Поза да Винчи

Галина Полынская, 2006

Сена – мастер по сенсациям в газете "Непознанный мир" – едет в славный город Гжель, где, по словам аборигенов, находится дом с привидениями. И слава богу, не одна, а с коллегой по работе Владом и его новой пассией Олесей. В таинственном доме, оказавшемся заброшенной лачугой без удобств, компания натыкается на труп мужчины, лежащего в форме звезды в одних трусах. В удивительно некрасивом молодом человеке Олеся узнает своего горячо любимого Алешу Мурзина, безжалостно бросившего бедняжку в пользу ее более обеспеченной сестры. Хотя и той аукнулось сполна – пропала девчонка давно и бесследно.Но ведь Сена с верной подругой Таей сыщицы со стажем – разберутся как-нибудь в любовных драмах и страшных преступлениях…

Глава вторая

С утра Тая повела Лаврентия на выгул-выпас, а я занялась приготовлением Вечной Яичницы с Колбасой, параллельно размышляя о предстоящем путешествии. Что я всегда ценила в нашем многоуважаемом начальстве, так это полное и безоговорочное владение информацией: то ли исцеляются люди, то ли помирают, то ли есть такой дом, то ли нет его… Поезжай туда не знаю куда, напиши про то, сам не знаю что. Хорошо хоть на этот раз Конякин знал название населенного пункта, а то как-то отправил меня на задание писать об одной ясновидящей, указав направление — «в какой-то там деревне». Интересно, что ж там за дом такой… интересно, где и как С. С. добывает эту информацию? Может, ему инопланетянские разведчики докладывают? Может, Конякин сам инопланетянин? А что, похож… Я практически уже вижу жирные заголовки ведущих изданий: «Сенсация! Главный редактор газеты криминала и аномальных явлений «Непознанный мир» оказался марсианином!!!» Вот это жизнь бы началась, вот это слава…

— Сена, мы пришли! — донесся из прихожей Тайкин голос. — Мы очень славно погуляли!

— Молодцы! Завтрак почти готов!

Пока подруга кормила, поила и вытирала полотенчиком слюнявую сенбернарью мордуленцию, я завершила приготовление пищи, посыпала яичницу зеленью и поставила чайник.

— О, боже мой, опять яичница, — вздохнула Тая, со скорбной миной присаживаясь за стол. — Неужто нет другой альтернативы?

— Омлет, — я поставила пред ней тарелку со смачным ломтем.

— А так, чтобы не из яиц?

Я призадумалась.

— Есть еще всякие там хлопья, мюсли-фигусли, если хочешь, куплю. Насыплю тебе мисочку, залью молочком и трескай с пользой для здоровья.

Тая внимательно посмотрела себе в тарелку на ломоть ослепительно красивой и душераздирающе ароматной яичницы, и отрицательно мотнула головой.

— Нет уж, мюсли-фигусли я не хочу.

— Тогда лопай, что дают и не митингуй.

Завтрак прошел в молчании. Когда перешли к кофе с печеньем, Тая задала вопрос:

— Гжель — это где?

Я пожала плечами.

— Это там делают всякие такие сине-белые тарелки и фигурки?

— Вроде да.

— Далеко ехать?

— Тай, я понятия не имею, где эта Гжель базируется, как же я могу знать, далеко она или нет?

— Сдается мне, придется трюхать на липестричке, надеюсь, от Выхино они стартуют в Гжель. Не забудь взять диктофон и фотоаппарат, чтоб все красиво было, ты ж все-таки журналист, а не хвост поросячий.

С этим я не могла не согласиться.

Снарядившись для поездки в «липестричке», отправились в путь. Всю дорогу до метро Таисия делала мне трепанацию черепа на тему: когда же я научусь бесстрашно ездить на машине не только по Москве, но и Подмосковью? Что за ерунда, в самом деле, иметь свои колеса, а в Гжель волочиться на грязном дребезжащем электроне?

— К тому же в электричках навалом всяких разных буйных алконавтов, хулиганов, бандитов, воров…

— А так же взбесившихся фанатов «ЦСКА» и мадридского «Реала», — согласно закивала я.

