Эпоха раздела. Начало. Книга первая

Владислав Картавцев, 2016

Сокол взмыл высоко над землей, высматривая добычу. Начинало светать. Местность, расстилавшаяся вокруг, была похожа на огромную покатую гребенку или же на пустыню, вместо барханов испещренную холмами, на которых не росло ни одного деревца. Вершины холмов издалека напоминали лысые горбы верблюдов. Между холмами все еще царствовал густой утренний туман, надежно скрывавший от хищных глаз сокола мышей-полевок и юрких ящериц. В тумане время от времени мелькали человеческие фигуры – небольшой отряд всадников, неторопливо двигающийся по дороге, проложенной в холмах. Издалека всадники напоминали купальщиков – они то погружались в туман, то вновь выныривали на поверхность.

Глава 3. Поселение среди холмов

…Отряд осторожно и неторопливо спускался с холма. Странно, но в поселении до сих пор не было заметно никаких признаков беспокойства или тревоги. Ворота все так же были настежь распахнуты, и сквозь них виднелись люди, занимающиеся своими делами и не обращающие внимания на чужестранцев.

— Может, они принимают нас за своих? — подумал Чанг, — за какой-нибудь военный отряд, прибывший из похода?

Напряжение не оставляло его — да и как оно могло уйти в момент, когда они с большой долей вероятности вступили на путь смерти или позорного плен?

Насчет плена Чанг был спокоен — кто-кто, а он-то никогда в плен не сдастся и, даже будучи тяжело раненным и помещенным в клетку, найдет способ вырваться и отомстить. И горе будет тем, кто по ошибке захватил его живым, не дав умереть достойной воина смертью! Но думать о плене все равно не хотелось.

Наконец Чанг дал команду остановиться. До ворот оставалось совсем немного — не больше двух сотен шагов. Теперь деревянные укрепления предстали перед разведчиками во всей своей мощи. Частокол был сложен из очень толстых и заостренных кверху бревен. Его высота была не менее пятнадцати локтей. И даже всадник на лошади не смог бы дотянуться до верхнего края.

Как уже было сказано, слева и справа от ворот высились две сторожевые башни, сложенные из тесаного камня. Башни были оборудованы бойницами, и Чанг заметил несколько лучников, наблюдавших за его отрядом.

Он приказал солдатам оставаться в седлах и действовать по обстоятельствам. В случае необходимости они должны будут вступить в бой и попытаться отбить своего командира или же просто дорого продать свою жизнь, прихватив с собой как можно больше врагов. Сам же Чанг слез с седла и, вручив поводья одному из воинов, не спеша двинулся к воротам.

Он шел очень неторопливо и прошел уже две трети пути, когда навстречу ему вышел человек — очень высокий, одетый в свободные кожаные штаны и белую рубаху с вышитым ярким, незнакомым Чангу узором. Никаких доспехов на нем не было, а из оружия он имел при себе только деревянный посох, который нес в правой руке.

Человек размеренно двигался навстречу командиру разведчиков и благожелательно улыбался. В его походке не чувствовалось никакой угрозы.

Когда расстояние между ними сократилось до пяти шагов, человек остановился и посмотрел в лицо Чангу. До сих пор он не проронил ни слова — вот и теперь продолжал молчать, внимательно разглядывая незваного гостя.

Чанг тоже не торопился начинать разговор и пытался понять, кто же находится перед ним. Он обратил внимание, что встречающий его человек обладает недюжинной физической силой. Его выдавали крепкий торс, широкие плечи и руки молотобойца.

Натруженные ладони держали увесистый посох, как невесомую тростинку, а внимательные зеленые глаза излучали спокойствие. Чанг не мог с точностью сказать, каков его возраст, но у него сложилось впечатление, что перед ним стоял мудрец, уже поживший, но чудесным образом сохранивший прекрасную физическую форму и ясность ума.

Однако не следовало делать поспешных выводов при первой встрече. Тем более, что сейчас Чанга интересовало лишь одно — удастся ли ему достать воды или нет.

Молчание затянулось. Казалось, что повисшая тишина нисколько не смущает человека с посохом, в то время как Чанг физически чувствовал нарастающее напряжения солдат за спиной. И он решил заговорить первым.

— Доброго тебе дня, мудрый человек! Приветствую тебя и твой народ от имени Владыки Тонга — Повелителя Степного Ветра и Бескрайней Степи, что правит обширными землями на севере.

