Грёзы. Проклятие Василины

Галия Николаевна Трушечкина, 2021

Порой, когда человек умирает, вместо него остаётся что-то ещё. Это не призрак, не оживший мертвец, а нечто куда более страшное – Грёза.Василина думает, что сходит с ума, ведь она видит то, что не видят простые люди.Но однажды всё меняется. Теперь ей предстоит многое узнать о Грёзах и о тех людях, что создают их…Тем временем на улицах Тулы всё чаще можно встретить безликих тварей, а это значит, что в городе появился безжалостный убийца, создающий Грёз на месте своих жертв. Василине придётся выследить его и понять, что этот человек хочет от неё.Разгадка тайны требует страшной платы. Ты готова заплатить?

Глава 1. Безликие

Холод щипал пальцы ног сквозь ботинки. Их блестящие носы жалобно покрылись солевой корочкой, стоило Васе дойти до остановки.

Окна маршрутки — или, по-тульски, автолайна — окутались узорами инея изнутри, что придавало грязному, полупустому салону неуместную сказочность. Как будто кто-то наивно повесил гирлянду в старом подъезде, пытаясь придать ему праздничный вид, несмотря на облупившуюся краску и непристойные надписи маркером там, где она ещё не успела опасть.

Вася стянула с руки варежку и прислонила ладонь к стеклу, пытаясь протопить себе окошко в ползущий мимо город. Хотя, что там было разглядывать? Это в детстве, приезжая в Тулу к бабушке, Вася жадно смотрела на город, такой большой и красивый, в десятки раз больше её родного посёлка. Тогда и дома казались выше, и маршрутки — лайны, их называют лайнами, — везли её в неведомую даль.

Бабушкин частный дом казался сказочным особняком, где в шкафах таились древние вещи, которыми можно было украдкой играть, пока бабушка не видит. Теперь Вася вместе с мамой складывала эти вещи, в детстве казавшиеся бесценными, в большие пакеты, и выносила на улицу, чтобы их забрал шумный утренний мусоровоз.

Тула, бескрайняя в детстве, сжалась и стала совсем не интересной. Конечно, где-то среди её улочек скрывались таинственные места, где, как уверял Дима, водятся призраки, и заброшенные старые дома, куда тот же Дима знал тайные проходы. Там, наверное, ещё можно было найти кусочек сказки.

Но сейчас Вася не была готова её искать.

«Я и так живу в сказке, — думала она иногда. — Вот только в моей сказке злые мачехи скармливают детей чудовищам».

Злой мачехи у неё, впрочем, не было, как и доброго, но занятого отца, который преступно не замечает злодеяний новой жены. Вообще никакого отца у Васи не было. Мама — была, и очень любимая.

И чудовища были.

На этом сказка, к сожалению, заканчивалась.

Когда лайн в очередной раз повернул, Вася заволновалась, вновь поскребла, расширяя, своё ледяное окошко в город, пытаясь разглядеть остановку, безуспешно попыталась загрузить онлайн-карту в смартфоне. Старенький мобильный стал медленно обдумывать её запрос, но Вася, отчаявшись, уже робко обратилась к водителю:

— Простите, а сейчас будет трамвайная остановка? — её голос прозвучал совсем по-детски, растерянно. Любой человек в чужом городе — немножко ребёнок, будь ему хоть сорок, хоть восемнадцать, как Васе, лет.

— Да, трамвайная, — отозвался водитель, обернувшись. Вася, увидев его лицо, с облегчением выдохнула: обычный человек.

— Тогда на остановке, пожалуйста, — попросила она, прошла к дверям, цепляясь за поручни, и приготовилась выходить. Сердце продолжало колотиться, когда она перепрыгнула грязный сугроб, пробираясь к тротуару.

Вася боялась людей, сидящих к ней спиной. Ведь когда они оборачивались… Лица у них могло и не быть.

По левую сторону от остановки она увидела большое пятиэтажное здание с коричневым боком, усыпанное яркими вывесками магазинов и ресторанов — торговый центр, в котором Дима назначил встречу.

Хотя они договорились встретиться внутри, чтобы тот, кто придет раньше, не мерз на улице, Вася увидела друга у ближайшего входа, сразу узнав его по светлым волосам, выбивающимся из-под черной шапки.

Заметив её, Дима расплылся в широкой улыбке и поспешил навстречу, раскинув руки для объятий. Большая синяя куртка только подчёркивала его худобу и сутулость, на тонких ногах смешно смотрелись огромные желтые кроссовки, в рифлёных подошвах которых набилось по полсугроба снега.

Дима! Один взгляд на него заставил Васю тоже заулыбаться, забыв о пережитом страхе. Лучший друг — как всегда эмоциональный, смешной и неловкий, такой родной.

