Баба-Яга

Геннадий Ангелов

Легенда о сорока семи ронинах продолжает жить в наши дни. Владея древним искусством Бусидо главный герой мечтает стать настоящим самураем. Жестоко и хладнокровно убивая он считает, что выполняет особую Миссию, цель которой борьба и восстановление справедливости. Обезглавливание людей одним взмахом меча происходит по древним самурайским традициям. В охоте за призраками главный герой по прозвищу «Баба – Яга» убежден, что приносит пользу всему человечеству. Так кто же он? Миссия или маньяк–убийца с тяжелым бременем на плечах и бесконечными поисками истины. Следователи вместе с частными детективами агентства «Кобра» ищут следы загадочных преступлений. Версии отлетают одна за другой, свидетелей нет. Быть может правду о самураях надо искать в другой стране. Например, в Японии? Где люди себя считают прямыми потомками ронинов? История не всегда украшена героизмом и отвагой, и зачастую последователи испытывают горечь разочарования. И владея в совершенстве древним искусством навсегда теряют любовь близких людей.

Глава 2

Утром следующего дня я проснулся довольно рано. Через одно единственное деревянное окно пробивался тоненький луч света. Сделал зарядку и, прогоняя остатки сна, я по-молодецки схватил ведро и побежал за водой. Родник находился в нескольких минутах ходьбы от дома и, перепрыгивая через невысокие деревянные ограждения, быстро добрался до колодца. День обещал быть солнечным и тёплым. Уже первые лучи солнца пробуждали птиц и зверей. Вековую тишину заполнили звонкие ручейки жизни и тишина отступала, прячась в густых лесных дебрях, до наступления сумерек. Где-то вдалеке я слышал заливистые трели и, прислушиваясь, старался угадать, кто из птиц поёт. Привязывая верёвку к ведру, опустил его на дно. Колодец был глубиной около трёх метров. Когда-то мы с Сашкой вдвоём его выкопали и обложили внутри камнями, чтобы вода не подмывала почву. Вода в колодце была хрустально чистой и чуть сладковатой на вкус. Вытягивая ведро, я опустил его на землю и наклонился, чтобы напиться. Делая малые глотки, зажмуривал глаза и, утоляя жажду, обдумывал, чем сегодня заняться. Вернувшись в дом, я разжёг в печке огонь и поставил чайник. Протягивая руки к огню, сжимал и разжимал пальцы и смотрел, не отрываясь, на пламя. Оно весело поднималось вверх, и сухие дрова потрескивали и разбрасывали вокруг маленькие искры, будто бенгальские огни. Чайник быстро закипел, и я заварил чай. Сиху Лунцзин, китайский чай, один из лучших напитков, собирался возле города Ханчжоу. «Колодец дракона», так назывался источник, возле которого рос столь удивительный чай. Аромат благородного напитка моментально заполнил маленькую комнатку. Запах смешивался с лесной утренней свежестью, и оставлял неизгладимые впечатления. Я любил сны и часто, довольно часто, помнил их содержание от начала и до конца. Это было загадкой не только для меня. Ответы искать было бессмысленно и оставалось всё принимать за чистую монету. Яркие цветные сны приходили ко мне довольно быстро, как только голова касалась подушки, и я тут же проваливался в пустоту, во мрак, как будто младенец в утробе матери. Только сны бывали разные и если, к примеру, во сне я оказывался в детстве, то обязательно заканчивал то дело, которое тогда начал. И после того как просыпался, отчётливо понимал, что справился со своей задачей полностью. И после, никогда уже не болело сердце, как это часто бывает у других людей. Когда они вспоминают прошлое и жалеют о том, что не смогли иногда по пустяшным причинам, либо же по другим «весомым» обстоятельствам, выполнить задуманное.

