Прикосновение

Галина Муратова, 2023

Сборник рассказов Галины Муратовой посвящен обычным людям – жителям обычного неназванного города. Эти люди проживают день за днем, и попадают в обычные жизненные ситуации, но при этом они чувствуют, размышляют и ведут себя самым неожиданным образом, проявляя самое лучшее, что в них есть по отношению как друг к другу, так и к миру, в котором они живут. Благодаря тому, что все лучшее и самое светлое в человеке скрыто, но все-таки находится на поверхности, у нас всегда есть надежда, если мы сможем к этому прикоснуться.Прикосновение: сборник рассказов / Галина Муратова. – Москва, ИМЛИ РАН, 2020. – 432 c.ISBN 978-5-9208-0641-3На обложке изображена картина «Галина Муратова», художник Александр Муратов, 2005 г.

Его величество

Он был великолепен. Он вошел в её сердце сразу.

Величественный, мощный, редкий в наше время по габаритам.

Хотя и выглядел он слегка, и даже можно сказать не слегка, обшарпанным, от контактов с жизнью. Но это придавало ему настоящего шарма. Вид у него был надежный, ладный, в высоту и ширину. Но той самой виньеткой совершенства был настоящий тяжелый замок, который накрепко соединял верх и низ, и выглядел очень строго. Это была любовь с первого взгляда. Она только сейчас поняла, что встречи этой ждала и знала, что она будет. Просто это желание никогда не формулировалось в ней, а сейчас просто бросила её к этому «первому встречному», и она обняла бы его, если бы хватило рук.

Она подбежала и, все еще не веря своим глазам, стала ощупывать это сокровище руками. Да, это был тот сундук из её детства, который стоял в избе её бабушки и теток, который вмещал в себя весь скарб тогдашнего её дома. Он вмещал в одном отделении скатерти, белье и рушники. В маленьких отделеньицах были нитки и другие предметы для рукоделия, а в самом центре всегда лежали, приложенные белым льняным рушником, хлеба, которые пекла бабушка, и поэтому когда она в очередной раз открывала крышку, по избе всегда распространялся запах хлеба. Будто он был только испечен.

А еще там хранились, тоже в полотенце специальном — тяжелые куски пиленого сахара, которые всегда экономили и отпиливали бережно, осторожно, будто боясь поранить.

Сундук занимал почетно место в избе у окна. На нем и обедали, и беседовали, пока ели. Он был главной мебелью в доме, со своим таинственным скарбом. Ей в детстве очень хотелось нырнуть в его нутро с головой. И сидеть там, постигая смыслы вещей сложенных на самом дне его. Потому что все доступное, и ежедневной потребности, лежало в нем сверху. Но до дна там было скрытое от её детских глаз пространство, которое чем то же было заполнено. Но доступ к ним был закрыт на замок, а ключ от него бабушка носила с собой постоянно.

— Вам чем-то помочь, — выдернул её из воспоминаний приятный мужской баритон.

— С доставкой помочь! — приказала она.

Приказчик, именно так называли раньше продавцов-помощников, а ни какой ни «менеджер», был слегка удивлен её решительному желанию купить эту застрявшую в их супермодном комиссионном антикварном магазине, этот глупый сундук. Они уже надежду потеряли, что на него кто-нибудь позарится. А тут еще такая тетка, вся в мехах и макияже.

— Откройте его, — приказала она.

И когда продавец, уже торопясь под её требовательным взглядом, звякнул замком, и не без натуги поднял сундучью крышку, она даже слегка оттолкнула его — и быстро-быстро заглянула туда вниз, на дно.

География оказалась той же. Все отделения, полочки и ящички расположились в знакомом рельефе.

Это был он! Может и не именно он. Тот бабушкин никто бы не доставил сюда из другого конца российского простора. Но это был его брат. Их делала рука одного мастера и одного времени. Это было несомненно.

Правда, из сундука не повеяло конечно, ароматом свежеиспеченных хлебов. Скорее, из него потянуло прокисшими блюдами коммуналки, где он и стоял, скорее всего, в последнее время. И еще она на дне рассмотрела какие — то пятна.

— Фонарик, — приказала она продавцу. Тот незамедлительно принес. Она высветила днище сундука и сразу поняла, что все поправимо.

И она все сможет, отчистить и отремонтировать нутро этого сокровища, и подарит ему новый аромат.

— Какой этаж? — спросил её оформляющий доставку мужик. А узнав, пробурчал:

— Берем как за рояль. Такая же тяжесть.

Она только улыбнулась этому сравнению. Она была счастлива и успокоилась только тогда, когда собственным присутствием удостоила всю погрузку и, к удивлению грузчиков, села с ними в грузовичок, чтобы не оставлять без присмотра его величество — сундук.

— А вас из дома не выгонят? — шутканул один из грузчиков. Она не удостоила его ответом.

— Ну-ну!!! — хихикнул напарник.

