Четыре года падал снег

Галина Полынская, 2023

Встретить в Петербурге аристократа – не такая уж и редкость. Но что если случайная встреча приведет в твою жизнь потомственного дворянина с другой планеты.

Посреди зимы я наконец-то понял, что во мне живет непобедимое лето.

(А. Камю)

Глава 1

— В жизни ничего не слышал гаже и скучнее, чем ваши шутки да псевдофилософские суждения!

— Чем это вам мои шутки не угодили? А в философии, позвольте заметить, вы и сами не особо сильны. С каких времен вы заделались брюзгой?

— С каких времен? На наши посмотрите! Что за времена, что за нравы, нет никакой возможности дышать, кругом негодяи, рвачи, хамы и бездарности! Посмотрите по сторонам и ужаснетесь! Все в упадке, всё в разрухе, культура, искусство, духовность! А из-за чего? Из-за негодяев и бездарностей!

— Сдается мне, сгущаете вы краски. Не вижу ровным счетом ничего катастрофичного.

— Вы в зеркало, в зеркало-то поглядите!

— За такие слова и по физиономии схлопотать можно!

— А можно и ответить по всей форме!

— А может и дуэль?!

— Извольте! Сейчас, перчаточку сниму…

— Не трудитесь, я уже снял и с превеликим удовольствием вам по мордасам хрястну!

Разговор прервал тощий тусклый господин в черном сюртуке:

— Благодарю вас господа. Барон фон Штофф, граф Голодев, вы прошли тест. Господа, поздравляю, вы не растеряли благородного духа.

— Так мы свободны?

— Да, безусловно, велите следующему заходить.

Не без душевного облегчения барон Карл фон Штофф и граф Сергей Голодев покинули Экзаменационный Корпус. На улице по-прежнему шел снег. Взглянув на серебристо-серый шпиль здания, уходящий в небесную мглу, Сергей произнес с тоскливым лицом:

— Настроение дрянь, милейший. Эх, как бы мне хотелось взять ленту световой взрывчатки, обмотать кругом, нажать на кнопочку, да уничтожить весь этот дикий каприз.

— Что именно считаете диким капризом? — натянув перчатки до локтей, барон откашлялся, прочищая всё еще пересохшее от волнения горло.

— Да весь наш мир, милейший друг. Безумие какое-то и перед соседями стыдно. Остальные планеты считают нас какими-то несуразным атавизмом. Вот давеча к супруге моей прилетал приятель ее кузена, так он прямо таки при всем обществе изволил выражаться и хохотать насчет жизненного уклада нашей Инфанты.

Голодев печально посмотрел на висящую рядом с Полуденным Солнцем золотистую планету, которую жители между собой называли: «Ненужной Луной», и снова вздохнул, видимо припоминая выражение приятеля кузена.

— Что ж делать? — Карл поднял воротник шубы. — У них своё, у нас своё. Вон на Сириусе все ходят в синих, простите, облегающих штанах, что же и нам такое на себя напялить, чтоб не выделяться? Кстати, а не пойти ли нам в трактир?

— Вы бы еще рюмочную предложили, — Голодев тоже поднял воротник и надвинул шляпу поглубже на лоб. — Уж не до такой-то степени настроение испорчено. Идемте в ресторацию.

— Я это и имел в виду. Вы не всегда верно меня понимаете.

— Так вы конкретней выражайтесь, вернее пойму.

Фон Штофф не стал продолжать, понимая, что граф не в духе. Голодев с отвращением посмотрел на вышколенный, как стадо лакеев заснеженный парк, взял под локоть неповоротливого полного барона фон Штофа и направился к виднеющимся огням воздушной трассы.

Барон фон Штофф долго шел молча, затем всё же и поделился своими соображениями:

— Вы во многом правы друг мой, — скорбно выдохнул он, — у меня постоянные ощущения, что я дурак, и не я один. Все дураки.

