Наши фиолетовые братья

Вячеслав Шалыгин

Сердце мастера корпоративной разведки Шуберта Иваныча Борисова недаром почуяло неладное, едва ботинок его скафандра ступил на неведомый грунт вновь открытого мира. Сорок четыре «Земли», марширующие вокруг одной звездочки и не внесенные ни в один реестр, оказались давно уже приватизированы военными вместе со всеми имевшимися там богатствами. Так что спиртовые болота, героиновые рощи и пустыни с золотым песком Шуберт видел, обонял и осязал очень недолго… Конечно, взяли, конечно, повязали. И расстреляли бы, но тут весьма кстати в систему вторглись пришельцы У-у, и недюжинные таланты мастера корпоративной разведки понадобились родине, которая пока не подозревала, во что ей это обойдется…

Глава 10

— Туда! — крикнул Борисов, простирая руку к дальней проплешине в кустах.

— Не! Туда, — возразил Матвей, указывая в противоположную сторону.

— Да вы оба не протрезвели еще, — раздраженно заявила Дарья. — Яму видите? Это я стреляла. Туда он и пошел, прямо на восход.

— На восход?.. — спросил Борисов. — Поэтично… Нет, восходы здесь ни при чем, я вышел вон оттуда, с юга. Там меня и схватили.

— Арестовали, — поправил капитан. Сняв СТУРН, он упер приклад в землю и облокотился на него, словно был уже на болоте. В саму дискуссию офицер до поры до времени не встревал.

— При чем тут твои ямы?! — возмутился Матвей. — Женщине оружие вообще противопоказано! Стрелять ты могла куда угодно, а пришелец скрылся вон там, в тех зарослях. Я точно помню!

— Сомневаюсь, — язвительно молвила она. — После такой дозы надеяться на память просто наивно.

— Я докажу! — решительно произнес он и, добежав до ближайшего скопления кустов, помахал оттуда какой-то веточкой. — Ну! Я же говорил! — крикнул Матвей, хотя при радиообмене необходимости в этом не было. — Сучок отломан! Когда эта тварь продиралась, у нее ботинок вот здесь застрял.

— При чем тут ботинок! — презрительно бросила Дарья. — Ты этот сучок сам только что отломил. И не мог пришелец в кустах застрять, у него же излучатель был, — добавила она, обращаясь к капитану. — Короткий излучатель, вмонтированный в правый рукав. Или нет… в левый?..

Офицер по-прежнему соблюдал нейтралитет.

— Хватит бредить, — заявил Борисов. — Я пришел сюда с юга, и идти надо на юг. А ваши улики — доказательства более чем косвенные. Все эти рукава и веточки… Чушь! — подытожил он.

Капитан некоторое время постоял в раздумье, словно сравнивая достоверность показаний одного битого и двух небитых. Наконец, приняв какое-то важное решение, он опустил на шлеме забрало и уже из-за бронестекла улыбнулся всем троим.

— Зинчук! Построить расстрельную команду! — дружелюбно произнес он. Затем на секунду приподнял колпак и спросил: — Так куда мы идем?

— Туда! — одновременно выкрикнули Дарья, Матвей и Шуберт и одновременно же вытянули руки, все — в разные стороны.

Офицер удовлетворенно кивнул и защелкнул на шлеме гермоклапан. Один из бойцов, видимо, как раз Зинчук, споро выстроил в шеренгу пятерых десантников.

— Я согласна! — выпалила Дарья.

— С чем? — поинтересовался капитан.

— А-а… А со всем! — нашлась она. — Со всем согласна. Да мне, если честно, все равно, куда идти. Могу вообще никуда не ходить… — Она с независимым видом развернулась и направилась обратно к шлюзу, но офицер поднял длинный СТУРН и положил приклад ей на плечо.

— Зинчук! — позвал он. — Команда готова?

— Так точно!

— Оружие к бою. Защита — на максимум. В цепь. Среднее прикрытие. Направление… Запад, — сказал он после паузы. — Марш!!

