Дымный сон

Влад Свон (2024)

Дин Вокс — одинокий писатель, застрявший в творческом кризисе и проживающий в неблагополучном районе, специально выделенном для людей искусства. Однажды ему приходит сообщение от лучшего друга, который утверждает, что нашел способ вернуть товарища на путь писательства. С неохотой Дин соглашается, даже не догадываясь, насколько скользкая дорожка его ждёт, какую мелодию сыграет мифический Скрипач и какова цена вдохновения.

1

Чудесная погодка, порадовался Дин Вокс затуманенной улице.

С раннего утра ему пришло сообщение от лучшего, как тот считал сам, друга — Рика Лиси. Он просил о срочной встрече в их излюбленном кафе у набережной. Дин неохотно согласился. А как быть? В случае отказа Рик найдет на краю света. Ну, может и не на краю, но сообщениями и звонками достанет сто процентов. Парень умел быть занозой в заднице. Дин ухмыльнулся. Повезло с другом.

Помимо упорства, юный Лиси обладал чертами, цепляющими Вокса на крючок: умение заинтересовать и держать интригу. Что бы ни ляпнул юноша, любой мигом глотал наживку. Рику оставалось подсекать. Подобное он провернул с утра, прислав коротенькое сообщение: «Приходи на набережную сам знаешь куда. Есть разговор, касаемо твоего застоя». Для обывателя, текст смс не покажется волнующим, но для Дина, пребывающего в затяжном творческом кризисе полгода, — представлял малый интерес. Но не то, чтобы он горел желанием выбраться. С одной стороны, Вокс чувствовал облегчение, скинутый камень с плеч от того, что ему не нужно изматывать себя писательской рутиной, но с другой — немного скучал по клацанью клавиш и душевному удовлетворению от законченной задумки.

— Черт бы тебя побрал, Рикки, — вслух буркнул Дин, подпалил сигарету лазергалкой и затянулся.

Браслет запиликал. Девять утра. Пора вставать, но бывший писатель давно на ногах и топает к месту встречи в тишине: ни машины, ни люди, не тревожат кладбищенскую атмосферу. Фонари потухли час назад, о чем Дин немного сожалел; ему нравилось бродить по брусчатке под желтоватыми кругами света и слушать глухую мелодию воды, шелестящей о причальные стены.

У Дина скривилось лицо от легкого раздражения при виде очертаний темной толпы. Он быстро потушил сигарету и кинул в ближайшую урну.

Чем ближе к месту скопления, тем громче становились крики женщин, мужчин и детей.

— Что случилось? — спросил себя Дин.

Люди образовали кольцо и галдели неугомонными чайками, и их голоса сливались в единый шум.

Дин остановился чуть поодаль и прислушался, стараясь вычленить отдельные предложения.

«Вызовите скорую! Кто-нибудь, ну помогите же ему! Дурак! Болван! Такой молодой, а помирает! Где лекарь-бот, когда он нужен?! Проклятые сосалки!», и прочее похожего содержания.

— Эй! Пацан! — выпалил вспотевший от стресса толстяк, заприметив Вокса. — Ты разом не врач?

— Нет, к счастью.

— Счастью? Придурок! Человек умирает!

— А в чем моя вина?

— Да ни в…, — он потер глаза пальцами, стараясь сдержать слезы.

«Странно, люди гибнут каждый день, а мужик расстраивается из-за незнакомца», — удивился Дин, и продрался сквозь затихающих зевак. Событие близилось к завершению.

В центре, схватившись за горло, лежал и не шевелился виновник столпотворения. Из его рта пузырилась пена, зрачки закатились вверх, а на белках полопались сосуды, лицо побагровело и посинели губы.

— Ему ничем не помочь, — безразлично сказал Дин Вокс, и люди отшагнули от него, как от разогнавшегося перед лужей авто. — Не тратьте время, вызовите медботов и идите дальше.

— Спасти можно каждого! — хором всхлипнули две молоденькие студентки.

— Но не этому бедолаге. Да и бедолагой его называть с натяжкой.

— В тебе нет ни грамма жалости! Чудовище! Сволочь!

— Есть, как и серое вещество в голове. Посмотрите лучше на предмет, валяющийся у локтя парнишки.

Зеваки увидели маленькую, зеленую коробочку с радужным узором и надписью в центре — «Пыф-паф. Клубничный».

Как ужаленные током, они заткнулись и разбрелись кто куда.

— Я о том же. Но мне тебя и вправду жаль, — посочувствовал Дин, наклонившись к жертве «Пыф-пафа». — На пачке не зря указывают «Не более трех затяжек в день». Страшно представить, сколько сделал ты. От передоза «Пышки» не спастись — факт. Неужели никто не предупредил?

На плечо Дина опустилась тяжелая, ледяная рука.

— Уйдите. Далее займемся мы. Спасибо, что присмотрели, — поблагодарил белый андройд с черным крестом на груди.