Ужасы, маньяки и бандиты, подстерегающие наивных беззащитных пассажиров непременно в электричках, являлись излюбленной паранойей Таисии Михайловны.

— Да, да и фанаты тоже, — Тая открыла дверь остановившейся у метро маршрутки и полезла наружу. — Фанаты это самое страшное! Ты даже представить себе не можешь…

— Выходи скорее, а? Людей тормозим!

Платформа Выхино встретила нас свежим ремонтом и измененной планировкой, так что нам пришлось основательно поплутать, прежде чем вырулили к кассам и осведомились на счет звездолетов, стартующих в Гжель. Таковые звездолеты имелись, и унылая необходимость тащиться на какой-нибудь вокзал отпала. Приобретя билеты, выяснили, когда ожидать экипаж и отправились закупать напитки, продукты и прессу. Отчего-то поездка на электричке, даже если она занимала от силы минут сорок, воспринималась подругой, как долгое, утомительное, полное тягот, невзгод и лишений путешествие, за время коего мы непременно должны помереть от голода, жажды и скуки. Я хорошо знала этот ее неисправимый пунктик, поэтому не сопротивлялась и молча наблюдала, как она закупает чебуреки, шоколадки, чипсы…

— И пирожки с мисом и рясом! — выдала Тая.

Продавщица подняла на нее взгляд и невозмутимо поинтересовалась:

— Сколько?

— Два! Нет, лучше три! И четыре с картошкой!

— С рисом и мясом, — зачем-то запоздало поправила я.

— А я что сказала?

— Да так, ничего… Тай, куда нам столько, а?

— Ничего, пригодятся! Лучше пусть останется, чем не хватит.

Закончив с пирожками, она набила пакет прохладительными напитками и переключилась на лотки с прессой. Наш родимый «Непознанный мир» красовался в первых рядах.

— Чтоб такого интересного взять почитать, — вслух размышляла подруга, разглядывая газеты и тоненькие журнальчики.

— Вот эту возьмите, — указала продавщица на «Непознанный мир», — очень интересная газета.

— Нет уж, спасибо, — вежливо отказалась подруга. — Дайте лучше эту, вот эту и вон ту. И этот журнальчик, в нем есть телепрограммка?

Получив все желаемое, мы отправились на платформу, звеня бутылками, шелестя газетами и распространяя щедрый чебуречно-пирожковый дух. Вскоре подошла электричка, мы зашли в вагон, и Тая принялась выискивать самое безопасное место: «Сюда мы, Сена, садиться не будем, вдруг в середину врежется неуправляемый автобус. Сюда тоже не стоит, в начале вагона всякое может случиться… И даже не думай, Сена, идти в конец! Сейчас мы выберем золотую середину, самую безопасную…»

— Тайчик, — я с сочувствием смотрела на свою дорогую подругу, — а если на этот поезд упадет неуправляемый самолет, где тогда искать самое безопасное место? Давай, садись уже куда-нибудь, хватит метаться по проходу и мешать людям. Вернемся в Москву, я отведу тебя к хорошему милому доктору, ты ему расскажешь обо всех своих страхах, он тебя внимательно выслушает и выпишет вкусненьких капелек или разноцветных таблеточек.

— Вот что я хочу сказать тебе, Сена…

— Ты сядешь, наконец, или нет?! — зашипела я, как раскаленный утюг, на который резко плюнули. — Мы всем мешаем со своими сумками и бесцельной беготней по вагону!