Шестеро бойцов, включая неотличимого от прочих Зинчука, вскинули от животов чудовищные дула нанодиссамблеров и, вминая мелкие камни в сухую пыль, медленно двинулись на заходящее светило. Слева на траках со скрежетом ползла взводная МУЗА — Мобильная Установка Залповой Аннигиляции.

Когда стало ясно, что отделение Зинчука во главе с капитаном двинулось впереди отряда боевым дозором, у кандидатов на расстрел снова отлегло от сердца. Новая функция расстрельной команды была им более по душе. Не омрачало радости очередного спасения от нанораспада даже то, что шли они вместе с авангардом и почему-то — видимо, исключительно по совпадению — не за строем, а впереди. Капитан небрежно помахивал стволом тридцатикилограммового СТУРНа, и в его прицельном мониторе невзначай появлялась то спина Борисова, то ноги Матвея, то Дарья, шагавшая посередине.

Вскоре на пути попались первые заросли кустарника, уничтоженные десантниками так быстро, что Борисов не успел и моргнуть. Опасливо ступая по атомарному праху, он окончательно распрощался с идеей удрать, впрочем, так же как и с другими своими идеями — предложить взятку, сказаться больным или пригрозить связями в верхах. Мастер подозревал, что все многообразие вариантов в данном случае ведет к одним и тем же последствиям.

Глядя на вылизанную землю, Борисов глубоко задумался об этих самых последствиях и потому крики в радиоэфире воспринял не сразу. Когда же он поднял глаза, то увидел, что от прежней степи, кроме пепла под ногами, не осталось уже ничего.

Он оказался внутри огромного колодца, или, точнее, — в некоем пространстве, огороженном сплошной ширмой, если тут можно было говорить о какой-либо точности. Матовые стенки неопределенно-темного цвета поднимались метров на десять и образовывали почти правильный цилиндр примерно двадцати метров в диаметре. Борисов мог бы обойтись и без расплывчатого «почти», однако он почти сразу обнаружил, что это вовсе и не цилиндр, а замкнутый ряд прямоугольных панелей, каждая — шириной около полутора метров. Разумеется, мастер удивлялся тому, откуда на ровном месте взялся этот колодец и как он в него попал, хотя удивлялся он не сказать чтобы сильно. После стремительной смены ландшафтов появление этой странной постройки скорее злило, чем вызывало изумление.

А вот капитан встревожился не на шутку, о чем свидетельствовал мощнейший залп из нанодиссамблера. Непроницаемая секция поглотила заряд, как вечность поглощает бытие микроба. Остаточное поле на мгновение искривило углы и грани и, всколыхнув воздух, растворилось.

Интеллект офицера оказался достаточно высоким, чтобы не повторять попытку.

— Где мы? — задал он не слишком оригинальный вопрос.

Борисов повернулся кругом. В колодце также находились его новые знакомцы Матвей и Даша. Воины боевого дозора, да и всего отряда, остались где-то позади, хотя это слово мгновенно потеряло смысл: земля здесь была подозрительно ровной и однородной, без камней и растений. Последнее облако в небе как раз скрылось где-то за стеной. После пропажи этой приметы ориентироваться в колодце стало невозможно.

Капитан откинул на предплечье бронированную крышку киберпроводника, но здесь отказывался работать даже примитивный компас.

Матвей выглядел мрачным, но не испуганным — в предпоследнюю вылазку он тоже хлебнул немало. А вот Дарье было совсем плохо.

— Мужчины… — сказала она жалобно. — Куда нас занесло? Пойдемте отсюда…

Офицер, отойдя чуть в сторонку, продолжал возиться с компьютером, из чего Борисов сделал вывод, что каналы спецсвязи в колодце не действуют.

— Капитан, позвольте попросить у вас какой-нибудь предмет, — учтиво произнес мастер.

— Какой еще предмет? — озадачился тот.