Чанг произнес эту фразу на своем языке, не очень надеясь, что его поймут. На случай быть непонятым он решил объясниться с помощью жестов, всем своим видом изображая миролюбие и благие намерения. Правда, он совсем не был уверен в успехе. Если его сразу не убьют, то и это уже будет большой удачей!

— И тебе доброго дня, путник! — спокойно ответил ему человек с посохом. Его речь была настолько чистой, что Чанг мог поклясться, что перед ним — подданный Повелителя Степи. Однако ж это было совсем не так!

Чанг замешкался, не зная, как реагировать. Встретить так далеко от родных земель человека, свободно говорящего на языке его родной степи, оказалось для него полной неожиданностью.

Чанг ждал продолжения, но обладатель посоха вновь замолчал и пристально посмотрел на Чанга. Разведчик попытался скрыть неуверенность, вдруг овладевшую им под неотрывным взглядом собеседника, и продолжил разговор.

— Меня зовут Чанг. Позади меня стоят мои воины. Мы пришли к вам с миром. Позволь узнать, с кем я говорю?

— Можешь звать меня староста Джеррд. Я тебя слушаю.

Чанг уловил совершенно неуместные в такой ситуации веселые нотки в голосе Джеррда и усилием воли подавил зарождающееся в нем чувство гнева. Сейчас он должен оставаться спокойным и уверенным в себе, если они хотят уйти отсюда целыми и невредимыми.

— Владыка Тонга — Повелитель Степного Ветра и Бескрайней Степи поручил мне и моим людям прибыть к вам с посольством, чтобы установить между нашими народами торговые связи. Богатства моего властелина велики, и он с удовольствием ими поделится в обмен на необходимые ему товары. Я же наделен полномочиями заключить соглашение от имени моего повелителя — если, конечно, вы увидите в этом необходимость.

Чанг вдруг неожиданно для себя самого решил представиться послом. У него не было выхода. Статус посла даст ему дополнительные возможности. Тем более, не объявлять же во всеуслышание, что они пришли в эти земли, как шпионы, и только нужда в воде толкнула их на отчаянный шаг обнаружить себя. Выиграть время и продолжать разговор — вот что было сейчас необходимо.

Когда-то давно его мудрый старый дед в очередной раз приказал Чангу явиться к нему. Когда тот вошел, дед возлежал на своем любимом месте, зарывшись в шкуры, и лежа потягивал густой напиток темного цвета, наполненный ароматом степных трав.

Чанг почтительно сел рядом.

— Это питье я готовлю сам, — помолчав минуту, сказал дед, — хочешь попробовать?

— Хочу.

— Тогда наливай вон из той фляги.

Чанг налил немного напитка. Питье оказалось насыщенным, густым и слегка горьковатым на вкус.

— Пей не спеша и молча. Этот нектар называется «Духом воина», он прочищает разум и придает сил. Я готовлю его только сам. И собираю травы для него тоже только сам.

Некоторые из них вырастают всего один раз в несколько лет. Остальное время их семена спят в земле. И, кроме того, нужно точно знать место, где они поднимутся.

Я скоро умру, и вряд ли тебе еще раз выпадет удача отведать этот напиток. Жаль, что мне некому передать секрет его приготовления. У тебя нет задатков травника — я это понял уже много лет назад. Поэтому я и не рассказывал тебе ничего о травах. А теперь пей и наблюдай, как заботы и печали оставляют тебя, а тело наполняется легкостью и силой.

Они пили в тишине. Говорить не хотелось. Чанг сидел неподвижно, устремив глаза в одну точку. Какое-то время казалось, что они оба спят. Но вот дед отставил в сторону глиняную чашку и заговорил. Чанг почтительно слушал.

— Я буду рассказывать, а ты не перебивай. У тебя еще будет возможность задать мне вопросы. Как я тебе уже не раз повторял, у меня осталось совсем немного времени. Я хочу поговорить с тобой о правде и лжи.

Ты еще очень молодой и придаешь огромное значение словам и поступкам — ты готов сложить свою жизнь за честь рода и совершать подвиги во имя справедливости или спасая друзей. Это похвально. Таким и должен быть молодой воин.

Но жизнь непредсказуема, и в ней нет места только правде или только воинской правде. Жизнь построена на лжи — ты должен это хорошенько запомнить. Только научившись лгать, ты сможешь преуспеть. У тебя нет преимуществ по праву рождения, у тебя нет большого наследства, у тебя есть только твоя голова и твое трудолюбие, но и это уже неплохо.