— Хорошо.

— СТОП! — внезапно остановил робот. — Подойдите, необходима проверка.

— С чего бы?

— Реакция слишком спокойна для предполагаемо здорового человека.

— Я немножко покурил старых добрых сигарет, понимаете? Они успокаивают. Да и задыхающийся торчок для меня не в новинку. Я из Артаута.

— Свободны.

— Спасибо, — сказал Вокс, и прошептал под нос: «Сперва тексты пишут, а потом людей в морг возят», и сплюнул мокроту.

До кафе оставалось несколько сот метров, судя по моргавшей синеватой неоновой вывеске, но писатель шел и периодически оглядывался на робота, грузившего мертвеца в подоспевшую карету скорой помощи на антигравитационной подушке.

«Парочка затяжек безусловно помогли не расклеиться, но…»

Дин замер у входа, держась за ручку двери.

«… Если Рикки удастся вернуть меня на путь творчества, надеюсь я не присоединюсь к бедолаге».

В кафе пусто, что нисколько не удивило посетителя. Слишком рано, только дурак припрется к девяти, но к счастью официантки, дураков было целых два.

Рик Лиси занял столик в самой дальней части помещения и попивал жутко приторный, синтовандовый Кей-Раф, — жуткая дрянь по мнению Вокса, но Рикки она очень нравилась, а прыщи на лице отображали насколько.

Дин сел напротив друга, но тот не обратил на него никакого внимания.

— Вам, как всегда? Сидовуху на соевых яблоках? — спросила рыженькая девушка.

— Нет. Принесите, пожалуйста, обычного пива девятой крепости.

— А не треснет? — оживился Рик.

— Результат оправдывает средства.

— Мог бы просто поздороваться. Зачем глушить помои, чтобы я отлип от телефона?

— Мне не повредит. Зрелище на улице…

Лиси вскочил и уперся ладонями в стол:

— Да ладно? Ты видел?!

— Тут недалеко. Я шел мимо, и…

— Везунчик.

— Не то слово.

— Ладно, я бы и десятку заказал после жмурика. Не каждый день случается.

— Я промолчу про свой район.

— Прости, — виновато извинился Рик.

— Проехали. Лучше объясни, зачем поднял такую рань.

— Секунду.

Рик отхлебнул Кей-Раф, уставившись в экран, и внезапно раскашлялся, чуть не заплескав брызгами соседа.

— Ты чего? Сиропа не долили? — усмехнулся Дин Вокс.

Друг постучал себя в грудь, прочистил горло резким выдохом и подал телефон. На экране светилась новостная статья.

— Читай, — полузадыхаясь, выдавил Лиси.

«10:00. Артаут. В одной из квартир улицы Морганная 3, дом 47, был найден труп молодой девушки».

— Рикки, чем ты хочешь меня удивить?

— Знаешь кто это?!

— Нет, а должен?

— Это же Чикита Бездартингтон.

— А, фикрайтерка-фэнтезиня.

— Не просто фикрайтерка, а очень популярная!

— Ты поэтому чуть от Кей-дерьма коней не двинул?

— Ну, я любил ее рассказы, а тут…, — взгрустнул Рик.

Дин продолжил читать: «Причиной смерти, как сообщают следователи, могла послужить депрессия», — и не смог сдержать кислую улыбку.

— Весело?

— Классика Артаута. Писака решает свести счеты с жизнью выпрыгнув из окна.

— Но она не…

— Я образно.

— Дин, ты же сам писатель и…

— Бывший, — перебил Вокс.

— Ну-ну, а я — не байкер.

— Так не байкер, верно. Или пересесть с мотоцикла на велосипед с мотором, делает тебя одним из банды «Беспечных Ангелов»?

— Ой, ну не суть, — Рик поднес кружку к губам, вдохнул пар и посмотрел на собеседника исподлобья. — Мне это на руку.

— Что?

— Смерть, — его тон помрачнел. — Пей пиво, кстати.

— А?

Дин и не заметил, как официантка выполнила заказ.

— Пей-пей, поможет лучше слушать, — подталкивал Лиси.

Вокс повиновался и глотнул. Мерзкая горечь ополоснула рот, и жидким камнем потекла по горлу. Парень сморщился, будто съел собачий помет, но в голове мигом полегчало, посторонние мысли и звук внутреннего голоса затихли.

— Вау. С почином. Моя первая девятка.

— Готов?

— Ну?

Дин проморгался и не понял, что происходит. Либо пиво чересчур и быстро ударило по мозгам, либо… Но черты Рикки, как и сама обстановка в баре, размылись, окутались туманом, будто просочившимся с улицы. Он ощутил дискомфорт, усилившийся из-за мерзкого треска и мигания лампы над столом.

— Мне не хорошо.