— Ну, что-нибудь ненужное. Мне потребуется какая-нибудь вещь… весом до полутора килограммов, — закончил он, прищурившись.

— До полутора?.. — оторопело переспросил капитан, но отчего-то послушался и, вынув из поясного кармана какую-то металлическую трубку, протянул ее Борисову. — Почему до полутора килограммов?..

— Чтоб не тяжело было, — пояснил Шуберт, кидая трубку в стену.

Капитан бросился вниз и распластался по земле, точно спрессованный, остальные ничего толком не поняли. Железка, долетев до панели, как будто в нее впиталась или же вовсе исчезла — понять было невозможно.

— Почему упали, господин капитан? — поинтересовался Матвей. — Это была граната?

— А вы почему не упали? — буркнул тот, поднимаясь.

— Я не знал, что это граната, — признался Борисов. — Я человек гражданский…

— А я и так боюсь, — чистосердечно сказала Дарья. — Мне еще сильней бояться уже некуда.

— Ну а ты?.. — капитан зыркнул на Матвея.

— А я знал, что она не взорвется, — безмятежно ответил он. — А если и взорвется, то не здесь. Борисов одобрительно кивнул и продолжил:

— Похоже, это и есть транспортная система, о которой мы вам говорили. Да не простой тоннель, а… — Он пожал плечами и посмотрел на офицера, будто в чем-то его обвинял. — Это перекресток.

— Перекресток чего?! — взревел капитан. — Между чем и чем?.. Откуда и куда?..

Шуберт опять пожал плечами и пошел вдоль стены, тыча пальцем в панели и что-то при этом пришептывая.

— Ерундой какой-то занимаешься, — обронила Дарья.

— Тихо! Не мешай! Тьфу!.. Ты зачем с места сошла?

— А в чем дело?

— Да я по тебе засекал!

— Что ты по мне засекал? — насторожилась она.

— Даша, не мешай, он пластины считает, — подал голос Матвей.

— Ну вот, сбили! — трагически воскликнул мастер. — Теперь все по новой!..

— Не горячись, их тут немного, всего-то сорок четыре штуки.

— Да?.. Сорок четыре?.. А-а!.. Ну конечно! — обрадовался Борисов, но подсчет тем не менее возобновил.

Вместе с ним, тыча в стену пальцами и беззвучно шевеля губами, панели пересчитывали и остальные — не исключая капитана, который, кажется, так ничего и не понял.

— Тридцать восемь… тридцать девять… — бубнил Борисов, все более возбуждаясь, точно считал не мутные поверхности, а собственные деньги. — Сорок… сорок один… — Мастер почти завершил круг, и результат был уже ясен, однако он с какой-то детской настойчивостью продолжал: — Сорок два-а-а… сорок три-и-и… Мадам! Вы снова ушли?! Я же опять по вам засекал! То есть по вас… Тьфу!

— Никуда я не уходила, — уверенно произнесла Дарья. — Как стояла, так и стою.

— Как же это?! Тогда получается сорок пять!

— Да ну! — засомневался Матвей и, по-скорому обежав стену, вслух закончил: — …Сорок три, сорок четыре, сорок пять… Одна лишняя!

— Что тут лишнее? — не выдержал капитан. — Вы их сами, что ли, ставили? С чего вы взяли, что должно быть ровно сорок четыре?

— Дело в том, что сорок… э-э… как вы изволили выразиться, «ровно сорок четыре» — это количество планет в местной системе, — пояснил Борисов. — Планеты связаны некими внепространственными тоннелями, в существовании которых мы с коллегой…

— Я тебе не коллега, цивил нестроевой! — быстро проговорил Матвей.

–…имели счастье убедиться, — невозмутимо закончил Шуберт. — То, что заряд из вашей дуры прошел сквозь стену, и то, что граната, тоже ваша, ушла туда же, — как раз и подтверждает мою гипотезу относительно…

— Ты куда нас завел?! — рявкнул капитан.

