Волк по имени Зайка

Галина Гончарова, 2016

Когда все твердят, что ты – позор семьи, жених изменил, а нужная ипостась никак не прорезается, что остается делать приличной девушке-оборотню? Только сбежать из дома. Когда твоего отца убили, мать в опасности и тебя тоже хотят убить, что может сделать молодой лорд? Разумеется, временно отступить. Чтобы потом вернуться. Но судьба любит шутки, и две дороги сливаются в одну. Куда она приведет знатного наследника и юную зайку-оборотня?

Колин

«Сын!

Ваша мать умерла, и требуется Ваше присутствие на похоронах.

Прошу Вас приехать незамедлительно.

Лорд Ройл».

Пальцы сжались в кулаки, сминая хрупкий листок. Мразь.

Своего отчима я ненавидел всегда. Кажется, я уже родился с этой ненавистью. Или она появилась чуть позднее…

Не знаю, с чего так. Вроде бы отец считал его своим другом, названым братом, а мне лорд Эдвин Ройл был противен. Неприятны были его темные, навыкате глаза, его мясистые красные губы, прячущиеся в окладистой бороде, его толстые пальцы, постоянно шевелящиеся, похожие на жирных червей…

Я первый пустил в ход прозвище «лорд Рыло», и оно прилипло хуже дерьма к подошве. Тогда это были детские проказы.

Потом было хуже.

Мне было десять лет, когда погиб отец. Погиб странно и нелепо. Случайный выстрел на охоте — и стрела спутала отца с оленем. Или стрелок?

Я жизнь готов был поставить на второе, но найти негодяя не удалось. Никто не признался, а стрела оказалась не помеченной. Твари!

Я был провозглашен лордом Торвальд-холла, а мать надела траур.

Она словно потухла тогда. Всегда веселая, живая, искристая, теперь она напоминала Снежную королеву. Каштановые волосы поседели за одну ночь, голубые глаза запали, она сильно осунулась… И все равно была красавицей. Даже сейчас, во всем черном, — красавицей.

И лорд Рыло зачастил к нам. Около года назад умерла его жена, и слуги шептались, что он забил ее до смерти, а сейчас положил глаз на маму. Я это понял сразу.

Но что я мог сделать?

Беда была в другом. Его назначили моим опекуном до совершеннолетия, а наступало оно в семнадцать лет. Семь лет мы должны были терпеть его, его визиты, взгляды, речи, всячески ублажать его, повиноваться и…

НЕНАВИЖУ!!!

Впрочем, я готов был простить ему многое — за маму. В ее присутствии он становился совсем другим. Он шутил, пусть неловко и неуклюже, читал ей стихи, приносил цветы, сладости, украшения… Мама чуть оживлялась в его присутствии — и одно это стоило моих стиснутых зубов.

Прошел год — и она перестала носить только черное и даже стала иногда улыбаться. Потом еще год — и она начала смеяться, и голос ее звенел иногда почти как прежде. А потом лорд Рыло сделал ей предложение.

Мама тогда пришла ко мне ночью.

— Сынок, нам надо поговорить.

Я пожал плечами. Пусть я ребенок, но я еще и лорд Торвальд, а потому отец воспитывал и учил меня с детства.

— Ты хочешь сказать, что выходишь замуж за лорда Рыло?

Мама вздохнула. Опустила голову.

— Ты не любишь его.

— Нет. А ты? — Этот вопрос требовал серьезного прояснения.

— А мне иногда кажется, что я могла бы… рядом с ним не быть счастливой, но и не быть такой несчастной.

— По сравнению с отцом он…

— Не надо, Колли. — Колли. Так меня называла только мама — и только наедине. Это было нашей тайной даже от отца. — Лорда Ройла действительно нельзя даже отдаленно сравнить с твоим отцом. Но…

— Но ты еще молода. И хочешь попробовать стать счастливой.

— В кого ты у меня такой умный?

— Я и сам порой задаюсь этим вопросом, — поддразнил я маму. — Я не стану возражать.

— Да?

— Я хочу видеть тебя счастливой.

Мама подарила мне поцелуй. Крепко обняла, мы посидели в темноте и тишине…

— Ты у меня замечательный, малыш. И так похож на отца…

Она всхлипнула и ушла.

Свадьба была пышной. Мать старалась улыбаться, лорд Рыло выглядел откровенно довольным, гости пили и орали тосты за здоровье молодых и потомство…

Я молчал и наблюдал.

Все ведь хорошо, так?

