Славка, Колька, Сашка и самолёт

Вячеслав Миронов, 2020

Что может произойти, если в руки любознательного мальчишки, любителя приключенческих романов, попадёт набросок таинственной карты? Конечно он с друзьями сразу же отправится на поиски сокровищ! Правда, ребята не понимают ещё, какие опасности могут подстерегать их на пути. Автор книги «Славка, Колька и Сашка» – кадровый офицер, прошедший дорогами Чеченской войны и награждённый орденом Мужества за проведение спецоперации в горячей точке. Отправляя своих героев на поиски приключений, он делится с читателями своим опытом выживания в безлюдной местности и учит их настоящей дружбе, смелости и взаимовыручке.

Допущено к распространению Издательским советом Русской Православной Церкви ИС Р20-004-0126

© Лазарев В.Н., текст, 2020

© Издательство Сибирская Благозвонница, оформление, 2020

* * *

Часть первая

Таинственная карта

— Хокинс, — говорил мне Сильвер, — заходи, поболтай с Джоном. Никому я не рад так, как тебе, сынок. Садись и послушай. Вот капитан Флинт, — я назвал моего попугая Капитаном Флинтом в честь знаменитого пирата, — так вот, Капитан Флинт предсказывает, что наше плавание окончится удачей. Верно, Капитан?

И попугай начинал с невероятной быстротой повторять:

— Пиастры! Пиастры! Пиастры!

И повторял до тех пор, пока не выбивался из сил или пока Джон не накрывал его клетку платком.

Книга подрагивала в руках у Славки. Налобный фонарик освещал страницы с текстом. Мальчик читал под одеялом. Родители уже давно его отправили спать, утром рано вставать. Но Славка не мог уснуть, не мог оторваться от книги «Остров сокровищ». Представлял себя Джимом Хокинсоном. Одеяло предательски сползло с головы, и луч от фонаря ударил в сторону двери.

Мама заметила свет и вошла в комнату, щёлкнула выключателем. Зажёгся верхний свет. Она укоризненно посмотрела на сына:

— Ты уже большой. Тебе десять лет. Решено же, что встаём в пять тридцать и едем в деревню, — значит, едем. Отец так сказал. Сам же всё понимаешь. А ты ещё читаешь.

— Да понял я, понял.

Славка осознал, что попался. Со вздохом снял очки, положил их в футляр. Отключил фонарик и положил его рядом. Заложил страницу книги закладкой. Посмотрел на обложку книги. Там корабль под всеми парусами нёсся через бушующие волны, а рядом с мачтой стоял огромный пират. Одна нога у него была деревянной. На плече пирата сидел попугай.

Мама дождалась, когда Славка положит книгу, потом забрала её и вынесла из комнаты.

— Мама! А можно я не поеду завтра с вами? Я буду дома. Читать.

— Нет. Ты поедешь с нами. Это не обсуждается.

— Не хочу! Я даже квартиру пропылесошу!

— Поедешь с нами! Спокойной ночи!

Она выключила свет и закрыла дверь. Книгу унесла с собой.

Эх! Как было обидно! Он читал бы и дальше. О пиратах. О сокровищах. Карту острова сокровищ он запомнил.

И снилось ему, как он сражается с пиратами. Стреляет из однозарядного пистолета. Отбрасывает его после выстрела и тут же из-за широкого пояса достаёт другой такой же пистолет, бьётся на саблях.

И сокровища! Огромный сундук, перетянутый металлическими обручами. Вот он поднимает тяжёлую горбатую крышку сундука. А там… А там СОКРОВИЩА! Золотые пиастры. Золотая корона. Разноцветные драгоценные камни. Сундук забит доверху. И всё это его, Славкино счастье!

Отец у Славы был военный. Майор. Служил в ракетных войсках стратегического назначения. Секретная служба. И сын привык не задавать отцу вопросы. Отец часто пропадал на службе неделями. Потом приезжал, весь пропылённый… От него пахло лесом, иногда машинным маслом, канифолью и ещё чем-то неведомым. Спал ночь, а утром снова уходил на службу. И часто никто не знал, когда отец снова будет дома. А тут два выходных представилось!

Из-за службы отца и его обучения в Академии они часто переезжали. Славка пошёл в первый класс в одной школе, а последующие два заканчивал уже в другой школе и в другом городе. Мальчик носил очки, немного заикался, когда волновался. Поэтому его часто дразнили. Славка каждый раз вступал в драку, когда его обзывали «очкариком» или «заикой». Он не всегда побеждал, но никогда не отступал, пусть даже нападали старшие ребята или обидчиков было много. Из-за его взрывного характера некоторые в школе называли его «психом». Даже хулиганы — любители отобрать у младших или тех, кто слабее, мелочь на карманные расходы, — опасались Славку. Старались лишний раз не задирать.

Славке приходилось поддерживать свою физическую форму. Каждый день отжиматься от пола, подтягиваться на турнике. Отец военный, понимая, как сложно сыну общаться со сверстниками, показал несколько приёмов из рукопашного боя. Всячески поддерживал сына не бояться противника. Не бояться ничего. Слово отца-майора для Славки было законом. Если отец сказал — значит, так это и будет. Он же офицер! И точка!

Папа говорил Славке:

— Я не смогу всегда быть с тобой. Я не смогу всегда решать твои проблемы. Но знай: если тебе понадобится помощь, какая угодно — словом или делом, то я всегда помогу тебе. Ты можешь рассчитывать на меня! И ещё: всегда оставайся мужчиной! Будь мужиком! Не роняй чести! И всегда думай о последствиях своих слов и поступков. Думай, прежде что-либо сказать или сделать. Думай!

Только Славка не приставал к отцу со своими проблемами. Он понимал, что тот всегда на ответственной и трудной службе. И забот у него невпроворот. Свои проблемы подросток решал сам.

Мальчик хорошо учился. Он доказывал всем и себе, что очкарик и заика может успевать по всем предметам. И ещё у него была одна страсть — чтение. Читал он много. Запоем. Особенно ему нравились приключения. Про пиратов, сокровища, подлых шпионов, благородных разведчиков. Фантастику он не любил.

С друзьями Славка играл часто. Ребята разбивались на две команды, устраивали всякие тайники. И рисовали карту. А это была не просто карта. Там были указатели, намёки, подсказки.

Любитель и знаток компьютеров Юрка Семёнов презрительно обозвал их любителями. Сказал, что в Интернете полно таких виртуальных игрушек, и они называются «квестами». А он-то большой специалист в этом: проходит все игры за день.

Друзья пригласили Юрку сыграть с ними в их игру. Не смог Юрка обнаружить тайник.

Славка с друзьями рассмеялся:

— Юра! Ты не переживай! Двигать компьютерную мышь — это не то, что лазить по подвалам, деревьям, искать тайник, в котором настоящие сокровища.

Юрка не обиделся. Его уважали. У него папа был программист, и Юрка лучше всех в классе разбирался в компьютерах. Он часто помогал в настройке или починке сложной техники.

— Пацаны, я плохо бегаю по подвалам, но зато хорошо понимаю в компьютерах. Каждый силён в том, что хорошо знает. Я буду компьютерщиком! Как папа!

Рано утром Славку поднял отец. Он не как мама, которая подходила, ласково трогала за плечо и вполголоса говорила: «Слава, вставай! Пора! Доброе утро!»

Папа просто распахивал дверь и громким командирским голосом провозглашал:

— Славка! Подъём! Живо умываться, завтракать, через полчаса выезд!

Если с мамой можно было поканючить: «Мама, ну, ещё пять минут! Сейчас встану, только сон досмотрю», то с папой такой номер не проходил.

Славка подскочил на кровати, кое-как раскрыл глаза и почти на ощупь, сбивая косяки дверей по ходу движения, побрёл в ванную умываться.

— Что ты так кричишь?! — укоризненно выговаривала мама отцу. — Он же не солдат. Ты привык командовать у себя в казарме, кричать во всё горло: «Рота, подъём!»

— Отставить разговорчики в строю! Он — будущий солдат. Захочет и офицером станет! Главное — дисциплина. Пусть с детства привыкает. Вон, Гайдар в четырнадцать лет полком командовал. Под его командованием было почти три тысячи человек. Три тысячи сабель! Мощь! Сила! Когда полк шёл лавой в атаку, то противник бежал. А уж когда сеча начиналась, то это была настоящая кровавая мясорубка! Люди, кони, дым от выстрелов, блеск от сабель! Ад на земле! И Гайдар в бою впереди всех на коне! То есть через четыре года Славка может, теоретически, конным полком командовать. А ты его защищаешь! Отставить разговорчики! Завтрак готов?

— Готов, товарищ майор! — Мама шутливо отдала честь.

— К пустой голове руку не прикладывают, — буркнул отец. — Слава! Ты скоро? Еда стынет! Пора выезжать!

— Иду, иду.

Славка побрёл на кухню. Ему совсем не хотелось никуда ехать. Каникулы только начинались, и он мечтал подолгу читать и вставать попозже. С друзьями гулять. На велосипедах гонять. Не в школу же сейчас! Поспать бы ещё…

Родители собрали вещи с вечера. А Славке книжку взять с собой не разрешили:

— Ты на природу едешь.

— А планшет?

— Не надо хитрить, юноша. Не брать! Там, куда мы едем, сотовой связи нет. Тайга! Природа! Красота! Стихия!

— Я мог бы просто почитать или посмотреть кино на планшете. У меня уже загружено, — ворчал Славка, пока брёл к машине.

— Можешь поспать, ехать долго.

— Я бы и дома поспал хорошо. — Славка продолжал ворчать, усаживаясь на заднее сиденье и пристёгиваясь ремнём.

— Отставить разговоры, молодой человек! В путь! — И отец повёл машину.

Ехали они в заброшенную деревню. Там у друга отца по службе был дом, который достался от родителей. Родители умерли.

Отец пообещал сослуживцу помочь в ремонте дома, а Славке — рыбалку, баню и шашлык.

Мальчик не выспался, к тому же ему не дали взять с собой книгу. А он так хотел её сегодня дочитать!

Проехали двести километров. Слава дремал и просыпался лишь во время тряски на больших ухабах и ямах. Когда машина съехала с асфальтированной дороги на грунтовую, автомобиль особенно сильно затрясло и Славка окончательно проснулся.

Отец опустил стёкла:

— Понюхай! Почувствуй воздух! Какой он чистый! Дыши, сын!

Слава высунул лицо в окно и тут же юркнул назад в салон.

— Фу! Пыль!

— Эх, сынок, не жил ты в деревне. Я хоть и не здешний, но чувствую — воздух чистый. Он настоян на травах, лесах, реках, озёрах.

— Я думаю, что морской воздух лучше пахнет. — У Славки по-прежнему было дурное настроение.

— Так ты же им не дышал! — хохотнул отец.

— Надеюсь, что когда-нибудь подышу. Чтобы ветер и брызги солёные в лицо!

— Романтик ты у нас. — Мама оглянулась и с любовью посмотрела на сына.

— У тебя вся жизнь впереди. Всё сможешь увидеть, если сильно захочешь! — Папа объезжал очередную яму.

Дорога была заброшенной. По ней крайне редко ездили, поэтому она уже основательно поросла травой.

Между сопками открылся вид на долину.

— Красота!

Вид действительно был прекрасен, но и суров, как и вся сибирская природа. По краям долины стояли высокие сопки, казалось, что они зацепятся за облака. Все сопки поросли тайгой — густой, дремучей.

Справа вилась речка. А далеко слева были пруд и деревня. Когда-то большая, а теперь заброшенная. Людей не видно, и скот не пасся. Вокруг только полуразвалившиеся дома. У многих крыши сгнили и провалились, на месте окон зияли тёмные дыры. Правда, отдельные дома хорошо сохранились. Со стёклами. Где-то даже были закрыты ставни, а у некоторых окна заколочены досками.

На дальнем конце деревни возвышалась маленькая часовенка. Крест не покосился.

«Как маяк», — подумал Славка.

Тишину прерывал только визг бензопилы. Вот на этот звук и ехал отец. Скоро они увидели, что у одного из домов стоит грузовик, набитый досками, гофрированными листами железа, а рядом с ним — махающая руками женщина. Мужчина в старом армейском камуфляже пилил бревно бензопилой. Это был дядя Паша. Майор Дадонов. Сослуживец и друг отца. У Додоновых ещё была дочь Света. На год младше Славы.

