Дорога в Шамбери

Вячеслав Васин, 2020

Вячеслав Георгиевич Васин родился в 1949 году в Москве. Окончил МФТИ, кандидат физико-математических наук, астрофизик. Первая стихотворная публикация состоялась в 1984 году («Студенческий меридиан»). Публиковался в «Дружбе народов», «Литературном обозрении», «Литературной учёбе», «Континенте», «Арионе», «Плавучем мосте», альманахах «Поэзия» и «День поэзии», в антологиях «Русская поэзия. XXI век», «Антология русского верлибра», «Современный русский свободный стих»(в 2-х томах), в журналах для детей. Автор двух книг стихотворений: «Деревце-вселенная» (1990) и «Дни любви» (1995). Третья книга поэта выходит в книжной серии журнала «Плавучий мост».

Моей жене

Васиной Антонине Евгеньевне

посвящаю

Дни любви

«Пышный орешник…»

Пышный орешник.

Тишь и покой.

Дрозд-пересмешник,

Песенку спой!

Песня — чужая?

Что ж, всё равно:

Музыкой мая

Сердце полно,

Радостью дышит,

Рвётся, звенит.

Автор услышит? —

Ах, извинит…

«Тёплый вечер в пятьдесят шестом…»

Тёплый вечер в пятьдесят шестом

оживает под пером гусиным:

керосиновая лавка под мостом,

как приятно пахнет керосином!

На пороге я и мой отец,

нет… не я, а первоклассник Славка.

И большой чумазый продавец

живописно замер у прилавка.

Я сказал, держа отца за локоть,

теребя рубашку на груди,

я сказал: — Хочу у вас работать! —

он ответил важно: — Приходи! —

важно, убедительно, красиво —

чтоб моё внимание привлечь…

Обожаю запах керосина!

Уважаю искреннюю речь!

«Под шутки взрослых, на суровой нитке…»

Под шутки взрослых, на суровой нитке,

Привязанной к двери или к калитке,

Вот методы! — и варварски, и грубы —

Мне вырывали временные зубы.

А бабушка, хватаясь за живот,

Смеялась: — Всё до свадьбы заживёт!

И мальчика утешить подходила.

И плакал я, и весело мне было.

Уж сорок лет как бабка умерла.

Мне зубы рвут другие доктора

Уверенно, надёжно и умело,

Но уж никто ко мне не подойдёт,

Не скажет: — Все до свадьбы заживёт.

И до меня кому какое дело?

Первая любовь

Полюбил,

Или просто привык?

Или просто гулять было не с кем?

Или просто прилип, как язык

На морозе прилип к железке…

И уже разозлился, и слёзы из глаз:

— Первый раз, и последний раз,

А теперь оторваться бы только…

И смеётся соседский Колька,

По прозванию Ловелас.

«Жизнь моя — возьми да и рухни…»

Жизнь моя — возьми да и рухни,

когда ты сказала мне: “нет”.

Мы встретились вновь через двадцать лет

у двери детской молочной кухни

в очереди среди пап и мам,

где чёрный снег и весенний хлам,

где я различил,

как в подзорную трубу,

белую прядь на твоём лбу…

Рыча, опрокинув какой-то бак,

расселся твой пёс на снегу, —

ты всё, как и прежде,

любишь собак. —

А я их терпеть не могу!

«Верить ли: нечаянная встреча…»

Верить ли: нечаянная встреча,

Быстрый оклик,

любопытный взгляд…

И пришла, и защититься нечем,

И уже не хочется назад.

С каждым днём заметнее тревога:

Всё понять, признать и совершить…

Но боится сердце-недотрога

Вновь болеть,

и мучиться, и… жить.

«Последние дни середины апреля — …»

Последние дни середины апреля —

из сквериков листья убрали,

и красят заборы, и пляшет Емеля

на ярмарке

в маленьком нашем квартале.

