Эксперимент

Гела Стоун

В полицейских отчетах о количестве пропавших без вести есть графа: пропал без видимых причин. По самым скромным статистическим данным в одной только России в год пропадает свыше ста двадцати тысяч человек. Вдумайтесь, ежегодно исчезает с лица Земли население небольшого города. Как вы думаете, куда деваются все эти люди?

Глава 8

Заур послушно закрыл глаза, откинулся в кресле, усилием воли заставил себя не думать ни о чем, в голове продолжал звучать механический голос Винса. Постепенно он ощутил себя маленькой букашкой, плавающей в стакане с густым киселем. Он даже вспомнил зеленовато-салатовый цвет этого киселя, именно такой кисель продавался в буфете гудаутской школы из его далекого детства. Незаметно заложило уши, глаза застилала густая непрозрачная пелена, он перестал ощущать свои руки и ноги. Букашка застыла в граненном, захватанном детскими руками, стакане киселя, она не боялась погибнуть, она замерла и отдалась на волю случая. Так продолжалось целую вечность…. А потом возник шум, стакан сотрясали волны звука, он появлялся ниоткуда, из тишины, быстро набирал силу, и моментально исчезал в пустоте, оставляя послевкусие что-то близкого, родного….Это повторялось много раз, Заур пытался разобрать происхождение этого шума, его природу, но не смог. Он попробовал разложить шум на составляющие и понял, что, ослабевая, чтобы в очередной раз исчезнуть в пустоте, шум напоминает урчание небольшого моторчика. Постепенно он приноровился вычленять отдельные звуки, а еще через какое-то время, понял, что так звучит его имя З-А-УУУУУРРРРР. Как только он осознал, что слышит собственное имя, шум изменился, стал более сложным и звучал по — другому. Через несколько повторов этого нового шума, он уже различал отдельные звуки, которые очень скоро собрал в слова: «Иди на мой голос….», автоматически в его голове сформировался вопрос: «Кто это? Кто меня зовет?». И тут же получил ответ: «Винс». Он испугался и удивился, но следующую секунду почувствовал, как его окатила волна дружелюбия. «Ничего не бойся, просто иди на мой голос….». Больше не было букашки в стакане с киселем, теперь была узенькая тропинка, едва заметная в холодном серебристом сиянии огромной луны. Заур стоял на краю обрыва, боясь посмотреть вниз, над ним, насколько хватало глаз распростерся гигантский космический шатер. Он набрался храбрости, подошел чуть поближе к краю, глянул вниз и ахнул: внизу, под ним был такой же черный, бесконечно далекий и холодный космос. И только луна, большая серебристая, светила где-то рядом, подсвечивая узкую тропинку, ведущую от его клочка земли в неизвестность… И вдруг, на том конце лунного мостика, он различил знакомый силуэт с плоской мордочкой и маленьким по-поросячьи загнутым хвостиком. «Дана» — прошептало его сознание…. «Иди за ней, не смотри вниз, просто иди за Даной»…. — опять прозвучало в его сознании. «Мне страшно…» -подумал Заур. Дана сидела по ту сторону тропинки и терпеливо ждала его. Усмирив страх и волнение, он сделал первый шаг, не сводя глаз с Даны. Почувствовав под ногами твердую опору, он побежал, что было сил, когда почти уже приблизился к собаке, она вдруг развернулась и понеслась дальше. «Догоняй!…» — пронеслось у него в голове. И Заур послушно побежал за ней. По его ощущениям, они бежали так целую вечность, вообще время, как базовое понятие нашего материального мира тут отсутствовало. Одна секунда могла ощущаться как бесконечность и наоборот. А Заур, все продолжал свой бег по прозрачному зыбкому мостику, раскинутому между мирами, не сводя глаз с бегущей впереди собаки. Он почему-то решил, что если потеряет ее из виду, то останется тут навсегда…. Постепенно менялось окружающее их пространство, тропинка стала шире. Заур осознавал, что вокруг них твердая поверхность. Но свет большой луны больше не освещал их путь, стало заметно темнее, и ему все труднее было различать перед собой маленький, игриво закрученный собачий хвостик. В один момент, он не выдержал и осмотрелся. Небосвод, усыпанный холодными, стальными звездами был далеко над головой, по бокам он едва различил в темноте высокие скалы. Заур отвлекся всего лишь на секунду, а когда он снова посмотрел перед собой, выискивая впереди Дану, то собаки нигде не увидел. Тьма еще больше сгустилась вокруг него, а скалы нависли с обеих сторон. Он похолодел от ужаса, остановился и задрал голову, звезды все также равнодушно взирали сверху, но теперь эта была всего лишь узенькая полоска неба. А скалы по бокам все больше сужали пространство, угрожая окончательно раздавить. От отчаяния Заур закричал: «Дана! Ты где, Дана!». «Ну-ну, все в порядке, я здесь, рядом с тобой…» — Заур опять почувствовал энергетику Винса, и исходящую от него заботу.