«Не дай бог она будет с ними! — думал Славка. — Девчонки такие противные, вредные. Сами не знают, чего хотят. Развлекай её! Тьфу! Поспать не дали. Книгу не дали! Планшет не дали! Что за каникулы такие?!»

Но девочки рядом не было. А может, её и не будет? Надежда шевельнулась в душе мальчика.

Приехали. Выгрузились, поздоровались. С дядей Пашей — за руку, по-мужски.

Дядя Паша звал Славу Вячеславом и никак иначе. Славке это очень нравилось. Он и обращался с ним без сюсюканий, как со взрослым. Всегда выслушивал Славу. Поддерживал его. Давал дельные советы. Это тоже нравилось.

Мужчины начали обсуждать, что и как лучше делать.

— Сначала столб у ворот поменяем. Старый-то сгнил. Поможешь, мужик? — спросил дядя Паша у Славки.

— Конечно, помогу.

Выкопали старый столб, он был совсем трухлявым. А низ нового, что уходил под землю, обильно смочили соляркой, чтобы быстро не сгнил. С трудом, охая и покряхтывая, столб всё-таки установили. Выверили отвесом, чтобы ровно, вертикально стоял. Засыпали землей основание. Утрамбовали вокруг землю. Не просто ногами, а «трамбовкой»: кусок бревна с прибитой перекладиной. Взрослые держали столб, смотрели, чтобы он не наклонился, не завалился. А Славка, пыхтя, поднимая до уровня груди, резко опускал «трамбовку» вниз. Вспотел. Устал.

— Сильный парень растёт! — Дядя Паша похлопал Славку по плечу.

— Сильный, — подтвердил отец. — Каждый день отжимается и подтягивается. Мужиком растёт. И руки откуда надо растут. Многое уже может делать. А где дочь?

— Мы её в летний лагерь на месяц определили. В нём какая-то программа есть по закаливанию. А то всю зиму у неё горло болело. Пусть там попробуют, может, и болеть меньше будет. — И уже обращаясь к Славе: — А в этом доме, Вячеслав, я прожил много лет. С двенадцати до восемнадцати. Потом в военное училище поступил и вот не знал, что Родина после нескольких переездов отправит меня служить в родные края. Каждый отпуск здесь проводил. Все окрестные леса вокруг излазил.

— А чем деревня славилась, чем жители здесь занимались? — спросил отец.

— Леспромхоз был. Лес заготавливали. А вот, видишь, за часовней болото?

— Вижу.

— Это Славкина падь.

— Что? — Славка был удивлён.

Он здесь первый раз, а у него уже есть какая-то падь!

— Нет, Славка, это не твоя падь. Не в твою честь она названа. До революции был здесь золотопромышленник Славкин. Фамилия такая. Тут раньше часть старого русла реки проходила. Где-то километрах в ста пятидесяти купец Славкин и построил дамбу. Там большая долина. Чтобы реку перекрыть и золото мыть. Народу это сильно не понравилось. Остался народ на тот момент без воды для огородов, без рыбалки. Бунтовал. Но кто же при царе народ слушать будет? Никто не будет слушать. А место заболотилось быстро. Места другими стали. А однажды Славкин с обозом намытого золота шёл в нашу сторону. Десять подвод, двадцать мужиков. Все вооружённые. Места глухие. Вышли и пропали. Ни выстрелов никто не слышал, никто на помощь не звал.

— Так целый обоз там где-то и лежит? — Славка приподнялся, вглядываясь в лес за часовней.

— Не знаю. — Дядя Паша рассмеялся. — Так мне рассказывали. А как там было — не известно. Только нам строго-настрого запрещали ходить в падь. Говорили, что Ведьмак то место сторожил. Боязно нам… Да и в то время старших принято было слушать. Сказали: ни ногой — значит ни ногой!

— Это же надо — обоз с золотом потерять! А ещё чем знаменита ваша деревня, кроме потерянного обоза?

— Охочих молодчиков до золота всегда было много. И своих, и пришлых. Как уходили, так и не возвращались. Только иногда, когда грибы да ягоды собирали большой компанией, находили то череп конский с частью старинной уздечки, то человеческий череп.

— Настоящий? — У Славки округлились глаза.

— Настоящий, Вячеслав, настоящий. — Дядя Паша потрепал его по волосам, потом покрутил головой, вспоминая: — Чем же ещё знамениты эти места?.. То ли один самолёт упал, то ли два. Народ по-разному считает, потому и говорит по-разному.

— Давно упали?

— Давно. Во время Великой Отечественной войны. Над нами проходила трасса Ал-Сиб. Аляска — Сибирь. Река, вон, новое русло пробила. Лётчики «цеплялись» визуально за речку и шли по ней. Ориентиров-то мало. По ленд-лизу Америка нам самолёты поставляла, вот наши лётчики с Аляски и перегоняли их до Красноярска. А там уже что поездом, крылья отстёгивали, что своим ходом дальше на фронт гнали. А потом грузовыми самолётами лётчиков обратно на Аляску забрасывали. Золото, говорят, самолётами в Америку возили, чтобы частично рассчитаться за технику. Меха, пушнину, соболя, алмазы, бриллианты тоже возили. Говорили, что самолёт один разбился зимой, тот, который золото вёз в Америку. Зимой дело было. Лётчик выполз из тайги по замёрзшей Славкиной пади. Весь раненный. Постучался в первый дом. Там бабка Авдотья жила. Вон её дом с когда-то синими воротами. — Он махнул рукой в сторону того дома. — Это я её помню как бабку, а во время войны она молодая была. Летчик три дня у неё прожил, как могли его выхаживали всей деревней, а потом и помер. На деревенском погосте и схоронили его.

— А про золото он сказал? — У Славки аж уши зашевелились.

— Не знаю. — Дядя Паша рассмеялся. — Меня тогда здесь не было. Да и не родился я тогда. Но вот байки про золотой обоз и золотой самолёт постоянно ходили в деревне. Как тема для разговоров на вечерних посиделках заканчивалась, так стариков просили рассказать про это золото. Может, и брехня всё. И лётчик был не с золотого самолёта, а с того, что из Америки перегоняли. Кто говорил, что два самолёта падали. Один из Америки, а второй с золотом навстречу. Кто его знает, как оно на самом деле было…

— А почему они падали, дядя Паша?

— Никто не скажет, почему они падали, Вячеслав. Самолёты и более совершенные сейчас падают. Порой не находят их вовсе. А в те времена… И техника не такая совершенная, да и топливо тоже играет фактор значительный. Люди уставали. Без радиосвязи. Карт тогда толком не было, про аппаратуру навигации никто не знал. По звёздам, солнцу, по приметным рельефам местности ориентировались. Да, забыл совсем. Помню, при мне уже было дело. Геологи приходили к нам. Два сезона работали. От ранней весны до глубокой осени. Нашли они у нас где-то залежи магнитной руды. Залежи мощные, но их мало, и ведут себя как-то странно. Видимо, от подвижек почвы. Когда коренная вода идёт, болото вспухает, или по другой причине, но или они на поверхность выходят, или болото их выталкивает, но тогда магнитное поле меняется. Часы останавливаются, компас с ума сходит, крутится, как бак в стиральной машине. Чудится всякое.

— Что чудится?

— Фигуры в белом. Кто-то караван с золотом видел. Идёт вереница подвод — и люди рядом. Но это может быть и болотным газом. Вот вместе с изменённым магнитным полем и вызываются такие видения. Хотя по себе могу сказать, что у меня была однажды история в детстве… Навсегда запомнил. Мы тогда жили в Новой Солянке Рыбинского района. Мне было десять лет, как тебе, Вячеслав. Меня взяли коней пасти в ночное. Старшие ребята ушли на рыбалку, а меня с лошадьми оставили. Туман пополз по траве. Красиво и страшно. Он белый, густой. Я на лошади, она медленно бредёт, а тут встрепенулась, захрипела, испугалась. Встала на месте. Куда-то вперёд глядит, а не идёт. Не вижу, чего она так испугалась. Ну, туман, да, туман. Я поддал ей пятками, она двинулась. Буквально два метра прошла лошадь, а очутились как будто в другом измерении. Всё стало вокруг чёрным и ярко-серым…

— Как это — ярко-серым?

— Да вот так. И место как будто другое. Те места я хорошо знал. Облазил на коленях, собирая ягоды да грибы, на лошадях и велосипеде всё объездил, а тут… всё иное. И холодно. Очень холодно. Сыро и холодно. До костей холод враз пробрал. И тоска. Вселенская тоска в душу проникла. Наполнила меня безысходностью. Всё тело… И страх как будто за сердце холодной, липкой мохнатой лапой схватил. Прошло-то, понимаю, не больше тридцати секунд, а показалось, что час. Я лошадь за поводья назад развернул. Её и понукать не надо было, она галопом рванула оттуда. Еле в седле удержался. К шее наклонился. Глажу её, успокаиваю. Вынесла она нас на прежнее место. Дрожит от страха, хрипит, пена с губ у неё капает. Наутро я там всё облазил. И ничего. Всё, как было раньше. Многое не помню из детства, а это до сих пор перед глазами стоит.

— Ладно, не пугай сына. Пошли работать. — Отец встал. — А ты, Вячеслав, иди, погуляй. Только осторожно. Дома заброшенные, не провались. Посмотри, как люди раньше жили. Многих вещей ты наверняка не видел.

Славке уже стало интересно в этой деревне. Может, и не зря он сюда приехал? Золотой обоз, золотой самолёт… Прямо как в «Острове сокровищ». Только без пиратов. Кто бы мог подумать, что вот здесь, в Славкиной пади, спрятаны такие сокровища! И название хорошее: Славкина падь. Его падь. И золото его!

Он пошёл обходить деревню. Его интересовал дом с синими воротами. Тот, где жила Авдотья и куда приполз лётчик с самолёта с золотом.

Его туда тянуло, манило. А вдруг ему удастся там найти что-то связанное с самолётом? С самолётом, который перевозил золото?! С золотым самолётом!!!

Синие ворота покосились. Одна из створок почти отвалилась, опёрлась на другую, от этого и держалась на весу. Калитка рядом сгнила и валялась на земле. Двор порос ещё не слишком высокой травой, но густой. Земли не видно. Доски на крыльце предательски прогибались, готовые провалиться под ногами. Трогая ногой перед собой каждую доску и только потом осторожно опуская ногу, Славка подошёл к порогу дома. Дверь была приоткрыта. Мальчик вошел в комнату и стал её осматривать.

Его охватило чувство азарта. Как при поиске. Он знал, как это происходит. Родители часто прятали от него конфеты. Он любил их и мог съесть, наверное, сразу килограмм! Но, говорят, сладкого много нельзя, это вредно. Не всегда, но бывало, когда Славка дома был один, а конфет очень хотелось, останавливался на пороге комнаты и смотрел. По кругу, от угла к углу. И неведомая сила показывала ему, где спрятан тайник с конфетами.

Он безошибочно определял его. Брал горсть конфет… Мама всякий раз удивлялась Славкиному чутью и меняла тайник, перепрятывала сладости. Но всё было бесполезно. Он снова находил его. Пусть это было в посуде, в постельном белье, за книгами, в диване, в кармане отцовской шинели. Конфеты находились, и часть их немедленно съедалась.

Вот такое же чувство азарта, смешанного со страхом перед старым домом, сейчас бурлило в груди у Славки.

Оглядевшись, мальчик увидел большую русскую печь. Справа неё — обеденный стол, на нем — лампа-керосинка с мутным, пыльным стеклом. Большая стопка старых газет. Рядом — два табурета и стул. Все предметы были массивными, сделанными, наверное, местным столяром. Таких в городе не увидишь. Даже по прошествии лет они выглядели добротно.

На стене висели часы-ходики, а на полу лежали ветхие половики. Их вязали из лоскутов ткани.

Шкаф с посудой. За пыльным стеклом были видны тарелки.

Славка подошёл к часам-ходикам. Потянул цепочку, вытянул гирьку, качнул маятник. Часы пошли! Тик-так! Тик-так! Но меньше чем через минуту маятник стал уменьшать амплитуду и постепенно остановился.

Жалко.

Осторожно прощупывая пол, чтобы не провалиться, Славка шёл вперёд. Рядом с печкой была ещё одна комната. А там — широкая металлическая кровать с шарами на спинках. Некоторые ещё поблёскивали. На стене с кроватью какой-то ковёр с нарисованными на фоне леса оленями. Комод. Диван. Стул, как на кухне. Всё выглядело старым, ветхим.

