Шизоид

Владимир of Владимир

Скучный дамский роман. Но с другой стороны, что может быть приятнее, чем вздремнуть с книгой в руках после полуденного употребления пищи, и, уж конечно, принять снотворное в листах на ночь глядя, когда порой тебе не спится. Спокойной ночи, господа, ну а дамы…

© Владимир of Владимир, 2022

ISBN 978-5-0056-2794-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1

Глава 1

Посвящается моим дочкам, лучшему произведению в моей жизни, Серафиме и Александре.

……Вторую неделю вы не идёте со мной на контакт, а ведь я просто хочу помочь вам, откройтесь, не молчите, я врач и помогаю людям познать проблему их, которая у нас внутри, и ждёт что бы вырваться наружу, и чаще в не адекватных решениях, поступках, а разговаривая мы можем найти источники проблем, и одна из них ваши глаза, в которых нет жизни и глядя в них я чувствую холод по спине, помогите мне помочь вам, нет, просто помогите мне.

— Помочь вам?

— Да, вы можете помочь мне, вывести меня из тупика, я вижу это в ваших глазах, как марганцовка в воду, они окрашиваются жизнью, там…

— Я здесь и там, порой не понимая где я, и это стало нормой моей застрявшей в одиночестве натуре, там под холодною звездой в моей груди горело солнце, теперь под ярким солнцем, в груди холодная звезда, сулящая лишь одиночество и грусть воспоминаний, и эта грусть когда-то была болью, об этом говорят твои глаза, в них тоже холод от одиночества, мольба, зажги во мне огонь зовёт душа и тело белоснежной кожей, губами приоткрывшимися на миг, томлением груди, начавшей уж вздыматься чаще…

Пол года спустя.

На небе клубились облака, и словно звали осень. Нева, закованная в гранит, тянула мимо свои воды и наши мысли вместе с взором, упавшим через парапет, или ажур ограды, где сказкой отражается дворцов строение.

Прилично одетый мужчина, пред пенсионного возраста, тонувший взглядом в этом колдовстве, обернулся, услышав своё имя, отчество. К нему вежливо обращался этакий крепыш, в девяностых называли их быками. Кожаная куртка и кожаное кепи, а ля Жириновский, в придачу толстая, золотая цепь на шее и мощная челюсть, что-то внутренне подсказывало, лучше не вступать с хозяином этих атрибутов, в конфликт.

— Анатолий Иванович. — Вновь повторил здоровяк: — Садитесь в автобус.

— Вы знаете, я думал… — Начал было рассуждать Анатолий Иванович, но парень подхватил его под локоть и подвёл к микроавтобусу марки Мерседес, распахнув выдвижную дверь, впихнул того внутрь. Внутри салона, на инвалидном кресле с мотором, сидел знакомый ему человек, с дряблой кожей от похудения. Инвалиду было лет за пятьдесят, хоть он и был прикован к коляске, но от него исходила энергия, этого повелителя человеческих душ. И пока возмущённый гость, тёр свою руку, чрезмерно крепко сдавленную быком, хозяин инвалидной коляски поздоровался:

— Здравствуйте, Анатолий Иванович.

— И вам здравствовать желаю. — Буркнул гость.

— Никак обиделись на моего водителя, так он в отличии от вас, с головой своей не дружит.

— Зачем же вы такого держите? — В голосе гостя, пропали негативные нотки.

— А, заинтересовались. Думаете ваш клиент. У нас в девяностые, пол страны ваши клиенты были. Послушайте, Анатолий Иванович, что вы менжуетесь, словно девка на выданье. Вы же сами утверждали что Юрий не псих, здоров, следовательно психически нормален.

— Он не псих. Но ему нужна реабилитация, стационарное лечение. Вы же обещали, отправить его в швейцарскую клинику. Ему нужно время, в конце концов что бы полноценно влиться в современное общество.

— О, время. Но у меня этого времени нет. Я заберу его у вас, пусть дома реабилитируется.

— У вас ничего не выйдет. Им нельзя управлять. Он живет в своем мире. Как вам пояснить. Ну вот вы, бывший коммунист, жили в своем мире, а строили иллюзорное, светлое будущее.

— Что ты мне мозги паришь, своими аллегориями. — В глазах инвалида блеснула злоба: — Мое коммунистическое прошлое вспомнил. Совсем страх потерял! — Сидящий в инвалидной коляске, с трудом достал пухлый конверт и швырнул в руки врачу.

— Я эти деньги сиротам отдам.