— Я?! — Борисов отшатнулся и торопливо напомнил: — А я на юг предлагал…

— Выводи! — велел офицер. — Выводи нас отсюда немедленно!

— Но…

— Без «но»! — Офицер, демонстрируя серьезность намерений, вновь подхватил СТУРН и упер ствол Борисову в грудь.

— Господин капитан, сердце левее, — тактично подсказала Дарья.

— Сам знаю, — огрызнулся тот и передвинул регулятор мощности.

Шуберт, покосившись на зарядный блок нанодиссамблера, увидел, что рядом с делением «1» изображен улыбающийся черепок, рядом с «2» — перечеркнутый крест-накрест танк, рядом с «3» — крупная зигзагообразная молния, похожая на вопросительный знак. Против деления «4» гвоздиком была нацарапана надпись «не балуй!». Вот этим самым «не балуй!» капитан и зарядил свою пушку. Борисов уже хотел осведомиться относительно последнего желания, как вдруг офицер шагнул влево и, выхватив интел-кинжал с цепным лезвием, полоснул им вдоль стены. На землю возле самой панели упал чей-то палец.

— Что это было? — испуганно спросила Дарья.

— Рефлексы. Не люблю, когда в меня тыкают.

Едва он успел это сказать, как из той же стены, нецензурно выражаясь, выпал целый десантник. Он появился совершенно неожиданно, в том смысле, что если б его и ждали, то все равно не знали бы, из какой секции он возникнет. К тому же все произошло слишком быстро даже для капитана.

— Зинчук?! Ты?!

— Я, господин капитан.

— Палец твой?

— Мой, господин капитан… — молвил Зинчук. Он поднял обрубок и попытался приставить его на место. — Последний живой палец… — расстроенно добавил он.

— А остальные десять? — спросила Дарья.

В ответ Зинчук сделал обеими руками несколько хватательных движений, и из перчаток послышалось тонкое жужжание сервомоторчиков.

— Зинчук, рапорт! — потребовал офицер.

— Вы шли, шли, а потом пропали.

— Дальше!

— Рапорт окончен, господин капитан. Все.

— Ты здесь как очутился?

— Не могу знать, господин капитан. Показывал бойцам направление вероятной атаки вероятного противника…

— Пальцем показывал? — уточнил Борисов.

— Да вот этим самым… Потом он как-то так отвалился. Я присел на корточки, чтоб в траве поискать, споткнулся, и…

— Ты из какой двери выпал? — перебил его Матвей.

— Этого я не помню. Там, где все наши, вообще никаких дверей нету.

— Шуберт! Ты не помнишь, откуда он…

— Мне только за пальцами чужими следить! — фыркнул Борисов.

— Я тоже не помню, — заранее ответила Дарья.

Спрашивать у капитана Матвей не рискнул.

— Но приблизительно… приблизительно вон оттуда, — сказал он, кивая на одну из поверхностей.

— Почему оттуда? — возразила Дарья. — По-моему, из соседней, той, что правее.

— Ты же не помнишь! — вскинулся Матвей.

— Да ты и сам не помнишь!

— Глуши фанфары! — оборвал их офицер. — Пойдем… мы пойдем… Сюда! — объявил он, показывая стволом явно наугад.

— Как бы нам опять… — усомнился Борисов.

— Молчать! — в рифму гаркнул капитан. — Зинчук!

— Я!

— Обработай рану, и вперед!

— Куда, господин капитан?

— Вот в эту стенку.

Десантник сунул палец в карман, залил рану гелем и, сняв с плеча СТУРН, безрассудно шагнул в указанном направлении.

Борисов, хоть и раскусил назначение колодца, все же втайне надеялся, что никакого перемещения не произойдет и секция окажется обычным листом обычного пластика. В крайнем случае — необычного.