Все мы с детства доставляли массу хлопот родителям. Капризничали, показывали характер, и злились на мать или отца за то, что нас заставляли что-то делать, вместо того, чтобы гонять с друзьями во дворе или же летом бежать купаться на речку. Плохо учились в школе, не пошли в институт, прошляпили хорошую, престижную работу. И порой, до конца жизни, каждый из нас о чём-то сожалел. У меня этого не было. Всё это началось уже в зрелом возрасте. Откуда оно взялось? И почему? Вначале я искал ответы, много читал, и анализировал происходящее. Но потом понял, что занятие — не благодарное. И бросил. Так было, безусловно, легче и то, что случалось со мной, воспринимал как должное. Терзаясь ночными кошмарами, я знал, что, не смотря на животный страх, останусь жить. Бессчётное количество раз погибал во сне, и снова рождался. Принимая во сне смерть, словно евангельский мученик, надеялся, что это конец и моя Миссия закончена. Но этого, к сожалению, не происходило, и я снова и снова в реальной жизни становился неуязвимой — Бабой-Ягой. Гнев и ярость ещё с детских времён имела свои корни. Но они уходили в такую глубокую старину, во времена иудеев, что я мог только догадываться, кем были мои предки. Если я кричал, то крик, похожий на львиный рёв, пронизывал всё живое вокруг. Дикие животные в страхе бежали как можно дальше от этого места. Это касалось и других чувств, которые я тщательно скрывал от окружающих. Радость, смех, слёзы — это был своего рода «ящик Пандоры», открывать который несведущим людям категорически воспрещалось. Однако и это ещё не всё. И горе и боль, впитанная мной в младенчестве, словно губкой формировала тело. Предела совершенству не существовало, но я стремился к нему.

Сейчас, сидя за столом, я вспоминал, как всё начиналось. Родители мои переехали из Днепропетровска в Японию, осенью, когда я был совсем мальчишкой. Мой отец работал на заводе «Южмаш», инженером, и получил приглашение в Страну Восходящего Солнца. Тогда мне было восемь лет, и я впервые в своей жизни оказался в Токио. Родители не помнили себя от счастья, и покидали Украину без малейшего намёка на сожаление. Для мальчишки, выросшего при первых ступеньках Независимости, это путешествие было сравнимо с полётом в космос. Абсолютно другая культура, нравы, отношение к людям. Токио поразил тогда своей величавостью, высотными зданиями, броской рекламой на каждом углу. Отец сразу отправился на завод, а мы с мамой знакомились день за днём со своим новым домом.

Гуляя по Токио мы впервые оказались на побережье — Эдоского залива. Красивые места с отлогими косогорами и вековыми соснами, и елями радовали глаз. Красота здешних мест настолько пленила меня, что с первого взгляда я ощутил себя неотделимой частью всего исторического и культурного великолепия. Совсем маленькой, крохотной, но настоящей, и волнующей всё естество ребёнка. Мы ходили вдоль берега и смотрели на бурные волны. Они набегали на берег и ласково шумели. Трогая руками воду, я почувствовал, какая она тёплая и совсем этому не удивился. Мне захотелось снять с себя одежду и окунуться. Плавать я тогда не умел, однако это меня не испугало. Наше с мамой любопытство подстёгивало найти людей, и узнать подробнее, что это за место. Мама неплохо знала английский язык и, бросая камешки в воду, мы неторопливо шли вдоль берега. Поднимая голову, я заметил среди деревьев, на невысоком холме, странной формы крыши домов. Острые наконечники крыш прятались среди высоких елей, и снизу невозможно было их, как следует, разглядеть. Раньше я никогда не встречал столь причудливые строения. Откуда-то издалека доносились звуки музыки. Я прислушался и уловил звук похожий на барабанную дробь. Он нарастал, и эхо разносило вдоль всего берега суровые, тревожные ноты.

