Размышления о прошлом и настоящем. Очерки политической экономии

В. Н. Черковец, 2014

Доклады и выступления доктора экономических наук, профессора, заслуженного деятеля науки РСФСР В. Н. Черковца на заседаниях проблемной группы «Воспроизводство и национальный экономический рост» кафедры политической экономии экономического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова в период с декабря 2005 г. по март 2014 г.

III. О первом национальном проекте России^[7]

(вступительное слово и заключение на заседании, посвященном обсуждению вопроса «Обеспечение расширенного воспроизводства в аграрном секторе российской экономики и социального развития села»)

Проблемная группа в конце октября 2006 г. приступила к рассмотрению воспроизводственных аспектов четырёх «национальных проектов России». На первом обсуждении совместно с Проблемной группой «Теоретические проблемы формирования национальной экономики» (руководитель — проф. В. М. Кульков) кафедры политической экономии и кафедрой аграрной экономики экономического факультета (зав. кафедрой — проф. С. В. Киселёв) обсуждались вопросы, связанные с развитием агропромышленного комплекса страны.

Известно, что выдвинутые в сентябре 2005 г. главой государства четыре «приоритетных национальных проекта» призваны, по замыслу, обеспечить в течение 1–3 лет прорывы в сферах образования, здравоохранения, в обеспечении населения доступным жильём, а также в развитии аграрно-промышленного комплекса (АПК) страны. Их цель — «повысить качество жизни», а для этого нужны «инвестиции в человека» (т. е. в то, что стали называть не совсем корректно «человеческим капиталом»).

Поскольку в научных журналах и СМИ встречаются разные оценки четырёх (а теперь, можно сказать, и пяти, с учетом демографической проблемы) «национальных проектов» в довольно широком диапазоне — от резко отрицательных суждений до самого настоящего пиара, есть все основания различать, не смешивать две стороны дела. Актуальность этих проектов вряд ли вызывает сомнения. Это вытекает из оценки, характеристики сегодняшнего реального положения дел. Другой вопрос — насколько эффективны намечаемые меры, достаточны ли выделяемые ресурсы, способны ли намеченные мероприятия устранить причины, вызвавшие крайнее неблагополучие в указанных областях, и т. д.

Что касается положения дел в аграрном секторе страны, то даже лидеры «перестройки» и «постперестройки» признают громадный спад сельского хозяйства, тупик в фермерском развитии, архаизацию сельского быта. Но не только поэтому Проблемная группа признала приоритет именно аграрного «национального проекта» (хотя в президентском перечне он стоит на четвёртом месте). По нашему мнению, аграрная тема объективно выдвигается в число фундаментальных, базисных по отношению ко всем другим, хотя между ними имеется взаимосвязь и взаимодействие. Аграрная экономика, аграрно-промышленный комплекс, да и село в принципе представляют в этой «четвёрке» материальное производство, причём его первичную стадию, непосредственно связывающую его и всё общество в целом с природой, землёй. Но именно здесь исходная основа и здоровья населения, и расцвета образования, и решения жилищного вопроса, и, наконец, роста народонаселения, качества и продолжительности жизни, расширения поля для занятости через освоение новых территорий, рекреационного развития сельской местности и т. п. Мы не должны забывать даже в эпоху наметившихся «постиндустриальных» тенденций великий завет В. Петти «Труд — отец богатства, земля — его мать»! Кроме того, история экономики России в значительной мере связана с развитием сельского хозяйства и судьбами занятого в нём крестьянского населения, широко применявшего коллективные формы обработки земли и знакомого с общинным образом жизни. Сегодня для России очень острой стала проблема продовольственной безопасности. И это — ключевой вопрос её экономической безопасности, которая в полном объёме на языке теории означала бы не что иное, как устойчивое обеспечение собственного национального простого и расширенного воспроизводства, производственного и личного потребления.

Как известно, до 1991 г. народное хозяйство СССР, хотя и понижало темпы развития, всё же не утрачивало положительного среднегодового темпа роста ни по валовому национальному продукту, ни по валовому (совокупному) общественному продукту, ни по национальному доходу. Только 1990 г. дал спад производства по всем этим показателям, а также по сельскому хозяйству на 2,9 % по сравнению с 1989 г. С этим годом связано начало трансформационного кризиса, ударившего и по сельскому хозяйству. Если в последнюю пятилетку среднегодовой темп роста российского сельскохозяйственного производства составил 2,2 %, то в 1991–1995 гг. он упал до минус 7,7 %. Отрицательный темп роста характеризует его динамику и в следующем пятилетии: — 1,3 %, что свидетельствует о дальнейшем углублении экономического кризиса. Только в 2001–2004 гг. темпы получили положительное значение: +3,4 % (в 2004 г. +3,1 %).^[8] Физический объем продукции российского сельского хозяйства до сих пор не достиг уровня 1990 г. (около 75 % в 2005 г.). Но главная потеря в вещественной части его производительных сил — разрушение основных фондов. В то время как коэффициент их выбытия оставался все эти годы (вплоть до 2004 г.) на уровне 3,3–3,1 %, коэффициент обновления упал с 7 % в 1990 г. до 0,8 % в 2004 г. Сельское хозяйство потеряло половину российского продовольственного рынка, уступив его импортным товарам. Говоря о причине спада промышленного производства, либерал-реформаторы указывают на невостребованность в новых условиях продукции военно-промышленного комплекса (ВПК) и ряда других производств, но в сельском хозяйстве нет ВПК и не было продукции, ненужной российскому потребителю. Главная причина такой катастрофы — в ломке прежних социально-производственных, экономических отношений в стране, в том числе в АПК, и особенно на селе. Приватизация государственной и кооперативной собственности в сельском хозяйстве привела к раздроблению и ликвидации многих крупных предприятий — совхозов и колхозов, агропромышленных объединений, мощнейших животноводческих комплексов, а вместе с ними рухнула и сельская «социалка». Стала складываться мелкая частнохозяйственная агроструктура «личных подворий», «крестьянских хозяйств».