— «Ты молодец, почти пришел, продолжай идти вперед, осталось совсем немного»

Теперь Заур шел гораздо медленнее, в полной темноте, выбирая дорогу на ощупь, как слепой. Пару раз он едва не задевал плечами острые выступы скал по бокам. А через некоторое время ему пришлось пробираться боком, рискуя застрять тут навсегда. И вдруг, впереди замаячила узкая полоска мерцающего света. Это придало ему храбрости, и он интенсивнее зашевелил ногами и руками, продираясь вперед. Полоса света становилась все шире, скалы потихоньку отпускали хватку своих каменных объятий, и скоро уже он выходил на маленькую, круглую, площадку. Это был клочок земли, окруженный со всех сторон все теми же скалами. В центре ее веселыми всполохами горел небольшой костер, у которого сидел Винс. Завидев Заура, он поднялся и подошел к нему, по-дружески, по земному, протянув руку:

— Ну вот ты и пришел… если это потешит твое самолюбие, то ты первый из вашей пятерки….

Заур пожал протянутую руку, в которой могла поместиться не только его ладонь, но кажется и голова:

— А где собака?, она ведь бежала впереди и, насколько я понимаю, показывала мне дорогу.

— Дана сейчас ведет сюда Якова, он на подходе….А к чему эти скалы, Заур?

— В смысле? Я их не выбирал….

В интонациях Винса чувствовалась усмешка:

— Это твой мир,…Ты его рисуешь в своей голове, а я только принимаю твое вИдение.

Заур потрясенно молчал, руки и плечи нестерпимо ныли он многочисленных ушибов и порезов, но он не знал, что ответить.

Винс продолжил, опять протянув свою руку:

— Запомни эту площадку с костром, это место будет твоим маяком, а теперь давай ко мне, там намного комфортнее.

Заур ухватился за руку Винса, как за спасательный круг, а через секунду они уже были на большой каменной террасе, окруженной массивными резными колоннами, с установленными на них факелами. Отсвет пляшущего пламени отражал ошеломление на лице Заура. Он стоял, как вкопанный, и озирался, оглядывая это новое место. Кругом стояли широкие, удобные диваны, и Винс жестом пригласил его присесть. Но Заур не спешил:

— Как ты это сделал? Куда мы перенеслись?

— Это мой мир, я тут бог и царь, считай, что ты у меня в гостях.

Заур с нескрываемым интересом подошел к перилам и посмотрел вниз. Создавалось впечатление, что вся терраса парит высоко над ночным городом, широко раскинувшимся множеством огоньков далеко внизу, в горной долине, освещаемой светом трех красных лун. Заур не мог отвести глаз от этой фантастической картины. Винс подошел и встал рядом:

— Оставайся тут, я пока встречу Якова.