— Смею заверить, у меня такое же точно чувство. Будто всем обществом разыгрываем бесконечный дрянной спектакль. Кому, зачем — непонятно.

Граф Голодев жестом подозвал сферолет, аппарат мигом подлетел и приземлился рядом.

— Оплачу я, — сказал фон Штофф.

Он с трудом залез в кабину, наступая на полы своей длинной шубы, и велел пилоту:

— В ресторацию «На Распутье».

— Могли бы и не говорить, все ваши благородные уже там, — флегматично сообщил пилот сферолета.

— Неужто? — нисколько не удивился Голодев. — Напиваются?

— Как свиньи-с.

— Так и знал, — Голодев расстегнул шубу, устраиваясь поудобнее в кожаном кресле. — После этого теста все чувствуют острую потребность в рюмочке-другой.

— Ага, особенно те, кто тест не прошел.

Фон Штофф выключил затемнение окон и стал наблюдать окрестности, которые всё равно не просматривались за снежной пеленой.

— Как же осточертел этот снег, — Голодев с брезгливостью поглядел в окно. — Четвертый год уж идет, мерзавец.

— Зато представьте, как будет хорошо, когда начнет таять, — снова подал голос пилот. — Поплывем вместе с домами ко всем чертям.

— Тебя, голубчик, к разговору не приглашали! — отрезал фон Штофф. — Веди транспорт аккуратно, а то звезданемся не ровен час при такой-то снежности!

Вскоре показались огни ресторации, и сферолет пошел на снижение.

— Почему-то уши стало закладывать в последнее время, — пожаловался барон. — Как идет эта глупая штука вниз, так и закладывает.

— Говорят, ладони надо массировать в такой случае, — посоветовал Голодев, но без особой, впрочем, уверенности в эффективности действа.

Сферолет мягко приземлился, скользнул по заснеженной трассе и замер. Фон Штофф расплатился и, кряхтя, полез наружу.

Из приоткрытых дверей ресторации доносился шум, выкрики, музыка — заведение явно было переполнено. «На Распутье» нельзя было назвать самым шикарным местом в округе, но оно являлось одним из излюбленных и, как правило, никогда не пустовало. Посуда, скатерти всегда были чистые, официанты расторопные, вкусы посетителей помнили превосходно.

Держась друг за друга, дабы не растянуться на плотно утоптанном снегу, Карл с Сергеем направились к зданию, распахнули тяжелые двери и как в реку нырнули в клубы табачного дыма.

— Карл! Сергей! — сразу раздался чей-то зычный окрик. — К нам! К нам идите!

Здоровенный дядище с раскрасневшимся от вина лицом, махал фон Штоффу и Голодеву. В обеих руках он держал по бокалу, прихлебывая то из одного, то из другого.

— Ох, Михаил тут, — скорбно вдохнул Голодев, — опять придется его весь вечер слушать.

— Зато присядем.

Фон Штофф сбросил свою шубу на руки подоспевшему лакею, подождал, пока разденется друг, и вместе они направились в зал, кивая знакомым. За длинным столом у окна помимо князя Михаила сидело еще человек восемь. Судя по цвету лиц, все находились примерно в одинаковой кондиции. Обсуждался, конечно же, недавний тест.

Поздоровавшись, фон Штофф и Голодев уселись на свободные стулья.

— Добрый, добрый, господа! — поприветствовало собрание новоприбывших.

— Для кого-то вечер и не очень добрый, — кисло сообщил господин в пенсне. Лицо его, словно собранное из острых белых углов Голодеву было знакомо, а вот ни имени, ни титула вспомнить не получалось.

— Леопольд не прошел тест, — пояснил князь Михаил.

— И что теперь? — насторожился Голодев. Раньше он как-то не задавался вопросом, что же случается с теми, кто не прошел.

— Ясное дело что, — Михаил подцепил вилкой подкопченного рыбца с большущего блюда и отправил в рот, — титула лишат до следующего теста, а коли опять не пройдет, тогда уж всё.