Стёкол в окнах не было. Славка внимательно осматривался, но не видел ничего, что указывало бы на лётчика, который здесь жил три дня и умер.

Он уже пошёл к выходу, но споткнулся о железное кольцо в полу и чуть не упал.

«Подпол! Как я же о нём забыл?!» — Славка несильно хлопнул себя по лбу.

Он начал дёргать крышку люка, но та не поддавалась. Мальчик пыхтел, дёргал. Но она чуть приподнималась, и всё. Славка сел на стул, вытер пот со лба. Надо что-то придумать, чтобы выдернуть крышку. Снова обошёл комнаты в надежде найти какой-нибудь предмет. Например, лом, топор или цепь, чтобы продёрнуть их через кольцо и использовать как рычаг. Но ничего подходящего не попадалось.

Мальчик вышел во двор. В этой траве ничего тоже не найдёшь! Его почти охватило отчаяние. Но он подумал, что надо идти в соседние избы в поисках рычага.

Он уже направился было к двери, но увидел, что под крыльцом что-то лежит. Это был лом с приваренным топором. Таким сбивают дворники в городе лёд на тротуаре. Громоздкая штуковина! Не сразу удалось поднять лом. Очень тяжёлый и страшно грязный. Ржавый весь, в грязи. Фу!

Славка, держа его за один конец, втащил в дом. Попытался выковырять люк из лаза. Но лом большой, длинный, тяжёлый. Неудобный.

Положил табурет набок и через него, как через точку опоры, с третьей попытки выдрал неподатливую крышку люка.

Из подполья пахнуло чем-то сырым, резко неприятным.

И темно. Там вообще ничего не видно. Просто чёрный квадрат в полу.

Надо посветить! А как?

Хорошо, что Славка вспомнил, как выжигал на тетрадке различные фигурки. Очки его для дальнозоркости, которая у него была от рождения. Стёкла слегка увеличивали. Это, конечно, не те увеличительные стёкла, что продаются в магазинах, но всё равно фокусировали солнечные лучи, и если держать долго на ладони, очень сильно жгло. На бумаге оставляли черно-коричневый след, и пахло жжёной бумагой. В стопке старых газет Славка нашёл те, что посуше, и вышел во двор. Солнце припекало.

Примостившись на крыльце, Славка начал терпеливо фокусировать солнечные лучи через линзу очков на газету.

От тонкого луча поднялся сначала лёгкий дымок, а потом и маленькое пламя занялось. Оно росло, и… газета загорелась.

Нацепив очки, Славка побежал в дом. Наклонился над входом в подпол. Лестницы не было. Что делать? До земли метра два. Упадёшь — костей не соберёшь. А обратно-то как выбираться?

Славка поставил стул, влез на него и попрыгал на нём. Крепкий. Слез с него и, держа в одной руке горящую газету, другой медленно опустил стул вниз. Главное, чтобы тот не завалился набок. Сунув горящий факел в подпол, он чуть не обжёг себе лицо пламенем, но наметил, куда нужно ронять стул. Разжал пальцы. Стул мягко упал на землю. Потом взял табурет за прорезь в середине сиденья… Газета уже почти догорела. Зажёг другую. Снова сунул ее в подпол. Но уже более аккуратно, чтобы себя не обжечь. Запомнил, как стоит стул. Стал прицеливаться по памяти, чтобы опустить табурет на сиденье стула. Табурет полетел вниз, ударился о спинку стула и упал рядом набок.

Славка разозлился. На табурет. На стул. На свою криворукость. Остался ещё один табурет. Зажёг новую газету. Внимательно посмотрел вниз, долго целился, останавливал раскачивание руки с тяжёлым табуретом. Медленно, плавно, без рывков разжал пальцы. Табурет полетел вниз, в темноту. Славка тут же опустил газету. Табурет упал на стул и стоял, покачиваясь на сиденье. Мальчик расстегнул несколько пуговиц на рубахе, засунул туда несколько газет и стал спускаться. Опустившись на вытянутые руки, он даже носками ног не доставал до табурета. Страшно. Руки уже стали предательски подрагивать под весом тела.

Разжал пальцы. От страха зажмурил глаза. И полетел вниз.

Приземлился на край табурета. Тут же развёл руки в стороны, чтобы не упасть, сохранить равновесие. Ножки стула ушли в землю и скомпенсировали удар.

Славка медленно слез с табурета на стул, потом на землю. Почва была влажной.

Увидел полки на стенах под банки. Там стояло несколько пустых банок, пылился короб для картошки. Он заглянул в короб, подсвечивая себе чадящей газетой. Наклонился и чуть не свалился внутрь: в углу лежала высохшая крыса.

Славка отпрянул, ударился спиной о стену.

Он начал говорить сам с собой вслух:

— Так. Я — раненый лётчик. Должен что-то спрятать. Сил у меня мало. Куда бы я спрятал? Можно в комнате, но сразу найдут. А зачем прятать? Просто сказать, где самолёт, чтобы передали. А если самолёт с золотом, так никто никому говорить не будет, сами поедут и разграбят. Значит, надо прятать карту. Куда? На чердак? Дело зимой было. Я — раненый. Сил немного. Со стороны можно увидеть, что полез. Следы на снегу. Тоже заметно. Да и зачем раненому выходить на улицу и лезть на чердак? Думай, Слава, думай! Значит, в комнате. За столько лет после лётчика ремонтов было много. Значит, нашли бы точно. И тогда бы в деревне знали, где самолёт, и обнаружили бы. Сами нашли или поисковые отряды. Так. Куда? В подпол. Можно незаметно спуститься и подняться, когда хозяев нет в избе. Вот здесь была лестница.

Славка запалил новую газету. От дыма уже слезились глаза.

«Вот здесь стояла лестница. Вон, она сгнила и валяется. Я спускаюсь. По лестнице. Сил мало. Времени мало. Куда дальше?»

Он взобрался на свою шаткую конструкцию из стула и табурета. Стал освещать стену. До крышки было ещё высоко. Слез, с трудом водрузил второй табурет. Рискуя сорваться и сломать себе шею, поднялся почти вровень с полом. Стал светить. Под пол были запиханы какие-то тряпки, видимо, чтобы сыростью и холодом не тянуло в кухню.

Славка начал выдёргивать полусгнившее тряпьё. Светил, как мог, засовывал руку. С левой стороны нащупал что-то металлическое. Прямоугольное. Прямоугольная, продолговатая металлическая коробочка.

Сердце забилось! Казалось, выскочит из груди. Во рту пересохло.

«Есть. Есть!!! Нашёл!»

Резко выдернул коробочку. Конструкция из мебели под Славкой зашаталась, накренилась и обрушилась. Каким-то чудом ему удалось взять коробку в зубы, бросить газету вниз. Она почти закончила своё горение. И уже падая, Славка схватился за край лаза.

С грохотом табуреты упали на землю.

Тело Славки раскачивалось над ними. Он скосил глаза вниз. Там, на сырой земле догорала газета, освещая тусклым светом поверженную мебель.

«Мне здесь ещё пожара не хватало, — подумал Славка. — Отец три шкуры за это спустит!»

Но газета потухла. Надо выбираться.

Доски пола толстые, ухватиться толком не за что, пальцы были грязными от земли, ладони вспотели.

«Лететь далеко, да ещё в темноте. Костей не соберу. Только вверх!» — мысли роем носились в голове.

Он подтянулся, пальцы почти соскользнули. Подбородком зацепился за пол, одну руку перехватил, вторую выбросил вверх и максимально назад, цепляясь за крышку люка.

Выворачивая руки, ломая ногти, Славка кое-как выбрался из тёмного плена подпола.

Лежал на спине, раскинув руки, коробку вынул изо рта. Она была в пыли, земле. Сплёвывал эту гадость и глубоко дышал. Пот катился по лицу. Было страшно от мысли, что мог сорваться вниз на эти табуреты.

Встал, закрыл подпол. Крышка люка не входила, он попрыгал на ней, чтобы загнать в лаз. Понимал, что много следов оставлять после себя нельзя. Будет понятно, что он лазил вниз и что-то там искал.

Газеты из-за пазухи бросил в кучу туда, где они до этого и лежали.

Стал рассматривать коробку. Она была сделана из тонкого металла типа алюминия. Надписи почти стёрты. Неразборчивы. Читалась только верхняя. Чёрными жирными буквами было написано: «U.S. ARMY FIEL RATION».

Сердце в груди забилось ещё сильнее. Откуда в глухой сибирской деревушке упаковка от американского военного пайка? Только лётчик! Он получил на Аляске продукт, засунул себе в комбинезон.

С торца была крышка по форме этой коробочки.

«Так, Слава, спокойно. Бумага могла высохнуть со временем и стать ломкой. Спокойно! Очень спокойно!»

Руки предательски дрожали от напряжения, когда он подтягивался, и от волнения. Сердце бешено колотилось в груди.

Он снял крышку и заглянул внутрь. Там была вложена бумага. Дрожащими от волнения руками он начал миллиметр за миллиметром вынимать её оттуда.

Она не крошилась, не ломалась. Вынул. Это был двойной листок в клеточку, как от обычной школьной тетрадки.

И там…

Там от руки карандашом нарисована примерная карта местности. Вот река. Вот конусом выходит Славкина падь. Вот и деревня. И на широкой части конуса… нарисованы два самолёта. Один под вопросом. И зачёркнут. Потом чёрточка заштрихована. Как будто лётчик сомневался. Второй — дальше от деревни, и на карте стоит восклицательный знак. Деревья нарисованы. Какая-то винтовка в прямоугольнике недалеко от самолёта схематично указана под ёлкой. Какая-то скала, как мост, только с проломом посередине.

«Долго рассматривать не буду, — решил Слава, — дома разберусь». Убрал карту в коробочку и засунул в карман штанов.

Уже пошёл на выход, но оглянулся. Увидел лом с приваренным топором, которым он открывал крышку люка, взял за конец и поволок на улицу. Не нужно привлекать к себе внимания. Ни к чему всё это.

Он запихнул лом под крыльцо, где и нашёл его. Пока он ковырялся, его кто-то окликнул грубым голосом:

— Эй, малец, что ты там делаешь?

Славка выпрямился и обомлел от страха. Такого страшного мужика он ни разу не видел.

Выше отца и дяди Паши, широкий в плечах, с огромной, по грудь чёрной бородой. Такие же чёрные брови, из-под которых совсем не видно глаз.

На голове мужика — ветхая шляпа. Наверное, она когда-то тоже была чёрная, а сейчас где-то серая, где-то рыжая. Но с большими полями. Вся старая и бесформенная. Одет был этот страшный великан в старый брезентовый дождевик. На ногах стоптанные кирзовые сапоги. Брюки с заплатами, прихваченными широкими стежками, заправлены в сапоги.

В огромных руках у него, как посох, — большая толстая палка — мужику почти по плечо. Палка была намного выше Славки.

Глаза у этого чудовища, когда развернул голову в сторону мальчишки, тоже были чёрные, а руки — огромные. С широкими кистями.

— Что молчишь? Обомлел?

Славка молча смотрел на незнакомца, готовый в любой момент дать стрекача и удрать от него к родителям.

— Что делаешь в мёртвом доме? Что искал?

Мужчина грозно смотрел на подростка.

От страха Славка начал волноваться. Сквозь спазм выдавил:

— Н-н-ничего. П-п-п-просто смотрел.

— Ты что, заикаешься?

— Д-д-да!

— Испугали?

«Ещё чего! — подумал Славка. — Я — сын офицера! И ничего не боюсь. “Ха!” Три раза “ха”!»

— Н-н-нет! Я п-п-просто з-з-заикаюсь! Никто меня не п-п-пугал!

— Ты с Дадоновыми приехал?

Славка кивнул головой. Появление этого страшного человека сковало его ужасом. Скорей бы к родителям уже.

— Пошли! Не чего по заброшенным домам лазить. Не ровен час что-нибудь обвалится! Пошли!

Славка стоял.

— Боишься?

Славка молчал.

— Ладно. Я вперёд, а ты следом! Ты ничего не взял в доме?

Славка отрицательно помотал головой.

— А хотел что-нибудь взять?

— Д-д-да! Т-т-там часы на стенке. Ходики. Я их завёл. Но они не ходят. Сломаны.

— Да. Часы. Такие часы уже не делают. Они когда тикают, так и на душе спокойно. Как будто в доме ещё одна живая душа. И говорят тебе, что всё в порядке. Ты не один. Понимаю, малец. Понимаю. Но ты их не взял?