— Это нормально, — успокоил Рик. — Ты же впервые пьешь настолько крепкий алкоголь? Сидовуха в сравнении соком кажется, да?

— И не говори, — Дин прикрыл рот ладонью, опасаясь, что пиво выйдет обратно.

— Ну ладно, ты главное внимание не теряй. Я позвал тебя, чтобы обсудить творческий кризис, точнее, выход из него.

— Зачем?

— Дин, у тебя талант, попусту простаивающий и из-за чего? Расставания с девчонкой?

— Знал бы…

— Знаю, потому и тычу без всякого зазрения совести. Проблема в том, что ты из авторов, не нашедших причину, то есть писать-то писал, но зачем — не понял. Но со стороны виднее, дружище, и сейчас я поясню, — Рик наклонился вперед и прошептал: — Недостаток внимания и похвалы.

— Чушь! — выпалил Дин. — Я не страдаю подобной хренью!

— Серьезно? А как еще объяснить связь между твоим застоем и уходом барышни? Она ведь была чтецом, если не ошибаюсь? Проверяла и давала советы, касаемо текста, выступала своеобразным, но непрофессиональным редактором, критиком, и группой поддержки в одном лице?

— И?

— Очевидно, что с ее уходом, своеобразная «команда» растворилась в небытие, но в идеале не должна была.

— Что ты несешь?

— Правду, мсье Вокс. Сам посуди. Что отличает профессионала от новичка? Опытный писатель не надеется на одобрение, потому что знает, чего хочет. Он работает «на» и «для» себя, выступает критиком, редактором и далее по списку. А начпис, наоборот, не найдя причины для творчества, шатается, как в лесу, и единственным лучиком света, то есть поводом, становится похвала. Не зря существует куча групп, где детишки ищут себе помощников, соавторов, чтобы воплотить в жизнь идею. Как думаешь, чем они по-большей части заняты?

— Поддержкой, — буркнул с полуотрыжкой Дин.

— Вот-вот. Сидят и занимаются лизоблюдством, делятся наработками, обсуждают, подталкивают, но писать? Ну, может чего и напишут, если Венера и Меркурий транзитнутся единовременно, а Марс им не помешает, — Рикки хихикнул. — О разочаровании, с которым сталкивается молодняк, осознав, что писарюжек в радиусе ста метров — тысячи тысяч, — умолчу. И прочее. Могу перечислять до бесконечности.

— А я причем?

— Как?! Ты не понял?! Дин, ты метишь в высшую лигу, но застрял вместе с детьми!

— Не пори ерунды. Мне не нужно…

— Ага, потому ты пишешь мне сообщения десятками.

— Я делюсь мыслями.

— А мог бы переносить на бумагу. Но ты ждешь, что я одобрю и похвалю, как Дей…

— Заткнись! — перебил криком Дин. — Не говори о ней, не сейчас и не здесь.

— Хорошо. Остынь, — Рик откинулся на мягкую спинку дивана и выжидающе посмотрел на друга. Через минуту, он добавил: — Нужно двигаться дальше, и у меня есть отличная мотивация.

— Неужто та самая смерть?

— Угу.

— Бред.

За угловым столиком, где сидели товарищи, наступила тяжелая тишина. Часы на стене глухо тикали, и у Дина заболели виски. Он надавил и помассировал их. Туман потихоньку рассеялся одновременно с демонической аурой Рикки. Теперь, предположил Вокс, слова друга зазвучат адекватней. Каким образом смерть должна заставить снова писать? Забыть прошлое и вернуться в процесс, приносящий раздражение без эмоциональной подпитки от человека со стороны? Никто не одобрит, не посоветует, не похвалит и… Черт возьми! Рик прав, и я на самом деле писал ради внимания любимой. Сволочь, знает, на что давить. Дин ощутил жжение в животе, резко сменившееся на приятное тепло; очевидно, «эффект» от пива, но Вокс принял ощущение за особый знак. Не зря ему стало комфортно при принятии проблемы. Пора идти вперед… Но как?

— Что ты предлагаешь? — сдался Дин Вокс.

Рик Лиси радостно хлопнул в ладоши.

— Писатели суицидятся, дружище, что нам на руку.

— Почему…?

— Конкуренция снижается, ну!

— Это должно подстегнуть меня к творчеству?

— А что, нет?!

— Чепуха!

— Подумай! Пока ты будешь писать роман или рассказ, решишь издаться, но засомневаешься из-за конкуренции на рынке, и тут БАХ, — он ударил о стол, и из чашек расплескались напитки, — очередь проредела, и тебя ждут с распростертыми объятиями!

— Рик Лиси, — Дин потер веки в лёгком раздражении, — послушал бы ты себя со стороны.

— С утра репетировал речь, потому в курсе, как она звучит, приятель.

— Ты пил девятку?

— Нет, кроме Кей-Рафа ничего не употребляю.

— И до сих пор не понимаешь, почему твое лицо напоминает грядку с клубникой.

