Дорога в Шамбери

Вячеслав Васин, 2020

Вячеслав Георгиевич Васин родился в 1949 году в Москве. Окончил МФТИ, кандидат физико-математических наук, астрофизик. Первая стихотворная публикация состоялась в 1984 году («Студенческий меридиан»). Публиковался в «Дружбе народов», «Литературном обозрении», «Литературной учёбе», «Континенте», «Арионе», «Плавучем мосте», альманахах «Поэзия» и «День поэзии», в антологиях «Русская поэзия. XXI век», «Антология русского верлибра», «Современный русский свободный стих»(в 2-х томах), в журналах для детей. Автор двух книг стихотворений: «Деревце-вселенная» (1990) и «Дни любви» (1995). Третья книга поэта выходит в книжной серии журнала «Плавучий мост».

© Вячеслав Васин, 2020

© Издательство «Летний сад», 2020

Стихи и верлибры Вячеслава Васина

1

У магазина оркестр играет,

и импортный фильм будет в девять…

и если сейчас человек умирает —

то в это так трудно поверить!

В этой строфе весь Вячеслав Васин, человек, одновременно умеющий видеть хорошую погоду и человечье несчастье, даже пусть и своё.

Редкий взгляд на вещи. Вижу из литературы, что переживания душевные чаще всего в поэзии окрашивают мир в свои тона.

Поэт печалится о неразделённой любви, и природа кажется ему недружелюбной, небо хмурится, а если оно вдруг в минуту печали ясное, то из него дышит пустота. Бездна.

Или радуется поэт встрече с любимой, и сразу наступает везде весна, поют соловьи и свиристели.

Я как читатель настолько привык к этому отражению души поэта в мире, что для меня даже странно иное.

А тут иное.

В стихах Вячеслава Васина и ритм, и тон устроены так, что в них будто бы всегда хорошая погода. Или почти всегда.

Жизнь моя — возьми да и рухни,

когда ты сказала мне: “нет”.

Мы встретились вновь через двадцать лет

у двери детской молочной кухни

в очереди среди пап и мам,

где чёрный снег и весенний хлам,

где я различил, как в подзорную трубу,

белую прядь на твоём лбу…

Старость, подступающая к некогда любимой женщине, ужасает героя, потому что к нему самому она подкрадывается неумолимо, но вместе с тем оглушительный апрель берет своё, и перед лицом вечной весны, что наступит обязательно, своя и чужая старость, своё и чужое неизбежное исчезновение ощущаются если не малозначительными, то не первостепенными, не единственно по крайней мере важными событиями.

Зима. Корявые дубы.

И крик нахохлившейся птицы.

И телеграфные столбы

Чернеют словно единицы.

И от мороза уж дома

Дрожат. Но стужа не напрасна:

Как настоящая — зима.

А настоящее прекрасно.

Вячеслав Васин считает мир прекрасным и неприкосновенным, и охраняет прекрасную эту неприкосновенность ото всего, в том числе и прежде всего от самого себя и своего несчастья, когда оно случается, тщательно следит за тем, чтобы нутряное осталось внутри, не выплеснулось и не отравило бы невероятную красоту мироздания.

Но такая защита мира от человеческого яда дорогой ценой покупается:

Только встал — и сразу за ворота

В даль кастильских пастбищ и садов.

Полон крови рот у Дон-Кихота

От камнями выбитых зубов.

………………………………………………………

Перебить их всех… да неохота,

А бежать — для Рыцаря позор.

Чёрт бы взял, и ну его в болото,

Этот гнусный постоялый двор!

Неплохое определение жизни — «гнусный постоялый двор». Видно, что отстаивая свою идею неприкосновенности мира, автор ох, далеко не всегда празднует победу. Между тем поэт никогда не сдается, и даже когда нет сил, шепчет:

— О, человек, люби природу

Как умирающую мать.

Таково уж авторское кредо. Откажешься от него — сам себя не найдёшь:

Иному многое нельзя —

У каждого своя стезя.

Собьёшься со своей стези,

Так изваляешься в грязи.

Лучше уж идти до конца. А как дойдёшь до конца, там уж ивесна неподалёку:

Февраль. И скатертью дорога.

Когда оркестр грянет туш,

Не торопись, постой немного

На рубеже последних стуж.

2

В верлибрах кредо Вячеслава Васина, конечно, неизменно, например вот в таком моностихе:

тайна радуги: смех сквозь слёзы

Или вот еще:

И уже недалеко то время,

когда прекрасным будет признаваться

всё непричастное к деятельности человека.

Другое дело, что верлибры дают возможность взглянуть на вещи шире, чем регулярный стих, не впадая при том, конечно, в разливанное прозаическое раздолье.

По большому счету верлибры Вячеслава Васина не нуждаются в предисловии, кроме, пожалуй, предостережения не путать их со стилизациями японских трёхстиший, которых так много встречается теперь всюду. И трудно не путать, прочитав, например, вот что:

Плюхнулась в воду лягушка

На тысячу брызг

Луна раскололась

Любой увидит здесь почти полное сходство с Басё в переводе Марковой:

Старый пруд.

Прыгнула в воду лягушка.

Всплеск в тишине.

И увидит неправильно. Для Басё пруд и лягушка соотносятся как время и вечность, он пишет картину мира.

Для Вячеслава Васина любой его верлибр, хоть с цитатой хайку, хоть очень похожий на хайку, хоть моностих — всегда лишь эпизод мышления, никогда не оконченный витраж.

Лягушка одновременно оскорбляет и забавляет взгляд, превращая целое в частицы, создавая вокруг себя мерцающий хаос капель. Созерцатель не останавливается, увидев в этом прыжке лягушки в пруд цельность вселенной, где жизнь только миг… он идёт дальше, отметив трагический конфликт луны и лягушки, и записав его в дневник в подтверждение своего кредо «о неприкосновенности луны в пруде»…и странным образом восхитившись тем, как эта неприкосновенность нарушена, и какие красивые капли блестят в воздухе целый огромный миг в результате такого преступления. Васин описывает красоту трагедии бытия, но вовсе не устройство мира и не устройство души.

Для Вячеслава Васина мир — целая вереница трагических противоречий, а видимая неподвижность и неописуемая красота его зиждется именно на зодчестве целого из кирпичиков, каждый из которых сочетает

несочетаемые начала.

Какое там небо…

Гагарин и пустота.

Горько усмехается Вячеслав Васин.

Вяч. Кожемякин