Разве не так?

«Не так» проявилось вскоре после свадьбы.

Лорд Рыло был бесплоден — так шептались окружающие. У него было уже две жены — и ни одна не подарила ему наследника. Не смогла и мама, хотя очень старалась. Я знал. Лорд поднимался в ее спальню каждую ночь — и оттуда неслись стоны. Сначала — удовольствия. Потом они все чаще становились болезненными, но вмешаться я не мог.

Из замка удалялись старые верные слуги, в нем становилось все больше людей лорда Рыло, роптали гвардейцы, а я ничего не мог сделать. Он — опекун. И ведь дела он вел хорошо. Не воровал — я мог это проверить. Но и…

Убивайте меня — лорд Рыло был с гнильцой.

Мать опять стала печальной, под ее голубыми глазами темнели черные круги, а на запястьях, которые она прятала под длинными рукавами, появились синяки. Лорд Рыло винил ее в том, что она не могла понести ребенка, — приводил в пример меня и все чаще смотрел очень нехорошим взглядом. Словно примериваясь поверх арбалета.

Мама опять пришла ко мне ночью, когда лорд Рыло напился и уснул. И на ее лице был уродливый синяк.

— Он? Убью!

Я рванулся вскочить. Да, мне всего тринадцать лет — ладно, почти тринадцать! — но я знаю, куда бить. И рука у меня не дрогнет — полоснуть гада по сонной артерии, чтобы он захлебнулся своей помойной кровью!

Мама схватила меня за руку.

— Сядь, Колли.

И я повиновался. Что-то страшное было в ее голосе.

— Нам надо серьезно поговорить.

— Слушаю.

Я до боли сжал одеяло в кулаках. Спокойствие, Колин, спокойствие. Ты уже взрослый, тебе не пристало орать, как сопливой девчонке.

— Ко мне сегодня пришла женщина.

— И?

— Это… его женщина.

Я не сразу понял, но потом вспыхнул гневом.

— Ты… и он сейчас…

— Нет. Выслушай до конца. — Мама смотрела грустно и твердо. — Он спал с ней, когда ухаживал за мной, но потом бросил, выкинул, как дешевую вещь. И она в обиде на лорда. Сейчас у нее все хорошо, она выходит замуж и уезжает отсюда.

— Они больше…

— Не встречались. Но она была служанкой в его замке. Постельной служанкой…

Я кивнул. Об этом я тоже знал. Личная служанка лорда, которая следит за его постелью, а если он пожелает… Почему-то всегда постель ему застилали очень молодые и хорошенькие девушки.

— Что она рассказала?

Вместо ответа мама выложила на одеяло стрелу. Простую такую… арбалетную, с белым оперением, знакомую до мельчайших деталей… только на той оперение было красным от крови.

Минуту я молчал, потом поднял глаза на маму.

— Я убью его.

— И я не стану возражать, — мама усмехнулась холодно и жестко. — Но не сейчас.

— Почему?

— Потому что доказать ничего не удастся. И ты умрешь вслед за ним.

Я на миг задумался. Законодательству меня учили намного меньше, ведь лорд и есть закон на своей земле. Но сначала земля должна быть, ее надо охранять и получать доход. Право я только начинал изучать.

— Но стрела…

— Служанка захотела оклеветать господина — и только.

— Сходство?

— Она ее украла. Или нашла, или… ты сам понимаешь. Да. Для королевского суда ее слова — не доказательство.

— Для меня этого хватит. И этого. — Я кивком показал на мамин глаз.

— И все же ты будешь пока молчать. Как и я. Не знаю, на сколько меня хватит. Он уже винит меня в своем бесплодии. — Мама смотрела жестко, и я понял, что характер у меня не только от отца. Моя нежная, слабая и хрупкая мама могла быть не менее решительной и жестокой, если хотела, а сейчас она хотела.

— А что я тогда буду делать?

— С этой женщиной и ее мужем я передала письмо. Моему двоюродному брату Филипу.

— И?

— Я попросила взять тебя в оруженосцы и всему обучить. Я хочу, чтобы ты убил Рыло, но убил так, как не смог он. Как дворянин и честный человек.

— Ты думаешь, ей можно доверять?

— Ее ненависть сильна, — усмехнулась мама. — Общие друзья и общие враги сближают, запомни это.

— Я запомню.

— Она рассказала мне о смерти моего мужа. Рыло планировал это давно, очень давно. Он всегда завидовал твоему отцу. Всегда…

И я поверил.