Дед замолчал, потом медленно поднялся со своего ложа и неторопливо двинулся к выходу из шатра. Он откинул полог и вышел на свет. Свинцовое небо вокруг предвещало скорое окончание осени, за которой последует суровая, наполненная ветрами и снегом зима. Дед посмотрел вверх, прижал ладони к груди и постоял так несколько минут. После чего вернулся в шатер и занял свое привычное место. Чанг неподвижно ждал его возвращения.

— Мне иногда хочется насладиться простором, — продолжил дед, — там, куда я скоро отправлюсь, простора больше, но там жизнь течет по-другому. И мне будет сильно не хватать той радости жизни, которое дает мне мое тело. Хотя оно уже и порядком износилось — не то, что раньше.

Итак, ложь или правда? В сказках, которые женщины читали тебе в детстве, чудо-богатыри завоевали эти земли для нашего народа, опираясь исключительно на правду. Они были честными и мужественными и побеждали своих врагов так же честно. Так и должно быть в сказках.

В настоящей жизни все совсем не так. В жизни часто побеждает ложь и изворотливость, но из которой потом создают правду. Главный закон в жизни — победа любой ценой. Правду пишут победители — это ты тоже должен запомнить. А впереди любой битвы всегда идут слова. И кинжал или стрела только завершают начатое.

Мастер слова способен принести своему народу пользу гораздо большую, чем любая армия. Он может действовать неслышно и оставаться при этом в тени. Если ты хочешь добиться в жизни чего-то достойного, учись говорить, учись управлять людьми с помощью слов. Я понимаю, это трудно для тебя — но тебе придется понять, что слова — это такое же оружие, как и все остальное. И если ты мастерски владеешь луком и копьем, почему бы тебе так же мастерски не владеть словом?

Дед опять замолчал и закрыл глаза. Все его лицо было изборождено глубокими морщинами. Широкий шрам от удара кинжалом протянулся от левого глаза к подбородку.

Раньше дед часто, смеясь, рассказывал, что этот шрам оставил на его лице влюбленный соперник из соседнего племени, у которого он увел невесту.

И очень долго никто рядом не знал, что дед заработал его, когда в одиночку оборонял свой род от банды пришлых кочевников, которые посчитали небольшое стойбище, разбитое в степи, легкой добычей. Он один тогда справился с двенадцатью воинами, но потерял нескольких родственников, которые в это время пасли скот на пастбище.

Оплакав родных, дед в одиночку, пользуясь только одному ему известными приметами, отыскал стоянку вражеского племени и под покровом ночи вырезал всех взрослых мужчин, носивших отличия воинов, включая вождя и всех его сыновей.

Говорили, что он применял какое-то колдовство, и жертвы сами шли к нему на убой. И до сих пор было неясно, правда это или нет, а дед сам ничего не рассказывал.

Оставшуюся часть племени — маленьких детей и женщин со всем их имуществом он преподнес в дар Повелителю Степи, оставив себе по праву победителя двух самых красивых молодых женщин, которые и стали ему четвертой и пятой женами. Они и теперь были рядом с ним.

Дед открыл глаза. Теперь они светились хитрецой.

— Я вспомнил, как один раз упражнялся в красноречии с торговцем солью, который пришел ко мне с большим караваном и большой охраной.

Он думал, что он умеет торговаться. Я же, напустив на себя простодушный вид и изображая неотесанного кочевника, решил купить у него немного соли или обменять ее на какую-нибудь безделушку. Ну, он и принял меня за легкую добычу.

Мы стали спорить. Я предлагал ему на выбор копченое мясо, шерсть, войлок, одежду, вытканную моими женами, оружие и даже ковры, время от времени повышая или понижая их стоимость на несколько донгов.

Мы долго торговались и пили ачачи. Мы возвращались к обсуждению цены много раз. Мой гость встретил достойного противника. Он никак не хотел смириться с тем, что какой-то кочевник не уступает ему в искусстве вести беседу.

Мы торговались и пили несколько дней. В итоге я купил у него соль лишь ненамного дешевле, чем он ее мне поначалу предлагал, но его охрана выпила у меня весь ачачи и съела все припасы, платя за них назначенную цену.

Когда торговец узнал о затратах, которые он понес, он попытался выбить из меня хоть какие-то деньги, но потом, почувствовав, что я не собираюсь уступать, пошел на попятную и заплатил за все, а под конец смотрел на меня вполне уважительно.

Запомни, ты должен всегда иметь при себе какой-нибудь козырь, скрытый до поры, до времени, — продолжал дед, — только что я рассказал тебе, как облапошил торговца, сыграв на его неуемной гордыне.