— Что ты сказал? Ах ты тля, небось и в церковь ходишь. Вот недобитки падлючии! Лицемеры, жили, жили без Бога, а тут вспомнили. — Инвалид зло задвигал желваками на скулах.

— Вспомнили? Да откуда нам знать то было, если не то что за веру сажали, но и духовную литературу. Вы что же, думаете с семнадцатого года веру наших дедов уничтожали? Вы тысячелетнею историю нашей страны пытались уничтожить, разрушая церкви. Ведь многие храмы были шедеврами архитектуры и историческими памятниками. Вы рушили то, что народ строил веками на свои кровные, порой отдавая последнее. Только Бог поруган не бывает, не вышло у вас ничего. Россия Богом избранная страна и без Бога ей не выжить, что и подтвердилось в девяносто первом…

— Ты закончил свою проповедь. — Неожиданно спокойным голосом, прервал инвалид говорящего: — Когда я смогу забрать Юрия.

— Когда вам угодно. Мне нужно пару дней, оформить документы.

— Я заберу его завтра, в это же время. Не забывайте, ни какого хвоста за ним тянуться не должно. Он должен иметь право работать в любой структуре, нашей страны. — Инвалид говорил голосом не терпящим нареканий.

— Хорошо, я подготовлю документы. — И поскольку инвалид молчал, врач тактично спросил: — Я могу идти?

— Вы же врач, вам виднее, можете вы идти. Я то точно не могу, мой зад прикован к коляске.

— От такой иронии инвалида, врач опустил глаза и буркнув:

— До встречи. — Вышел из автобуса. Вздохнув полной грудью сырость Невы, прошептал: — Господи Иисусе Христе Сыний Божий, помилуй меня грешного.

— Я ж тебя давно знаю, с чего ты юродствовать стал? — Услышал вслед Анатолий Иванович. Он обернулся и как-то по доброму ответил:

— Вы же знаете с каким я контингентом работаю, нужна опора, что бы не свихнуться самому.

Микроавтобус тронулся с места и вырулив в струю дорожного потока, помчался меняя улицы и проспекты, периодически останавливаясь на светофорах. В трудовом городе на Неве, начинался час пик. Небольшой автобус взял правее, включив поворот на право, подчиняясь скорости потока, остановился в ожидании. Инвалид глядя в окно, с тоской смотрел на мимо проходивших красивых женщин, молодых, в возрасте и совсем юных. Часть широкого тротуара, перегораживали деревянные перила, так называемого летнего кафе. Само кафе было внутри старинного здания, а здесь могли присесть посетители, желающие оставаться на воздухе. На импровизированную веранду, вошли две девушки.

— Какие красавицы. Особенно та, блондинка с косой. — О чём-то думая, сказал инвалид.

— Не, тёмненькая красивше. — Ответил водитель, трогаясь с места.

— Что ты понимаешь в женской красоте. На блондинке не пылинки макияжа, что теперь редкость великая. К тому же у неё коса, что может быть эротичнее этого.

— Разве ж что смерть с косой. — Заржал водитель.

Наши оценённые девушки уселись за столик и к ним сразу подскочил официант:

— Что желаете. — Молодой человек положил перед ними меню.

— Два латте. — Ответила шатенка, в светлом плаще.

— Может желаете десерт заказать? У нас… — Но официанта перебила шатенка:

— Может у вас есть корзиночки?

— А как же.

— Два пирожных.

— Это всё. — Последнюю фразу официант произнёс не как вопрос, а подводя итог, понимая что девушки из главного меню, заказывать ничего не будут.

Девушки были хорошего роста, шатенка с лёгким, но выразительным макияжем, метр шестьдесят восемь, блондинка же, все метр семьдесят пять. У блондинки были модные, но уже поношенные туфли на маленьком каблучке. У шатенки каблуки подлиннее, но плащ покороче, чем фирменное пальто блондинки. Удивительно было то, что в такой тёплый осенний день, девушки были застёгнуты на все пуговицы. У обоих девушек были большие серые глаза, только у шатенки подведённые, с удлинёнными тушью ресницами.

— Маш, пирожные это лишне. — Тихо сказала блондинка.

— Не дрейфь Серафима, я угощаю. — Ответила шатенка и на лице её подруги, исчезла тревога, что свидетельствовало о финансовых неурядицах блондинки.

— Маша, а сколько теперь времени?