— Филип приедет, заберет тебя отсюда, и я не буду бояться…

— А ты?

— А я пока останусь. Пока он надеется получить от меня ребенка — он не причинит мне вреда. Но когда его надежда будет угасать…

— Я не оставлю тебя в его лапах.

— Никто не даст мне развода, Колли.

— А умереть от побоев лучше?!

— Нет, мальчик мой. Но я надеюсь продержаться, пока тебе не исполнится семнадцать. А ты тем временем должен стать сильным. Ради меня. Ради своего отца, чтобы его род не прервался.

Я смотрел на мать — и чувствовал гордость. Мама у меня замечательная.

— Дай слово, что ты напишешь, если нужна будет помощь.

— А вот о письмах мы сейчас и поговорим. Как я буду к тебе обращаться, какие будут условные знаки…

Мы проговорили всю ночь. Утром мама не вышла к завтраку и на следующий день тоже. А еще через два дня приехал Филип.

Вот он мне понравился сразу. Высокий, с каштановыми волосами, как когда-то у мамы, с ясными синими глазами и широкой улыбкой, он приветствовал меня, хлопнул по плечу Рыло и заявил, что забирает племянника.

Рыло попытался возмущаться, но тут же получил щелчок по носу. Дело в том, что я-то — лорд наследственный, Филип — тоже, а Рыло — всего лишь жалованный. И я у него быть оруженосцем никак не могу. Не по статусу…

А пора бы, пора…

Филип добавил, что король охотится тут неподалеку, так что можно обсудить вопрос с ним, хоть сейчас поедем, — и Рыло смирился, только глазами сверкнул. Пробормотал, что дорогой гость окажет ему честь, оставшись на пару дней, но куда там…

Филип ломился как медведь сквозь камыши — только треск стоял. Он тут же заявил, что ему некогда, что ребенка он забирает с собой сегодня же и мы уезжаем — он, дескать, в королевской свите, так что еще успеет представить племянника королю.

Дружески поприветствовал маму, которая вышла к нему, поцеловал в щеку, а потом заметил следы от пальцев — и вспыхнул гневом.

Я не знаю, что он сказал Рылу. Но судя по тому, что мамины глаза светились насмешкой, а Рыло стоял белее полотна, это было что-то неприятное. Я не знаю, я собирался.

Через два часа после приезда Филипа мы выехали обратно. А поговорить со мной серьезно дядя собрался только на привале.

— Что мама написала вам?

— Прочтешь?

Я пробежал письмо глазами. Мама честно писала, что подозревает второго мужа в убийстве первого, боится за сына и просит Филипа забрать ребенка, пока с ним не случилось чего плохого.

— Вы быстро действовали.

— Можешь говорить мне «ты» и «дядя». Я действительно твой дядя, хотя родство и дальнее, — буркнул Филип. — Гуся будешь?

Отказываться я не стал.

— Значит, так. Оруженосец мне как раз положен, я просто давно никого не брал. Поживешь у меня. Сам чем заниматься хочешь? Воевать, охотиться…

— Учиться.

Кажется, мне удалось его удивить.

— И чему же?

— Как быть лордом. Как защитить себя и маму.

Филип хлопнул меня по плечу.

— А ты не дурак, парень. Несмотря на свой возраст — не дурак.

— Вам тоже было тринадцать.

— И я был куда глупее тебя. Одни бабы и попойки на уме… А у тебя — нет?

Я покачал головой. Хотелось, да. Тянуло иногда, но я понимал, что любая близкая мне женщина — это оружие Рылу против меня. Перебьется.

— Этому, кстати, тоже надо учиться.

— Зачем?

— Чтобы против тебя не использовали. А то, бывает, дорвется кое-кто до сладенького…

Филип смотрел испытующе — и я кивнул.

— Научите?

— Научу.

В ту ночь мы многое обсудили и поняли, что пока маме лучше молчать. Она во власти Рыла, если лорд узнает, что его преступление может выплыть наружу, — он никого не пощадит. А потому мама будет молчать. И я пока — тоже. Потом, когда мне исполнится семнадцать, я смогу вызвать отчима на поединок, потом…

Следующие два года я прожил у дяди. Мама писала каждый месяц, и в письмах были условные знаки. Все нормально, жить можно. Лорд груб, но руку на нее не поднимает. Его счастье — убью мерзавца безболезненно. Может быть…

А пока — надо было учиться, и я учился.

