Сказка о сказке

Влас Дорошевич, 1916

«Однажды Истине пришло в голову попасть во дворец. Во дворец самого Гарун-аль-Рашида. Аллах акбар! Создав женщину, ты создал фантазию. Она сказала себе: – А почему бы и нет? Много гурий в раю пророка, много красавиц в земном раю, – в гареме халифа…»

* * *

Однажды Истине пришло в голову попасть во дворец. Во дворец самого Гарун-аль-Рашида. Аллах акбар! ^[2]

Создав женщину, ты создал фантазию.

Она сказала себе:

— А почему бы и нет? Много гурий в раю пророка, много красавиц в земном раю, — в гареме халифа. В садах пророка не была бы я последней из гурий, среди жен падишаха я, быть может, была бы первой из жен, и среди одалисок^[3] — первой из его одалисок. Где кораллы ярче моих губ, и дыхание их — как воздух полудня. Стройны мои ноги, и как две лилии — грудь моя, — лилии, на которых выступили пятнышки крови. Счастлив тот, кто склонит голову на мою грудь. Чудные сны приснятся ему. Как луна в первый день полнолуния, светло лицо мое. Как черные бриллианты горят мои глаза, и тот, кто в минуту страсти заглянет в них близко-близко, как бы велик он ни был! — увидит себя в них таким маленьким, таким маленьким, что рассмеется. Аллах создал меня в минуту радости, и вся я — песнь своему творцу.

Взяла и пошла.

Одетая только в свою красоту. На пороге дворца ее с ужасом остановил страж.

— Чего ты хочешь здесь, женщина, забывшая надеть не только чадру!

— Я хочу видеть славного и могущественного султана Гарун-аль-Рашида, падишаха и халифа, нашего великого повелителя. Аллах один да будет повелителем на земле.

— Да будет во всем воля аллаха. Как твое имя? Бесстыдство?

— Мое имя: Истина. Я не сержусь на тебя, воин. Истину часто принимают за бесстыдство, так же, как ложь за стыд. Иди и доложи обо мне.

Во дворце халифа все пришли в волнение, узнав, что пришла Истина.

— Ее приход часто означает уход для многих! — задумчиво сказал великий визирь Джиаффар.

И все визири почувствовали опасность.

— Но она женщина! — сказал Джиаффар. — У нас принято, что всяким делом занимается тот, кто в нем ничего не понимает. И потому женщинами ведают евнухи.

Он обратился к великому евнуху. Хранителю покоя, чести и счастья падишаха. И сказал ему:

— Величайший из евнухов! Там пришла женщина, полагающаяся на свою красоту. Удали ее. Помня, однако, что все это происходит во дворце. Удали ее по-придворному. Так, чтоб все было красиво и пристойно.

Великий евнух вышел на крыльцо и мертвыми глазами взглянул на обнаженную женщину.

— Ты хочешь видеть халифа? Но халиф не должен видеть тебя в таком виде.

— Почему?

— В таком виде приходят на этот свет. В таком виде уходят с него. Но ходить в таком виде на этом едете нельзя.

— Истина только тогда и хороша, когда она голая истина.

— Твои слова звучат правильно, как закон. Но падишах выше закона. И падишах не увидит тебя такой!

— Такою создал меня аллах. Берегись, евнух, осуждать или порицать. Осуждение было бы безумием, порицание — дерзостью.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

2

Аллах велик! (араб.).

3

Одалиска — обитательница гарема, наложница.