Черт Иванович

Вячеслав Серёгин

Данная книга погрузит вас в мир приключений и Любви. Каждый найдет в этой книге что-то для себя близкое и родное! Окунись в таинственный мир страстей!

Кошачьи страсти

«Вчера ещё в глаза глядел,

А нынче — всё косится в сторону!

Вчера еще до птиц сидел, —

Всё жаворонки нынче — вороны!

Я глупая, а ты умен,

Живой, а я остолбенелая.

О, вопль женщин всех времен:

«Мой милый, что тебе я сделала?!»

И слезы ей — вода, и кровь —

Вода, — в крови, в слезах умылася!

Не мать, а мачеха — Любовь:

Не ждите ни суда, ни милости.

Увозят милых корабли,

Уводит их дорога белая…

И стон стоит вдоль всей земли:

«Мой милый, что тебе я сделала?»

Вчера еще — в ногах лежал!

Равнял с Китайскою державою!

Враз обе рученьки разжал, —

Жизнь выпала — копейкой ржавою!

Детоубийцей на суду

Стою — немилая, несмелая.

Я и в аду тебе скажу:

«Мой милый, что тебе я сделала?»

Спрошу я стул, спрошу кровать:

«За что, за что терплю и бедствую?»

«Отцеловал — колесовать:

Другую целовать», — ответствуют.

Жить приучил в самом огне,

Сам бросил — в степь заледенелую!

Вот что ты, милый, сделал мне!

Мой милый, что тебе — я сделала?

Всё ведаю — не прекословь!

Вновь зрячая — уж не любовница!

Где отступается Любовь,

Там подступает Смерть-садовница.

Самo — что дерево трясти! —

В срок яблоко спадает спелое…

— За всё, за всё меня прости,

Мой милый, — что тебе я сделала!»

Марина Цветаева

Именно с этих строчек я хочу начать свой рассказ. Как по мне, они очень точно и красочно описывают то состояние и время, в котором произошла эта история.

Шел 1922 год. Время для страны тяжелое и хоть и было нелегко, страна начала объединятся и потихоньку возрождаться. В таких условиях, кто мог уехать, уехал, но многие остались. Связи со сложившимися обстоятельствами, дома дворян, промышленников и помещиков были взяты для нужд новой власти. В таком из домов в поместье Л. вблизи городка А. произошла эта история, рассказанная одной из жительниц того самого дома своей дорогой задушевнице.

— Милочка моя, барышня молодая уехала ведомо нам куда. В Париж, с женихом. Взяла всю утварь себе в приданное, что смогла унести, драгоценные камни, что были в ларце и поминай, как звали! Осталась барыня одна со своею камеристкой.

Старушка та была знатной дамой, многие ее знали, и многим ее муж, упокой его честную Душу, помог в свое время добрым людям, чем семейство сие в народной молве, благородством и прославилось. А люди помнят добро, вот и настали тяжкие времена для Елизаветы Павловны. Пришли мародеры и давай все грабить, но благо нашелся благодарный муж и отплатил ей по совести. Как она говаривала, одним вечером за чашечкой чая в компании честных людей. Что дом сей останется за ней и ее потомками, но чтоб не возникло вопросов у нового руководства, нужно сделать из него, что-то наподобие пансионата и подселить к ней представителей рабочего класса и новое начальство, так для вида. Таким образом и я попала к этой замечательной даме. Меня-то представили к одному вояке. Чина, я не знаю. А Бог их разберешь кто он, коль все у них не ладно. И не понятно то ли моряк, то ли просто пройдоха какой солдат…

Но муж сей был: высокий, статный, красавец неписанный. Все бабы так и липли к нему, ему только бровью повести. Ах, чего зря Душой кривить я и сама порой на него засматривалась. Ну, красавец, ну удалец! Сукин сын таков, хорош, ничего не скажешь!

