Девочка, которую нельзя. Книга 2

Стася Андриевская, 2023

Игнат признаётся Славке, что она должна была стать разменной монетой в его спецоперации. Он обещает, что теперь всё будет иначе, и для того, чтобы всё исправить, ему нужны лишь её абсолютное доверие и подчинение.Слава ослеплена страстью и верит каждому его слову, закрывая глаза даже на странное и очевидное. Поэтому, когда выясняется, что происходящее – лишь очередной хитроумный план, в котором она всё та же разменная монета, становится слишком поздно:Гордеев уже отыграл свою партию и получил заветный приз, оставив Славку с ужасом ожидать своей дальнейшей участи и, умирая от боли предательства, гадать: Как могло чудовище без сердца… так искренне изображать любовь?

Пролог

— Ночь, улица, фонарь… — мысли метались как безумные, и где-то в их хаосе безнадёжно застряло продолжение стишка. — Эм… Ночь, улица… ээ… — Направленный свет бил по глазам, приходилось щуриться, отчего по щекам каждый раз устремлялись потоки слёз. — Э-э… фонарь, аптека… — Выкрученные и крепко связанные за спиной руки не позволяли ни смахнуть эти слёзы, ни почесать зудящий нос. — Аптека и… и…

Мужик напротив не торопил. Ему, казалось, вообще нет до меня дела — он просто залипал в телефоне, периодически похохатывая над чем-то. И я понимала его спокойствие — инъекция уже растекалась по конечностям манящей невесомостью. И если даже спустя всего пару минут мои мысли разбегаются как потревоженные тараканы, то что будет через полчасика, когда я окончательно превращусь в блаженно хихикающую дуру? Так что всё правильно, спешить ему было некуда. И я тоже это знала.

Наконец мужик, хрустя суставами, потянулся, и второй, тот, что сидел чуть поодаль в кресле, глянул на часы.

— Надо начинать, пока не рубануло в аут.

Первый поднялся и с грохотом поставил на стол какой-то чемодан, оглушительно отщёлкнул замки. Резкие звуки отражались в голове вспышками, вызывая желание зажать уши, но я не могла даже этого. Только вздрагивать и жмуриться. Впрочем, мужик не делал это специально, просто слишком громко для меня сейчас было вообще всё — от возни хомячка в клетке, до тиканья секундной стрелки будильника и дыхания второго мужика в кресле.

Чемодан оказался прибором: монитор, набор датчиков на цветных проводках, какие-то ремни. Смотреть на всё это было интуитивно страшно, слишком уж навевало мысли о пытках, но неожиданно любопытно — должно быть сказывалось действие амитала¹.

— Давай-ка, красотуля, я тебе ручки отпущу, — почти ласково бормотал мужик, развязывая верёвку. — Затекли, небось? Вот то-то же! Говорил же — не рыпайся, хуже будет. Так что второе золотое тебе: ещё раз рыпнешься — ёбну. Но на это раз по-настоящему, поняла? Давай сюда, — помог мне перевести руки вперёд и даже слегка помассировал плечи. — Вот. Расслабься. Не будешь рыпаться, просто поговорим. Только вот эту хрень про аптеку больше не надо, ясно? — ухватил мой подбородок, заставляя смотреть ему в лицо. — Я спрашиваю, ясно?

Я кивнула. Он кивнул в ответ.

— Вот то-то же. А начнёшь опять про аптеку — ёбну. Усеки́ уже.

Потом он возился, цепляя на меня датчики от чемодана: ремень на грудь, на голову, прищепки на пальцы и щиколотки и даже на большие пальцы ног. А я смотрела на подсохшую дорожку крови у сгиба локтя, там, где мне пропороли иглой вену, когда я, отчаянно сопротивляясь инъекции в первый раз, и пыталась вспомнить — второй раз кололи сюда же или в другую руку? И не могла. Мозг лениво отказывался напрягаться, проваливая мою реальность в беззаботную негу. Захотелось вдруг поболтать и даже пошутить, но я пока ещё понимала, где нахожусь и что происходит. И я бы даже попыталась снова завести пластинку про аптеку… Но смысл? Если начнут бить или пытать — я ведь всё равно не вынесу. Так что оставалось надеяться лишь на то, что я не знаю ничего такого, что могло бы навредить Игнату.

— Парочка контрольных для разогрева, — деловито уселся мужик перед пультом прибора и наконец-то опустил луч лампы в стол. Темнота мазнула по векам прохладным бальзамом, я блаженно прикрыла глаза. — Твоё имя Гончарова Зореслава Олеговна? Отвечать строго да или нет.

Как мило, как знакомо! Только вместо плюсиков и минусов в бумажной распечатке опросника — самый настоящий полиграф.

— Да.

— Тебе восемнадцать?

— Девятнадцать. У меня в августе…

— Только да или нет, — перебил мужик. — Твой день рождения шестого августа?

— Да.

— Ты по национальности японка?

Я хихикнула.

— Китаянка!

Мужик тоже снисходительно улыбнулся.

— Совсем меня не боишься, да?

— Нет конечно! — гордо вздёрнула я нос.