— Да не волнуйся ты, секретарша сказала начальник РОВД прибудет к концу смены. У нас ещё целый час. — Мария достала из сумочки пачку сигарет и крутила её между пальцами, будто кого-то дожидаясь. И эти кто-то, слегка навеселе, появились из кафе. Мария ловко выудила из пачки сигарету и застыла зажав её между двумя пальцами, как бы ожидая, кто ей предложит прикурить. Два молодых парня заметили её, но были слишком заняты собой и не отреагировали должным образом, продолжая о чём-то беседовать между собой.

Тогда шатенка выронила сигарету из своих пальчиков, прямо на деревянный настил. Но и эта уловка не произвела впечатления на хорошо одетых, молодых людей. Они всё так же, независимо поглядывали на шатенку, собираясь двинуться дальше, по своим нуждам. И пошли бы, однако Мария, филигранно владела одним дерзким приёмом, который ещё не разу не давал осечки. Маша встала со стула и присела за сигаретой, и только на одно мгновение, молодые люди увидели белизну её красивых ног, ту где кончаются чулки… — Дальнейшее поведение Марии было целомудренно и когда она поднялась, оба парня уже стояли перед ней как Прометеи, предлагая ей огонь своих сердец, ну или там зажигалок. Тот что был кавказкой наружности сразу предложил:

— Девчонки, есть предложение, экстремально дожить до утра.

— Послушай Арарат, зачем пугаешь девушек. Просим просто осчастливить нас, составив нам компанию. Позвольте представиться, Артур. — Этот был парень славянской наружности, в хорошо сидящем на нем костюме, при галстуке и выгодно отличался от своего приятеля в шике, росте. но стоимостью своих дорогих часов подкачал.

— Мария. Моя подруга Серафима. — В меру сдержано представилась Маша.

— Вы нас извините, но мы теперь не свободны, у нас важная встреча. — Пролепетала Серафима, под чарующим взглядом Арарата.

— К сожалению это правда, хотя наша встреча и не займёт много времени.

— Как! Вы с кем-то встречаетесь!? Я уже вне себя! — Арарат попытался изобразить из себя ревнивого кавказца.

Официант принёс заказ и расставив пирожные и кофейные напитки на стол, пожелал:

— Приятного аппетита.

— Бутылку лучшего шампанского, за этот стоил. — Распорядился Арарат. Официант кивнув головой, мгновенно удалился.

— Позвольте. — Сказал Артур и приятели не дожидаясь приглашения, подсели за столик наших подруг.

— Ребята, правда это лишне, у нас действительно в пять встреча. — Как-то пыталась сопротивляться Серафима.

— Что ты вводишь молодых людей в заблуждение, это служебная встреча, тем более не на долго. — Проворковала Мария, откусывая пирожное.

— Ни за что не поверю, что такие красавицы где-то служат? И не бывает в мире таких встреч, которые нельзя было отменить, или хотя бы перенести. — Появившаяся на лице Арарата улыбка, смутила Серафиму ещё больше.

— А я верю. — Глядя в глаза Марии, заявил Артур: — Я вами очарован Маша. — За это Мария одарила его очаровательной улыбкой.

— Серафима, ангельское имя. Ангельская внешность. Должен быть ангельский характер. Скажи чего хочешь? Как насчет клуба? Выбирай любой. — Арарат взял Серафиму за пальцы.

— Сегодня не получится. — Сказала Серафима, злясь на саму себя, она выдернула свои пальчики из руки Арарата.

— Ну есть и другие варианты. — Пришел на помощь своему другу Артур.

— Конечно есть. — Сказал Арарат и поднявшись кинулся прочь.

— Что это, с вашим товарищем? — Ни мало не удивляясь, спросила Мария.

— Да какой товарищ, знакомец. — Как бы нехотя отвечал Артур: — Колбасный король. Папаша его колбасу выпускает, имеет завод и сети сбыта. Знаменитый сердцеед, отказа не терпит. Вот увидите, сейчас вернётся с огромным букетом цветов.

— Слова Артура, больно царапнули сердце Серафимы и она откусившая кусочек пирожного, отложила корзиночку в сторону.

— Ну а вы, чей сын? — Уже не скрывая любопытства, спросила Мария.

— Я? По сути офисный планктон. Всего добился сам. — Артур впервые улыбнулся: — Что вас ещё интересует? Роста высокого, метр восемьдесят восемь, глаза карие, рот чувствительный. Родился промозглой зимой на обводном. А вот и Ромэо.

— Арарат вихрем ворвался на веранду и всунул Серафиме в руки, огромный букет цветов из красных роз. Серафиме никто и никогда не дарил столько роз, и она растерялась, хотя помня слова Артура понимала, что эти цветы иллюзия, чтоб затуманить её мозг.