Бам — бам — бам. Что это могло быть? Подняться наверх мы с мамой не решились, и не видели дорожки, ведущей к странному городу. Издалека донеслись крики людей. Я повернулся и увидел в узком заливе рыбацкие лодки. Их было такое огромное количество, что я удивился, как не заметил их сразу. Рыбаки укладывали снасти и готовились выходить в море. Их язык был нам с мамой незнаком и, приблизившись, мы не смогли разобрать, о чём они между собой говорят. Странная одежда рыбаков совсем не была похожа на морскую форму. Простые лица рыбаков светились от радости. Я их сравнил с лилипутами из цирка. Эти мысли развеселили меня, и мы решили с мамой подойти к рыбакам ближе. Однако никто на нас не обращал внимания. Мама осталась на берегу, а я ходил по деревянному мостику совсем как взрослый, и прислушивался к незнакомому языку. Меня удивили огромных размеров черепахи. Рыбаки их осторожно вытаскивали из сетей, и тут же бросали обратно в море. С одной черепахой не могло справиться двое мужчин, и они позвали третьего, чтобы тот помог. Большинство рыбаков были худыми и тела их прикрывали небольшие набедренные повязки. Рыбаки шумели и громко смеялись. Я стоял в стороне и готов был расплакаться от того, что никто со мной не разговаривает. Мне стало страшно одиноко, и я побежал на берег. Мама подхватила меня и принялась подбрасывать вверх. И тут мы увидели старика, в длинном тёмном платье с широкими рукавами. Старик шёл по мостику неторопливо, величаво и смотрел прямо на нас с мамой. Среднего роста, худой, с колючей щетиной на щеках, он был похож на отшельника. Я по непонятной причине смутился, и опустил голову. В одно мгновение мне почему-то стало стыдно и обидно, за проявленную детскую стеснительность. Я считал себя уже вполне взрослым, и не любил когда родители со мной обращались как с ребёнком. Мне показалось, что странник знает все мои мысли, и от этого стало не по себе. Старик улыбался уголками губ, в глазах у него отражалась зеркальная водная гладь, и было столько тепла и света, что я от удивления не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Мама опустила меня на мостик, но я прилип босыми ногами к дереву и боялся, что если сделаю хотя бы один шаг, как тут же упаду с мостика в воду вниз головой. Загадочный старик остановился и сказал: не бойтесь меня. Я не причиню вам вреда.

— Вы разве знаете английский язык? — спросила с удивлением мама.

Я ещё больше смутился от того, что старик с ней разговаривает, а я не могу толком ответить.

— Я не только хорошо разговариваю на чуждом для моего народа языке, но и знаю, почему вы здесь.

На лице старика отразилась приветливая, дружелюбная улыбка.

Он мне понравился, и, открыв от изумления рот, я смотрел на него во все глаза.

— Откуда вам знать? — спросила мама и потянула меня за рукав к себе. В её глазах затаился страх.

— Я знаю столько всего, что по ночам могу рукой дотянуться до луны. Не удивляйтесь, иногда я могу пошутить. Если серьёзно, вы приехали из Украины. Ваш супруг работает в заводе — Telsa.

Старик долго матери о чём-то говорил, она внимательно слушала и не перебивала.

— Моё имя Оиси, но вы Ирина Викторовна можете меня называть — учитель. Над моим предложением вы можете подумать, я не тороплю. Поговорите с мужем. Мне нужен ученик, и ваш сын подходит как нельзя кстати.

Я смотрел на старика и не мог ничего понять.

— Скажи Женя, ты бы хотел научиться самурайскому искусству?

— Мама ты шутишь? Или серьёзно?

— Учитель Оиси хочет взять тебя к себе на обучение. Вон туда.

И она показал рукой в сторону, спрятанного в густой растительности, монастыря. От радости я готов был прыгать и бегать по берегу до вечера.

— Пока я не смогу на все вопросы ответить, Ирина Викторовна. Одно скажу, что со временем ваш сын многое узнает, и сможет научиться постоять за себя и свою семью. Для мужчины это очень важно в жизни.

— Вы меня несколько озадачили, — ответила мама. Мы недавно приехали, и пока я не решаюсь вам дать ответ.

— Наша жизнь как речное течение, и если ты идёшь в нужном направлении, то найдёшь не только своих союзников, но и получишь знания, которые, несомненно, пригодятся. Посмотрите на этих рыбаков. Видите, с каким трудом они добывают свой хлеб? И так каждый день, не один десяток лет.

— Почему рыбаки отпускают в море черепах? — спросила мама.

— Это священный символ мудрости! На панцире черепах узоры. Издавна считалось, что это таинственные письмена. Черепаха символ моряков, эмблема Бога Кумпиры. Они живут до двенадцати тысяч лет, и мой народ всегда с трепетом к ним относится. Теперь вы понимаете, почему так ведут себя рыбаки?

— Понимаю.

Мама мне объяснила, что сказал Оиси, и предупредила о том, что мне придётся учить язык. Я, не раздумывая дал твёрдое согласие.

Монах улыбнулся и поднял руки к солнцу.

— Это Япония, Страна Восходящего Солнца! Не бойтесь, идите за мной.

Старик развернулся и быстро зашагал вдоль берега. Я заметил, что монах идёт без обуви, не смотря на холодный морской воздух. И чтобы не потерять его из виду, мы с мамой отправились за ним.