Весеннее солнце спокойно и ярко

сияет с верхушки Университета,

торгуют цветами, на улице жарко —

а впереди ещё целое лето.

У магазина оркестр играет,

и импортный фильм будет в девять…

и если сейчас человек умирает —

то в это так трудно поверить!

I960

Ты,

бездельник, бестолочь, грязнуля!

Ты,

отличник, маменькин сынок!

помнишь лето, первое июля,

наш периферийный городок?

Там, где допотопные бараки

живописно сбились в полукруг

у колодцев греются собаки,

положив хвосты на тёплый люк.

Где гудят машины-пятитонки,

развозя казённое добро,

и ребята спорят у колонки —

кто возьмёт тяжёлое ведро.

На скамейках ссорятся старухи,

малыши елозят по земле…

А в Москве с рассвета злые духи

грозно совещаются в Кремле.

Но поёт

почти что каждый встречный

про любовь на улице Заречной!

Пушкинская улица

— Я вас люблю, чего же боле?.. —

но тут запнулся острослов.

…Вот здесь — театр, а в этой школе

учились я и Соколов.

Безногий инвалид Курносиков

в потёртом френче, со звездой,

сюда приехал на колёсиках,

остановился у пивной.

Гудит Москва предновогодняя,

в убранстве праздничном страна.

Но есть на свете преисподняя —

и в этом черепе она.

Подъедет ближе — выпить хочется…

(без очереди — вот бандит!)

Потом привстанет, и помочится.

Простите, люди. Бог простит.

Вагон

Хлопнула дверь. Замирает перрон.

Пахнущий сказками детский вагон:

Ёлка, игрушки, гирлянды, и вата;

Даже по пол-апельсина на брата.

В маминых прядках мильоны снежинок,

Чей-то котёнок подпрыгнул в углу, —

И от осыпавшихся хвоинок

Целое море на тёплом полу.

Мама берёт на колени ребёнка,

Мальчик постарше приподнял сестру:

Тут вам картина и “Три поросёнка”,

Тут вам и “Утро в сосновом бору”.

Ёлка, игрушки, гирлянды, и вата…

Хватит на семьдесят лет

аромата!

Хромой

Спросите хоть Львова, хоть Кадочникова —

Здесь знает его любой —

Ведь в школе он первый марочник,

А имя его — Хромой.

Хромой, и худой как спичка,

Забыл теорему Ферма, —

Но наша географичка

Была от него без ума.

Он пил “Солнцедар” и “Старку”,

Курил “Золотого льва”,

Он Рыжему продал марку —

Фолклендские острова.

Он хвастался модным свитером,

Шутя разбирал мотор,

Он выменял марку с Гитлером

На Мальту и Сальвадор.

Он выиграл Нигер в карты,

А в шашки — Антигуа, —

Хозяин последней парты,

Хромой из восьмого “А”.

«Каждый держит палку…»

Каждый держит палку

и поёт дорогой. —

Мы идём на свалку

с Колькой и Серёгой.

Смылись незаметно

всем четвёртым классом.

Мы — за кинолентой

и за плексигласом.

Полем и оврагом,

берегом реки… —

то бегом, то шагом —

наперегонки.

— Кто купаться хочет?

Кто быстрее Кольки?

Нам вослед стрекочет

ток высоковольтки.

С неба дождик льётся,

ноги жжёт крапива…

А сердечко бьётся

быстро и счастливо.

Ремонт

Со стен ободраны обои.

И обесцвечен потолок.

И маляры между собою

Ведут ворчливый диалог,

Что нитролак — хоть впору бросить,

А на прораба — наплевать,

И что сначала — купоросить,

И только после — шпаклевать…

А на часах уже четыре,

И гаснет день, и меркнет свет.

И я один в моей квартире

Среди разбросанных газет.

Март. Впечатление

Глухая белая стена,

Икона в золочёной раме.

А вкруг — небес голубизна.

И крик ворон над куполами…

И что-то стало между нами.

Конец ознакомительного фрагмента.