Какой анфас! Какие серые глаза! Какой лоб прямой! А нос — это что-то, как у орла! Улыбка одно лишь загляденье! Эй, Богу, с радостью милой ему б была, но это не про нас, такого одной не удержать, ни там Любовью, ни там семьёй не выйдет!

А Катька эта, камеристка, которая… ну ты помнишь, я вначале про нее тебе говорила. При барышни, уж как лет пять была в услужении. Да, чертова дивчина, красою Бог ее одарил сполна! Умна, не по годам! и быстро все схватывала на лету. Ну, рукодельница, ей Богу! поцелована самим Святым Духом! и голос ангельский, как у певчего из оперы какого-нибудь малого театра. По сравнению с нею я гадкий утенок, а от того и злит меня. Ну, все дура, хватит себя корить, была и была…

Да, о чем это я. Вот ладная была, что спереди, что сзади. Куда не глянь, везде идеал. Стан, как у Богини! И влас русо-светлый, а космы доходили прям до пола. Одним лишь словом, Лада! Глаза, как сталь чисты. На личико глянешь, аж сердечко соловьиным пение наполняется и от того струны Души, так любовно звучат, любуясь ею!

Елизавета Павловна обладала тучной фигурой и сама была с народную сажень¹, нос уточкой, ирис глаз, как у благоухающего можжевельника листья — зелены. Губки как у той крестьянки на портрете Ивана Аргунова². Вид у нее с одной стороны угрюмый, а с другой от нее веяло какой-то аурой благости. Никогда не скажет плохого слово добрым людям!

Так мы и жили под одной крышей. Ой, Божечки! Ну и дура же я, рассказала про обитателей, а дом-то и не описала.

Это был старинное поместье, построенное еще в восемнадцатом веке в классическом стиле классицизма, как поговаривала хозяйка самим Матвеем Казаковым втайне для своего друга Игната Висильева, спасшего его жизнь от лиходеев³ на одной из дорог ведущую в Москву.

Дом сей был в три этажа. Залы широкие и роскошные, потолки высокие. Все здесь говорило о величии и подчеркивало благородство живущих в нем людей. Парк был сделан по высшему образцу европейских домов. Многие соседи смотрели и любовались прекрасным видом из окон. Откуда открывался вид на парк и лодочную станцию. Где дамы со своими спутниками садились в лодку и о чем-то своем разговаривали, любуясь природой с середины озера и на рядом плавающих диких уток — свиязей, а иногда даже на прилетающих лебедей. Не дом, а рай!

И вот на первом этаже жила прислуга, да о чем же это я, вот дуреха! Сейчас же так не говорят, по новомодному домочадцы! Да здесь жила эта Катька со своею трехцветной, простячкой кошкою Симкой. У нее всегда здесь была чистота и порядок. На втором этаже жила я с моим удальцом красавцем! Позже к нам прибился кот Матроскин. Блошистый, потертый, искусанный, но как ходил, словно это был граф, а не кот. А вот хозяйка жила на третьем этаже. Вела себя с нами учтиво, без хамства, как и полагается русской графине.

И так мы жили, не тужили, как вдруг к благородной даме пожаловала ее осиротевшая племянница. Ну, скажу тебе честно, моя залушка, на фуфыренная глупая девчонка! Знает что красива, а правильно распорядится своею женскою силою не могла. Так тетушка взяла на себя сей промах. Начала ее обучать как вести себя среди добродетельных людей. Собою Анна-Мария привезла аристократических кровей кошку Миланью.

И вот в один из вечеров, я приметила такую вот картину. Как начали разыгрываться кошачьи страсти. Да кто же мог бы подумать, что кошки тоже могут Любить?!

Наша Симка красавица из красавиц влюбилась в безродного пройдоху, в этого хитреца в приблудившегося бездомного кота.

— Милый, я тебе мышку принесла! — мурлыча, подсовывала она мышку.