— Ай, отвали! В любом случае, вариант рабочий, как по мне, но я не закончил, — он нахмурился, вытер вылившийся кофе, и сделал затяжной глоток. — Шутки шутками, но новости реально напрягают. Творческие люди слишком часто сводят счеты с жизнью, не находишь?

— Не впервой. Суицид у них, как воздухом дышать.

— Да, но поговаривают, что здесь имеет место мистика.

— В плане?

— Слышал про Скрипача?

Свет в кафе несколько раз замерцал, и бармен крикнул официантке: «Ты опять своими электронными сосалками грузишь сеть?!»

— Я не ценитель классической музыки.

— А речь не о музыке, — Рик широко улыбнулся. — Поговаривают, что в кризисный период к авторам приходит сущность и…

— Ой, иди ты! — перебил Дин, и подозвал девушку поблизости: — Можно нам счет?

— Да погоди! Дослушай сперва.

— Я не верю в мистическую чушь.

— Просто байка, но хорошо ложащаяся на новости. Я ни к чему не подвожу.

— Ладно, продолжай.

— Так вот, — парень уперся локтями в колени и скрестил пальцы, — когда писатель доходит до «ручки», его навещает Скрипач. Существо дарит безумную порцию вдохновения, и текст несется ручьем по бумаге.

— Такой же водянистый?

— Тихо! Нет, весьма хороший, иначе смысл от сделки.

— Допустим, но бесплатно Скрипач ничего не «отсыпает»? И какова цена? — напрягся Дин. — Не отвечай, дай угадаю. Жизнь?

Друг молча кивнул, и залпом допил раф:

— Все же многовато сиропа.

Несмотря на заверения Дина об отношении к паранормальщине, история со Скрипачом не на шутку взбудоражила ему нутро, но он сохранил хладнокровие и спросил:

— Какова вероятность, что Скрипач — побочка от злоупотребления «Пыф-пафом»? Обычный глюк, не более.

— Наверняка никто не знает. «Пышка» не задерживается в мертвом организме.

— И то верно.

— Главное, сам ей не пользуйся, ладно? А если и будешь, то следуй инструкции, — с волнением в голосе, попросил Рик.

Дин промолчал. Он и не собирался, особенно после лицезрения трупа на набережной, но и не отбрасывал возможность пыхнуть разок-другой для вдохновения. Его не покидала мысль, что Скрипач и «Пышка» — вещи взаимосвязанные, одно проистекает из другого, или наоборот. Любопытно.

«Попробовать ради эксперимента? — прикинул Дин. — Нет! Не пори горячку, ты не идиот… Но, припоминая поведение в отношениях — вполне идиот».

Из потока размышлений, его выдернула подошедшая официантка с аппаратом оплаты в ладони.

Рик рассчитался за кофе. Настала очередь Дина, но девушка отдернула руку и смущенно проговорила:

— Простите, я немного подслушала разговор. Вы не поймите неправильно, большая часть осталась для меня секретом, но…, — она сжала фартук, словно собираясь с силами, — вы правда писатель?

— Нет, — коротко ответил Вокс.

— Но ваш сосед…

— Рик много болтает и не по делу.

— Вот как, простите.

На ее лице читалось неприкрытое разочарование, и Дин почувствовал легкую неловкость, мельком поймав взгляд светло-зеленых глаз из-под рыжей челки. Он не хотел расстраивать симпатичную официантку, но ничего не поделать. Называться писателем — слишком громко и не совсем честно.

— Любят они писарюжек, — ухмыльнулся Рик, когда ушла девчонка.

— Зря. От творческих личностей много проблем. Поверь мне. Больные люди, отбитые наглухо.

— Ты адекватный.

— Поживи со мной неделю.

— Ох, снова о «ней».

Дин поднялся, намереваясь уходить, но застыл с опущенной головой.

— В общем, я попробую, — неуверенно проговорил он.

— Ого! У меня получилось?!

— Почти, но не тешься, я только попробую. Без обещаний.

— Прогресс-прогресс, — Рик похлопал Вокса по плечу.

— Однако, если я выдам что-то стоящее, ты бросишь пить свою Кей-дрянь.

— Эээ, с чего бы?!

— Иначе концовка кофепития, Рикки, сложится для тебя очень печальной.

— Мыслишь, как писатель, но немного жестковато, не находишь?

— Я же говорю, отбитые наглухо, — улыбнулся Дин.

2

Никто и не вспомнит, когда было решено выделить участок земли под целый район для творческих личностей. В глубинах памяти остался эпизод новостей, где президент произносит речь о возросшем уровне культуры, поддержке начинающих творцов и том, какое будущее они принесут. Естественно, ожидалась материальная поддержка и продвижение по фронтам художественного, литературного, или любого другого мира, связанного с созданием чего-то нового из головы.