Вася с радостью обхватила Диму, и они несколько секунд качались из стороны в сторону, не находя слов и не отпуская друг друга.

— Наконец-то! — озвучил их общую мысль Дима, щекой прижимаясь к шапке Васи, не обращая внимания на щекочущий серый помпон. Он отстранился и заглянул подруге в лицо, вдруг ухмыльнулся, весело блеснув голубыми глазами:

— Ты стала ниже.

— Иди ты!.. — рассмеялась Вася, разжимая руки. — Дылда!

— И ты сняла очки. Тебе идёт, — вдруг признал парень. Вася смутилась и опустила взгляд, заметила голые, покрасневшие руки друга и охнула:

— Ты замёрз! Пойдём скорее внутрь.

— Да нормально всё, — отмахнулся Дима и вновь лукаво улыбнулся: — Не мог же я тебя не встретить! Ты бы опять потерялась.

— Ещё чего! — вспыхнула Вася. — Что я, Гостиный Двор не найду? Мы тут с мамой вчера закупались, — уже тише добавила она.

Дима, поднимающийся по лестнице, только рассмеялся, а заходя в торговый центр, заботливо придержал перед Васей дверь. Она удивлённо на него покосилась: это было что-то новое. Раньше друг скорее запихнул бы её в сугроб, чем проявил такую галантность.

«Дима, пожалуйста, будь как раньше, — подумалось вдруг со странной тоской. — Дразнись, говори глупости. Не меняйся хотя бы ты!»

Но какая-то часть Васи понимала, что пролетевшие три года изменили для неё слишком многое.

***

На первом этаже торгового центра приятно пахло парфюмерией и новой обувью. Журчала вода, водопадом льющаяся с верхнего этажа, тихо играла музыка. В будний день людей здесь было не так много, но и пришедших хватило, чтобы заполнить всё здание мерным гулом голосов и редкими вспышками смеха.

Зайдя, Вася стянула с головы шапку и расстегнула новенький, только вчера купленный в одной из магазинчиков на втором этаже пуховик. Под ним были тоже обновки — и джинсы с высокой талией, и короткая серая маечка с ещё не переведенной Васей надписью на французском.

Мама настояла, что дочку нужно приодеть в знак переезда, и потратила на это часть накопленных за время Васиной подработки денег.

— Мам, я работала, чтобы тебе было легче. Не ради красивых тряпок, — возмущалась Вася, выходя из примерочной и мрачно глядя на себя в зеркало.

Вещи ей шли, и это злило ещё больше. Даже встрепанные за время примерки черные волосы казались уложенными так специально, а синий свитер оттенял и делал бледную кожу сияющей, словно фарфоровой. Вася безжалостно стянула его с себя, оставшись в старой, уже немного выцветшей и растянувшейся майке.

— Я не хочу тратить на это деньги, — она с вызовом посмотрела на маму, которая стояла у примерочной, держа в руках стопку принесённых из зала вещей.

— Не упрямься, Вась, — терпеливо сказала мама и поморщилась, коснувшись виска. В последнее время её частенько мучила головная боль. — Мы начинаем новую жизнь. Я хочу тебя наконец-то приодеть!

Вася только закатила глаза: идея маминой «новой жизни» ей по-прежнему не нравилась. Переезд в Тулу не казался началом чего-то действительно нового. Конечно, теперь не нужно платить за квартиру, это серьёзная экономия. Можно будет позволить себе больше, даже наконец-то поступить в какой-нибудь колледж.

Но чудовища остались. А значит, ничего не изменилось.

«Хотя, — думала Вася, застегивая пуговицы очередной рубашки, принесённой мамой, — если наши дела действительно наладятся, то появятся деньги на врача для меня. А может, и на психушку».

Вася выпрямилась и внимательно посмотрела в глаза отражению, чуть улыбнулась, распробовав эту мысль.

«Звучит как выход».

Теперь, поднимаясь вместе с Димой по эскалатору на третий этаж, где можно было перекусить перед прогулкой, Вася старалась гнать от себя эти мысли. Она хотела хотя бы на один час забыть о страхах, забыть о том, как смогла перенести эти три года, которые Дима провёл в Туле, пока Вася и её мама пытались выжить.

На третьем этаже пахло едой сразу из нескольких забегаловок, каждый запах по отдельности казался аппетитным, но все вместе создавали впечатление чего-то несъедобного. Чувствовался легкий привкус гнили, затаившейся в одном из холодильников…

Вася с Димой сели за один из пластиковых столиков, парень, оставив вещи, отошел, чтобы взять им по кусочку пиццы. Вася откинулась на хлипкую спинку стула и усилием воли заставила себя улыбнуться: ну же, девочка, ты гуляешь по торговому центру с другом! Всё отлично!