Ведь он думал, что не встретит здесь человека, равному ему в искусстве торговли, а я намеренно отвлекал его внимание, потакал его чувству превосходства, но уступил только тогда, когда посчитал нужным.

Когда караван торговца пришел в мое стойбище, я заметил, что воины, да и сам торговец выглядят порядком уставшими и сильно раздраженными. Я сделал вывод, что либо они путешествуют уже очень давно и просто устали, либо торговец совершил какую-то невыгодную сделку, о которой теперь сильно жалеет и срывает свою злость на охранниках.

Подумав, я отбросил второй вариант — на много дней пути вокруг не было ни одного хоть сколько-нибудь умного кочевника, который мог бы так задурить голову торговцу, что тот упустил бы свою выгоду.

Следовательно, правильным было первое предположение, из которого выходило, что съестных припасов в караване осталось совсем немного — если они вообще остались — а уж ачачи, так точно, выпит давно. Зато у каждого охранника в кошельке звенят донги, которые им не терпится потратить.

Когда конец путешествия близок, дисциплина всегда падает — чувствуется усталость и скука. Каждый хочет вернуться домой с заработанными деньгами и потратить их на себя или на свою семью.

Я знал, что в караван идут, в основном, совсем молодые воины, которые еще не успели обзавестись собственным шатром и стадом коз, и поэтому они охотно тратят деньги на выпивку и прочие радости жизни.

Вот я и сделал так, чтобы караван задержался у меня как можно дольше, а сам послал своих женщин — естественно, под присмотром мужчин — торговать лучшим ачачи, тканями, мясом и оружием. И еще тем, что может предложить мужчине женщина.

В то время я и мой род был уже хорошо известен в степи, и у охраны каравана даже и в мыслях не возникало желание обидеть кого-нибудь из женщин. Все совершалось по обоюдному согласию — хотя все несколько дней, пока караван оставался у меня, а мы с торговцем спорили о цене за маленький мешочек соли, выпивка лилась рекой, и мясо обильно жарилось на кострах.

В результате я выручил столько денег, что даже если бы торговец продал мне свою соль в десять раз дороже, я все равно не остался бы в накладе.

Пока дед говорил, Чанг молчал. Он еще маленьким научился терпеливо слушать, и это было одним из необходимых условий в его обучении.

— Ты все понял из того, что я тебе рассказал? — дед явно устал и хотел отдохнуть. Но прежде убедиться, что его наука пошла впрок, — что самое главное?

— Я все понял — самое главное попытаться обмануть!

— Ничего ты пока не понял! Я не говорил, что обязательно нужно обманывать! Я говорил, что бывает необходимо замаскировать пустыми словами свои настоящие намерения. Отвлечь внимание от самого главного.

А обман, тем более, ярко видимый обман — это для простаков. Не думаешь ли ты, что можешь вот так запросто взять и обмануть поднаторевшего в искусстве торговли купца, или придворного, или бродячего музыканта?

Твоя судьба — изображать из себя простодушного воина-кочевника, но никак не хитрого пройдоху. Но за пазухой ты всегда должен держать умение лгать и изворачиваться и умение вести долгие разговоры, не уставая при этом.

От воинов никто не ожидает большого ума — обычно их хватает только на то, чтобы снести голову саблей обидчику, а потом отдуваться перед всем родом.

А ты должен научиться хитрить и тянуть время — только тогда у тебя появится возможность преуспеть. Как ты думаешь — какое любимое занятие в окружении нашего повелителя? Ты думаешь — охотиться или стрелять из лука, или воровать женщин?

Ничего подобного! Самое любимое занятие — это плести интриги и заговоры. Тем более, что все приближенные повелителя ненавидят друг друга, и каждый старается стать к нему ближе, а своих соперников вообще сжить со света!

Закончив говорить, дед погрузился в сон. Так всегда завершались их занятия, особенно когда дед стал совсем старым. Его и раньше не сильно заботило, понимает ли кто-нибудь, о чем он говорит, или нет. Он считал, что ему нужно лишь только рассказать, а конечный результат его не сильно волновал.

Чанг вышел из шатра. Он хорошо запомнил слова деда и дал клятву по мере сил и возможностей овладеть речью и научиться складно и долго говорить. А так же научиться скрывать чувства и настоящие намерения, терпеливо дожидаясь своего шанса.