Инициатива казалась интересной, но не без греха и подводных камней.

За «новорожденные» произведения, выдавалась определенная сумма средств на покупку недвижимости, или ее доли, в свежеотстроенном районе Артаут. Как оказалось, большая часть населения состояла из творческих людей: кто-то писал вшивые фанфики по любимым вселенным, некоторые только-только окончили художественную школу и зарабатывали копейки в социальных сетях, рисуя мультяшных женщин с большими грудями на потеху сексуально неудовлетворенным пользователям. К слову, писатели порно-романов и артеры-18+ удачно заключали союз: один печатает дешевую эротику, второй сопровождает ее обложкой и сочным, но дешевым рисунком. Овцы довольны, а акулы в плюсе.

Несмотря на изначально введенные на «вход» рамки: объем произведения, популярность, фанатская база и далее, — было решено их снять, и пускать каждого на толику разбирающегося в сакральной сфере создания выдуманных вселенных.

Артаут превратился в помойку, на девяносто процентов состоящую из бездарностей: жалких писарюжек, строчащих пустые, безыдейные тексты; художников, использующих ИИ для уродливых дизайнов, и не менее уродливых мемов; попрошаек, требующих внимания на их ничтожные пуки в воздух: «Посмотрите, я написал шедевр! Оцените! Ну где же вы! Как вы не понимаете! Идиоты!»; и, конечно же, никуда не деться от банальных нытиков, недовольных абсолютно всем: плохими людьми, ужасным государством, рамками, цензурой и бла-бла-бла.

Дин не понимал, как обывателей не тошнило от самих себя.

Но в глубине души он осознавал, что жалость и ненависть к собственной персоне у них зашкаливает настолько, что район стал локальной шуткой, всплывающей в диалогах с обычными прохожими:

«О, ты из Артаута? А почему еще живой?»

Процент самоубийств превышал всякие нормы, что мало кого волновало. Есть заботы поважнее, чем вникать в психозы мастеров пера и похожих. Общество понимало, творческий человек — существо специфичное и ранимое. «Художнику палец в рот не клади — найдет повод обидеться», — говорили они, и цитата замелькала в темных уголках квартала, как мрачное напоминание.

Дин остановился у ворот и посмотрел на голографическую доску с мигающим внизу именем — Чикита Бездартингтон.

— Пока что единственная, — вслух сказал он, — но еще не вечер.

Пройдя чуть дальше, его остановил местный попрошайка — блондин с выбритыми висками, петушиной шевелюрой и круглыми очками — Кондомио Пузио.

— Чего?

— Я это… Ну…, — Кондомио припадочно зажестикулировал. — Я кинул тебе ссылку в личных сообщениях. Открывал?

— Очередное видео?

Пузио кивнул.

— Хорошее. Зуб даю!

— Мне неинтересно.

— Сложно посмотреть каких-то двадцать минут?! — взвизгнул популярный блогер-побирушка.

— Ну по фактам, — устало вздохнул Дин, — ты снимаешь обзоры на книги писателей, живущих с тобой по соседству. Зачем?

— Чтобы читатели знали, какие книги…

— Нет, погоди. Еще разок. Ты снимаешь обзоры на романы, авторы которых живут, образно, в двух-трех шагах от тебя. Зачем?

— Я же говорю…

Но Вокс снова перебил.

— Пузио, как часто ты смотришь на список погибших у ворот?

— Редко.

— А нужно почаще. Велика вероятность, что «разоблачения» — одна из причин сведения счетов.

— Идиотизм! Брось!

— Тебе очень везет, что у писателей не хватает воли подать в суд. А я уверен, допустим, где-то в параллельной вселенной, ты сидишь на скамье подсудимых, а женщина в черной мантии зачитывает приговор.

— О, Дин! Вернулся к перу?

— А?

— Ну, альтернативные реальности — твоя тема.

— Это пример, а не сюжет новинки. Не суть, Пузио. К чему я веду…

— Успокойся, — прихрюкнул попрошайка, — я поменял формат, и не поливаю никого помоями. Давно ясно, что критику здесь не тянут. Не надо вешать на меня смерти бедолаг, хорошо, Вокс? Новый ролик вообще-то про тебя, и я хотел услышать отзыв от главного героя перед публикацией.

— Мне неинтересно, — повторил Дин. — Выкладывай, как есть.

— Я хвалю твои работы.

Но Дин пошел дальше к дому, не обращая внимания на комментарии Кондомио Пузио, эхом доносившиеся издали.

«Какая разница, хорошо или плохо он отзывается, — думал парень. — Те рассказы — минувшее и позабытое. Пусть остаются на дне».

Вокс миновал консьержку, застывшую перед экраном любимого телесериала про китайских женственных мальчиков, поднялся на четвертый этаж, открыл дверь квартиры и застал на пороге трущегося о косяк, и довольно мурчащего, смолянисто-черного кота.