Яша, устроившись поудобнее в кресле кинозала, еще долго ощущал некий дискомфорт, он никак не мог сосредоточиться на своих ощущениях, и выкинуть из головы все ненужное. Винс давно умолк, Яша почувствовал, как в зале погас свет, и они погрузились в непроницаемуютьму и абсолютную тишину. Перед закрытыми глазами иногда пробегали красные и фиолетовые всполохи, но полет их быстро обрывался и гас. Он ждал следующий, старался проследить его траекторию подольше и не дать исчезнуть. Яша постарался сосредоточить на них свое внимание, думал о них как о метеорах в своем внутреннем космосе. Так прошло некоторое время, всполохи стали ярче и возникали все чаще, он заворожено следил за их непрерывной игрой, и вот, один из всполохов пробежал перед глазами ярко-сиреневой лентой, да так близко и четко, что Яков успел ухватиться за него, как за воздушного змея, усесться поудобнее на его узкой спинке, непрерывно думая об этом чуде. Как долго продолжался его полет он не знал, рядом параллельно им пролетали другие всполохи, но они вскоре гасли вдали, а тот, который Яша так удачно оседлал, все нес его куда-то в черной вышине… И вот уже впереди показались звезды, а прямо над ним три большие красные луны. И Яша, с замершим сердцем, понял, что земля далеко внизу. Вдруг, впереди, черным силуэтом на фоне звездного неба возникло какое-то строение, оно все приближалось, заслоняя собой видимый горизонт, пока Яша не начал различать взметнувшуюся вверх готическую крышу, маленькие узкие башенки по бокам, и освещенную мерцающим пламенем открытую террасу в центре. Тут его змей сделал крутой вираж, и Яша соскользнув с его атласной спинки, мягко опустился на землю. Змей тут же растворился в воздухе, вспыхнув напоследок маленьким сиреневым салютом. Яша огляделся, все вокруг было кроваво красным. Над его головой грозно нависала громада готического замка, далеко внизу простирался большой город, сияющий ночными огнями. Он остановился в нерешительности, не зная куда идти дальше, но приглядевшись, прямо перед собой увидел узкую прозрачную тропинку, подсвеченную будто-то изнутри красным сиянием. Дана сидела у самого края тропинки и, наклонив голову, внимательно смотрела на Яшу. Как только их взгляды встретились, она повернулась, и побежала по призрачной дорожке. Яша послушно пошел за ней. Она шли по красной тропинке, поднимаясь вдоль внешних стен замка вверх, как по лестнице. Но идти было легко, не смотря на очевидную крутизну подъема, Дана семенила впереди, Яша старался не отставать. Наконец, задрав голову, он увидел конец их пути. Это была та самая терраса, которую он заметил еще в полете. По монументальности черного силуэта на террасе, освещаемого сзади пламенем факелов, он понял, что там его встречает Винс. А через минуту они уже пожимали друг другу руки, сидя на мягких удобных диванах. Дана, с чувством выполненного долга, восседала, как всегда, на руках у Винса. Рядом примостился Заур. Они оба: Яков и Заур, были до глубины души потрясены всем тем, что произошло с ними. У обоих было такое ощущение, как будто они одновременно умерли в одном месте и возродились в другом, настолько все пережитое не укладывалось в рамки повседневной жизни. Даже впечатление от пробуждения и непродолжительного проживания на космическом корабле, блекло по сравнению с потрясением, вызванным чувством нереальности, иллюзорности происходящего сейчас с ними. Винс только посмеивался:

— Это все реально, вы сейчас находитесь на сеансе связи со мной и друг с другом. А вся эта обстановка — он сделал неопределенный жест рукой — вот это действительно иллюзия, но создаю ее я, потому, что это МОЕ МЕСТО. Вы поймете это потом, сейчас достаточно того, что вы нашли меня, и вы здесь. Считайте сегодняшний день, вторым днем вашего рождения, потому, что прежними вы не будете уже никогда. Связь, которую вы сейчас установили, останется с вами навсегда. Вы будете чувствовать друг друга везде и всюду.

— Как же мне повезло» — с сарказмом подумал Заур, и вдруг осекся, осознавая, что его мысли читают и Винс и Яков.

— Да уж, я тоже не в восторге-парировал Яша.

— Так не честно- подумал Яков, глядя на Винса — ты нас читаешь, а мы тебя нет.

Его замечание позабавило Винса, он еще долго улыбался, окатывая их обоих волнами веселого настроения. Наконец они услышали:

— Не спеши так Яша, ты тоже этому научишься, это годы практики. Вы слышите только то, что я даю вам услышать. Вы сейчас гости в моем доме, но для вас открыты далеко не все двери, понимаете? Существует еще много каналов связи. Они различаются по степени интимности. Мы сейчас с вами на самом, так сказать, доступном, поверхностном канале. Работайте над собой, разрабатывайте в себе другие, более глубинные, можно сказать, зашифрованные линии связи, и тогда есть шанс укрыться от нежелательных наблюдателей.

— Есть определенная техника? — в вопросе Заура слышалась слабая надежда

И опять Винс засмеялся.