— Да, зачем мне твоя мышь, не люблю я их, ты слышишь, не люблю! — грозно рычал он ей в ответ. — Ты посмотри, какая краля, правда глупа, как пробка, но за то аристократка, не то, что ты нищенской породы, — хвать мышку ему принесенную и потащил к Миланье в услуженье, только что вошедшую в дверь кухни.

Подойдя поближе и показывая всем своим видом, что желает ей сделать подарок, сей благородный кот поднес аристократке подношенье.

— Это-с вам-с! — игриво замурчал Матроскин. — Как спалось вам-с? — начал он. Она подняла лапу давая знак, остановится и не продолжать свое пустозвонство.

— Это очень учтиво с вашей стороны, господин Матроскин, — подойдя к мышке, обнюхала ее и только хотела съесть, как тут увидела у стола Симу и, схватив подарок, подбежала к ней со словами. — Сима смотри, мне мышку принесли, давай вместе съедим?

Сима хоть и была простячкой, но достоинства имела тоже.

— Нет, благодарю тебя Миланья, но нет у меня уже желанья, есть! — и в расстроенных чувствах выбежала к своей хозяйке кошка.

На следующий день история повторилась. Бедная кошка уже сон потеряла от Любви. Что она только не делала, все напрасно! Когда не было рядом благородной кошки, то вроде и кот заигрывал с простой нашей девицей. Но вот подлец, все ему подавай на красивом блюдце, завидев издали Миланью, бросал все на свете и бежал к ней.

— Милочка моя, на что ты сердишься на меня? Я же хочу быть тебе подругой, а ты все вертишь нос. Что не так? — однажды в один чудесный день замяукала Миланья.

— Прости меня, ты не виновата. Я влюблена в нашего пройдоху кота… — начала была по Душам мяукать Сима.

— В этого плешивого? — с призрением ответила ей аристократка. — Фу, повсюду таскается за мной! Надоел!

— Да в него, люб он мне, хоть и безродный. Но он все волочится по тебе. От этого меня все больше злит. Ведь всех тех мышей, что ела ты! Я ему принесла, а он тащит их тебе! — с горечью промяукала добродушная кошка.

— Милая моя не нужен он мне. Ах, какой подлец, какой мерзавец! Я ему устрою! Сима милая моя подруга, поверь, не мил он мне вовсе. В нем нет ничего, ни рода, ни благородства. Поверь мне, уж я таких вот поведала, на своем веку! Они ходят китятся и строят Бог знает кого из себя. А сами не имеют ни ничего за Душой, а строят из себя прямо королей! — решительно ответила Миланья.

Сима хотела что-то ответить ей, но тут в комнату вошел наш злодей. Увидев сразу милую трехцветную кошку. Начал он с порога.

— Ну ты видела эту глупышку? — и подойдя поближе к Симе он увидел Миланью и тут же в мордочке поменялся. Там было все и страх, и лукавство, и тщеславие, и…

— Кого это? — поинтересовалась аристократка.

— Хо-зя-й… ку… — заикаясь от неожиданности и подбирая слова начал заливать паршивец. — Хозяйка, оставила на столе мясо, а его спер! Вот глупая, — радостно замяукал он, думая, что ему удалось от мазаться.

— Фу, какой позор, это не делает вам чести господин Матроскин! — брезгливо ответила ему благородная.

— Да, вы не так все поняли, Миланья! — начал юлить он и, преграждая путь ей, в попытке объясниться. Но она уже не слушала его объясненья просто ушла прочь.

— Что это с ней? — в фамильярной форме он обратился к красавице-кошке.

— Пойди, выясни! — и Сима также развернулась и вышла прочь из комнаты.

Прошло еще несколько недель. Как вот в один из пасмурных дней. Наш кот остался один на один с благочестивой кошкой.

— Милая, я вас люблю! — начал он свой разговор прямо в лоб.

— Да, но я вас нет! — резко фыркнула кошка. — У меня есть другой на примете кот!

— Кто он? Я его порву! — зашипел, рыча обезумевший.