— Привет, Блэкки. Заждался? — поприветствовал животинку хозяин легким поглаживанием по макушке.

Он нащупал под шерстью твердую пластину — неприятное напоминание. Кот — ненастоящий, робо-клон реального Блэкки, которого забрала бывшая обитательница квартиры. И пусть питомец вылитая копия оригинала внешне, по характеру и поведению, — факт фальшивости не отменяется.

Неожиданно, Дина пошатнуло от поплывших стен. Недавно включенные лампы затрещали и заморгали, у дивана послышался знакомый, ласковый голос: «Что ты хочешь покушать на ужин?»

«Похмелье от пива? Пора бросать пить», — заключил парень, снял обувь, повесил кожаную куртку на вешалку, и бухнулся на диван в гостиной.

— Две комнаты, заставленные мебелью, а как пусто, — обратился он к потолку. — И слишком тихо.

На долю секунды, у холодильника мелькнул образ светловолосой девушки, и пропал быстрее, чем появился.

— Я был рядом, — отреагировал Дин, потер щеку, как от оставленного влажного поцелуя, и горько вздохнул.

Почувствовав угрюмость хозяина, кот с легкостью пушинки запрыгнул ему на грудь и скрутился клубком.

— Подделка или нет, но что бы я без тебя делал? Свихнулся в четырех стенах, или хуже — включил электроплиту и задохнулся от дыма, пригоревшего к ней лука.

Блэкки, по приказу сенсоров, а не чувств, замурчал от медленного и нежного почесывания за ухом.

Дин повернул голову влево и поморщился от вида письменного стола с одиноко лежащим ноутбуком. Скоро ему предстоит взаимодействовать с техникой из-за глупого договора с Рикки.

— Сколько лет я не использовал компьютер по назначению? Лучше бы выкинул, но…

Робокот зевнул, и Вокс автоматически повторил за ним. Пиво действует слишком усыпляюще. Писанина подождет, сдался парень, и крепко заснул.

В дверь постучали, но никто не шелохнулся.

Затем послышался стук ногой потяжелее, и Дин резко проснулся, скинув дремавшего в режиме ожидания Блэкки. Кот недовольно, насколько позволяли системные настройки, шикнул на хозяина и шмыгнул под диван, как от надвигающейся беды.

В тамбуре никого, но на пороге лежала коробка с приклеенной запиской. Дин узнал почерк. Он поставил посылку на пустой письменный стол и на мгновение завис с ощущением, что чего-то не хватает. Но шальная мысль отступила, когда внимание переключилось на письмо. Старательным курсивом хвастливой первоклашки, выведено «С Днем Рождения! Целую, Дейзи».

— А какое число…, — Вокс сверился с цифрами на браслете и удивился, что сегодня действительно та самая дата. — И как я умудрился забыть? Видимо, разрыв совсем пошатнул мне память.

Он разорвал матовую, упаковочную бумагу и увидел символ компании производителя электроники — очень желаемой, но безумно дорогой.

— Да ладно?!

— Я не то, чтобы купила самую мощную версию, но…, — донеслось позади.

Дин не обернулся, игровой ноутбук приковал к себе, как стальными цепями.

— Шутишь? Какая разница?! Любая версия замечательна! — восторженно ответил он.

— А, ну ладно, — голос помрачнел, несмотря на теплые слова.

Тон смутил его.

— Что-то случилось? — посмотрев через плечо, поинтересовался Дин, но собеседник пропал.

Легкий холодок пробежал по спине. Писатель дернулся и ударился о стол пятой точкой.

— Блэкки? Блэкки! Просканируй квартиру, немедленно!

Кот не послушался и продолжил сидеть в «убежище».

— В ремонт сдам!

Животное нехотя выползло и подбежало к хозяину, потянулось вверх лапками, намекая, что хочет объятий.

— По-хорошему не понимаешь, гадёныш? — почесав макушку Блэкки, ласково проговорил хозяин, и рука замерла над шерстью. Он не нащупал пластины. Не робокот, не копия. Настоящий. — Ты… Какого…?

В секунду, в углу кто-то жалобно всхлипнул, тихонько зацарапал. Светловолосая незнакомка сидела на корточках и скребла обои указательным пальцем. Ее белое платье жутко контрастировало с обесточенным, темным закутком. Казалось, что девушка — персонаж, заманивающий игрока на получение бесполезного задания без наград и почестей. И Блэкки оказался первым, решившимся на получение квеста. Он шмыгнул к ней и принялся с наслаждением тереться о изношенные туфли, будто их намазали кошачьей мятой.

Дин не поверил. Повтор? Он видел похожую сцену четыре года назад, но Дейзи не сидела на полу и не плакала. Кот любил ее обувь, что порой веселило владельцев и служило поводом для съемки забавных роликов. Вокс давным-давно удалил смешные видео из телефона, но из головы — попросту невозможно. И сейчас складывалось ощущение, как некая, невидимая сущность, проецирует вывернутые наизнанку воспоминания прямо в угол квартиры.