Джеррд все еще продолжал внимательно изучать командира разведчиков. Потом он перевел взгляд на стоявших неподалеку воинов и, немного помолчав, произнес:

— Приветствую послов великого владыки на нашей земле! Мы всегда рады гостям и готовы преломить с ними хлеб! А теперь, если ты позволишь, я хочу поближе рассмотреть твоих коней!

Не говоря больше ни слова, он направился к отряду. Чанг последовал за ним. Его очень удивляло то, что самого Джеррда совершенно не волнует его безопасность. Что мешает им сейчас проткнуть его копьем? Или пустить стрелу? Неужели жители этого поселения так беспечны и так встречают всех? Как тогда они до сих пор живы?

Джеррд внимательно осмотрел лошадей, а потом каждого из разведчиков по-отдельности. После чего, вновь не торопясь и не произнося ни слова, вернулся назад. Чанг неотрывно следовал за ним. Его очень беспокоила такая неопределенность, но он, помня наставления деда, ничем не выдавал своих чувств.

Так они и шли друг за другом, пока Джеррд не остановился и не произнес:

— Я вижу: ты, твои воины и твои кони очень хотят пить. Сейчас вам принесут воды. Жди здесь. После того, как вы напьетесь, мы продолжим наш разговор.

Джеррд подал знак, и через минуту из ворот появились четыре вооруженных стражника и покатили к Чангу тяжелую деревянную бочку, скрепленную металлическими полосами. В бочке плескалась какая-то жидкость. Докатив бочку, один из стражников ударом деревянного молотка выбил ей верх и коротко кивнул Чангу.

Бочка была до краев наполнена чистой прозрачной водой. Ее хватило бы на целое кавалерийское подразделение.

Чангу страшно хотелось пить. От непрекращающейся уже несколько часов жажды сводило скулы. И вот теперь у него перед глазам плескалось настоящее жидкое счастье, и ему стоило больших трудов не выказывать своего нетерпения.

Стражники молча направились обратно к воротам, и Чанг увидел, что вместе с ними идет и Джеррд. А вскоре к старосте присоединилась какая-то пожилая женщина, и они все вместе стали наблюдать за Чангом и его людьми.

— Что бы на моем месте сделал дед? — подумал командир разведчиков, — как жалко, что он ушел так быстро и не все смог мне передать! Вот и сейчас нас явно проверяют и хотят понять, что мы за люди.

Он издалека уловил взгляд Джеррда, поклонился и жестом выразил благодарность. Конечно, от такого подарка невозможно отказаться! И, конечно, это может быть засада, и кто поручится, что в бочке не плещется вода из Небесного озера, и тем самым их не пытаются захватить в плен безо всяких усилий?

Однако выбора у них все равно не было. Ведь не мог же Чанг предложить Джеррду сначала напиться самому! Командир и его солдаты должны рисковать сами. Но проделав это неспешно и с достоинством, не показывая вида, что мучаются от жажды.

— Достаньте из сумок глиняные кружки, — приказал Чанг, — каждый из вас зачерпнет по кружке из бочки и медленно выпьет воду. Сначала будешь пить ты, потом — ты, потом — ты, а потом уже я.

После чего мы напоим коней — для этого нам придется наполнить водой из бочки пару бурдюков. Наполнять мы будем осторожно. Это займет много времени, но нам нельзя понапрасну расходовать воду. Мы не должны пролить ни капли. Мы должны всячески выказывать уважение к преподнесенному нам дару! И мы будем осторожны и совсем не будем спешить!

Слезьте с коней. Пока вы будете пить, я буду держать их на расстоянии. Потом один из вас сменит меня, но помните — все нужно делать не спеша!

Солдаты молча выполнили приказ. Они демонстративно не спешили. У каждого была в руках небольшая глиняная кружка, в то время как их оружие осталось с лошадьми. Вот первый зачерпнул воду и, не торопясь, выпил. Потом второй, потом — третий.

Чанг внимательно наблюдал за ними, пытаясь распознать признаки нездорового веселья, присущие воде из Небесного озера, которые (будь это она) вот-вот должны были проявиться. Но ничего такого не происходило, и солдаты оставались самими собой — суровыми и сосредоточенными.

Они ждали, пока Чанг не позовет их обратно. Прошло некоторое время. Все было тихо. Чанг в который уже раз поглядел на своих солдат, и тут его взгляд упал на Джеррда и его спутницу. Несмотря на расстояние, отделявшее его от поселенцев, он смог уловить признаки сильнейшего возбуждения на лицах последних. Они явно чего-то ожидали, но не могли дождаться. Чанг тоже не спешил.

Так прошло еще четверть часа.