Филип был мной доволен, я это знал. В меру своих сил я осваивал разнообразное оружие, метко стрелял из лука и арбалета, фехтовал, проблемы были только с двуручным мечом. Он для меня пока был тяжеловат. Ничего не поделаешь — не произвожу я впечатления крепкого малого. Волосы у меня темные, а глаза, как у мамы, синие, но черты лица тоже мамины, тонкие. Борода расти и не торопится, а те несколько волосков, которые пробиваются, проще сбривать, не позорясь. Я высокий, но пока еще костлявый, кость у меня тонкая, оттого и выгляжу тощим. Филип говорит, что это временно, просто такие, как я, оформляются позднее, годам к двадцати — двадцати пяти, но это меня не волнует. Хватило бы сил управляться с мечом и копьем, а их хватает.

У Филипа и тетушки Марго мне было уютно и спокойно. В его замке вообще было спокойно всем. Тетушка создавала вокруг себя такое поле тепла и покоя, что все поневоле пропитывались ими — и тоже переставали спешить и волноваться. Уютная, кругленькая, сильно располневшая после рождения четверых детей — двух сыновей и двух дочек, — Марго целый день крутилась по хозяйству, возникая в самых неожиданных местах. Даже на стрельбище и в конюшне не обходилось без ее забот, когда она приказывала поднести мишени или починить денник… Филип жил за ней, как за каменной стеной, доверив жене даже счета, — и в знак уважения не спал ни с кем из девушек в замке. Каждую ночь он приходил к Марго, был к ней подчеркнуто внимателен, любезен, дарил подарки, оказывал знаки уважения… Тетушка цвела. Хотя любовница у дяди была — в дальней деревне. И ездил он к ней три раза в неделю. Но там все было очень тихо. Деревенские знали, но все молчали, понимая, что лорд не пощадит. Я с дядей об этом не заговаривал — ни к чему.

С кузенами и кузинами я тоже подружился. Они были неплохие, девочки пошли в мать, такие же хлопотуньи, не особенно далекие и богатые умом, зато теплые и ласковые, как две пушистые кошечки. Филип уже присматривал им женихов — и, к его чести, мне их не предлагал. Кузены же больше думали об оружии и девчонках, чем о том, что один из них станет графом, и злобы в них тоже не было. Скорее сочувствие. Это — тоже заслуга тетушки. Она всех вокруг себя делала добрыми.

Так прошло три года. Мне исполнилось шестнадцать, все было спокойно, и тут…

Сын!

Ваша мать умерла, и требуется Ваше присутствие на похоронах…

Свинья в хлеву тебе сын. Я разжал пальцы, заставляя себя успокоиться, и обратился — судя по шеврону на рукаве и цвету формы — к капитану замковой стражи. Тоже из новых, раньше его не было.

— Не знаю вашего имени…

— Тарс Крашри, капитан замковой стражи.

— Лорд Ры… Ройл взял вас на службу?

— Да, господин.

— И давно?

— Два года, господин.

Значит, у мамы осталось еще на одного друга меньше. Старый капитан, Джек Лемех, учил еще моего отца, любил его и, как мог, оберегал маму. М-да… гадюшник… Попробовать потянуть время?

— Мой лорд в отъезде. Я не могу уехать без его разрешения…

Филип действительно был в отъезде. Так совпало — или?..

На границе его владений начались беспорядки, кто-то травил посевы, и дядя решил съездить туда сам. Меня же в этот раз оставили дома из-за дурацкой болезни. Пробежался босиком под дождем — и не обратил вовремя внимание на кашель, а тот привязался, и тетушка, когда стало окончательно плохо — вздохнуть нельзя было без приступа кашля, — уложила меня в постель… Самое обидное, стоило дяде уехать — и кашель пошел на спад и почти прекратился. З-зараза…

— Господин, лорд Ройл очень просил вас приехать попрощаться с матерью. И у него на то есть дозволение короля…

На бумаге действительно была королевская печать. М-да… ехать придется.

— Хорошо. Утром выезжаем.

Капитан дернулся было что-то сказать, но кто б его слушал?

— Тетушка, устройте, пожалуйста, солдат на ночь. Полагаю, на конюшне найдется место?

— Да и в казармах найдется, и что выпить есть, и горяченького, наверное, воины не откажутся покушать…

Через десять минут солдаты и от яда не отказались бы, если получат его из рук Марго. Она хлопотала как только она это умела, устраивала всех, а я сидел у себя в комнате и размышлял.

