Мы из прошлого века. Невыдуманные истории

Галина Вольская

Я далека от идеализации советского прошлого и не претендую на глубокий, всесторонний анализ. Я просто рассказываю о своей жизни в те годы и о тех людях, что были рядом со мной, разумеется, субъективно, со своей точки зрения. Многих из тех, о ком я рассказываю, уже нет, кто-то еще живет и не во всем соглашается со мной. Я не судья вам, родные, просто одна из вас.

Юра

Что там говорят о нас: замолчанное, лишнее, заткнутое поколение? Но мы жили, учились, работали, любили.

Одной из дивных сказок моей молодости был каток в городском парке. Каждый вечер там зажигались прожекторы, играла музыка, собиралась молодежь со всех концов небольшого приволжского городка. Покупали билет в кассе у входа, переодевались в тесной раздевалке, натягивали коньки и выходили на лед. Фигурные коньки тогда были большой редкостью, обходились простенькими «дутышами» или повыше, с закругленными носами-«канадками». Катались обычно по кругу вдвоем, реже втроем, держась за руки. Кое-где скользили особенно шустрые одиночки.

Я встала на коньки сравнительно недавно, держалась неуверенно, предпочитала кататься вдвоем с кем-нибудь из подруг. Или мальчиков. Как-то находились желающие помочь мне в обучении. Провожали до дома, один пытался назначить свидание, я еще ни разу ни к кому не приходила.

В этот раз катаемся с Олей. Скоро уже закрытие катка, народ постепенно расходится. Стоим у сугроба, ну еще круг! Подкатывают двое:

— Девочки, поедем!

Оля неожиданно отвечает:

— Поедем!

Легкое замешательство, вроде как не ожидали согласия, хотят отойти.

— Что же вы? Сами приглашаете, а теперь уезжать?

Один решительно шагает ко мне, берет за руку, второй подъезжает к Оле. Мой спутник представляется: «Саша», друг его окликает: «Юра!» Завершаем круг, пора собираться домой, идем переодеваться. Выходим из парка, Юра ждет у ворот. Провожает меня до дома, я сообщаю ему свой номер телефона, договариваемся о новой встрече на катке.

Мы снова с подругами на катке, на этот раз втроем. С подругами мы учились вместе с первого класса, но после восьмого класса Оля поступила в медицинское училище, Люда — в технологический техникум, студентки. Я осталась в девятом классе, школьница. Катаемся час, второй, Юры нет. Люда подсмеивается: «Ну и где же твой Шура-Юра?» День морозный, ветреный, кататься не очень комфортно, решаем уйти. Юра встречает нас уже на выходе:

— Куда же вы?

— Домой, мы замерзли.

Хватает меня за руку:

— Не уходи, я из-за тебя сегодня в вечернюю школу не пошел!

— Но сегодня, правда, холодно!

Зло смотрит почему-то на Люду:

— Это все из-за тебя! Я тебя зарежу!

— Не смей так разговаривать с моими подругами!

Он крепче сжимает мою руку, не отпускает. Я вырываюсь.

— Да и вообще, кто ты такой! Я ни от одного мальчишки грубого слова не слышала, а ты хватаешь, угрожаешь! Я не хочу тебя больше видеть!

Мы уходим. Больше я с ним не встречаюсь, на звонки отвечаю отказом. А он звонит, просит о встрече. Зима закончилась, на каток мы уже не ходим. Очередной звонок где-то в апреле, назначает место встречи:

— Ты придешь?

— Нет, не приду.

— Ну, тогда я сам к тебе приеду.

— Приезжай, мне-то что.

Сказала и забыла. А через какое-то время забегает двоюродная сестра, мы живем в одном двухэтажном доме на разных этажах.

— Там тебя твой одноклассник спрашивает, выйди.

Выхожу в недоумении, стоит Юра:

— Что же мне перед тобой на колени встать?

— Нет, на колени не надо.

— Пойдем, погуляем..

Я иду. Прогуливаемся с ним по улицам, договариваемся о новой встрече.

Он первый, к кому я пришла на свидание. Гуляем по улицам, берегу Волги, идем в кино, в парк. Провожает, целует в сомкнутые губы, прижимает, преодолевая сопротивление моих рук. Он красив — высокий, светловолосый, большие зеленые глаза, прямой нос. Идем рядом, девочки поглядывают на него. Но… Я пытаюсь рассказать о волшебной ночи на Волге с родителями. Палатка в ложбинке между холмами, вокруг лес, тишина, высокое звездное небо, шелест волн. Тихая музыка с проходящей мимо баржи, как будто поет сама вода… «Да, неплохо». С ним бесполезно говорить о любимых книгах, стихах. Я прихожу к нему, собираясь сказать, что мы не будем больше встречаться. Что-то останавливает. Жалость? Мы ссоримся, он уходит, я вижу его в парке, на улицах с другими девчонками. Потом начинаются опять звонки:

— Ты придешь?

