Обретенная любовь

Гайя Алексия, 2017

Когда прошлое настигнет Tигана, получится ли у нее спасти его? Столкнувшись со своим кошмаром наяву, Tиган понимает, что раньше не мог себе представить наихудшего расклада событий. Прошлое бьет его под дых, разрушая настоящее и ставя под угрозу будущее. Будет ли он достаточно силен, чтобы противостоять этому? И сможет ли Елена помочь ему?

Глава 6

Елена

Вот уже больше часа ничего не происходит. Я включила телевизор в надежде, что, может, ему удастся заглушить мою боль. Тиг этажом выше. Если бы мне только удалось выйти отсюда и подняться к нему. Он ведь, наверное, даже не знает, что я тоже здесь…

В дверь стучат. Черт, я тут одна, без поддержки! Кто это может быть? Меня захлестывает неконтролируемая волна паники. А вдруг Джейсон знает, что я здесь? Пока мой мозг судорожно строит теории, дверь открывается и впускает неизвестную мне женщину. Судя по халату, это врач.

— Здравствуйте, мисс Хиллз, — произносит она, закрывая за собой дверь.

Очевидно, что бояться нечего, но я все равно очень взволнована. Видимо, страх вновь повстречать Джейсона гораздо сильнее, чем я думала. Я судорожно хватаюсь за одеяло. Неужели он настолько глубоко меня ранил? И оставшиеся от него рубцы не на коже — вылечить такие шрамы будет в разы труднее, чем физические раны. Я сломлена. Я-то надеялась, что со временем все забудется…

Я с трудом выпрямляю спину.

— Как вы себя чувствуете сегодня?

— Хорошо…

Зачем я вру? Не понимаю. Может, из гордости?

Она садится на стул, где ранее сидела мама, и улыбается. Я несмело улыбаюсь в ответ, только из вежливости.

— Меня зовут доктор Нейл. Я дежурила, когда вас привезли сюда.

Я не помню. Когда Тига увели от меня в раздевалке, я закрыла глаза, а открыла уже здесь, в присутствии до смерти перепуганных родителей.

— Еще ощущаете ломоту? Я планирую снизить дозу болеутоляющих. Как считаете, вы к этому готовы?

Я молчу. Я вообще ни к чему не готова. Мне нужно быть такой же сильной, как он, чтобы начать двигаться дальше…

— Я сейчас вас послушаю, чтобы убедиться, что вы идете на поправку. Договорились?

Нет! Я испытываю совершенно необъяснимый и неконтролируемый страх. Я молча разглядываю свои руки. После недолгой паузы она вновь обращается ко мне:

— Можете не снимать одежду. Я только послушаю легкие, измерю давление и осмотрю глаза. Вы в любой момент можете меня остановить.

Я с трудом поднимаю на нее глаза, она мило улыбается. Ну же, Елена… Я немного сдвигаю одеяло, чтобы встать.

— Можете не вставать. Как вам удобнее, — говорит она.

В любом случае сил держаться на ногах у меня сейчас почти нет… Я слишком мало ела в последние дни.

Осмотр начинается, очень спокойно и неторопливо. Она слушает сердце стетоскопом, просит подышать. Это очень тяжело. Я дышу прерывисто и никак не могу сдержать слезы, льющиеся ручьем по щекам. Она стоит так близко — это уже слишком. Меня знобит, руки дрожат.

— Уже почти все, — тихо произносит доктор Нейл.

Я сглатываю. Врач измеряет давление, оно оказывается сильно повышенным. Так и есть. Мне кажется, сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

Самый тяжелый момент — когда она трогает мое лицо, чтобы осмотреть синяки. Я не выдерживаю и резко отодвигаюсь.

— Вы слишком близко, — сухо произношу я.

Если бы моя мать была здесь, она попросила бы меня прикусить язык. Но вместо этого — давящая тишина. Доктор хмурится и отступает, но затем вежливо улыбается.

— Не страшно, основное я осмотрела. Не переживайте: такая реакция нормальна в вашей ситуации. Не спешите, вам нужно время, чтобы прийти в себя.

Вытерев слезы, я тихонько киваю. Очень хочется попросить прощения, но не выходит, поэтому я просто отвожу взгляд.

— Я зайду завтра. Если давление нормализуется, сможете поехать домой. Там вы будете чувствовать себя спокойнее.

Поехать домой… Я хочу только одного: свернуться клубочком на кровати Тига и все забыть.

— Если вам что-нибудь понадобится, в любое время, даже ночью, в комнате отдыха в конце коридора постоянно дежурит медсестра, не стесняйтесь, зовите ее. И сегодня очень хорошая погода, сходите прогуляться.

Доктор Нейл встает и выходит. Не успеваю я лечь обратно в кровать, как возвращаются родители и Чеви. Одного взгляда на них достаточно, чтобы понять: что-то не так. В такой давящей атмосфере даже дышать тяжело.

— Это врач к тебе заходила? Мы встретили ее в коридоре, — говорит отец.

Тон у него совсем не дружелюбный, поэтому я молчу в ответ. Мама просит Чеви повесить плащ, и все они рассаживаются напротив. Чеви не может усидеть на месте. Он всегда так себя ведет, когда я делюсь с ним каким-нибудь секретом, а он пытается не проговориться. Он аж подпрыгивает на своем стуле.

— Так что тебе сказал доктор? — спрашивает мама.

Я отворачиваюсь от Чеви и стараюсь не смотреть на отца: от этого его взгляда кровь стынет в жилах. Не понимаю, что я такого натворила, чтобы заслужить подобное.

— У меня давление зашкаливает, но, если завтра станет лучше, меня отпустят домой. — И это все, что у меня получается сказать.

— Тебе стоит поспать, у тебя усталый вид, — произносит папа.

Я киваю, а потом опускаю взгляд на Чеви.

— У тебя все хорошо? Ты чего скачешь?

Он мельком смотрит на родителей, а затем корчит рожу.

— Ладно, мы поехали. Утром вернемся и…

— Я видел Тига!

Дьявол. Мое сердце пускается вскачь, и я начинаю задыхаться.

— Чеви! — бросает ему мама.

Родители готовы прибить Чеви, а я — их: они его видели и не собирались мне об этом рассказывать.

— Он весь в синяках, и на нем наручники, Елена! Ты знаешь почему? Я вот…

— Чеви, достаточно! — прерывает его отец.

Я с силой стискиваю зубы, но этого все равно недостаточно, чтобы сдержаться: руки дрожат, а на глаза наворачиваются слезы. Мама быстро подходит ко мне, чтобы обнять, но я ее отталкиваю. Не хочу, чтобы она меня касалась. Мне это не поможет.

Папа хватает Чеви за руку и ведет к выходу.

— Папа, почему она плачет?

— Сложно объяснить, Чев. Пойдем, подождем маму снаружи.

Дверь захлопывается. Я протискиваюсь мимо мамы и, собрав все свои силы, закрываюсь в ванной. Мне стыдно за собственную слабость, но еще более стыдно за то, что его заковали в наручники, хотя он ничего не сделал.

— Елена! — зовет мама, поняв, что дверь заперта.

— Оставь меня!

Она молчит. Я прислоняюсь спиной к стене и сползаю на пол. Больше нет сил стоять. Из-за двери доносится испуганный голос матери.

— Елена, пожалуйста, давай поговорим!

— Убирайся!

Теперь еще больнее, чем раньше. Обжигающие слезы катятся по щекам.