Наконец он принял решение. Издалека подозвав жестами Нага, чтобы тот принял лошадей, Чанг двинулся к остальным и еще раз внимательно их оглядел. Признаков безумия все так же не наблюдалось.

И только сейчас Чанг позволил себе напиться — он зачерпнул полную чашку воды и с наслаждением припал к ней губами. Живительная жидкость потекла внутрь, словно сладкий щербет наполняя ликованием измученное жаждой тело. Но в одной кружке было слишком мало воды — она лишь только чуть-чуть уменьшила огонь, полыхавший внутри.

Усилием воли Чанг подавил в себе желание пить еще и еще и приказал солдатам принести бурдюки, предназначенные для лошадей. Вчетвером они стали быстро их наполнять, стараясь при этом не пролить ни капли. Кони, почувствовав воду, громко ржали и вставали на дыбы. Но ждать им пришлось недолго. В итоге они выпили так много, что их бока раздулись, а сами кони, все, как один, тяжело опустились на землю и завалились на бок.

Но подозрения не оставляли Чанга. Теперь он пытался уловить изменения в поведении животных. Он нетерпеливо ходил вокруг и с затаенным ужасом ждал, что сейчас их всех захлестнет жуткая колдовская тьма.

Но так и не дождался. Зато услышал, как Джеррд со своей спутницей оживленно о чем-то переговариваются и даже громко спорят на незнакомом ему наречии. Вероятно — о нем!

Наконец Чанг отдал приказ пить вдоволь. И сам присоединился к солдатам. Он и не предполагал, что человек может выпить так много! Казалось, в нем образовалась дыра, в которой вода исчезала бесследно!

И вот всепоглощающая жажда отступила.

— Что теперь? — подумал Чанг, и, словно прочитав его мысли, к нему немедленно двинулся Джеррд. Чанг поприветствовал возвращение старосты глубоким поклоном:

— Спасибо, Джеррд! Твоя помощь очень много значит для нас, и мы, без сомнения, доложим о щедрости твоего народа нашему владыке. Но чем мы можем отблагодарить тебя?

— Посол Чанг, у нас очень редко бывают гости, — голос Джеррда был мягок, но очень настойчив, — мне бы хотелось, чтобы ты и твои люди остались с нами на несколько дней. Так мы лучше сможем узнать друг друга и понять, чем мы похожи, а чем отличаемся. Приглашаю вас следовать за мной! — он повернулся к Чангу спиной и двинулся к воротам.

По тому, как говорил Джеррд, Чанг понял, что его согласия никто спрашивать не собирается — ему просто сделали приглашение, и он обязан его принять, если хочет вернуться обратно. Выбора не было — разведчики двинулись следом.

Чанг вновь подумал, что если бы их хотели убить, то сделали бы это уже давно, не говоря уж о том, что Джеррд мог намешать в воду какой-нибудь яд. Нет, здесь явно прослеживался другой интерес — может быть, Джеррд и в самом деле хочет узнать о них больше.

Миновав ворота, отряд остановился. Первое, что они увидели, были ровные линии отстоящих друг от друга на одинаковом расстоянии деревянных строений, веером расходившихся из центра — большого пустого пространства, посреди которого росло одинокое гигантское дерево. Чанг понятия не имел, что это за дерево, как оно называется и почему растет в одиночестве. Но нетрудно было догадаться, что это неспроста.

Дома начинались сразу за площадью и заканчивались, не доходя, примерное, одного полета стрелы до частокола. Если бы Чанг мог парить, как птица, он бы поразился видом поселения с высоты. Оно выглядело, как дневное светило, центром которого было пустое пространство с деревом, а лучами — ровные ряды строений.

Размеры поселения были огромными — в пределах частокола можно было легко построить еще два раза по столько же домов и все необходимые хозяйственные постройки. Как потом узнал Чанг, широкие проходы между домами назывались «линиями», а несколько линий образовывали «крепь».

Чанг приказал своим людям ждать, а сам подошел к Джеррду. Тот стоял и, казалось, о чем-то сосредоточенно думал. Потом махнул рукой, как будто соглашаясь с самим собой, повернулся к Чангу и проговорил:

— Посол Чанг, ты и твои люди, пока вы являетесь нашими гостями, будете жить в одном из домов на южной окраине. Там вы найдете все необходимое. Во дворе есть колодец с водой. Там же находится навес, под которым можно разместить лошадей. Кроме того, в вашем распоряжении будет запас сена для корма и соломы для подстилки. К нам редко заглядывают гости, но мы все равно специально держим один из наших домов для приема посольств.