— Не звони мне, Юра! Что тебе мало других девчонок?

— Девчонок-то много, да ты одна.

И при встрече:

— Я бы тебя любил, да ты меня не любишь.

Встречаюсь с другими, оканчиваю школу, уезжаю учиться в Саратов. Слышу, что он вроде бы женился на одной из квартиранток своей бабушки.

Приезжаю на каникулы после третьего курса, потеряв самую большую, как мне тогда казалось, любовь своей жизни. Идем с подругой в парк. Что-то знакомое в том, кто стоит ко мне спиной в группе парней. Оборачивается — Юра. Здороваюсь, вроде бы знакомы. Он подходит, идет рядом со мной, провожает до дома, говорим о чем-то незначительном. Он развелся, живет вроде бы в Балаково, приехал на похороны отца, просит о встрече. Встречаемся на следующий день.

— Выходи за меня замуж.

Я теряюсь, что-то бормочу о своих стремлениях, целях.

— Я понимаю, ты учишься, я работаю, мне будет труднее.

— Что ты хочешь в жизни, Юра?

— Первое — жениться, второе — жить.

Я о мечтах, хотела бы писать…

— Да, неплохое занятие, особенно в такую дождливую погоду.

Подходим к моему дому, Юра стоит под дождем, сгорбившийся, нахохленный.

— У меня только один вопрос: мы еще встретимся?

— Я не знаю. Стоит ли, Юра?

— Нет, не стоит.

Уходит. Чувствую себя наивным ребенком, все где-то в облаках, в мечтах, никакой реальной почвы под ногами.

Я снова в родном городе. Позади нервный срыв, очередные предательства, Живу с сыном в отцовском доме, родители получили квартиру, переехали в другой район. Работаю в воинской части.

Звонок по телефону, снимаю трубку.

— Узнаешь?

— Юра?

Просит о встрече, хочет увидеть. Встречаемся на автобусной остановке. Стал еще красивее, светлые волосы почти до плеч, густые пряди живописно падают на лоб, резко обозначились скулы. Женат, дети, живет на АЦИ — одна из вольских окраин, рабочий поселок при заводе асбоцементных изделий, шифер, короче, делают. Говорит о любви, любил всегда, помнил.

— Я же вредная такая была, Юра!

Уходила, если он хотя бы немного опаздывал на свидание. А ему ехать на автобусе еще с одной городской окраины Привольска, автобусы ходят плохо.

— Хорошая была!

Встречаемся мимоходом, ждет иногда с работы, появляется у проходной.

Приходит пьяный, сидит у меня на веранде. Поднимается с нижнего этажа мой двоюродный брат, брезгливо поднимает его за шкирку:

— Это что? Куда его — туда? Сюда?

— Да ты что! Да я сидел!

— Мало ты сидел! Ты с какими намерениями к моей сестре пришел? Если с хорошими, оставайся, с плохими — лучше уходи!

Смотрю с удивлением, я еще не видела таким моего добрейшего Сережу. А Юрка вдруг поворачивается и уходит, вроде бы подтверждая второй вариант.

Возвращается через какое-то время, замерзший, дрожащий.

— Галка, мне так плохо! Налей что-нибудь горячее.

Остается. Его губы со знакомым с детства горьковатым привкусом сигарет… Следующий день — выходной. Мы договаривались с одноклассниками идти к нашей первой школьной учительнице, встреча на площади. Юра идет со мной, но потом отходит в сторонку, уезжает домой.

Опять мимолетные встречи. Подходит к проходной в обеденный перерыв. Запомнил, что один из моих одноклассников — врач-психиатр, нарколог. Юра пил две недели, не ходил на работу, хочет, чтобы Михаил написал ему справку о том, что он в это время проходил лечение от алкоголизма, тогда не выгонят. Иду с ним к Мише, добываем нужную справку, Миша рекомендует действительно серьезно полечиться.

Время летит. Самоубийство отца. Я отдаю дом брату и перехожу к матери. У меня второй сын от любимого, но никогда не будем вместе, человека. У него семья, живет далеко, в Новосибирске.

Живу в квартире родителей. Звонок в дверь, открываю — Юра.