Так, примерно и вышло. Обычный на первый взгляд пластик необычным образом проглотил Зинчука вместе с оружием, отрубленным пальцем и бравым возгласом «Слушаюсь, господин капитан!». Проглотил и не поперхнулся.

— Ну?.. Чего ждем? — спросил Матвей.

— Сейчас боец разведает, туда ли он попал, куда нам надо, и доложит, — ответил офицер.

— Как же он доложит, если отсюда связи нет?

— Так он же вернется.

— Как же он вернется, если приказа не было?

— Правда не было?.. — рассеянно произнес капитан. — Тогда вот что… Ты, говорливый! — Он повел стволом в сторону Матвея. — Сходи за Зинчуком и передай, чтоб вернулся. И сам вернись. Понял?

— А-а… но… — замялся тот, но офицер подбодрил его легким пинком.

— Бегом, мясо!

Матвей, потеряв равновесие, всем телом ухнул в секцию. Борисов почему-то подумал, что, будь на месте стены вода, брызг получилось бы море. Однако брызг не получилось. Матвей просто исчез, как перед ним исчез десантник.

Прошло долгих пять минут, прежде чем офицер нарушил молчание.

— Дамочка…

— Ой нет!.. — отпрянула Дарья.

— Дамочка, вы давали присягу.

— Я от нее отказываюсь.

— От присяги нельзя отказываться, — мягко заметил капитан.

— А я все равно отказываюсь, — не растерялась Дарья.

— Марш в стену!! — заорал офицер, и она, съежившись от страха, нырнула в мутную темень.

Еще через пять минут стало ясно, что никто не вернется.

Борисов сквозь скафандр почесал спину и отвлеченно посмотрел куда-то в небо.

— Сам пойду, — буркнул офицер.

— Поддерживаю! — поспешно отозвался Шуберт.

— Ждешь восемь с половиной минут и следуешь за мной, — распорядился капитан.

— Нет, навсегда здесь останусь, — съязвил он.

Офицер хотел что-то сказать — или, быть может, просто выстрелить, — но передумал и бодро впрыгнул в неизвестность. Борисов, чтоб не запутаться, начертил каблуком стрелку и бестолково побродил по колодцу. Часы ему разбили еще при аресте, и единственное уцелевшее табло показывало только секунды. Шуберт пробовал честно следить за мигающими циферками, но несколько раз сбивался и в конце плюнул совсем. Решив, что времени прошло достаточно, он разбежался и рыбкой нырнул в проем.

В принципе он был готов ко всему.

И к такому — тоже.

Но это вовсе не значит, что он не огорчился. Огорчился — и еще как…

Десантник Зинчук лежал на земле — не то связанный, не то убитый, одним словом, человек не двигался.

Рядом с ним лежал Матвей, и про него можно было сказать то же самое.

К Матвею подносили Дарью — брыкавшуюся, но быстро затихавшую. Когда ее положили третьей в ряд, она уже не шевелилась. Неподалеку, метрах в двух, какие-то типы боролись с капитаном. Капитан был крут, но типы оказались не жиже. Вскоре его достали прикладом по затылку и еще несколько раз по лбу. По шлему колотили бесстрастно и методично, будто забивали в деревяшку гвоздь.

— А вот еще один! — возмущенно произнесли где-то под самым ухом. — Много их будет?

— Сколько ни будет — вяжем всех, — отозвались там же.

Борисов недоуменно обернулся. Ему в нос, гудя на ветру черным жерлом, смотрел прокаленный ствол стомиллиметрового калибра. Оператор МАСЛа — Малого Артиллерийского Самоходного Лазера — подъехал вплотную и, высунув от усердия язык, подкручивал верньеры тонкой настройки, чтобы нацелить дуло аккурат в правый глаз мастера.

Шуберт меланхолично следил за его стараниями, попутно любуясь хищной эстетикой пушки. Асимметричный лафет украшала жестяная табличка: «При неудовлетворительной работе изделия все рекламации направлять по адресу: Земля, Тульский Механосборочный Завод».