Парень подошел к Дейзи и дотронулся плеча. Она не отреагировала, продолжила всхлипывать: «Я ничтожество. Бездарность. Жизнь не удалась. Лучше умерла».

От последней фразы, грудь Дина неприятно сдавило, и он упал на колени перед плачущей. Ему хотелось увидеть лицо и сказать, что она ошибается, не стоит озвучивать страшные вещи, все будет хорошо, но стертые в кровь пальцы, не царапающие, но поглаживающие обои пятью кусками порванного мяса, перехватили ему горло. Он отполз, в ужасе наблюдая за беззаботным Блэкки, продолжавшим ласкать лодыжки хозяйки черной мордой.

Дейзи медленно развернулась к Дину. Безглазый лик жалостливо сверлил пустотой. Вместе со слезами на пол капали частички кожи, оголяя мышцы, а затем и бежевые кости. Девушка схватилась за волосы и с пронзительным визгом вырвала клочок, второй, и швырнула их в испуганного любимого. Локоны не долетели до цели, замерли в воздухе, как по велению властителя времени и пространства. Окружение погрузилось в анабиоз.

Дейзи открыла костлявую челюсть и оттуда потянулся серый, едкий дым, проникший в Дина через ноздри удушающей кислотой. Легкие обожгло, а желудок наполнила неприятная сытость. Больно, и одновременно хорошо. Вокс успел предположить, что похожее ощущение испытываешь, затягиваясь дозой «Пыф-пафа».

«Вдохновение! Через мучение к озарению!»

Мысль прозвучала вслух, и Дейзи захохотала. Окутанная вспыхнувшими языками пламени, она процитировала неизвестного автора:

— Не то! Совсем, совсем не то. Кричи, страдай и плач! Гори в огне. Он твой палач!

— За что ты так со мной?

Девушка проигнорировала, и ее череп взорвался с ослепительной вспышкой, наконец выдернувшей Дина из сна.

Он открыл глаза, перевел дыхание, и облизал подсохшие губы.

На груди посапывал кот, и хозяин дотронулся пушистого затылка Блэкки подрагивающей ладонью. Пластина. Робот. Выдох.

— Девятка мне противопоказанна. Приснится же, а?

Питомец мурлыкнул, не прерывая отдых.

Парень аккуратно убрал Блэкки, сел на край дивана и вытер скупую слезу.

— Чертовщина, но бессмысленная ли? — призадумался Дин, взъерошив русые волосы. — Неважно, но благодаря ей, мне понятно одно — начинать писать лучше с микродозой вдохновения. Слишком уж оно сладко ощущалось в кошмаре.

3

«Пышка» продавалась в доме напротив у знакомого Дина.

Сержио Фламски давно торговал этим чудом творческой мысли и, благодаря ему, раскрутил и развил свой маленький бизнес, совсем несвязанный с пыхтелкой. Чем он занимался помимо продажи — никто не знал, но деньги у него водились крупные. Поговаривали, что Сержио работает в паре с Кондомио Пузио и пишет тому сценарии для разгромных видео, но, опять же, слух бездоказательный, да и налички обзоры приносят мало.

Дину казалось странным, что кто-то в здравом уме и в современных реалиях вообще рассчитывает получать доход от хобби, ставшего работой. Подобная мысль колола в затылок при виде новосельцев. Дураки, думал он, места на вершине распределены. Лезть в писательство или в другое похожее занятие для наживы и богатства — самоубийство. Дин ухмыльнулся. Иронично. На заводах по производству пыхтелок и то платят больше, но кому хочется торчать у станка 12 часов? Вокс не хотел, да и остальные в Артауте тоже, иначе бы район просто опустел.

«Артаут — город бездельников, доходяг и бездарей, — заключил парень, устало вдохнув холодный, вечерний воздух».

Но для таких и существовал «Пыф-паф».

Неизвестно, как и каким образом, но объявился умник с гениальной идеей совместить грибы, растущие под окном и пчелиную попку, высушить и затянуться вечерком. Он испытал безумный прилив творческих сил, записал рецепт, немного побарыжил для знакомых и друзей, пока на него не обратила внимания фирма «ЭссТетИк» и не выкупила формулу. Получил ли создатель славу после этого? Нет, но утверждают, что его имя как раз и красуется на пластике товара — «Пыфпаф».