Вася с трудом убедила себя посмотреть на гуляющих по центру людей, которые выбирали еду, глазели на витрины, беззаботно говорили друг с другом. Мимо прошел темноволосый мальчик лет восьми, очень легко одетый, в одни джинсы и черную майку. Видимо, его куртка осталась у мамы. Но в торговом центре совсем не жарко, Васе даже не хотелось скидывать с плеч расстегнутый пуховик…

Она проводила мальчика задумчивым взглядом, чувствуя смутное беспокойство. Когда он скрылся из виду, зайдя в один из магазинов игрушек, Вася удивлённо сморгнула: постойте, он что, босиком был? В одних серых носках? Да нет, показалось, наверное…

Она повернулась, и как раз вовремя — возвращался Дима, несущий два кусочка пиццы, лежащих на пестрых картонных тарелочках. Под мышкой парень зажал пол-литровую бутылочку колы, он выглядел довольным. Голубые глаза весело поблёскивали.

— Я тут, кстати, подумал, — сказал он, ставя тарелочку перед вновь заулыбавшейся Васей, — надо будет тебе один дом показать! Он такой колоритный. Как морозы пройдут, я тебя позову!..

Вася только улыбнулась, примериваясь вилкой к кусочку пиццы. Дима с раннего детства был таким. Любил старые здания, разные руины, легенды и страшилки, а переезд семьи в Тулу сопровождал радостными воплями только потому, что наконец-то сможет бродить по знаменитому Всехсвятскому кладбищу.

«Желательно по ночам, и, желательно, подвывая!» — твердил он, отчего тогда ещё совсем беззаботная Вася заливалась смехом.

Сейчас, слушая Димину болтовню, она почти ощущала себя прежней. Может, всё действительно наладилось? Может, на новом месте, наконец-то выплатив, благодаря бабушкиному наследству, мамин кредит, они заживут нормально, и Васины кошмары бесследно исчезнут?

–…Эй, осторожнее! — раздался совсем рядом с их столиком громкий женский голос.

Дима неодобрительно покосился на остановившуюся между столиками пару: мужчину и женщину средних лет, увешанных пакетами из продуктовых магазинов. Оба неприятно пахли грязным телом и дешевым алкоголем. Мужчина только что выронил один из пакетов, и теперь неловко, покачиваясь и широко расставив ноги в грязных сапогах, пытался собрать раскатившиеся яблоки.

Одно из них остановилось у самых ботинок Васи, и, когда мужчина потянулся к яблоку, она со свистом втянула воздух и подобрала ноги.

«Только бы не коснулся меня», — панически подумала она, зажмурившись. — «Если он меня коснётся, я закричу!»

Собрав яблоки, пара двинулась прочь, вяло переругиваясь. Дима, проводив их взглядом, подался вперед и коснулся руки Васи, обеспокоенно спросил:

— Ты в порядке? На тебе лица нет.

— Да, — слабым голосом ответила она, сдерживая дрожь. — Я в порядке.

Судя по глазам Димы, Васе не удалось его обмануть.

Конечно, она не была в порядке. Ей было страшно! Как случалось каждый раз, когда Вася видела этих тварей так близко…

Это началось три года назад, вскоре после отъезда Димы в Тулу. Мамин мужчина, Игорь, с которым у Васи так и не сложились отношения, сбежал, оставив им на память большой кредит, оформленный на маму.

Мама отчаянно старалась заработать так необходимые тогда деньги, Вася изо всех сил пыталась ей помочь, устроившись на подработку в магазинчик знакомых, где платили копейки. Но это было лучше, чем ничего. Она почти не спала, слушая, как за тонкой стеной плачет мама, и медленно сходила с ума, не зная, как сказать всем, что с ней происходит.

Что Вася видит чудовищ, видит безликих. Любой человек мог оказаться одним из них, лишенным каких-либо черт — только гладкая, подрагивающая кожа на месте лица. Ни глаз, ни рта, из которого мог бы доноситься голос этой твари. Но он всё равно доносился, ведь эти существа говорили. Смеялись. Были обычными людьми… для всех, кроме Васи.

«Я схожу с ума», — думала Вася, прячась в подсобке магазина от очередного безликого покупателя и надеясь, что никто не заметил её панического бегства. — «Я схожу с ума, и никому не могу сказать об этом. Я должна терпеть, чтобы не сделать хуже маме. Я должна…»

Но сейчас, глядя, как пара безликих шла прочь по торговому центру, она чувствовала, что её силы подошли к концу.

Васе хотелось рыдать и биться в истерике, чтобы все, все вокруг впервые за эти годы услышали её крик.

«Смотрите! Смотрите! У них нет лица! У этих людей нет лица!»