— Н-н-нет. Они сломаны.

— Ну и ладно. Пусть висят. Сломанные часы в мёртвом доме. Им там как раз и место. — Он покрутил головой, как будто ещё высматривая кого-то. — Пошли.

Он махнул палкой, показывая направление к дому дяди Паши. Славка шёл следом, держась от него на почтительном расстоянии, готовый в любой момент драпануть от этого страшного дядьки.

Рука в кармане, крепко держит алюминиевую коробочку.

Вот и дом дяди Паши.

Подошли к калитке. Отец с дядей Пашей на крыше прибивают доски. Видно, что часть толя на крыше они уже заменили. Новая тёмным пятном чётко выделяется на фоне старой, серой, выгоревшей.

— Бог в помощь! — зычно сказал незнакомец.

Взрослые перестали колотить. Обернулись. Дядя Паша козырьком поднял ладонь над бровями: солнце светило ему в глаза.

— А! Дед Епифан! Сейчас спущусь.

Славкин папа тоже стал спускаться.

Дядя Паша подошёл к калитке, отец следом.

— Здравствуйте, дед Епифан!

Дядя Паша был почтителен. На фоне этого здоровяка он выглядел очень скромно.

— Здравствуй, Павел. Крышу делаешь?

— Делаю. Родовое гнездо. Нельзя бросать.

— И это правильно. — Дед Епифан кивнул своей большой головой.

— Кто знает, может, на пенсию пойду да сюда и переберусь. Красота здесь. В городе такого не увидишь. Да и чисто. Чистый воздух. Чистая вода. Да и вам будет веселее.

— Перебирайся. А то охотников до чужого добра тут много. И летом приезжают, и зимой, чтобы поживиться чужим добром в домах. Чуть ушёл в тайгу — глядь, а птицы над деревней уже встревоженные кружат. Вот и возвращаешься, чтобы шугануть нечисть приезжую. Худой люд пошёл ноне. Вороватый. Работать не хотят, только чего утащить бы, что плохо лежит. Тут были умники, пытались дома разобрать да увезти. Еле отбил.

— Тяжело было?

— Да нет! — Дед Епифан пожал плечами. — Их четверо всего было. Я жердиной от них отбился, потом в машину загнал, чтобы убрались. А зимой этой завал из лесин соорудил. На снегоходах не пройдут, на машине не проедут. По бокам брёвна на противовесах поставил. Мимо на лыжах или в снегоступах не пройдёшь, тронешь ветку, а бревно сбоку прилетит. Не зашибёт насмерть — я осинку поставил, она лёгкая, но зубы и рёбра помнёт. Вот ежели берёзку приспособить да заострить, то звериному обитателю пир будет. Но грех на душу брать не буду. — Он широко перекрестился.

— Рыба-то на пруду есть, дед?

— Рыба есть. Много не бери.

— Да нет. Не больше ведра. Карасей.

— Бери. — Дед великодушно махнул рукой. — А на речке чего не хотите? Там и хариус есть.

— Снасти взяли на медленную воду. Спокойно посидеть да пацана к рыбалке приучить. — Дядя Паша кивнул на меня.

— Так это, значит, ваш мальчишка?

— Наш. Наш. Помогал ворота чинить, потом отправился осматривать окрестности. На крышу его брать побоялись.

— А я иду, смотрю, кто там под крыльцом Авдотьи шерудит. Вот и подошёл, поинтересовался. Понятно. А дочь твоя где?

— В лагере летнем отдыхает.

— Понятно. Я ей прополиса заготовил. Настойку сделал. Ты же говорил, что у неё горло слабое. Прополисом смазывайте — верное дело. И перги дам тоже. Для здоровья — пользительное средство будет. Ну и просьба, Павел, к тебе.

— Говорите, дед Епифан.

— Воска я приготовил. Там немного. Около пуда будет. Не больше. Отвезёшь в город, в церковь.

— Конечно, отвезу. Ну, а я вам соли привёз, крупы.

— Вот за заботу такую — поклон тебе. Никто уже из земляков не приезжает. Плохо. Ладно, пойду я. Завтра принесу, что обещал. Ну и мёда прошлогоднего. И брусники с мёдом.

— А за последнее — отдельное спасибо, дед Епифан! — Дядя Паша встрепенулся.

— Да. Мальчугану накажите, чтобы по мёртвым домам не лазил. Не ровен час придавит его. Дело такое… брошенное. Дома будут мстить людям за то, что их бросили. И не дело это… — Он махнул рукой, в которой был зажат посох. И пошёл обратно.

— Славка, ты чего такой грязный? — Отец подошёл к сыну.

— Да ладно, папа, сейчас умоюсь.

Славка быстро потёр щёки ладонями, как будто от этого лицо стало чище.

— Я тебе дам сейчас «ладно»!

— Дядя Паша, а кто это? — Славка показал рукой в сторону удалявшегося великана.

— Вячеслав это, его мы Ведьмаком называем! — Дядя Паша покачал головой. — Сколько я его помню, а всё такой же. Здоровый. Ни одного седого волоса. Только стал сутулиться.

— Он? Сутулится?

— Раньше он выше был. Откуда пришёл — никто не знает. Пришёл и стал строить себе дом. На окраине. Почти в лесу. Обычно соседей просят о помощи. А этот сам. Сам валил лес для дома. Тщательно выбирал деревья. Сам добывал, сам шкурил — кору снимал, сам на себе лесины вытаскивал из тайги. Сушил. Сам чашки рубил, сам сруб ставил. Никого ни о чем не просил. Людей сторонился. К себе никого не подпускал. А пока дом строил, то у бабки Авдотьи на постое был. Помогал по дому. Ремонтировал дом. По хозяйству помогал. Все шушукались, что роман у них. Ничего не было. Болтовня одна. А когда дом построил, то вообще отдалился от всех. Пасека у него была и сейчас есть. Травы он собирал, сушил. Если у кого какая хвороба случалась, так все к нему обращались. Но все шли к нему, когда всё уже. Нет мочи терпеть. Он и отвары готовил, и припарки всякие. Многим помогал. Его благодарили. Он сам начал сруб делать под часовню. Председатель приходил, стыдил, мол, советская власть на дворе, а ты часовню ставишь. Он молчал. Только тюк да тюк топором. Не любил говорить. Вот сейчас он разговорился. А так — всё молча. Даже когда я первый раз после смерти родителей приехал, так он и не заходил ко мне. Издалека посмотрел, что я делаю, и ушёл. Я вечером к нему заявился. Сахара, крупы, муки принёс. Только тогда он поблагодарил. Наутро принёс мёда и брусники на меду.

— А что это такое?

— Это он бруснику собирает. В бочки, закопанные в землю, засыпает, а сверху мёда много льёт. И всё это у него стоит. Год, два, три. Получается для иммунной системы очень хороший стимулятор, ну, и хмель присутствует. Съедаешь миску такого вот желе, и ноги как ватные, но наутро сил столько, что можешь марафон бежать, и организм очищается от всякой дряни. Однажды он пришёл ко мне, я с дочкой был, говорит: хотите посмотреть на медвежонка? Пошли мы. А там у него сарай, и эти бочки закопаны. Годовалый медвежонок, медведь-пестун, забрался, землю раскопал и сколько смог съел этой брусники с мёдом. И свалился рядом.

— Умер? — Славке стало жалко медвежонка.

— Нет, Вячеслав. Не умер. Он стал пьяным. Уснул. Мы с ним фотографировались. Светка поначалу боялась, за меня пряталась, а потом даже за лапу его держала.

— А после что с медведем сделали? Убили?

— Да что ты заладил — убили, убили… Никто его не убивал! Погрузили на тележку и вывезли подальше в тайгу. Земли потом на бочки накидали.

— Это хорошо! А почему Ведьмак? Потому что людей не любит?

— Да кто же его знает. Вся деревня так звала за глаза. Но боялись. Силища невероятная в руках у человека. Он всех отвадил от Славкиной пади. Все тихо охотились. В каждом доме были ружья. Тайга же кругом. А этот нет. Только волчьи ямы. Силки, петли, брёвна на противовесах. У него ульи стояли там. Медведи шли на мёд. Так ни одного улья они не взяли. Вот такую оборону он устроил вокруг. А тут как-то скот начал пропадать. Медведь стал скотину драть. Отбилась корова от стада. Он её и задрал. Охотников полно в деревне, они и засаду на медведя устраивали. А медведь как заговорённый. Уходил от них. Обходил все ловушки, волчьи ямы с кольями на дне. Прямо как знал, что ему готовят. Обычно зверь так себя не ведёт. Бабки судачили на завалинках, что это оборотень вернулся. Того самого Славкина вспоминали. Это бабки. Им лишь бы лясы чесать.

Ну, у народа мысль и созрела, что это раненный на ведьмаковской пасеке мишка мстит так людям. Выпили мужики и гуртом, человек тридцать, повалили к деду Епифану. Я тогда мелкий был, но тоже увязался. Интересно же! Зашли во двор те, кто на улице остался. Мы с пацанами забрались на забор, глядим, что дальше будет. Выходит Ведьмак, в рубахе навыпуск:

— Чего надоть?

Мужики горланят, перебивают друг друга, руками машут, угрожают. Понятное дело, пьяные.

Ведьмак посмотрел на них недобро так. Все враз и заткнулись.

У него над входом в дом была подкова конская прибита. На удачу. Он так её легко потянул на себя, как будто она не прибита была вовсе, а приклеенная. Оторвал её. Гвозди аккуратно вынул, в карман к себе положил. Потом, не сильно напрягаясь, разогнул её. Бросил под ноги пришедшим.

— Как сумеете снова согнуть — так и приходите. А от меня раненый зверь не уходит. Я над зверьём не измываюсь. Либо не подходит совсем, либо не приближается. Не мой медведь. А вы, мужики, ступайте подобру-поздорову, а то места будет мало. Вы же потом лечиться пойдёте да власти жаловаться. Так что не надо. Если нет среди вас охотников, способных с медведем справиться, так я сам с этим мишкой разберусь. Только не надо всем кагалом ко мне валить. Пришёл бы один-два да по-человечески попросил бы о помощи. Я помогу. А вот так… не надо. Меня горлом не возьмёте. Самим потом больно будет. А мне вас припарками лечить.

И мужики молча, без единого звука, развернулись и вышли. Мы остались сидеть на заборе.

Так Ведьмак подобрал это разогнутую подкову. О перила на крыльце снова её согнул. Подправил на камушке, чтобы ровная была. Сходил в дом за топором и обушком, снова повесил на место. Гвозди из кармана старые вынул, тоже поправил на камне том и на место приладил подкову.

А потом ушёл в тайгу. И через неделю на центральную площадь приволок медвежью лапу. Я медведей видел. Но такой лапы — никогда! Огромнейшая лапища. Раза в два больше привычной. Страшная. Когти крупнее, чем мой средний палец, раза в два, и толстые. Как большой палец на ноге. А он в одиночку его взял! После этого случая Ведьмака все стали ещё больше бояться и по мелочи старались не беспокоить. А он и не лез ни к кому.

Власти его тоже стороной обходили. Он сам строил часовню. Потом уже и мужики к нему приходили. Сами. Спрашивали, что делать. Он говорил. А потом всё молча трудился. Привезли попа. Он освятил.

Дед Епифан добыл где-то рынду с корабля, повесил на звонницу. Нам интересно было позвонить. Он не пускал. Только на Пасху разрешал, чтобы звонили все, кто хочет. Но лишь бы без баловства. А когда лесные пожары были, то колоколенку использовали как наблюдательный пункт и звонили, когда пожар близко подходил.

— Сколько же ему лет?

Отец Славы молча слушал.

— Говорю же — не знаю. Может, восемьдесят. Может, и все сто. Никто не ведает. Всех пережил. Когда у бабки Авдотьи проживал, то всё про лётчика выспрашивал. Часто его на кладбище видели у могилы пилота. Он её обихаживал. Своих родственников у него нет. Вот и взял шефство над ней. Снимет шляпу свою, стоит, крестится, что-то говорит вполголоса. Голос-то у него что труба иерихонская. За версту слышно. А тут вроде как и шёпотом. Слышно — что-то говорит, а о чём и что именно — не разобрать. То ли молится, то ли с душой покойного говорит. Не знали мы. Близко не подходили и вопросов не задавали. Он вроде как среди людей жил, а в то же время и в стороне. Мы его не трогали, а он нас не беспокоил. Ладно. Хватит отдыхать. До темноты надо успеть с крышей закончить.