— Конечно же нет, все очень индивидуально, но основывается на вашем умении сосредоточиться. Ты и Яков пришли сюда совершенно разными путями. Не так ли, моя девочка? — обратился он к Дане, и все трое почувствовали, что она согласилась с ним. А Винс продолжил:

— У вас поистине уникальный мозг, порой нам кажется, что вы не заслуживаете такое совершенство в своей голове, тем более, что практически не пользуетесь им. Но для углеродных, вы достаточно быстро перескочили на тот энергетический уровень, благодаря которому, мы сейчас тут сидим и мило болтаем. Кстати, не обязательно при каждом сеансе связи создавать вокруг целый мир, вот как сейчас. Есть более экономные, рабочие режимы общения, когда задействованы только информативные каналы, без зрительных, вкусовых и тактильных ощущений. В первый раз хочется проверить, на что вы способны, хотя бы в зачатке, и поверьте, для вас двоих результаты отличные. А главное, что сейчас мы хоть немного дали работы вашему мозгу, учитесь, тренируйте и закрепляйте навыки. Пробуйте делать это во сне, из бессознательного переход получается проще.

Вдруг он прервался и замер с полуулыбкой на лице:

— Алиса, делает робкие попытки найти меня, и кажется, Ринат Каримович ее догоняет. Сиди пока, им еще далеко — удержал он рванувшуюся было Дану.

— А вот Мария решила воспользоваться ситуацией и немного вздремнуть… ХорошА. Как я уже говорил, можно, конечно, и во сне попытаться, так даже гораздо легче, но она просто спит, без попыток найти меня. Ну что ж, тогда я ее сам найду.

Алиса выслушала рекомендации Винса, откинулась на спинку кресла, запрокинула голову и закрыла глаза. Долго пыталась не думать ни о чем, ей почти удалось это, но в самый последний момент из темноты на неё выплыло маленькое округлое личико Ариши, с обиженно поджатыми губками и полными слез зелеными глазищами. Тут же в горле образовался ком, она часто задышала и поняла, что сосредоточиться не сможет пока не успокоится. Она снова собралась, постаралась не думать о дочери, но в последний момент образ ребенка опять возник перед ее внутренним взором. Так повторялось несколько раз, Алиса устала и решила больше не пытаться, в конце концов, телепатия это редчайший дар, как она полагала, и дается он далеко не каждому, она скорее всего не в их числе. Тогда она успокоилась, расслабилась, и когда дочь снова возникла перед ней, она не пыталась прогнать образ, а наоборот, захотела поговорить с ней, успокоить, сказать, что мамочка помнит и любит ее, и любить будет всегда. Это был ее ежевечерний ритуал с первого дня пребывания на корабле. Но Ариша продолжала смотреть на нее с укоризной, ее детский подбородок чуть подрагивал от обиды, а слезы готовы были вот-вот брызнуть из глаз. Алиса мысленно протянула руки к дочери, обняла ее головку и прижала к себе, ощущая под рукой шелковистые детские локоны, ее щека тут же намокла от слез дочери, кажется она сама тоже заплакала. А потом вдруг ощутила в своей руке детскую ладошку. Ариша взяла ее за руку и молча потянула за собой. Алиса послушно пошла за дочерью. Она смутно осознавала, что они идут по какому-то длинному серому коридору, напоминающему помещение в детском саду, куда она еще совсем недавно каждое утро водила дочь. Но этот коридор был слишком длинным, и тут явно не хватало света. Покрепче сжав ладошку ребенка, Алиса подняла голову и увидела, что свет в потолочных светильниках совсем тусклый, как бывает при низком напряжении в сети. Они продолжали идти, а коридор становился все темнее и темнее. Тогда она решила взять дочь на руки, чтобы поскорее пройти это неприветливое место. Она наклонилась и с ужасом осознала, что дочери рядом нет. В какой момент она ее потеряла, Алиса не помнила. В отчаянии она остановилась, озираясь в обе стороны коридора уже почти в непроглядной тьме. «Арина! Арина! Где ты?» — кричала она со слезами. Где-то за стенкой вдруг заплакал ребенок. «Арина вернись!…» — рыдая, звала она. Но та бесследно исчезла. Тогда Алиса побежала обратно в ту сторону, откуда они с Аришей сюда пришли. Коридор не отпускал ее, а она все бежала и бежала уже в полной темноте, продолжая звать дочь. В один момент она споткнулась о какую-то неровность и растянулась на полу, больно ударившись бедром. Слезы душили ее, не переставая плакать, она даже не делала попыток подняться. «Как же мне хочется умереть, здесь и сейчас, сдохнуть к чертовой матери тут же, немедленно, на этом полу, в этой темноте, и не испытывать больше эту нечеловеческую боль….» — кричало ее сознание. Алиса продолжала лежать, а тихие, беззвучные слезы все лились, не переставая. Вдруг она услышала цокот маленьких коготков по полу, и через секунду влажный собачий язык уже облизывая ее заплаканное лицо. «Дана» — устало подумала она, но не пошевелилась. Дана никуда не уходила, терпеливо стояла рядом, повизгивая и перебирая когтистыми лапками. Неожиданно Алиса, почти кожей ощутила исходящую от Даны ласку, сочувствие и бесконечную преданность. Она удивленно повернулась и тут же встретила черный взгляд собачьих глаз. «Иди за Даной» — внезапно прозвучало в голове.

