Обретенная любовь

Гайя Алексия, 2017

Когда прошлое настигнет Tигана, получится ли у нее спасти его? Столкнувшись со своим кошмаром наяву, Tиган понимает, что раньше не мог себе представить наихудшего расклада событий. Прошлое бьет его под дых, разрушая настоящее и ставя под угрозу будущее. Будет ли он достаточно силен, чтобы противостоять этому? И сможет ли Елена помочь ему?

Глава 2

Елена

Уже несколько дней я валяюсь на больничной койке, но только сейчас у меня получается хорошенько осмотреться. Когда меня привезли, я так бурно реагировала на любые прикосновения, что медсестрам пришлось ввести мне успокоительное. Я долго балансировала на грани сна и отчаяния. Потом меня кололи еще и еще. Наконец, сегодня больше никаких транквилизаторов. Но, несмотря на длительный сон, я ничего не забыла. С каждым пробуждением воспоминания о случившемся возвращаются с новой силой.

Я внимательно осматриваю комнату: полуприкрытые ставни, впускающие совсем немного солнечных лучей, гнетущая тишина; от запаха антисептиков тошнит.

Натянув одеяло до подбородка, я все равно мерзну. Кажется, меня всю поглотили отвращение и страх и я никогда не смогу от них избавиться. Но пусть я вся разбита и с трудом возвращаюсь к реальности, органы чувств работают на все сто: жесткая простынь трется о кожу — очень неприятное ощущение! Зрачкам физически больно от сумрака, и что уж говорить об этой тишине, возвращающей воспоминания, которые мне совершенно не хочется переживать снова.

Не знаю, какой сегодня день. Но очевидно, что его рядом нет и без него мне не прогнать из головы произошедшее. Я снова и снова прокручиваю эту сцену: тот мерзавец, драка, ярость, затем копы повсюду и Тиг в крови. Меня мучают детали: его дрожащие руки закрывают голову, пока в него тычат оружием и кричат; его взгляд, когда он вошел в раздевалку, увидел этого подонка и все понял…

Я кутаюсь в одеяло и закрываю глаза. Но тьма воскрешает в сознании все эти ужасы из раздевалки.

Вдруг за дверью комнаты раздаются шаги. Я поворачиваюсь спиной ко входу. Не переношу, когда на меня смотрят. Меня съедает стыд, который я даже сама себе не могу объяснить, и потому стараюсь полностью закрыться от посторонних и сбежать от реальности.

Дверь тихонько открывается, и я слышу голос отца.

— Нет, она спит, я стараюсь ее не беспокоить.

— Дэниэл, я до сих пор не понимаю, что произошло…

Мое сердце замирает. Мама плачет. Я сжимаю челюсти.

— Я не знаю, но мы должны ее поддерживать, так ведь? — отвечает отец.

— Конечно.

Они ничем не могут помочь. Мне нужен Тиг. Только с ним я могу пережить невыносимое. Однажды он уже это сделал, пару месяцев назад, когда я пряталась в туалете лицея. И, хотя сейчас все гораздо хуже, он ведь сможет помочь мне еще раз, не так ли?

У меня больше нет сил видеться с родителями. Не выношу, когда они наблюдают за мной. Я вспоминаю те дни, когда Тиг не отрывал взгляда от земли, закрывался и выстраивал между нами такую стену, от которой отскакивали любые слова. Кажется, я начинаю его понимать. Я очень хочу быть такой же сильной, как он, уметь, как и он, абстрагироваться от того, что со мной сделали, и от того, что я видела.

— Думаешь, он… — начинает мама с болью в голосе и замолкает.

Мой отец вздыхает.

— Думаешь, Тиган и вправду мог… — нерешительно продолжает она.

— Я не знаю, Энджи.

Слезы прорываются сквозь прикрытые веки и быстро впитываются в ткань подушки. Как они могут хотя бы на секунду допустить мысль, что Тиган способен… Я даже подумать об этом не в состоянии.

Я должна сказать им, что он всего лишь защищал меня и что, если бы я не закричала, убил бы того, кто устроил мне этот ад, но не получается. Как бы я ни старалась, любые попытки рассказать о случившемся заставляют меня переживать все заново. Мой мозг отказывается это делать. И меня повергает в ужас мысль о том, что Джейсон может заявиться в тот момент, когда Тига не будет рядом.

Но я никак не могу объяснить родителям, что Тиган нужен мне как никогда, что человек, которого они приютили в своем доме, вовсе не извращенец, напавший на их дочь, и что их вины здесь нет. Я не могу говорить ни с кем из тех, кто пытается разобраться в произошедшем.

— Энджи, тебе нужно что-то поесть, иначе ты просто свалишься без сил, — говорит отец.

Я слышу, как родители проходят в комнату и тихонько закрывают дверь. Мама подбегает к кровати и склоняется надо мной.

— Привет, дорогая, — шепчет она.

Обычно она целует меня в лоб, но не сегодня. С тех пор как я здесь, она ни разу меня не поцеловала. Через несколько секунд я узнаю запах папиного парфюма.

— Здравствуй, Елена.

Я не двигаюсь и делаю вид, что сплю.

— Энджи, сядь, ты выглядишь очень измотанной. Я найду тебе что-нибудь перекусить, ты вся бледная. Будешь чай?

— Да, спасибо, дорогой.

Раздаются шаги, затем открывается дверь, и шум голосов заполняет комнату.

— Здравствуйте, мистер Хиллз. Мы из «Нью-Йорк Пост», хотим поговорить с вашей дочерью о нападении. Она рассказала следователю, как все было? Все потрясены жестокостью произошедшего, и наши читатели хотят узнать подробности. Ваша дочь знает, что нападавший лежит здесь же, этажом выше? Она не боится, что он снова может напасть?