— Славка! Марш помогать! Умойся и помоги женщинам баню растопить. Если надо, то и воды натаскай. И ещё. Накопать червей на завтрашнюю рыбалку! Побольше! Задание понятно?

— Так точно, товарищ майор! — Славка, памятуя, что отец не велел прикладывать руку к голове без головного убора, вытянулся по стойке «смирно».

— Молодец! Выполнять!

Славка пошёл к маме. Ему не терпелось ещё раз посмотреть на карту, внимательно её изучить. Он никому не сказал о своей находке. Славкина падь — это знак! Это его золото! Славкино золото! Славкино сокровище! Славкин самолёт! Самолёт, наполненный золотом. Даже сокровища капитана Флинта меркли по сравнению с самолётом, доверху набитым золотыми слитками. Сокровища Флинта — это жалкая горсть старых, истёртых монет! А здесь САМОЛЁТ!!! Самое главное, чтобы родители не нашли заветную коробочку. Тогда всё пропало! Всё пойдёт прахом!

Славка не мог дождаться, когда они поедут домой. Хотелось, чтобы время прошло быстрее. Только когда он копал червей, специально отошёл подальше. Ему удалось мельком ещё раз осмотреть коробочку. Старался запомнить ориентиры, которые были здесь на местности. Но кроме реки и деревни ему не известны другие. Эх! Поскорее бы домой!

Но вечером была баня. Сначала пошли мужчины со Славкой. От души хлестались свежими берёзовыми вениками. Потом ужин. Славка пораньше завалился спать. В деревне не было электричества, а генератор, который привёз дядя Паша, давал свет лишь для того места, где сидели взрослые.

Не удалось ещё раз посмотреть на найденную карту с сокровищами.

Утром его потащили на рыбалку. Солнце ещё не вставало, над прудом был туман. Рыба как будто озверела. Клевала даже на пустой крючок. Славка совсем проснулся и удил рыбу. Меньше чем за час полное ведро было наловлено. Все караси как будто из инкубатора — одного размера. С ладонь взрослого мужчины.

Азарт охватил Славку. Ещё! Ещё! Поплавок резко уходит под воду, удилище выгибается. Славка делает небольшой рывок чуть вправо — подсекает, потом без рывков, быстро, равномерно вытягивает карася на сушу. Отводит удочку на берег и снимает рыбу, кидает в ведро, насаживает червяка, плюёт на него по старой рыбацкой традиции и забрасывает крючок в воду. Не проходит и трёх минут, как всё повторяется снова.

Славка даже поначалу не услышал, что дядя Паша сказал:

— Вячеслав, ещё два карася — и заканчиваем! Эй! Ты меня слышишь?

— А? Что? — Славка смотрит непонимающе на отца и дядю Пашу. — Клюет же! Зачем уходить?

— Ведьмак что сказал?

— А что он сказал?

— Одно ведро. И хватит! Так мы и наловили ведро.

— А почему он такой жадный? Это же не его пруд, а общественный!

— Он здесь живёт. Ему тоже надо кушать и на зиму рыбу заготавливать. Засаливать, как селёдку в кадке, сушить. И потом — чтобы рыба осталась в пруду, разводилась. А так мы всю рыбу выловим, и кушать Ведьмаку будет нечего. Он и за домом моим смотрит. И ещё. — Дядя Паша перешёл на шёпот: — Можешь смеяться, но я его как-то побаиваюсь с детства. Может, и смешно это звучит со стороны. Сколько его помню, он ничуть не изменился. А люди стареют. Мне уже скоро сорок лет, а ему больше, и хоть бы хны. Как замороженный или заговорённый. И то, что про него болтали всякое, типа, может и порчу навести, я верю. Поэтому давай, Вячеслав, сматываем удочки. В следующий раз поедем — наловим. Обещаю.

Женщины приготовили жареных карасей на сковороде прямо на костре. Ох, как вкусно-то! С дымком!

Славка уплетал за обе щеки, только косточки успевал выплёвывать. Из-за рыбалки он почти забыл про карту. Коробочку он носил в кармане брюк, периодически поглаживая через ткань кармана, проверяя, на месте ли карта сокровищ. Его сокровищ! Славкиных сокровищ! Славкина падь — Славкины сокровища! В Славкиной пади скрываются Славкины сокровища! Ух! Как звучит-то!

Когда обедали, подошёл Ведьмак.

Его не сразу заметили, не сразу увидели. Он просто как будто вырос из-под земли за калиткой. Стоял и смотрел. И наверное долго уже там стоял.

— О! Дед Епифан! Проходите! — Дядя Паша пошёл навстречу Ведьмаку. — Есть будете?

— Благодарствую. Скоромное сегодня не ем, — басовито ответил дед.

На левом плече он нёс два мешка, придерживая их одной рукой. Легко опустил на землю.

— Это воск. — Он легко, как будто мешок был набит ватой, передвинул его вперёд. — В приходе скажи, что если не пуд, пусть не серчают, я без весов накладывал. А это, — он пододвинул второй мешок, — гостинцев вам таёжных. Там брусника с мёдом, как обещал. Я на две семьи положил. Карасики сушёные да медвежатины вяленой. Мёда немного. Он в туесах берестяных. Не разольётся. Немного, чтобы разговеться вам. А это — он достал из кармана бутылку, заткнутую старой газетой и обёрнутую чёрной тряпкой, — для дочки. Настойка прополиса. Пусть полощет горлышко, а хозяйка пусть его ей смазывает. Первое дело, когда горло болит. Поможет. Не сомневайтесь. Я туда ещё немного золотого корня добавил. Для верности.

Все стояли и слушали. Молча. А затем стали благодарить:

— Спасибо, дед Епифан! Неудобно. Так много. Может, вы деньги возьмёте?

— Пустое. Зачем мне деньги в тайге? Ты и так помогаешь, то сапогами, то провиантом. Не надо. — Потом он долгим, тяжёлым взглядом посмотрел на Славку: — Малец, ты точно в доме ничего не взял?

У Славки язык присох к нёбу от страха. Он попытался выдавить из себя звук, но челюсти свело от волнения судорогой. Мальчик стал заикаться. Только невнятное мычание вырывалось. Славка закивал головой. Казалось, что его очки слетят с носа.

— Смотри! — Дед Епифан приподнял посох. — Часто мёртвые приходят к тем, кто что-то у них берёт без спроса. Так брал или нет?

Славка снова замычал и замотал головой.

Славкин отец встал перед сыном:

— Хватит мальчишку пугать! Он сказал, что ничего не брал, — значит не брал!

— Ну, не брал, так не брал. До свиданья! — Дед Епифан развернулся и пошёл по дороге.

Все стояли и молча смотрели ему вслед.

Впервые в жизни Славка порадовался, что заикается. Этому страшному дядьке было бы сложно соврать. И спасибо папе, что он встал, закрыл собой.

Стали собираться в дорогу. Дядя Паша с трудом забросил мешок с воском в машину:

— Уф! Тут не пуд, а все двадцать килограммов! А Ведьмак как будто пакет с хлебом из магазина нёс. Ну и силища у него!

— Д-д-д-дядя Паша, — обратился Слава, — а как он так тихо подошёл. Никто же не слышал и не видел.

— Он в тайге, посчитай, всю жизнь провёл. Лес тишину любит. А он и охотился там. Зверя, птицу не спугнёт. Тем более ни разу не слышал, чтобы он с ружьём по тайге ходил. Странный и страшный человек. Будешь идти по лесу, то не увидишь его и не услышишь. Мимо пройдёшь, как возле дерева.

Взрослые укладывали вещи в машины. После обеда поехали домой. Выходные заканчиваются. С утра родители уйдут кто на работу, кто на службу, а Славка займётся изучением карты…

Ему было сложно усидеть на месте. Так и хотелось поделиться с отцом и мамой тем, что нашёл. Но знал — родители не поверят ни в сокровища, ни в золотые самолёты. Папа как человек государственный пошёл бы куда-нибудь с этой картой и доложил бы по форме.

А Славке хотелось иметь эти сокровища и родителям помочь. Вон, они всё в кредит покупают. Ему не отказывают, но он же не пацан какой-то сопливый, понимает, что тяжело родителям. Поэтому лишнего и не просит.

От этого и ребята из «А» класса задирают нос. В этом классе собрали детей богатеньких. Они только и знают, что хвастаются тем, у кого телефон лучше и новее. А у кого хуже, держат за неудачников. Как будто сами заработали.

Вон, в этом году пришёл в «Г»-класс, где Славка учился, парень Сашка. У того отец долго жил в Лондоне, потом они с Сашкиной мамой развелись. Сашка с отцом приехали сюда, в Сибирь. Отец нефтью занимается. Сашка тоже с телефонами ходит такими, что в «А»-классе ни у кого нет, и не выпендривается. У него есть, конечно, свои недостатки. Но телефонами и компьютерами он не хвастается.

У него иные проблемы. Вот у мамы в Лондоне другая семья. Сестра младшая осталась с мамой, которая родила ещё брата от нового мужа. И у папы здесь новая жена. И от новой папиной жены у Сашки теперь сестра. Сашку постоянно заставляют нянчиться с ней. Хотя есть и няня, но всё равно заставляют. Поэтому происходят ссоры с отцом и мачехой. Сашка толстый. Он постоянно ест. Конечно, он не такой тучный, как американцы, которых по телевизору показывают. Но всё равно толстый. Его постоянно дразнят. Говорят обидные слова.

В классе придумали, что новеньких нужно избивать, — посмотреть, как будут себя вести. Славку тоже попытались избить. Когда он стал возмущаться, начал заикаться, тогда его обозвали «заикой» и «очкариком». И Славка плохо помнил, как оно получилось, что к нему больше никто и никогда не лез. А сам Славка первым драку не затевал.

Потом в класс пришёл Колька. Он переехал из деревни. Как он сам говорил, там нет работы. Вот он, родители и маленькая сестра перебрались в город. Сняли небольшой дом-развалюшку. Папа пошёл работать на «КАМАЗ» водителем, а мама из-за сестры устроилась в детский сад воспитателем.

Кольку хотели избить. Но тот сразу взял большую толстую учительскую указку и сказал, что проткнёт, как кабана, любого, кто полезет в драку. Сказал он это так убедительно и держал указку так уверенно, как вилы, что Славка поверил. И чтобы никто никого не покалечил, Славка принял решение. Он встал рядом с Колей. И тогда любители подраться разошлись. Поняли, что «деревня» (так стали обзывать Кольку) и «псих» (Славка) вдвоём могут побить тех, кто числом и ростом больше их.

Славка и Колька стали сидеть за одной партой. На последней парте, рядом с окном.

Потом пришёл в класс Сашка. И когда его пытались тоже избить, Славка с Колькой заступились за него.

Сашка не умел драться. Ему было проще отступить. Его и пинали исподтишка на перемене, обзывали толстым, а часто хулиганы из старших классов отбирали у него деньги.

Если Колька со Славкой были рядом, то Сашку не трогали. Однажды, когда всё-таки завязалась драка с пятью хулиганами, Колька крикнул Сашке:

— Саня! Спины нам прикрой! Как хочешь, но прикрой! Славян! Ты левого, я — правого!

Ох, и битва же была! Пацаны на год-два старше напали. Славка и Колька бились на руках, пинались, лягались. Славка бил, как учил отец, а Колька поднаторел в деревенских драках. Всё было бы хорошо, но Сашку-увальня сбили с ног, а потом и Славку с Колькой повалили на пол. Их попинали ногами. После этого случая от Сашки отстали на какое-то время, а Кольку и Славку, особенно когда они были вместе, старались не трогать.

Славка и Колька подружились. С Сашкой они вместе гуляли. Пытались его натренировать, как правильно драться, но ему это было не нужно.

Он говорил:

— Когда мне надоест, я скажу отцу, и его охрана всем покажет, где раки зимуют.

Это было ребятам непонятно. Как так?! Его пинают, оскорбляют, отбирают деньги, а он как тюфяк с соломой. Непонятно…

Славка хотел поделиться тайной со своим другом Колькой. Поделиться тайной сокровищ и взять его в долю. Одному ему ни за что не найти самолёт с золотом.

Славка — типичный городской житель. Был в деревне, ходил в лес по грибы и ягоды с родителями, на рыбалку, но идти много километров по тайге в одиночку… В болото можно провалиться. Да и не знал он, как выживать в тайге. И в книгах много написано про опасности, которые подстерегают при поиске сокровищ.