— Кто говорит со мной?

— Винс, иди за Даной и она приведет тебя ко мне.

Алиса поднялась с пола, каждый шаг давался с трудом, но она послушно двинулась за Даной.

— Винс, тут коридор бесконечный, мы не выберемся

— Дана тебя выведет… — терпеливо ответил Винс.

Они достаточно долго шли в темноте, Алиса почти не видела бегущую впереди Дану, но четко слышала цокот ее коготков. Внезапно коридор резко оборвался, и перед ними возникла дверь. Дана встала на задние лапки, а передними начала скрести дверь. Алиса четко уловила ее желание: открыть, нужно открыть. Она подошла поближе и толкнула дверь, дверь не поддавалась, Алиса не могла ее толкнуть не внутрь, ни наружу.

— Винс, она не открывается!

— Алиса, дверь не заперта, успокойся и открой ее…

Алиса закрыла глаза, чувствуя смертельную усталость, медленно наклонилась и уперлась лбом в холодное дверное полотно. Рядом, где-то внизу, беспокойно суетилась Дана. «Открыть, открыть» — Алиса все ловила ее сигналы. Но у нее не было сил на то, что бы даже пытаться открыть эту дверь. Внезапно, светильники на потолке вновь вспыхнули ровным белым светом. Алиса повернула голову и увидела старые обшарпанные стены, некогда выкрашенные до половины в серую масляную краску, кругом на полу валялись куски известки, и она продолжала с глухим звуком опадать со стен и потолков. Повернув голову еще левее, Алиса вздрогнула: в конце освещенной части коридора, почти на границе света и тени, стояла Арина. Она была небрежно одета, один носочек сполз с ее худенькой детской ножки, личико было грязным, как будто ребенка много дней не умывали, а в глазах стоял все тот же немой укор. Арина прижимала к себе большую розовую куклу в ярком голубом платьице. Эту куклу Алиса подарила дочери буквально накануне своего исчезновения, она еще помнила, сколько радости тогда вызвал у Арины этот подарок. С тихим стоном, сжав зубы до скрежета, Алиса автоматически развернулась, и пошла было в сторону дочери, но внезапно резкая боль в ноге остановила ее. Она вздрогнула и, посмотрев вниз, увидела, что Дана всей пастью впилась ей в нижнюю часть лодыжки.

— Дана, что ты! С ума сошла?

Дана забежала вперед, ей под ноги, не переставая твердить: «Открыть, открыть. Открыть, открыть»

И тогда, Алиса бросив последний взгляд на дочь, повернулась к двери и тихо толкнула ее, дверь бесшумно отворилась. Они с Даной переступили порог и попали в полутемное узкое помещение. Алиса оглянулась, дверь, через которую они сюда попали, исчезла, на месте ее стояла глухая каменная стена. Пахло сыростью и мокрым камнем. Дана опять суетилась где-то рядом у ног: «идем, идем», постоянно звала и направляла она Алису. Глаза, привыкнув к темноте, различили начинающуюся у ног узкую винтовую каменную лестницу. Ощупью, упираясь руками о шершавые стены Алиса, поднималась куда-то вверх, следуя за Даной. Где-то на шестом-седьмом витке она заметила пляску теней на стенах, отбрасываемых мерцающим светом. А через несколько ступеней Дана вывела ее на большую террасу, щедро освещенную многочисленными факелами, где ее уже давно все ждали. Винс улыбаясь встал Алисе на встречу, протянул обе руки и приобнял, искренне радуясь за ее успехи.

— Ну вот и ты с нами, знаю, этот переход дался тебе очень нелегко, но ты умница, и ты справилась. Поздравляю.

Алиса, оглядела присутствующих и бессильно рухнула на соседний диван. У нее не было сил поддерживать их разговор, видя ее состояние никто ее особо и не беспокоил, и только Дана, присела рядом, заботливо поглядывая на нее и извиняясь за укушенную ногу.