Теперь, что касается пропитания для вас. В доме по понятным причинам нет ничего съестного. И, кроме того, в нашем селении нет постоялого двора, где можно было бы купить еду. Нам он просто не нужен.

Каждая семья сама готовит пищу для себя. Может быть, когда мы узнаем друг друга поближе, я подробно расскажу тебе, как это происходит. А пока я готов предоставить вам стряпуху, а также запас продуктов, из которых она будет готовить вам обеды.

Теперь — что касается оплаты. Мы могли бы дать вам все бесплатно, но не хотим смущать вас своей щедростью. В качестве оплаты мы потребуем вашего участия в ежегодном турнире, который начнется завтра.

Удивительно, что вы появились как раз накануне, но, значит, так тому и быть. Наши лучшие воины соревнуются в трех видах единоборств, и по итогам турнира победитель становится военным вождем нашего народа на год — до следующего турнира. Нам хочется сравнить ваши умения с нашими, а так же посмотреть, чему мы можем у вас поучиться. Такова цена вашего пребывания здесь. Что скажешь, посол?

Чанг попросил немного времени подумать.

— Все-таки, в предложении Джеррда есть подвох! — предчувствия редко обманывали командира разведчиков — вот и в этот раз все кругом предупреждало его об опасности. Но в любом случае, разведчики зашли уже слишком далеко, чтобы идти на попятную.

Пока что хозяева не выказывали никакой вражды. И Чанг решил принять приглашение, что, конечно, отнюдь не отменяло его настороженности. Он окликнул Джеррда:

— Хорошо, староста! Я принимаю твои условия! И позволь узнать, кто та почтенная женщина, что наблюдала за нами вместе с тобой?

— Это наша ведунья — почтенная Тон, от которой не может скрыться ничего из сути происходящего. Но у тебя еще будет время познакомиться с ней поближе.

— Итак, сейчас вот этот мальчик — староста указал на бегущего к ним белобрысого подростка в длинной зеленой рубахе, с ног до головы перемазанного в земле, — отведет вас к вашему жилищу. Через некоторое время я пришлю вам кухарку.

Вы можете ходить везде и смотреть все, что вам вздумается — кроме тех мест, где будет закрыто на замок или будет стоять стража. Страже будет дан особый приказ — пускать вас или нет. Так что, если вас куда-нибудь не пустят — вы уж не серчайте.

Меня вы сможете найти, приказав мальчику сопроводить вас. Его зовут Шан, и он будет служить у вас на посылках. Он сирота — попрошу его не обижать. Также хочу напомнить, что в вашем случае действует закон о неприкосновенности гостя — но не злоупотребляйте им — выйдя за ворота, вы перестанете быть нашими гостями!

А вечером сегодня я приглашаю тебя и твоих воинов принять участие в общем ужине, который состоится под открытым небом на лобном месте, или как мы еще называем — центровище, — Джеррд имел в виду пустое пространство с деревом, — ужин начнется, когда стемнеет. А пока — отдыхайте!

Староста кивнул мальчику. Разведчики двинулись за Шаном. Мальчик резво бежал впереди отряда, то и дело обгоняя его на значительное расстояние и останавливаясь, чтобы подождать.

Чанг не торопился. Он с большим интересом изучал деревянные строения, мимо которых они проходили. Его поразило, насколько большими были дома. В каждый из них могло поместиться не менее десяти шатров его народа.

Стены домов были сложены из толстых бревен — многим на вид было гораздо больше ста лет. Между тем, Чанг ни разу не заметил признаков гниения или высыхания древесины. Бревна выглядели так, как будто их срубили всего несколько лет назад и хорошо просушили, прежде чем класть из них дом.

Чанг заметил еще одну странность — древесина была словно живая. Всмотревшись получше, он пришел к выводу, что не ошибся. Он чувствовал, что прав. Он уже много лет полагался на свои ощущения, и они очень редко его подводили. И сейчас он совершенно точно был уверен, что бревна, из которых сложены стены домов, никак не могут быть мертвыми.

Высота стен, также, как и высота частокола вокруг поселения, была не меньше пятнадцати локтей. Вообще, все вокруг поражало своими размерами. Чангу казалось чудом, что люди могли построить такие огромные здания.

Крыши домов были укрыты четырьмя слоями толстых досок, между которых лежали кожи животных — так, что служили водоотталкивающим слоем. Доски были скреплены друг с другом толстыми железными скобами. Крыши выглядели, как слоеный пирог — только громадный и очень прочный на вид. Кроме того, на каждой крыше было обустроено несколько водостоков.