И дядя Паша говорил, что многие охотники за золотом сгинули в Славкиной пади. Никто не вышел. И следов не нашли. Но они искали наугад! А у Славки есть КАРТА!

Он развернул её, аккуратно разгладил бумагу. Посмотрел, подумал. Залез в кухонный шкаф. Там у мамы лежала белая полупрозрачная бумага для запекания — калька. Славка несколько раз её использовал, когда ему нужно было размножить карту местности, на которой они при игре прятали тайники. Рисуешь одну карту, а потом накладываешь эту полупрозрачную бумагу и обводишь всё, что там нарисовано.

Славка понимал, что эта карта ветхая и бесценная. Поэтому нужно сделать копию. На копии можно указать не всё. А то и ложный путь. Это на тот случай, если вдруг кто-то попытается отобрать карту. Тому и можно подсунуть неверную копию. Путь ищет в Славкиной пади, но в другой стороне. Пусть пропадёт.

Это Славка прочёл в книгах про пиратов. Пираты делали много фальшивых копий, и никто не знал, где карта настоящая, а где поддельная. Настоящая была у всех под носом, но все думали, что это подделка.

Конечно, можно было бы отсканировать карту… Но не было у Славки сканера.

Можно и сфотографировать карту на телефон или фотоаппарат, но нет гарантии, что телефон не попадёт в чужие руки. А если он водой зальётся?!

И самое главное — у пиратов не было ни сканеров, ни фотоаппаратов!

Вот поэтому и нужны обманные карты. Никому не говорить, никому не показывать карту. Никому! Кроме друзей!

Но Колька — друг! И Славка решил, что не будет с ним хитрить и расскажет ему всю правду, тем более что они вместе пойдут в поход за золотом.

Славка потратил почти полдня, пока делал копии: две настоящие, одну фальшивую.

Взял карту, копии, сел на велосипед и поехал к Кольке.

Во дворе у Кольки сидел большой пёс по кличке Черныш. Его с собой из деревни привезли. По масти он чёрный был.

Колька говорил:

— Собака — она член семьи. И нельзя члена семьи, друга бросать. Даже если ты переезжаешь в город. Это всё равно как если бы твои родители переезжали в город и бросили бы тебя в деревне, потому что в городе мало места. Бросили одного в деревне подыхать с голоду. Так же никто не сделает? Вот и мы не смогли оставить. И кошку Мурку с собой привезли. Им, как и нам, поначалу здесь плохо было. Всё чужое. А потом — ничего, обвыклись.

Черныш был злой. Кроме своих, он никого во двор не пускал.

Славка слез с велика, подошёл к калитке, чуть приоткрыл её. Пёс стал лаять и рваться с цепи. Вставал на задние лапы, его огромные зубы клацали возле Славкиного лица. Но Слава знал, на какое расстояние способен злобный пёс дотянуться.

— Колька! — крикнул он, просунув голову в калитку. — Колька! Ты дома? Колька!

— Сейчас, уже иду! — откуда-то ответил мальчик.

Славка не удержался и подразнил собаку:

— Ой, какой маленький пёсик! Утю-утю-тю! Щеночек маленький! Щеночек хорошенький. Ой, как ты можешь гавкать! — Славка сюсюкал и корчил рожи огромной собаке. — Какая хорошая собачка! А можешь ещё погромче погавкать?

Пёс от такой наглости мальчишки ещё больше распалялся, прыгая и пытаясь достать его.

— Черныш! Фу! Черныш, место! — закричал Коля, выходя во двор.

Пёс не унимался. Славка показал ему язык, приставил ладони к своим ушам и покрутил головой. Собака уже брызгала пеной от ярости.

— Черныш! Морда твоя собачья! А, ну-ка, уймись! А то сейчас накажу!

Тот обернулся, увидел маленького хозяина, в последний раз сделал отчаянную попытку достать пацана и лёг на землю, готовый в любую секунду броситься и разорвать штаны чуть пониже спины у наглого очкастого мальчишки. Язык собаки вывалился из пасти, она тяжело дышала. Колька подошёл к ней, крепко взял за ошейник и почти волоком оттащил к конуре:

— Черныш! Давай на место! Разлёгся!

Колька тащил огромного пса, помогал себе коленями, пиная его несильно. Черныш двигался с явной неохотой. И вот грозная собака была загнана в конуру. Колька, по-прежнему удерживая пса за ошейник, крикнул:

— Славка, давай катись в огород! Я держу его!

— Точно держишь?

— Давай быстрее!

— Крепко держишь? — Славка затащил велосипед во двор и начал везти его рядом с собой.

— Крепко. Кати быстрее!

Когда Славка с великом проходил мимо конуры с Чернышом, он не удержался и показал язык собаке.

Конура подпрыгнула на месте. Так Черныш рвался на волю, чтобы поквитаться с обидчиком. Он злобно лаял из будки.

— Ты с ума сошёл? — Колька с трудом удерживал собаку. — Да Черныш с тебя три шкуры спустит! Самый грозный пёс на улице! Когда мы с ним гуляем, так соседские шавки прячутся, и все знают, кто идёт. Он шалости не любит!

Славка не удержался и снова показал язык:

— Бе-е-е!

Черныш с Колькой, который болтался за ним, как пиратский флаг за кормой чёрного фрегата, вырвался из конуры и помчался к Славке, но тот уже был за калиткой, которая вела в огород.

— Тьфу! — Колька встал с земли, отряхиваясь и отплевываясь от пыли, что попала в рот.

— Здорово! — Славка протянул руку.

— Здорово! Не дразни мою собаку. — Колька пожал руку.

— У меня другой знакомой собаки нет. Вот поэтому твою дразню. Чем занимаешься?

— Батя сказал, чтобы жерди ошкурил. Старые они совсем, сгнили на ограде, что в огороде. Пойдём, там и поговорим.

Они прошли в дальний конец небольшого огорода. Там громоздилась куча тонких стволов деревьев без веток. Небольшим топориком Колька стал сдирать с них кору.

— Пить хочешь? — спросил Николай.

— Давай.

— Квас березовый будешь?

— Квас из берёзы? Это как? Не шутишь?

— Не шучу. Это сок берёзовый сброженный.

— Давай! Хм. Квас берёзовый.

— Вот. Холодный. Только из погреба принёс.

Славка принял пластиковую бутылку. Приятный, чуть кисловатый вкус.

— Вкусно. Спасибо.

— Пожалуйста.

Славка тоже собирал ранней весной березовый сок. Отломишь веточку небольшую и баночку прикрепишь, чтобы сок капал. Или на стволе неглубокий V-образный надрез сделаешь, бинтиком привяжешь баночку, и направляющую сделаешь так, чтобы сок туда стекал. А потом пьёшь. Он сладкий! Вкусный! И очень полезный. Витаминов там, говорят, как в аптеке, много.

Колька продолжил ошкуривать стволы. Пауза затягивалась.

Славка не знал, с чего начать.

— Колька! Тебе деньги нужны?

— Хм! Деньги всем нужны. И тебе нужны. И мне нужны. И моим родителям нужны, и твоим. В чём вопрос-то? Работа на каникулах есть?

— Нет, Коля, не работа! Хотя, может, и работа.

— Говори яснее. Что ты, как лис, на месте крутишься. Мы же друзья. Вот и не финти.

— Колян, ты клад когда-нибудь искал?

— Клад?

— Д-д-да! — Славка от волнения начал заикаться. — Клад. Искал?

— Нет. Не искал.

— А хочешь?

— А там много денег-то? А то все ноги истопчешь, устанешь, найдёшь, а там кот наплакал.

— Много, Коля, много. Много денег! — Славка руками выше головы показал, какая там куча денег.

Коля оторвался от дерева и долго, внимательно смотрел на Славку. Затем воткнул топорик в чурку, снял кепку и почесал свою кудрявую голову.

— Ну, если много, то хорошо. А чего сам не ищешь? Всё твоё будет.

— Ты сам сказал, что мы с тобой друзья. А ещё в тайгу идти надо. А там я ничего не знаю.

— Тайга — она разная. — Колька по-деревенски был рассудителен и нетороплив. — Та, что в моей деревне, так я в ней как в собственной кладовке. А чужая… Смотреть надо. Думать надо. С кондачка к такому делу подходить нельзя. — Колька опёрся локтём на торчащее топорище. — Рассказывай, Слава, друг!

И Славка, размахивая руками, подробно, в лицах, поведал свою историю о том, как он нашёл карту. И про рыбалку рассказал. И про страшного Ведьмака. И про то, как чуть в подпол не сорвался и чуть не сломал себе шею.

Колька молча слушал друга, только травинку гонял во рту.

Потом Славка достал алюминиевую коробочку.

— Вот!

Николай взял коробочку. Покрутил её, пытаясь прочесть полустёртые надписи. Снял крышку, вынул карту, сунул нос в коробку, понюхал.

— Чем пахнет? — спрсил он. Славка не нюхал, ему это и в голову не приходило.

— Ничем. Старостью. Плесенью какой-то, что ли. Коробочка старинная.

— Американская! Вон, видишь, что написано: «Американская армия». И коробка. Таких уже не делают! — Славка был взволнован. — Старинная! С войны!

Коля молча крутил коробочку и крышку к ней, что-то думал.

— Чего молчишь? — Слава нервно поправлял очки на носу.

— Если ты говоришь, что самолёт летел в Америку… Так?

— Ну, так. И что?

— Откуда это у лётчика, который летел из России…

— Тогда был Советский Союз, — автоматически поправил его Славка.

— Хорошо. — Коля вынул изо рта изжёванный стебель. — Из Советского Союза в Америку. Откуда у лётчика американские продукты? Он должен был их слопать по пути в Советский Союз, а?

— Дело было так. — Славка понял, что Кольку так просто не возьмёшь, не убедишь. — Продукты американцы поставляли тоже по ленд-лизу. Ты про ленд-лиз слыхал хоть?

— Конечно. — Колька кивнул.

— Это могла быть часть продуктов, которые поставляли американцы. Лётчик летел в Америку с грузом золота. И чтобы он не голодал, родина ему выделила продукты. Он, может, регулярно летал в эту Америку, и у него был запас еды. Может, те лётчики, которые гоняли истребители из Америки, ему привезли. Он и не съел всё сразу, а оставил на рейс. Высоко, холодно. Я смотрел фильм про Чкалова: они когда летели, так холодно было. А когда холодно, то кушаешь много. Организму требуются калории для обогрева. Может, в самолете был запас продуктов для аварийной посадки. Я могу ещё тебе пять версий рассказать. Давай карту уже разворачивай. Только аккуратно. Она ветхая.

— Надо копию сделать. Давай я сфотографирую на мобильный телефон!

— Не надо фотографировать! — Славка протянул руку и прикрыл карту.

— Почему? — Колька был искренне удивлён. — Она что, рассыплется в прах от того, что я сфотографирую?

— Нет! Мне отец рассказывал, что по телефону ничего лишнего говорить нельзя. Нельзя фотографировать что-то секретное или ценное.

— Почему?! — Колька уже начинал злиться.

— Папа говорит, что телефон прослушивают иностранные разведки и просматривают все фотографии. Представь, мы с тобой будем говорить по телефону про самолёт, а там карта. Они же не дураки. Самолёт летел к ним с золотом. Значит, золото, по идее, их?

Колька почесал лоб.

— Ну, да, получается, что так оно и есть.

— Вот, чем меньше знают, тем больше шансов, что найдём самолёт. Ты и я! Как?

Колька молчал. Изучал карту. Крутил её. Потом осторожно сложил и убрал в коробочку. Протянул её Славке.

— Убери. Надо подумать. Жаль, что карта одна. Я почти её запомнил.

— Не надо запоминать! Я копию сделал! — Славка достал копию и протянул её Коле.

— Точно! Копию! — Колька хлопнул себя по лбу. — Если нельзя сделать фото, можно сделать копию! И ни один враг не узнает про неё. Нужно только молчать и хорошо прятать! — С копией он обращался уже не так бережно. Крутил её, водил по ней не очень чистым пальцем.

— А на случай врагов я сделал ложную копию! Мы её будем носить поближе. Чтобы если захватят, мы её отдадим и тогда нас отпустят. Не будут же детей убивать!

— Ты хитрый, Славка! — Колька хлопнул друга по плечу.

Слава, довольный похвалой, поправил указательным пальцем очки на переносице.