Мысли были откровенно неприятными.

В прошлом месяце письмо пришло — и от мамы. Обстановка не накалялась, судя по условным знакам. Что их могли вычислить — вряд ли. Не Рыло, который и писал-то с трудом. Итак, все было спокойно, и вдруг она умирает. А меня вызывают на похороны.

Чего тут можно ждать?

Хм-м… вот так сразу я бы сказал, что несчастного случая. На преднамеренное убийство Рыло не пойдет, Филип ему не спустит. Даже если ничего и не докажут, где он, а где Филип… Рыло силен, спору нет, но я знаю, как сражается дядюшка, он его просто уничтожит. По полу размажет и остатки с сапога соскребет. Поэтому случайная стрела не пройдет.

Разбойники?

Вполне вероятно.

Отравление, пожар, потоп — и я случайно утоп, яд, болезнь — то есть тот же, только более хитро данный яд…

Одним словом, несчастный случай потому так и называется, что не счастливый.

А вот что мне делать?

Можно сбежать. Я могу. Марго выпустит меня из замка, еще и провизией обеспечит, и даже укрытием, но… меня будут искать. И несчастный случай мне организовать будет куда как проще. Не говоря уж…

Неподалеку раскинулся лес.

Опасный и весьма не любящий чужаков. Лес — это проклятие и дар нашего королевства. Там растут травы и деревья, которых нигде больше нет, там водятся удивительные животные, там очень любят людей и готовы жрать их три раза в день. Только зайдите, как говорится.

И заходят специальные охотничьи команды, и выходят, но… Я-то не охотник. И подготовки специальной у меня нет, во всяком случае, пока. Филип считал, что мне сначала надо научиться владеть оружием, ездить верхом, опять же геральдика, история, экономика, политика… времени хватало только учиться и спать. А охотнику требуется нечто иное. Ходить по лесу, скрадывать зверя, читать и путать следы… этому можно научиться, но зачем?

Я же не планирую стать рейнджером. Я — лорд, это моя работа и мой долг, и в лес мне не сбежать, хоть мои владения с ним и граничат небольшой частью. Ну и пусть граничат. Команды охотников я тоже посылать буду, когда получу наследство, а сам не пойду. Ни к чему это благородному…

Но дело сейчас не в этом. Меня просто съедят в лесу. А под крышей — найдут и устроят несчастный случай. И оно мне надо?

Есть и еще один вариант. Есть направление, на котором меня искать не будут, то есть я могу сам поехать к Рылу. При таком раскладе в дороге мне вряд ли что будет угрожать — на этом направлении меня ждать не будут, во всяком случае, без сопровождения, и есть шанс проскочить. А может, и нет. Что бы сделал я?

Да оставил человека с парой голубей где-нибудь в таверне на тракте, а потом через него дал знать сообщникам. Вот, кстати, сокола с собой захватить надо. Ловчего, дрессированного. Но в любом случае я попадаю по приезде в лапы к Рылу. Кинет меня в подземелье и скажет, что не доехал. Или вообще замурует… С перерезанным горлом, ага.

Живой я ему всяко не нужен.

В дверь постучали. Тетушка смотрела грустно.

— Собираешься, малыш?

Даже «малыша» от нее было приятно слышать. Теплая она. И домашняя. И очень уютная… Повезло дяде. Кстати, сам Филип это отлично понимает.

— Это лучший выход.

Тетя кивнула. В уме она просчитывала то же самое, что и я. Не стоило обманываться ее внешностью, или вы думаете, что дурочка сможет управлять таким хозяйством? Ну-ну…

— Я дам тебе сопровождающих. Десять человек, больше никак.

Я кивнул.

— Да, пожалуй. И нескольких почтовых голубей.

Вряд ли это сильно поможет. Но уж точно не повредит. Мне придется ехать, иначе ничего хорошего не получится.

— Само собой. Я тут поговорила с людьми, у капитана, если что, приказ привезти тебя силой.

— Вот даже как?

— Якобы лорд в глубоком трауре, жена при жизни мечтала увидеть сына…

— Пусть теперь она его увидит на том свете? — мрачно пошутил я, получив в ответ укоризненный взгляд тетушки.

— Буду за тебя молиться, малыш.

Я криво усмехаюсь. Молитвы никому еще не помогали, но хотя бы не вредили. Ладно, попробуем выжить.

Я уже не щенок, я уже подросток и, видит Бог, — без колебаний пущу в ход зубы. Глотку перегрызу за маму.