Тая собиралась что-то сказать, но я не захотела слушать, а при помощи хорошего тычка усадила ее на ближайшую лавку. Сердито сопя, она отодвинулась к окну, водрузила пакеты себе на колени и приготовилась всю дорогу быть жабой. Всеми силами попытавшись абстрагироваться от того, что сидит рядом, я уставилась в пространство поверх голов впереди сидящих и постаралась переключить мысли на рабочий лад. Никаких точных координат местонахождения чудо-дома у нас не имелось, следовательно, предстояла увлекательнейшая экскурсия по несомненно живописным окрестностям города-героя Гжель. В обязательную программу входили так же приставания к местным аборигенам с загадочным вопросом: «Скажите, а где здесь какой-то дом, который то ли лечит, то ли калечит…» И как, как, скажите на милость, это вообще способен сделать дом? Не человек, который в нем живет, а непосредственно само строение? Пусть я и трудилась долгие годы в редакции самой желтой, самой вральной газеты на свете, но наделенная некими сверхъестественными способностями постройка… по-моему, это немного чересчур.

— Сена, ты меня вообще слышишь?! — послышалось над ухом недовольное скрежетание.

— А? — развернулась я к Таиске. — Что?

— Я тебе уже десять минут рассказываю, а ты на меня ноль внимания!

— Прошу пардона, я задумалась. О чем ты повествовала?

— Я рассказывала о том, как ко мне одна морда козлиная уже целую неделю клеится, прохода не дает, так задолбал — ужас!

— Да? И что, эта морда совсем-совсем уж такая козлиная?

— Козлее некуда! — брезгливо передернула Тайка плечами. — То ли он при магазине грузчиком работает, то ли еще кем-то не менее почетным: высокий, тощий рыжий дрищ лет двадцати трех с дебиловатой улыбиной во всю конопатую рожу. Ко всему вдобавок, он, кажется, еще и таджик!

— Разве таджики бывают рыжими? — усомнилась я.

— Они, Сена, всякими бывают! — отмахнулась подруга. — Так вот…

— Нет, погоди, — уперлась я, — и все-таки рыжих таджиков не бывает. Не бывает и все тут, это все равно, что белый негр. Таджики поголовно черноволосые.

— Белый негр есть — это Майкл Джексон! Так вот…

— Майкл Джексон побелел искусственным, а не естественным путем, от природы он черный, все по закону, — продолжала я гнуть свою линию. — Порыжеть таджик может только от перекиси водорода, а вот конопушками на лице уж точно никак не обзаведется. Значит, он не таджик.

Внимательно посмотрев на меня, Тая процедила сквозь зубы:

— Сена, ты чего зациклилась на этом? Чего ты прицепилась: таджик — не таджик? Какая к черту разница?!

— Мне просто интересно, с чего ты вдруг решила, что высокий, рыжеволосый, конопатый молодой человек — таджик?

— Господи, убить бы тебя, да нечем! Забудь о его национальности и слушай дальше!

К сожалению, продолжить она не успела. Вслед за бесчисленными торговцами всякой ерундистикой, стадами бредущими по вагонам, к нам вошел целый оркестр — не один там какой-нибудь доходяга с баяном, а реальный такой, симпатичный оркестрик из четырех добрых молодцев в камуфляжной форме: две гитары, портативный синтезатор и гармоника. Толкнув короткую вступительную речь на тему «кто сколько может», они заиграли… Судя по отдельным словам, случайно долетавшим до наших ушей сквозь оглушительную музыкальную какофонию, это была какая-то слезоточивая песня про афганские страдания простого честного русского парня, которого на родине не дождалась вероломная распутная предательница невеста. Судя по могучему тексту, артисты сочинили эту славную песню прямо в тамбуре за минуту до выступления. Длился этот невыносимо громкий отвратительный кошмар не меньше пяти минут, чтобы уж точно денег дали, чтобы даже мысли не возникало не дать! Когда смолкли последние аккорды и здоровенные, с косой саженью в плечах попрошайки двинулись по вагону, подсовывая под носы пассажиров беретку с мелочью. Тая посмотрела на меня ошалелыми глазами и с легким заиканием попросила напомнить, о чем мы с нею недавно разговаривали? Призадумавшись, я ответила, что кажется, о Таджикистане.

— А что именно мы говорили о Таджикистане?

— Не знаю, наверное, то, что там тепло, солнечно и вызревают вкусные дыни.

Тут следующее остановкой объявили Гжель, и мы поспешили в тамбур заранее готовиться к выходу.