— Отличная попытка, — удовлетворённо кивнул он. — Только не забывай, что я теперь вижу, когда ты врёшь. И ещё раз сбрешешь — ёбну…

Вопросы были про Игната, про нас с ним, про наших общих знакомых, про его работу и так далее. Я отвечала и с облегчением понимала вдруг, что ни хрена ничего не знаю. Только общие моменты. И если раньше я обижалась, что он не объясняет мне происходящее и не посвящает в свои планы, то теперь бесконечно радовалась этому. И что странно — за себя я уже почти не боялась. Смирилась. А вот от страха за Игната так ломало, что хоть кричи. Оставалось только надеяться, что раз допрашивают меня — значит его так и не поймали.

Второй мужик выбрался из кресла и встал за спиной у первого. Слушал мои ответы, задумчиво смотрел то на монитор, то на меня и недовольно хмурился.

— Так, стоп! — оборвал он очередной вопрос подельника. Склонился ко мне, до жути подавляя своей нависающей махиной. — А скажи-ка, девочка, ты раньше амитал пробовала?

Я растерянно отвела взгляд. Потому что да, было дело. Игнат давал узнать, что это такое и даже натаскивал инструкциями — так, на всякий случай… И в этот миг моя растерянность неожиданно сменилась приступом дурацкого беспричинного смеха. Началось.

Так и не дождавшись пока я дебильно проржусь, мужик хлопнул подельника по плечу:

— Что и требовалось доказать. Он явно либо готовил её ко встрече с нами, либо сам пытался вскрыть. Ладно, давай, покажи ей кино.

Первый мужик передвинул свой стул вплотную ко мне:

— Смотри, красотуль, прикольный видос есть…

Во весь экран его телефона показывалась какая-то комната без окон и мебели, с единственным лишь топчаном у стены, на котором сидел мужчина. Сердце ёкнуло, едва я подумала, что это Игнат, но тут же отмерло — этот человек был с отросшими волосами, да и в целом не похож. Но он поднял лицо к камере, и я не просто снова замерла — обмерла. Наверное, полиграф сходил сейчас с ума, так зашкалило мой пульс.

— Знаешь его? — вкрадчиво спросил мужик.

— Н… нет.

— Врёшь.

— Правда не знаю. Это…

— А так? — увеличил он масштаб видео. Качество картинки поплыло, но не настолько, чтобы я не узнала. Похудел, оброс, и словно бы даже стал ниже ростом, но всё равно это был он. Мой отец. — Что скажешь?

— Этого не может быть, — оторопело мотнула я головой. Дурацкую смешливость как рукой сняло. И кажется, даже, начал стремительно отступать амиталовый дурман. — Он ведь умер два года назад! Об этом даже по телеку говорили.

— Говорили, да. Но он, как видишь, живее всех живых. Правда, ненадолго. А знаешь почему?

Я не шевельнулась, не ответила, даже несмотря на пригашенное состояние пребывая в шоке.

— Поднажми, — поторопил второй мужик. — У неё, походу, начинается исход, ещё отрубится нахрен раньше времени.

Первый снова листнул галерею в телефоне.

— В общем, такой расклад, красотуль, папашка твой жив и даже здоров. Это мы выяснили. Ну а этих товарищей узнаёшь?

Другое видео, другой интерьерчик — дорогой, вычурный. И если предыдущее видео было явно с камеры наблюдения под потолком, то это снимали «с руки», вот прям непосредственно на телефон, в мельчайших подробностях и со звуком.

Одного мужика я не знала, а вторым был Игнат. И речь у них там шла об обмене: Игнат забирал у мужика папашу, а незнакомый мужик, у Игната, — меня. Дата записи — три дня назад.

Я хорошо помнила этот день: всё было как всегда, и даже лучше, потому что накануне Игнат принёс, наконец, весть, которую я так давно ждала — всё кончено! Он порешал проблемы, нашёл способ раз и навсегда скрыться от любого преследования, и теперь вопрос стоял лишь в каких-нибудь нескольких днях, когда мы наконец уедем на новое место. А в этот день, то есть в день, когда была сделана эта запись, Игнат, как часто бывало и до этого, куда-то отлучился ненадолго… И почти сразу же на нашу секретную квартирку нагрянули люди. У них был свой ключ, они вошли тихо и без пыли. Я даже испугаться толком не успела — как лицо мне зажали приторно воняющей тряпкой и…

— Ты здесь, потому что он сдал тебя, красотуль, — вкрадчиво шепнул мужик. — Обменял на кровного врага, за которым без малого пять лет охотился — с тех самых пор, как тот грохнул его беременную бабу. Да ты и сама, небось знаешь, да? Ну вот видишь. Он тебя тупо использовал. Так что, если и тебе есть, что рассказать нам о его планах — говори. Не выгораживай суку.

По моим щекам опять катились слёзы, и теперь я даже могла бы их вытереть, но не шевелилась. Я знала эту историю, конечно. Игнат сам рассказал. Как и то, что его руна отмщения была вырезана именно по этому поводу, и её дословный перевод: «Месть любой ценой»

Любой…

Примечания

1

Амитал-натрий — так называемая «сыворотка правды», препарат барбитуратной группы.