И снова о любви, какие-то покаянные слова: «Если бы ты знала, как мне было трудно к тебе прийти, я тебе помогу». Он почему-то решил, что мой второй ребенок от него. Объясняю его ошибку, не совпадает ни по каким срокам. Дом его бабушки (она умерла) прямо напротив моего окна. Когда его жена периодически выгоняет за пьянство, он живет в этом доме. Сидел за распространение наркотиков («Да не кололся я, не кололся!»), с женой уже почти расставались (жили в другом городе), он купил ей с детьми билеты на поезд, провожал на вокзале. Уже в последнюю минуту она ему: «Я тебя не оставлю, бери билет, поедешь с нами!» В доме у него собака, кошка, небольшой огородик во дворе.

Началась перестройка. Невыплаты зарплаты, исчезновение необходимых товаров, потом появление их по недоступным ценам, сокращение рабочих мест. А у меня двое. Алеша учится в университете в Саратове, в общежитии жить невозможно, снимает квартиру, за нее нужно платить. Павлик — школьник. Обоих надо одеть и накормить. Я уже давно уволилась из воинской части, меняю места работы, чтобы как-то выжить, устраиваюсь еще на одну работу, кручусь, как белка в колесе, помощи нет ниоткуда. Программисты пока нужны, попала в кон со своей специальностью.

Юра иногда забежит: то бидончик вишни принесет, то миску клубники. Кран в ванной сломался, попросила его починить. Вспоминаю наставления сотрудницы Татьяны и смех разбирает: «Голова-то болит? Ну что ты бережешь? Все равно все жуки колорадские съедят. Рожать ты уже не будешь. Он придет кран налаживать, а ты сядь перед ним нога на ногу, коленки-то приоткрой!»

А он пришел, возится в ванной, там и одному-то повернуться негде. «Ну что ты, — говорит, — сзади стоишь? Не люблю, когда стоят сзади». И это куда бы я перед ним удрюпалась? В ванну только разве, так обольет еще. И как же я к нему побегу, если мне Павлушку надо спать укладывать? Зашла, кстати, как-то: «Идем, я тебя домой провожу. Мало таких дураков, но я один из них. Мне друг нужен, хороший друг, такой, как ты».

Была потом и близость, хочется иногда себя женщиной почувствовать, не только вьючной лошадью. Он такие удивительные слова произнес: «Когда любишь, и душа на месте». Просто не ожидала услышать такое от него.

А дальше — как обычно. Появляется, если в ссоре с женой, дружки, выпивки, исчезает, если все хорошо. Возится с домом, пытается что-то там строить, крышу ремонтирует. Иногда жена появляется, дом-то перед окнами, мне все видно.

Зашли как-то с другом, тот вдовец, жена умерла не так давно. Бутылку принесли, сидят. Друг дурачится, начал мне руку и сердце предлагать.

— Что же, я подумаю.

Юрка сначала не принимает все всерьез, потом заводится:

— Может быть, и ту возьмешь, с АЦИ?

— Нет, ту мне не надо, а Галина мне нравится. Дом-то нам подпишешь?

Я еще масла в огонь подлила:

— Что же ты врешь-то все время? Сейчас говоришь одно, через пять минут — другое, через десять — совсем третье.

— Ты меня любишь?

— Нет, Юра. Когда ты мне в двадцать лет предложение делал, я что тебе сказала?

Тут он совсем раскипятился:

— На хрен нужны такие друзья!

Схватил одежду, выскочил за дверь. Друг задержался.

— Ты меня всего ничего знаешь, а с Юрой всю жизнь дружишь. Есть ли из-за чего друга терять?

Ушел и этот. Юра позднее рассказал, что подшутить надо мной решили с Советовым. Подшутили.

Мой старший сын закончил учебу, вернулся в Вольск, женился. Я уже снова работаю в воинской части. Слышу о дорожной аварии. Юра с женой и семьей старшего сына торопились на день рождения к младшему. Машину занесло на скользкой от дождя дороге, врезались в фуру. Юра и внук погибли сразу, жена в реанимации в тяжелом состоянии, сын и его жена остались живы. За рулем был сын. В моем сне Юра стоит возле дерева:

— Я буду к тебе приходить

— Нет!!!

Жена умирает тоже.

Дом продали. Новый владелец снес полностью то, что пытался строить Юра, поставил свой крепкий особняк. Ничего не напоминает.

Любила? Нет. А вот встретится, приобнимет на ходу: «Что это ты волосы перестала красить? Мы с тобой еще не старые!» Не встретится. Не приходит.