— Что значит — всё? — встрепенулся Леопольд. — Меня, быть может, на Землю отправят!

— Лучше титула пускай лишат, — уверенно сказал Михаил. — На Землю — страшно.

— Это в прежние времена было страшно, а сейчас выправились дела, — возразил холеный граф Белоголовцев. О том, сколько времени, сил и средств он расходует на свою внешность, ходили легенды. — Сейчас господа снова в статусе.

— Куда мир катится… — невпопад вздохнул Голодев, рассеянно глядя по сторонам

Он сильно проголодался и едва дождался любимой жареной картошки с грибами и сметаной. Опрокинув стопку водки, Голодев вздохнул еще тяжелее. Только сейчас он вспомнил, что позавчера проиграл в карты маркизу де Ариньяку свой корабль для дальних перелетов, а супруга была еще не в курсе и собиралась куда-то на нём в гости отправляться.

— О чем задумались друг мой? — спросил фон Штофф, уплетая блинчики с икрой. — Что вас так печалит? Неужели тест настолько испортил настроение?

— Да нет, — поморщился Сергей, — корабль я свой маркизу де Ариньяку позавчера в карты проиграл.

— Тот маленький?

— Нет, тот большой.

Услышав разговор, князь Михаил растопырил пальцы, пригладил пятерней свои жесткие, вечно торчащие в разные стороны несвежие кудри и поинтересовался:

— Супруга знает?

В противоположность Белоголовцеву, Михаилу было сугубо всё равно, как он выглядит. Одевался князь довольно неряшливо, но состояние имел огромное, деньгами сорил без счету, по той причине имел множество друзей и привычку часами рассуждать на никому не интересные темы.

— Нет, не знает еще, — Голодев подлил себе водки, — она на нем в гости куда-то собирается.

— У-у-у… — глубокомысленно прогудел фон Штофф, прекрасно знающий непростой характер графини Голодевой.

— Что делать прямо и не знаю, — тяжело вздохнул Сергей. — Сначала думал отыграться, но опасаюсь проиграть что-нибудь еще.

— Де Ариньяк шулер! — желчно выплюнул Леопольд, отрываясь от кушанья.

— Не пройди я тест, мне бы тоже все шулерами казались, — хмыкнул князь Самородов. Состояние свое он почти все промотал на бегах, теперь регулярно одалживался у Михаила и дружил с ним изо всех сил.

— О, Милетов! — вдруг крикнул Михаил, приподнимаясь. — Милетов, к нам идите, к нам!

Фон Штофф с господами обернулись. В дверях стоял высокий, красивый молодой человек в офицерском мундире. На левой руке у него висела девица с глубоким декольте, а на правой очень пьяный друг.

— Только Милетова не хватало… — пробормотал Голодев, но фон Штофф его услышал и согласился энергичным кивком.

Алексей Милетов был самой настоящей чумой общества, отъявленным сквернословом, повесой и скандалистом, но почему-то без него не обходилось ни одно приличное собрание.

— Драсте, господа! — Милетов пристроил своего друга на колени Леопольду, девицу к Михаилу, и отправился искать стулья. Голодев очень надеялся, что не отыщет, но тогда это был бы не Милетов. В переполненной ресторации, где даже табурет являлся роскошеством, только Милетов мог сразу же разыскать три стула и приволочь их к столу. Господа немного потеснились, Алексей расставил стулья, на один усадил бесчувственного друга, придав ему по возможности вертикальное положение, на другой пристроил почти засыпающую девицу, на третий уселся сам.

— Шампанского с икрой! — крикнул Милетов, мутноватым плавающим взором обводя зал. Голодев знал, что в таком состоянии Алексей особенно опасен и что, возможно, будет драка.

— Какая же все-таки дрянь эта жизнь, — выдохнул Голодев и потянулся к рюмке.

— Да, вы правы, совершенно правы! — воскликнул Самородов, а не прошедший тест Леопольд принялся рыдать.