— Вы в своем уме? Вон! — кричит отец так громко, что я вздрагиваю.

В следующую секунду он громко хлопает дверью. Я съеживаюсь.

— Не обращай внимания, солнышко, папа их всех вышвырнет отсюда, — шепчет мама, пытаясь меня успокоить.

Я неуверенно качаю головой.

Вновь воцаряется тишина. Я не люблю такую тишину, мне больше по душе тишина Тига.

Через какое-то время отец возвращается с едой. Он ставит одну тарелку передо мной, вторую отдает маме. Она просит меня приподняться, но я не могу. Я принюхиваюсь. От запаха йогурта тошнит, и я к нему не притрагиваюсь. Мама говорит, что рада разделить со мной трапезу.

Но мне не дает покоя только одна мысль: Тиг лежит этажом выше.

* * *

Я задремала, но ненадолго: не могу перестать думать о Тиге, он ведь прямо надо мной. Представляю себе, как я прохожу сквозь потолок, сворачиваюсь клубочком в его объятиях, и мне становится легче.

— Елена, милая.

Это мама. Я собираюсь открыть глаза, но… Пожалуй, нет. В других обстоятельствах я бы сразу улыбнулась в ответ, пусть и несколько натянуто, но после того вечера общение с кем бы то ни было превратилось в пытку.

— Елена, сотрудники полиции здесь, они хотят тебя видеть, — добавляет мама.

Что? Я открываю глаза и выпрямляюсь. Сердце бешено колотится, к горлу подкатывает ком.

— Они только хотят задать тебе пару вопросов, ты позволишь? — ласково спрашивает она.

Я отрицательно качаю головой и натягиваю одеяло повыше. Эти свиньи не защитят меня. Мама вздыхает и придвигает свой стул к кровати.

— Солнышко, я буду рядом, хорошо? Их двое, и они отлично знают свое дело. Они зададут всего пару простых вопросов. Можешь отвечать как угодно — даже кивком головы, если словами не получится.

Я слушаю ее и чувствую, как накатывают слезы. Но, слава богу, я успеваю вовремя взять себя в руки.

— Обещаю, все пройдет быстро, договорились?

— Договорились.

Я говорю сухо и сдержанно, но ей достаточно и этого. Улыбнувшись, мама идет открывать дверь.

Входят двое. Их взгляды останавливаются на мне, и я снова пытаюсь спрятаться за одеялом.

— Здравствуйте, мисс Хиллз, как ваши дела? — спрашивает один из них.

Второй молча кивает мне, и они подходят к кровати. Мужчины такие высокие, что за ними совсем не видно мамы. Я ищу ее глазами. Неужели она вышла? Но нет, она выглядывает из-за их спин с улыбкой.

— У нас к вам есть несколько вопросов, — говорит мне полицейский. — Как вы оказались на той вечеринке?

Пауза. Они оба пристально смотрят на меня. Молчун достает маленький блокнот и ручку.

— Вам понятен вопрос? — вновь обращается ко мне полицейский.

— Да.

Он хмурит брови.

— Ну, так что?

Мама мельком бросает на него взгляд.

— Эм… я… я пошла на вечеринку…

— В котором часу?

Я сглатываю, пытаясь прогнать из головы воспоминания о том вечере.

— Я уже не помню, наверное, где-то в…

— Через какой вход вы вошли? Охранники вас не видели.

— Я…

Я не помню.

— Отвечайте, пожалуйста.

— Я не знаю.

Мой голос звучит еще холоднее. Они стоят слишком близко к кровати. Что им, в конце концов, нужно от меня?

— Опишите, что произошло в раздевалке, когда на вас напали. Когда появились остальные бейсболисты?

Я начинаю мямлить, пытаясь остановить потоки слез, меня захватывают воспоминания о запахах и криках. Об ужасе. Я вся съеживаюсь, поджимая ноги.

— Отвечайте.

— Отстаньте от меня…

Я бормочу сквозь зубы. Я хочу, чтобы они ушли! Мама, пожалуйста, скажи, чтобы они ушли.

— Елена, ты в порядке? — спрашивает она.

Мама кладет мне руку на плечо, и я непроизвольно ее отталкиваю.

— Не трогай меня!

— Как он смог запереть вас в раздевалке?

— Мистер, мне кажется, вам придется зайти чуть позже, моя дочь уста…

— Это расследование, мэм, мы не можем прийти позже, правосудие не ждет, — говорит ей полицейский. — Мисс Хиллз, ответьте на вопросы, и мы уйдем. Как ему удалось запереть вас в раздевалке? Он вас ударил? Угрожал вам? Накачал наркотиками?

— Отстаньте!

Мужчина продолжает что-то говорить, но я прячусь обратно под одеяло. Моя мать встает, а я больше не разбираю, что они говорят. Мне просто нужно, чтобы они все ушли. Здесь слишком много людей. Мне тяжело дышать, я кричу, или мне это только кажется… Тиган, где ты, черт возьми? Ты мне нужен, они слишком близко! Что мне делать, если они подойдут еще ближе?

Я трясу головой, но слышу только шепот Джейсона, он рассказывает, что собирается со мной сделать.

— Прекратите! Не трогайте меня!

— Елена! Позовите врача!

На помощь! Они заперли дверь в раздевалку, здесь только я и они, больше никого! Все начинается заново! Тиган!

— У нее посттравматический шок, нужны транквилизаторы. Быстро!

Меня хватают. Я отбиваюсь. Нет! Это Джейсон! Тиган, помоги! Где ты?

— Елена, это мама, успокойся, я рядом…

— Мама, он здесь! Я боюсь!

Я слышу собственный плач, но не могу остановиться.

— Я здесь… Тише, милая…