— Стараюсь! Как корсар.

— Это кто?

— Пират, Колян, пират! Пираты тоже охотились за золотом!

— Понятно. — Николай деловито кивнул головой. — Сам-то как думаешь, с чего начать? Как корсар? С чего бы пират начал, получив вот такой рисунок?

— С чего бы начал капитан Флинт? — Славка почесал лоб под белобрысой чёлкой. — Наверное, он достал бы карту местности и попытался бы точно определить, где лежит золото.

— Логично. — Коля кивнул. — А где взять карту этой пади, как её?

— Славкиной пади.

— Во-во. Где её взять, а?

— Отец у меня военный. У него можно попросить, чтобы со службы принёс.

— А если он спросит: а для чего, сын, карта? Он же военный, значит, тоже не глупее нас.

— Скажу, что хочу внимательно изучить то место, где стоит деревня.

— Хм. — Коля потёр подбородок. — Неплохо. А если не принесёт? Карты же на дороге не валяются. Что делать будем?

— В Интернете есть карты! — Славка аж подскочил на месте.

— Ты сумеешь их там найти?

— Не знаю. Можно попробовать.

Возникла пауза. Мальчишки думали. Думали так, что пыхтели от мыслей.

— Знаю! Знаю! Знаю, кто найдёт нам их! — Славка от возбуждения потряс правым кулаком на уровне груди.

— И кто? — Коля заинтересовался.

— Сам догадайся!

Колька пожал плечами:

— Ты — самый головастый, вот и думай.

— Юрка! Юрка Семёнов! Он лучше всех в классе в компьютерах разбирается. Целыми днями в нём сидит, даже гулять редко выходит. Помнишь, как он хвастался, что весь мир виртуально объездил?! Это когда запускаешь программу и смотришь весь мир. Можно увидеть, как люди по улицам ходят. И по музеям можно путешествовать, находясь дома!

— Точно! — Коля снова хлопнул друга по плечу. — Голова! А что мы ему скажем?

— Ничего. Скажем, что надо, и всё.

— Юрка — жадный. Попросит чего-нибудь.

— Пусть даст карты, а там мы с тобой уже посмотрим, что ему дать или не дать. Ну что, долго будешь свои дрова обдирать? — Славка кивнул на кучу жердей.

— А! — Колька махнул рукой. — Вечером… Хотя завтра утром закончу! Завтра с батей и поменяем забор. Звони Юрке, где он?

Славка достал мобильный телефон, нашёл в телефонной книжке Семёнова и нажал кнопку вызова.

— Алло, Юра? Привет! Ты где? Чем занимаешься? А! И как? Ты один дома? Мы сейчас с Колькой приедем. Разговор есть. Ну, всё! Давай!

— И что? — Коля внимательно посмотрел на Славку.

— Нормально. Дома, один, играет в какую-то войну. Он назвал, я не запомнил. Покатили?

— Сейчас. Инструмент приберу да велик из сарая выкачу.

— Зверюгу только запри, а то съест меня.

— И правильно сделает! Не будешь больше дразнить Черныша.

— Да его хоть дразни, хоть не дразни, всё равно пытается перекусить на обед. Кормили бы получше собаку!

— Ладно. Я первым пойду. Спрячу его. Потом за тобой.

Колька убрал топор, запер дом, ключ на верёвочке повесил на шею. Из сарая выкатил старый велосипед «Урал». У транспортного средства была только одна прямая передача, и тормозить на нём нужно было, не нажимая ручки тормозов на руле, а крутить немного назад педали. Раньше, говорят, все велосипеды такими были.

Потрёпанное кожаное сиденье у Колькиного велосипеда было опущено до самого низу, и то он не всегда уверенно доставал до педалей.

У Славки велосипед был, конечно, не супер-пупер, но смотрелся современнее. Полуспортивный. Красный с синими молниями. Двадцать четыре скорости! Три «звёздочки» спереди — там, где педали, и восемь — на заднем колесе.

Славке нравилось гонять на нём. И ещё у него было преимущество. Он был в очках! А значит, ни мухи, ни мошки, ни мусор, никакой сор не попадали в глаза. От пыли тоже немного защищали. И ветер не сушил глаза. О!

У Кольки же была одна передача. На этом велосипеде ещё его отец ездил после армии. Колька велосипед любил, постоянно его смазывал, подтягивал у него цепь, которая часто слетала. И не обращал внимания, когда дразнили «деревней», «дедушкиным наследством» и прочими глупыми обзывательствами. Особенно старались насолить два дружка из класса: Лёха Протасов и Сашка Соков. Они почти всех держали в страхе. А Славку, Кольку и Сашку Толстого они постоянно пытались избить. И им было очень обидно, когда давали отпор.

Лёха был среднего роста, белобрысый, с узким лицом, смахивающим на крысиную мордочку. Его длинный тонкий носик постоянно шевелился, как будто принюхивался.

Соков же был на голову выше всех в классе. Здоровый. Он плохо учился. Протасов же был отличником, постоянно давал Сокову списать, помогал с контрольными работами.

Протасов и Соков пытались стать «королями класса». Они отлавливали поодиночке кого-нибудь, зажимали в угол. Вернее, Соков зажимал, а Протасов бил по животу и требовал деньги. И отбирали почти всё. Один мальчик попытался вызвать Протасова на честный бой. Назначили встречу вечером недалеко от школы, на мостике через ручей. Дуэль без секундантов. Только их двое.

Протасов подпилил перила. Соков спрятался за деревом. Потом они бросились к мальчику, вдвоём придавили к перилам, перила сломались, и тот упал на спину на мост. Соков навалился на него, а Протасов бил по лицу.

Наутро мальчик пришёл в школу в синяках и ссадинах. Родителям он ничего не объяснял. Но в классе рассказал про Протасова и Сокова и заявил, что у них нет чести. Те посмеялись и напали вдвоём на него. Он схватил стул, сломал о парту ножку и кинулся на них. Сокову мальчик попал в голову. Тут все одноклассники налетели и растащили драчунов. Зашёл учитель и увидел, что у Сокова разбита голова.

Весь класс защищал Серёгу Щаденко, так звали мальчика. Но родители Сокова и Протасова пришли в школу и заявили, что подадут на школу в суд, потому что их сына искалечили.

Щаденко перешёл в другую школу, а через полгода уехал с родителями в Германию.

А Протасов и Соков теперь стали задираться ещё больше. Попытались Славку и Кольку отловить поодиночке, но у них не получилось. Соков и Протасов боялись подступиться, когда двое надвое или один на одного, да в честном бою… Только оскорбляли, пытались пнуть или плевались. Правильно сказал Серёга Щаденко, что у них обоих нет чести!..

Славка и Колька ехали сейчас во двор, где жили и гуляли Протасов с Соковым. Далеко от двора те не отходили: могли получить по шее от тех, кого обижали.

Славка не сильно крутил педали, понимал, что друг Колька не сможет за ним угнаться.

Вот и двор, где жил Юрка.

Славка снова ему позвонил:

— Юрка! Мы приехали. Подниматься? А как же велики? Украдут же! Ладно, сейчас поднимемся.

— Чего? Не выйдет?

— Не-а. Не выйдет. У него там решающий бой, финальная схватка. По боксу.

— Так он вроде как в войну играл?

— Играл. А сейчас в бокс играет.

— И как ему не надоедает-то!

— Сам и спроси. — Славка пожал плечами.

Велосипеды спрятали в кусты.

— Надеюсь, не украдут. — Колька тяжело вздохнул. — Батя убьёт на месте.

— Меня просто повесит. — Славка тоже вздохнул. — Родители мне велик в прошлом году приобрели в кредит. Только вот рассчитались. Хоть бы найти этот самолёт! Я родителям всё купил бы, чего они только не пожелали бы!

— Да! Я тоже! Дом бы в деревне купил. Даже два. Себе и родителям! Трактор. Комбайн! Скотины бы! Три коровы, пять поросят! Земли бы купил! Мы с батей зерно сеяли бы! Пшеницу собирали бы. И мельницу купили бы!

— Ладно, агроном, пошли.

— Только быстро!

— Конечно.

Поднялись на лифте, позвонили в квартиру. Долго не открывали. Из-за двери был слышен шум. Как будто это не обычная дверь в квартиру, а вход на стадион.

Мальчики долго звонили. Пока не послышались шаги.

— Кто?

— Дед Пихто! Открывай, Юрка! Это мы! А то звонок вам уже сломаем, сожжём. Сколько звонить можно? Перегорит же звонок.

Открылась дверь. Юрка тоже носил очки, но, как он говорил, из-за постоянного сидения за компьютером.

В квартире стоял шум. Это из колонок доносились звуки с поединка боксёров. На большом экране какой-то огромный дядька танцевал на ринге, исполняя танец победителя. Судя по телу, которое лежало на ринге и не подавало признаков жизни, это был спортсмен, за которого играл Юрка.

— Что, проиграл, Юра? — спросил Славка, кивая на монитор.

— Да из-за вас же и проиграл. Пошёл открывать вам дверь, вот и проиграл. — Юра махнул рукой. — Ерунда. Я каждый день по три поединка выигрываю.

Тут на мониторе появилась таблица выигранных и проигранных боёв. Получалось, что Юра пока не выиграл ни одного боя. А таблица была длинная.

И тут у Славки появилась идея.

— Слушай, Юра, ты же лучше всех в компьютерах разбираешься. Так помоги нам.

— Что сломалось?

— Нет, ничего не сломалось. Другая помощь нужна. Ты говорил, что можешь по свету путешествовать с помощью компа. Так?

— Так оно и есть. — Юра пожал плечами. — А что показать? Лондон? Париж? Лувр? Джоконду могу показать.

— Нет. Джоконду оставь себе, потом посмотрим.

— Зря! А чего надо-то?

— Карта нужна. Нашего края.

— Сейчас загрузим. Легкотня! — Юра стал закрывать игру и полез в Интернет.

— Не весь край. А вот знаешь деревни такие, как Малая Камала и Кедровка?

— Нет. Не знаю. А что?

— Надо, Юра, надо.

— А зачем?

— Юра! Ты можешь найти карты этих деревень и их окрестностей?

— Легкотня! Сейчас запустим поиск и найдём вам вашу Малую Кобылу и Зайцовку.

— Юрка! Ты слышишь вообще? Малая Камала и Кедровка. Юра! Не тупи!

Юрка уверенно защёлкал клавишами, появился вращающийся земной шар. Парень вбил в строку поиска название края и названия указанных деревень. Названия он забил с ошибками. Друзья указали ему на это. Юра исправил.

Земной шар немного покрутился и остановился, потом автоматически стал приближать текст.

— Аж дух захватывает. — Колька, как заворожённый, смотрел на экран. — Как будто в кино!

У Коли не было дома компьютера. И когда звали его в гости, он с удовольствием играл в игрушки, путешествовал по Интернету. Такую программу и такой сайт друзья видели впервые.

— Ага. Здорово! — восхищенно подтвердил Славка. — Я тоже не видел.

— Ну, вот, смотрите!

— Показывай! — Колька подтолкнул Славу к монитору.

— А вот сюда, чуть правее. Ага. Вот, видишь, речка бежит. Увеличь. Нет, не то. Там сопки были и пруд. Давай левее. Ага. Увеличь! А ещё?

Юрка крутил колёсико компьютерной мыши, максимально приближая изображение, пока оно не расплылось одним большим пятном.

Славка надеялся, что, может, он вот так увидит какие-нибудь признаки самолёта, но не было заметно ничего, кроме одного огромного размытого зелёного пятна.

Колька тоже вытянул шею и через Славкино плечо всматривался в монитор. Ничего.

Они как по команде вздохнули:

— Жаль!

— Юра, вот видишь, тут деревня заброшенная.

Даже со спутника было видно, что крыши домов разрушены, деревня заброшена.

Юра посмотрел куда-то вниз экрана.

— Фотки-то старые. Два года уже!

— Ничего страшного. Чем старее — тем лучше, — невольно вырвалось у Коли.

— А что вы ищете там?

— Золото, бриллианты! — резко ответил Славка.

Юрка немного как-то «завис». Был в одной позе, взгляд устремлён в пустоту. Потом рассмеялся.

— А-а-а! Я тоже смотрел этот старый фильм! Классная комедия «Бриллиантовая рука»! Нет, пацаны, а серьёзно: что ищете? Зачем вам?

— Колька хочет с родителями туда перебраться.