В заключение можно предложить следующие тезисы.

1. Хотя удельный вес сельского хозяйства в российском ВВП за последние 17 лет сократился в три раза и составляет всего 5,5 % (что со всей очевидностью не является естественным результатом ни индустриализации, ни «постиндустриализации» экономики, поскольку они не осуществлялись), роль сельского хозяйства в воспроизводственном процессе страны неизмеримо выше как с экономической, так и социальной точек зрения. Проектируемая на экономическом факультете МГУ (кафедра политической экономии) модель российской экономической системы должна непременно включать аграрный компонент, разработанный, по возможности, с участием кафедры аграрной экономики.

2. Исходя из профиля и реальных возможностей кафедры политической экономии «ядро» аграрного компонента её модели российской экономики могла бы составить прогнозируемая структура аграрных производственных, экономических отношений, включая формы собственности на средства производства и продукцию, распределительные отношения, формы хозяйствования, роль государства в регулировании и поддержке сельскохозяйственного производства и т. д. К сожалению, анализ этой стороны «национального проекта» не получил достаточно развёрнутого выражения в состоявшемся обсуждении, хотя именно в ней находится ключ к формированию новой экономической системы. Одно из центральных мест могла бы составить теория земельной ренты и в целом ренты на природные ресурсы, учитывая богатейший опыт её разработки в мировой и отечественной, в том числе советской, экономической науке. В этой связи необходимо выработать определённую позицию, сопровождаемую серьёзной аргументацией, в отношении собственности на землю и природные ресурсы. Сильной составляющей в национальной традиции России было, как известно, непризнание частной собственности на землю («земля ничья, божья»), которая допущена Конституцией РФ 1993 г. Известно также, что теоретически доказаны (да и в практике ряда стран это осуществляется) возможность и полезность национализации земли в условиях рыночно-капиталистического хозяйства, приводящей к уничтожению абсолютной ренты и передаче государству дифференциальной ренты. В мире имеется богатый опыт использования также нефтяной ренты в общенациональных интересах.

3. Особо стоит вопрос об использовании кооперации сельхозпроизводителей. Только идеологией «делай всё наоборот» можно объяснить разрушение, по сути, в ходе российских реформ в 1990-х гг. кооперативной формы хозяйствования, давно известной и сегодня широко используемой в мировой практике. Кооперирование крестьян не противоречит условиям рыночной экономики. Сегодня в России объективная необходимость возрождает постановку вопроса о торговой кооперации для организации сбыта продукции мелких крестьянских хозяйств на городских рынках. Как и в начале 1920-х гг. в России речь может идти о различных формах кооперации — от простейших до производственного типа.

4. В прогнозируемой кафедрой политической экономии модели российской экономики можно не исключить и некоторую (по возможности) разработку с участием кафедры аграрной экономики организации системы так называемого агробизнеса, используя опыт развитых стран, где создана система не только обеспечения гарантированного сбыта продукции сельхозпроизводителей по заранее оговоренным ценам, но и организация снабжения их техникой и удобрениями, предоставления ежегодных агрономических и экономических рекомендаций по производству и т. д. Такой опыт нужно всемерно пропагандировать, а его использование (программу) включить в государственный аграрный «национальный проект».

5. Задача отражения аграрной проблематики вообще, и особенно российской, стоит не только перед научно-исследовательскими проектами, но и перед учебниками по экономической теории, политической экономии. Следует отметить, что если в «Экономикс» С. Фишера и др. аграрная тема вообще отсутствует, то в «Экономикс» К. Макконнелла и С. Брю она рассматривается в двух местах (11-е издание): 1) «Что такое земельная рента?» в гл. 31 «Ценообразование и использование ресурсов: рента, ссудный процент, прибыль» и 2) в гл. 35 «Сельское хозяйство: фермерская проблема». В последней даётся разбор конкретной ситуации в сельскохозяйственном секторе США с углублением в историю вопроса, анализируется «фермерская проблема», а также государственная политика в отношении сельского хозяйства с явным присутствием национального фактора.

К сожалению, в российских учебниках по экономической теории, микро — и макроэкономике подобный анализ отсутствует, как нет его в учебниках ни по переходной экономике, ни по национальной экономике. Думается, что во вновь разрабатываемых кафедральных курсах эта «традиция», отражающая общую ситуацию в России последних 17 лет, должна быть преодолена.

Апрель 2007 г.

Примечания

7

Вестник Московского университета. Серия 6. Экономика. 2007. № 4.

8

Российский статистический ежегодник. 2005. С. 35.