Суть пыхтелки сводилась к простейшей функции — подарить пользователю вдохновение, но из-за специфического состава, рекомендовалось делать три затяжки в сутки, не больше. Для тех, кто хотел попытать удачу и пыхнуть сверх нормы, черным по белому предупреждалось — «Превышение рекомендуемой дозировки влечет за собой побочные эффекты в виде тошноты, потери ориентации, расслоения сознания, удушье и смерть». Собственно, таким образом компания скинула с себя ответственность. Ну умрет человек и умрет, его же предупредили. И как бонус — от передоза не спастись. Если ты отравился — считай нежилец, не поможет самая продвинутая технология. Но жителей Артаута не останавливали предупреждения, потому самой частой причиной гибели было именно злоупотребление «Пыф-пафом». После чего, «подуть на публике» попало под запрет. Дома — укуривайся до комы, на улице — нельзя. Простые правила для комфортного существования. Дин мрачно хмыкнул, припомнив бедолагу на набережной.

— Я буду поумней.

Он зашел в старенькую одноэтажную общагу, нашел синюю дверь с буквой Z, и постучал. Облупленная краска хлопьями посыпалась на ободранный линолеум. Послышались медленные и шаркающие шаги, жильцу явно тяжело передвигаться. Дверь аккуратно приоткрылась и в проеме появилось худощавое лицо, обросшее густой, русой бородой.

— Чего тебе? — спросил Сержио.

— Сам знаешь.

— Нет, не знаю. Говори конкретней, я занят.

— Господи, да чем ты можешь быть занят, Фламски?!

Дин раздраженно толкнул дверь и вошел внутрь.

Комната напоминала большую кладовку или магазин старьёвщика. Куча разбросанных вещей и книг, шкаф, набитый старушечьим барахлом по типу «жалко выкидывать, пригодиться, и оно же красивое», старый, включенный телевизор шипел белым шумом, а где-то в углу слышалось журчание мочи от справляющего нужду кота, пса или крысы (Дин не был уверен, какое зверье Сержио держит).

— Не кладовка, а настоящая помойка, — сказал гость.

— На свою посмотри!

— У меня гораздо чище, да и Блэкки ходит в туалет, а не на обои.

— Ай, отвали. Ты за сосалкой что ли приперся?

— Да. Есть?

— Ну естественно, Дин. Я же не могу оставить нуждающихся без подзарядки. Но не думал, что и ты увлекаешься, — он прошлепал по липкому полу на кухню.

— Единичный случай.

— Да-да, первый раз — не писатель, я в курсе.

Что-то упало и разбилось, Сержио выругался.

— Тебе с каким вкусом? — донеслось из соседнего помещения.

— Любым, мне без разницы.

— Но она есть, Вокс, и большая.

Фламски вышел из кухни, держа в руках несколько цветных флаконов, скинул ногой с журнального столика барахло, разложил пыхтелки в ряд и принялся объяснять, тыкая в каждую пальцем:

— Тыквенная — мой личный топ. Помогает писать ужастики.

— Судя по твоей комнате, я понимаю почему.

— Остряк, ну да ладно. А вот цитрусовая не очень. Пользователи говорят, что произведения выходят довольно унылые, понимаешь, да? Примерно, как кислая рожа некоторых.

— Начисли себе бал, Сержио, и продолжай.

— Мы не в игры играем, Дин! Все серьезно!

— Ну?

— Далее, — Фламски прокашлялся, — клубничный, если надумал писать порнушку. Моя соседка обожает ягодную дуделку. Хотя, я не читал ее фанфики, так как пишет она чисто для себя, чтобы… Ну ты понимаешь, мальчик с мальчиком, и все в похожем духе. Сама соседка по девочкам, если что, и…

— Меня не волнует.

— Скучный ты, Вокс.

— Я заберу с мятой, — сказал Дин, подняв темно-зеленое устройство. — Сколько затяжек?

— Пятьдесят, но ты уверен? Мятная — самая хреновая. Ее никто не берет. Сперва приятно и освежает, но послевкусие словно в рот нагадила чайка.

— Почему чайка? — рассмеялся Дин.

— Просто фигура речи, не суть. Факт, что ничего нормального с мятным «Пыф-пафом» не создается. Подумай лучше. На крайний случай советую цитрус, если хочется чего-то драматичного написать.

— Не, горький — самое оно.

— Ну, как знаешь, дело твое. Я предупреждал. Потом не бегай жаловаться на сайт, что купил дерьмо.

— Не переживай, — Дин хлопнул Сержио по плечу. — Чувствую, синхронизируюсь с ней на сто процентов.

— Еще не оклемался? — внезапно и обеспокоенно поинтересовался продавец.

Дин Вокс кивнул, и достал кошелек, но сразу убрал его.

— Бумажник таскаешь. Смешной. Давай переводом на браслет, сумму я ввел.

Покупатель коснулся планшета Сержио запястьем и получил уведомление о списании средств.

— Захаживай, если потребуется добавка. Буду рад.

— Это первый и последний…

— Конечно-конечно, — перебил Фламски, подталкивая посетителя ладонью в спину к двери. — Верю и жду, приятель. И запомни, не больше трех затяжек в сутки. Не хотелось бы, чтобы…

Конец ознакомительного фрагмента.