— Возможно, — растягивая слова, осторожно заметил Николай.

— Присматривается. Я был на выходных в этой заброшенной деревне и рассказал ему. Коле стало интересно. Вот и пришли к тебе, чтобы показал.

— Тогда понятно. Ну вот, землевладелец, смотри! — Юрка широким жестом показал на монитор.

— А вот это что? — Славка ткнул пальцем в монитор.

— Аккуратнее! Дырку проткнёшь. Знаешь, сколько он стоит?! Отец мне не простит!

— Ладно, ладно. Не ворчи, — примирительно пропыхтел Славка, выглядывая на экране знакомые очертания, что были на карте.

— Болото какое-то. — Юрка передвинул изображение.

— Так ты его и покажи.

— Болото-то вам зачем?

— Лягушек выращивать, во Францию отправлять. Говорят, французы их очень любят за ужином поедать, — пробурчал Коля, не отрываясь от экрана.

— Тьфу! Тоже слышал, но не представляю, как их можно есть?! Тьфу! Гадость какая! — Юра был возмущён.

— А ты сделай так, чтобы сначала далеко, а потом поближе. Чтобы весь участок рассмотреть.

Юрка так и сделал. Сразу стало видно, как среди скал и сопок конусом расходится болото — Славкина падь. Острие конуса упиралось в деревню, в которой Славка нашёл карту.

— Юра, а ты можешь вот так этот конус распечатать и потом вот вдоль речки кусками, насколько можно. А вот здесь, где как перекрёсток, слева, влево и дальше. И вот этот кусок.

— Краска же денег стоит. Что мне за это будет?

— Ничего не будет, Юрок! — Коля был серьёзен.

— А что ты хочешь? — спросил заинтересованно Слава.

— Колькину рогатку! — Юра пальцем показал на Колю.

У Кольки была самая классная рогатка не только в классе, но и во всей параллели.

Даже когда все увлекались компьютерами, Колька заразил всех рогатками. Он сам её сделал. Била далеко и точно. Ни одна из рогаток тех ребят, у кого родители были богатыми, не подлежала сравнению!

Коля разукрасил рукоятку искусной резьбой, чтобы никто не мог украсть и потом сказать, что это его. А внизу вырезал букву «К» — Коля.

Кольке неоднократно предлагали поменяться на что-нибудь. Но он всегда отказывался.

Протасов с Соковым несколько раз пытались отобрать у него рогатку, но Коля быстро, умело, метко «расстреливал» их. Бил по ногам, рукам. Некоторые ребята, кто был рядом и которых Лёшка с Сашкой раньше обижали, теперь орали, чтобы Колька стрелял в голову.

Но Коля никогда не целился в голову ни по птицам, ни по животным.

Метился только по банкам. И давал пострелять лишь Славке и Сашке Толстому.

Протасов с Соковым визжали, уворачивались от камней. Потом позорно бежали. Колька выстрелил ещё в сторону убегавших. Протасов и Соков получили по заряду из рогатки в зад. Почти разом они подпрыгнули и схватились за попы.

— Нет, Юра! Не отдам рогатку! — Колька был непреклонен.

— А я не буду распечатывать на цветном принтере, — посмотрел тот в глаза Коле, — я хочу рогатку!

— Так! Подождите! Вы ещё подеритесь! — Славка протиснулся между ними. — Юра! Я предлагаю другой вариант.

— Какой? Что может быть лучше Колькиной рогатки?

— Юра, мы всем расскажем, что ты быстро, без ошибок, нашёл клад по нашей карте сокровищ. Всем расскажем.

Юра почесал нос, потом поправил очки. Задумался.

— Хорошо. Но вы скажете, что я нашёл пять раз!

— Юра! Только один раз. Никто же не поверит! Вспомни, как ты искал? Ты неправильно прочитал карту. И пошёл вообще в другую сторону. А тут пять раз подряд!

— Хорошо. Два раза. — Юрка с вызовом посмотрел на Славку.

— Пусть будет два раза. — Колька вздохнул. Ему очень не хотелось расставаться с рогаткой. — Слава, я сам всем скажу, что мы играли и Юрка победил два раза за два дня. Мы с тобой сами рисовали хитрые карты, но Юрка разгадал все подсказки. Давай так!

— По рукам? — Славка протянул руку Юрке.

— По рукам!

Они пожали руки.

Принтер начал печатать. От бумаги пахло краской.

— Юра! А ещё есть такое, чтобы не снимки были, а карты?

— Ну, тогда ещё одна игра, которую я выиграл! — Юрка снова начал щёлкать клавишами.

— Юра! Одна игра за спутниковые снимки, а вторая — за карты.

— Тогда — рогатка! — Голос Юрки был твёрд, он не отрывался от монитора.

— Да подавись ты! Тьфу! Слава, я согласен! — Колька разочарованно махнул рукой.

— Итого три игры, которые я выиграл! — В голосе Юрки звучало торжество.

— Хорошо, хорошо! Только распечатай!

— Я выиграл три игры! — Юрка почти пел.

— Ты хоть из дома иногда выходи, а то никто не поверит, что ты как ботаник сидишь дома все каникулы, а когда же у нас выиграл три раза подряд?

— Ладно. Понял. Буду выходить. А карты вам зачем?

— Мы с тобой там играть будем. Составим карту сокровищ, а ты их ищи.

Юрка опять задумался.

— А-а-а! Разыгрываете!

— Конечно, Юрок, разыгрываем. Сказали, что думаем лягушачью ферму там открыть. Знаешь, какие там лягухи?! Во!

Славка показал размер как с футбольный мяч.

— Да ну! Таких не бывает. — Юрка недоверчиво посмотрел на мальчика.

— Бывает, бывает, — заверил Славка. — Там заброшенные урановые рудники. Вот мутанты и народились. Людей там нет. Один Ведьмак ходит. Лягушек охраняет, чтобы не разбежались. Мы их будем разводить, а лапки французам слать. Там не лапка, а лапища! Как куриные окорочка! Верное дело говорю. Правда, Колька? — Славка толкнул товарища локтём.

— Истинная правда! — соврал Коля не моргнув глазом.

— Бе-е-е! — Юрка очень правдиво изобразил рвотный рефлекс.

— Тебе «бе», а нам деньги! Ну, ладно. Бывай!

Друзья попрощались с Юркой за руку.

— А когда рассказывать будете, что я победил вас?

— Да прямо сейчас и начнём. Как кого увидим, так и расскажем. — Славка пошёл к двери.

— Юра! Ты только про ферму никому! Ни гу-гу! — Коля был серьёзен.

— Никому. — Юра изобразил, как будто застёгивает рот на «молнию». — Да никто и не поверит, когда расскажу. — Он вздохнул.

— А ты и не говори никому.

— Как же в Сибири будете их разводить-то? Холодно же.

— Так они же мутанты, говорю тебе. В спячку не впадают. Подо льдом живут в болоте. Особые такие лягушки. Науке не известные. Как начнём разводить, так и своё имя присвоим. Например «Слав-Кол» или «Кол-Слав».

— Первое больше нравится. — Юрка почесал затылок.

— Вот видишь, Коля, я же говорю тебе, что первое название лучше звучит. И народу нравится.

— Юрка ещё не народ, — буркнул Коля и направился к выходу. — Ладно, Юра, пока.

— Пока.

Друзья вышли на улицу, велики их никто не взял. Но когда они начали отъезжать от Юркиного подъезда, то навстречу им вышли Протасов и Соков.

— О! Сладкая парочка! — Протасов сделал глумливую рожу. — Два друга — метель и вьюга! Ха! Оборванцы, что вы делаете в приличном районе? Кто вас сюда пустил?

— Слава, я не выдержу. — Коля уже хотел слезть с велосипеда и затеять драку.

— Коробка, карты, — вполголоса сказал Слава.

— Понял, — так же тихо ответил Коля.

— Что вы там бормочете? А? Не слышу! — продолжал кривляться Лёха. — Знаешь, Саша, посмотри на этих двух неудачников. Один катается на помоечном утиле, а второй — на китайском барахле. Мне отец рассказывал, что в годы его юности вот на таких «Уралах» катались лишь крестьяне и неудачники. А то, что передаётся по наследству, так и будет преследовать всю жизнь. Неудачники! Что молчите? Сказать нечего?

Коля покраснел как помидор и вцепился в руль.

— Коля, — тихо произнёс Славка. — Не сейчас, Коля. Потом мы ответим. Потом.

— Очкарик, что ты там заикаешься? Бебе! Му-му! Ну, иди сюда, ударь нас!

Тут уже Слава стал закипать.

Колька неожиданно рванул с места вперёд. Протасов с Соковым только успели отскочить в сторону.

Славка тоже крутанул педали и помчался что было силы следом, пока дворовые хулиганы не сообразили и не погнались за ними.

Друзья быстро молча ехали. Их душила злость на этих двух забияк. Им хотелось ввязаться в драку. Пусть даже в чужом дворе, где у Протасова и Сокова друзья и родители, но всё равно хулиганов надо наказывать!

Кольке было обидно за оскорбления в свой адрес, в адрес отца, за слова о стареньком, но таком верном велике.

Славка же злился на обидные прозвища про очкарика и заикание. И на то, что у него велик — китайское барахло.

Молча, на огромной скорости, друзья мчались по городу. Колька крутил педали так, что Славке было сложно за ним угнаться. Друзья приехали на школьный стадион. Сейчас каникулы, только две мамочки гуляли со своими малышами.

— Фу. — Колька отёр лицо от пота. — Хорошо прокатились!

— Ага. Точно. — Славка тяжело дышал.

— Карта есть. Примерная.

— Я сейчас дома прикину, где и что расположено. Все глаза проглядел, думал, что есть признаки самолёта. Не увидел. Ни самолёта, ни поломанных верхушек деревьев. Плохо.

— Так чего ты хочешь? Больше семидесяти лет прошло. Лес новый уже вырос. Не увидишь. И это хорошо.

— Почему?

— Потому, Слава. Если ты не увидел, то и другие не заметят тоже. Хорошо ведь?

— Да.

Помолчали.

— Что ещё надо? В поход, Коля, что брать будем? Я в тайге слабо понимаю.

— Много чего надо. Одежду надо, обувь…

— У меня есть спортивный костюм и кроссовки.

— Не пойдёт! — резко возразил Колька и рубанул воздух ладонью. — Спортивный костюм — для спорта! В тайге ты его изорвёшь о ветки через километр. Голым пойдёшь? Там гнус, мошкара, комары, клещи. Кроссовки тоже о корни и коряги через три километра в прах разорвёшь. Мне тебя на своём горбу потом тащить? Нет, Слава, для тайги нужна «энцефалитка».

— Чего?!

— Одежда такая. Она из тонкого брезента сделана. Карманы закрываются. Швы специально сделаны, чтобы клещ вверх не полз. Манжеты на резинках, капюшон затягивается. Обувь… Сапоги нужны, чтобы по болоту гулять. О коряги спотыкаться можно.

— Ух ты. — Славка задумался. — Это же сколько денег-то надо?

— Не знаю. — Колька пожал плечами. — Не мало. И это ещё не всё! Нужны рюкзаки…

— А старые школьные не подойдут?

— Не подойдут. Маленькие, они для учебников, а не для похода по тайге. Палатка нужна. Верёвка нужна…

— Ну, это копейки. Бельевую возьмём. — Славка беспечно махнул рукой.

— Не подходит. Может, придётся через болота, речку перебираться по верёвке.

— Ого! Это как у альпинистов надо?

— Да. Такую.

— Так она стоит-то — о-го-го!

— Дорогая. — Коля кивнул и стал перечислять дальше: — Потом продукты нужны. Высококалорийные. Тушёнка, сгущёнка, сало. Много чего надо. Билеты нужны на автобус.

— Да. Много денег надо.

— Много. — Коля тяжело вздохнул. — Это я тебе навскидку только перечислил. А если подумать, так ещё больше понадобится. Свечи, спички, соль, фонари… Запасные батареи я уже и не считаю. Копейки!

— А сколько примерно денег-то надо?

Колька посмотрел в небо, как будто там был написан ответ, пошевелил губами, загнул пальцы, наморщил лоб.

— Тысяч двадцать надо, чтобы наверняка!

— Ой-ёй! — Славка был ошарашен. — У меня нет таких денег. В копилке рублей триста, ну, попрошу у родителей, дадут ещё рублей сто. Не больше. Где остальную сумму брать-то?

Конец ознакомительного фрагмента.