Насколько оправдана была такая многослойная конструкция, Чанг не знал — но можно было сказать точно: такую крепость легко оборонять даже от целой «грозы» нападающих.

Его солдаты с благоговением смотрели вокруг. Им, привыкшим к маленькому уюту шатров кочевников и нехитрому степному быту, гигантские дома казались выходцами из волшебного сна, когда человек до самого конца отказывается поверить в реальность происходящего.

А между тем все вокруг было реальным — все можно было потрогать и разглядеть во всех подробностях. В стенах домов были прорезаны окна, запирающиеся тяжелыми деревянными ставнями изнутри и снаружи.

Некоторые из них были затянуты тонкой белой тканью — и Чанг пока не мог рассмотреть способ крепления. Кое-где ткань была скатана вверх — в рулон, и тогда через открытые окна свежий воздух и солнечный свет попадали в дома.

Чанг обратил внимание, насколько мирным выглядит поселение. Отовсюду доносился детский смех, кое-где были слышны неторопливые разговоры. Все вокруг дышало спокойствием и основательностью.

Каждый дом был обнесен крепким забором, внутри расположились хозяйственные постройки. Почти все дома вмещали в себя не одного жителя или семью, а целое большое семейство — вероятно, родственников. Однако некоторые строения имели слегка заброшенный вид, и Чанг подумал, что когда-то поселение знавало лучшие времена, и жителей здесь было намного больше.

За оградами Чанг видел хлева для домашних животных, стойла для лошадей, большие сараи, где, судя по всему, хранилась различная бытовая утварь и орудия труда, колодцы с закрепленными на воротах огромными деревянными кадками и даже несколько строений, напоминающих кузницы или мастерские плотника.

Кроме того, он разглядел и еще одну особенность. В каждом дворе был выстроен деревянный навес, под которым стояли козлы с холодным оружием. Здесь были мечи, длинные копья и прямоугольные обитые железом щиты — не меньше десятка.

Рядом с козлами из земли торчал деревянный шест с закрепленным сверху широким набалдашником, на котором крепились колчаны, полные стрел, и длинные многослойные боевые луки. Тут же стоял большой кованый сундук, где вповалку лежали кинжалы различных размеров и различных форм.

Подобного разнообразия и обилия оружия Чанг не встречал нигде и никогда. Он вспомнил свое племя — там оружие было настоящей ценностью, которую нужно было заработать и доказать, что ты достоин им владеть.

Чанг покосился на свою амуницию — боевой нож, кинжал, копье и короткий лук со стрелами. Они были искусно выполнены и выдавали в нем военачальника. Но как трудно ему было заслужить такое оружие!

Здесь же оно лежало буквально под ногами, и, судя по всему, ничего не стоило. Чанг вспомнил свой план обменять воду на один или несколько кинжалов и усмехнулся.

— Интересно, что бы сказал сейчас Повелитель Степи, видя такое богатство, валяющееся под ногами? — подумал Чанг. Он понимал, что его оружие не имеет здесь никакой ценности. И, кроме того, ни он, ни сам Владыка ничего не могут предложить жителям этого поселения — ничего такого, чего бы они сами не были в состоянии изготовить.

Судя по всему, их искусство ковки оружия и предметов быта ушло много дальше мастерства кочевников. И Чангу оставалось надеяться только на продажу изделий из шерсти.

Пока Чанг не увидел здесь ни овец, ни коз, которые указывали бы на то, что в поселении есть шерсть. Между тем, занавеси на окнах и разнообразная одежда ясно свидетельствовали: здесь знают ткачество, и, кроме того, не могут же жители поселения спать в деревянных кроватях без одеял — или они накрываются шкурами?

Скорее всего, просто сейчас стада паслись где-нибудь поодаль, как и положено днем.

Разведчики миновали уже шестнадцать дворов — по восемь с каждой стороны, когда Шан указал на их дом. По виду он ничем не отличался от остальных, но было видно, что в нем точно никто не живет.

Со двора не было слышно рева домашней скотины или ржания лошадей. Сараи были пусты, через приоткрытую дверь одного из них виднелась большая копна сена.

Козлы, предназначенные для хранения оружия, были занавешены тканью. Двор наводил на мысль, что здесь давно никто не появлялся, а дом казался мрачным и очень тихим. Но бревна стен все равно излучали жизнь и как будто ждали, когда сюда, наконец, придет настоящий хозяин…