— Вы его не знаете, и нечего за мной волочится. Вы мне противны! — уже уставшая от этой ссоры кошка.

— Вы все равно будете моей, я это вам обещаю! — шипя в безумии начал нести, он свой бред.

— Уймись, дурак! Не буду я с тобою, никогда! В тебя Сима очень сильно влюблена. Уже не ест, не пьет, который день! Вся исхудалась, и в мордочке поменялась, уже давно померк былой блеск в ее глазах. Была молодой красавицей, а превратилась в кошку старую! — яростно начала она заступаться за свою подругу.

— Не нужна мне — эта, простячка! — в порыве ярости, вырвалось у него из уст правда.

— Ах так, ну тогда больше, прошу вас впредь, ко мне не подходить! — при этих слов Миланья быстро покинула комнату.

Как только не пытался блохастый мошенник помириться, как не старался, кошка, благородной крови с ним, больше не общалась. Прошло несколько месяцев, прежде чем он бросил свои попытки помириться. Поняв, что ему уже не стать благородным, он перевел свой взгляд на простячку.

— Милая Сима, вот тебе мышка! — и он ей поднес подношение нашей красавице кошке.

— Спасибо, а к чему такая перемена? — спросила она, — не оттого что вас отшила другая?

— Ой, извольте, эти фифы добра не доведут! Нам лучше держатся вместе простым ребятам! — сладко он завел свою речь.

— О, друг мой милый, красиво ты запел, конечно, нынче! А что случилось вдруг, милок? Ты все мяукал, что королевской крови подавайте мне скорей сюда, — дразня его начала подначивать подруга. — Или не по виду, или не по крови, ты мордой, не вышел из себя!

— Что поиздеваться решила надо мной, глумишься, не скрывая своего торжества, — поджав хвост обижено, сказал кот. — Ну, все хорош, давай дружить!

— Так я с тобой дружила, в тебя была влюблена, а ты как та скотина вытер лапы об меня! Прошла я ад, прошла страданья. Но благодарна я тебе, нашла в себе я силы, ты больше мне не мил. В тебе нет чести, ни благородства. Ты всего лишь кот безродный и облезлый. Когда поперли вон тебя з двору, ты сразу переметнулся к другому. Я не хочу с тобой более иметь ничего общего, не мил ты мне, а мерзок! Прошу тебя больше не подходить ко мне! — наконец-то высказалась наша милая Сима, этому неотесанному хаму. И ей сразу на Душе стало легко и свободно. Более ее Душу ничто не отяжеляло. Кот попытался ей что-то ответить, но она уже с достоинством ушла, не слушая его оправдания. Матроскин, поджав хвост, приуныл, но еще надеялся на примирения.

Прошло еще пару месяцев, с котом так не одна из кошек и не заговорила. Он все метался, в попытке примирится с Симой, но она гордо стояла на своем и вот одного дня он не появился дома. Мы все забеспокоились, где же делся кот. Думали, придет, а нет! Кошки тоже вначале переживали, а потом все в доме свыклись. Сима набрала свою былую красоту и еще сильнее сдружилась с Миланьей!

Да и мы с моим удальцом тоже долго не задержались после этой истории с котами. Вояке пришло распоряжение покинуть сей дом и ехать в другой город, а я вместе с ним поехала, уж слишком мил он мне был.

Вот на том и закончу свой рассказ! А кто слушал молодец, сделал вывод и конец!

Посвящено моей тете Татьяне Викторовне Серегиной! Светлой памяти!30 мая 2019 г.

Примечания

1

Народная сажень — 176 см.

2

Иван Петрович Аргунов (1729—1802, Москва) — русский живописец, мастер портрета. Имеется виду картина «Портрет неизвестной крестьянки в русском костюме», 1784 г.

3

Матвей Федорович Казаков (1738 — 1812) — русский архитектор. Данный факт из жизни архитектора — это вымысел, введенный для художественного образа произведения.