Сундук действительно на свету выглядел не столь величественно. И бок ободранный и крышка неопределенного цвета, а ещё сбоку — она в магазине не рассмотрела, было нацарапано и вырезано короткое, лучшее слово русского языка. И про неё тоже.

«Д — У — Р — А».

Сундук как бы сказал ей сразу, что он о ней думает.

Грузчики не могли угадать. Никто её с этим сундуком и не мог выгнать.

Дом её, вернее квартира, хоть и был, по словам немногочисленных подруг, «полной чашой». Но чаша эта была с большим дефектом, со сколом в судьбе, который назывался в быту — одиночеством. Не сложилось ни с мужьями, ни с детьми. Она снимала шляпу перед своим одиночеством, очень уважала и боялась его. И постоянно придумывала себе всякие дела, чтобы держать с ним дистанцию, и не сильно общаться.

И вот это приобретение. Она как-то сразу поняла, что сундук, который грузчики поставили прямо посреди комнаты, требует своего места, и она стала ревизским взглядом оглядываться. Что бы такое удалить из своего жилища, и сразу глаза выхватили предметы, без которых давно можно было обойтись. Которые из лени не выбрасывались. И потянулись руки к ним в азарте, и позван был дворник Рустам, который за небольшое вознаграждение унес на помойку. Дворник Рустам всё порывался и сундук новообретенный вынести, удивлялся его трагическому облику, но был впряжен ею в обратное. Они вдвоем с большим трудом поставили сундук под широченное окно в комнате. Где он и замер сразу, поняв, что наконец дома. И она, проводив Рустама, наконец пристроилась на его крышку, и погладила ласково его шершавый бок.

— Привет! Живем? — тихо спросила она. Но в ответ с поверхности на неё живо глянула надпись поменьше, но с тем же смыслом прямолинейным.

— Да. Я — дура, — улыбнувшись, согласилась она.

Она сидела на сундуке и с удивлением рассматривала свое жилище. Каким оно стало пустым, просторным. Как будто дом наполнился другим, незнакомым или давно забытым, пространством. И в доме можно было прыгать, танцевать. И ничто уже не цепляло тебя за рукава, никаких острых углов. Ничего кроме того, что она забросила в доброе чрево сундуку. Все лишнее он не принял, все улетало за борт жизни. Он быстро навел ревизию в хламе, который казался до этого незыблемым, и оставил только то, что мог вместить. Отбор нужного был жесток и с учетом вечности. Сразу мыслилось — стоит в сундуке сохранить, или обойдешься.

Оказалось, что почти без всего она может обойтись.

Даже спать на нем можно было, так он был широк. И крышка его была теплой, будто дерево из которого она была выстругана, все еще делилось своей нескончаемой жизнью.

Она еще немного колебалась, зачистить ли ругательные словечки «дура» и прочие, которые приобрел сундук на своем долголетии, но не стала.

Потому что была в этом какая-то правда и о ней.

Чтобы заполнить сундук по настоящему, ей придется долго, очень долго жить. А главное, хорошо бы научиться хлеба печь, чтобы вернуть сундуку его личный аромат. Она еще раз открыла крышку, заглянула внутрь. Пахло свежевымытым влажным деревом.

Что ж! И это не плохо.

И углы в сундуке были хоть и кованные, но не острые. И замок легко вошел в ушки, ключик повернулся.

— Щелк! — услышала она приятный звук. И стало вдруг легко и спокойно. Она даже не стала анализировать, почему. Было ощущение сделанного большого и нужного.

Все, чем дорожилось, о чем много было думано, бережно хранимое, вспоминательное слезливо — не вместилось в старый сундук. Он их просто не захотел принять, хоть там было много места. При желании она бы могла поместить там себя вместе с одеялами и подушками. Она — да. Все остальное — нет. Лишнее. Её поразила отборчивость сундука. Она просто чувствовала его нежелание вмещать в себя непотребство всякое. Он был разборчив. Ей стоило бы поучиться этому редкому качеству.

Сундук, казалось, готов был заменить ей все, при этом расширяя свободное пространство. И даже в окно, которое было вечно занавешено шторой, можно было смотреть, удобно усевшись, на все тот же сундук. Что она незамедлительно и сделала. Сев на его теплую крышку, она как будто опустилась на траву газона во дворе, на который всегда строго запрещалось выходить даже босиком.

Сидя на сундуке, она легко рассмотрела внизу во дворе, как три тетки в спортивных костюмах шли бодрым шагом и строем, резко отчеканивая углы по каре двора. Чеканя шаг, они маршировали по периметру двора. Периметр был коротким, но они еще раз, и еще раз прошагивали его. Вид у них был деловой и сплоченный. Они явно имели цель. Сверху они казались маленькими, широкоплечими и слегка карикатурными.

— Р-раз — ра-аз! — спешили.

Куда?

«Каждый — к своему сундуку», — подумалось ей уверенно.

17 октября 2018, бестетрадные.