— Неужели ты мне и теперь откажешь? Арарат готов достать звезды с неба, только что бы ты сказала да! Да? — Парень искусно играл своей мимикой, то вызывая сострадание, то улыбку. Пока Серафима боролась с собой, Мария не выдержала:

— Сим ну хватит тебе куксится. Обойдутся сегодня без тебя. Можно хоть раз в жизни, со звездочётом посчитать на небе звезды.

— К ним подошёл официант с шампанским и предъявив марку вина, расставил бокалы. Официант вернул, поплывший в мечтаниях разум Серафимы на землю, и она отдала ему цветы, попросив поставить их вазу.

— Зачем вазу. Тебе не понравились мои цветы? Хорошо, я выстелю ими пол, перед твоими ногами. — Арарат брал букетики роз из рук официанта и бросал под ноги Серафимы. Та смущённо поднялась из-за стола, не решительно произнеся:

— Зачем вы, не надо. — Ей стало не удобно и она напомнила подруге: — Маш, нам не пора?

— Конечно пора девушка! Сказать твоей маме спасибо, что вырастила такую красавицу! Так всё таки, девочка уже выросла, или будет мамочку слушаться? — Арарат вскочил на ноги, стало заметно его раздражение и то что он чуть ниже Серафимы, с её каблучком.

— Девчонки за вас. — Артур разлил по бокалам шампанское. Все выпили, Серафима едва пригубила. Видя возбуждённость Арарата, Артур решил сгладить положение: — Чудное шампанское, но нет. Девушки извините, но мы с Араратом в бар. По коньяку и обратно. Мария обещайте, что дождётесь нас.

— Только быстро, у нас действительно важная встреча. — Ответила Мария, мило улыбаясь.

— Артур подхватил Арарата за руку и они скрылись в дверях кафе.

— Симка, ты что дура? У тебя что, колбасные магнаты каждый день цветами под ноги сорят? Ты видела какие у него часы? За такие хорошую тачку сменять можно. Ты же о своём брате, как мать Тереза печёшься. Не думаешь о себе, подумай о нём.

— Ну Маш, не знаю я. Не так всё должно быть. Куда он гонит, он меня нервирует напором. — Серафима словно оправдывалась.

— Ээээх, скажите какие мы нежные. Хочешь встретить ботаника, с фигой в кармане за место кошелька, и что бы он тебе по ушам ездил, про туманность Андромеды.

— Ну Маш.

— В это время, пока Артур заказывал в баре армянский коньяк, Арарат закрывшись в туалете, достал из кармана пакетик с белым порошком, и высыпал его на стеклянную полочку под зеркалом. Затем ловко скрутил из сто долларовой купюры трубочку, и приставив её к носу, со свистом всосал порошок. Послюнявив палец, он собрал остатки порошка со стекла и натёр им десны. На мгновение закрыл глаза и пытаясь избавиться от негативной эмоции, ударил кулаком по зеркалу. Трещины паутиной раз расползались по стеклу, мешая видеть отражение белого порошка, оставшегося под носом. Он покинул туалет, направляясь к стойке бара, купив там бутылку самого дорого коньяка.

— Араратик, ты сегодня какой-то взвинченный, ты сбавь обороты. Давай хлобыстни сто грамм горючего и пошли к девушкам. — Они выпили заказанный Артуром коньяк и двинулись на выход: — Ты главное не гони лошадей, я попытаюсь всё уладить. — Уговаривал Арарата Артур. — Пойдя к столику, за которым сидели нам уже знакомые девушки, дипломатично начал: — Милые девушки, мы всё осознали, были не правы, хотим загладить вину. Ведь это же не преступление, что вы нам понравились?

— Криминала здесь нет. — Улыбнулась Артуру Мария.

— Вот и мы так думаем, здесь только ваша вина. — Вкрадчиво вещал Артур.

— Позвольте узнать, а наша-то в чем? — Удивлённо подняла брови Мария.

— В вашей красоте. — Артур стоя перед Марией, указательным пальцем погладил её ухоженную кисть руки, покоящуюся на столе.

— Действительно девчонки, предлагаю за мирится коллекционным коньяком. Это лучший коньяк этого заведения. Лучшее для лучших. — После сказанного, Арарат поставил бутылку на стол. От такого внимания, со стороны парней, сердце Серафимы должно было растаять, и она была уже готова к этому. Но подняв глаза и взглянув на Арарата, увидела едва заметную изморозь у него под носом, чего не мог заметить в полумраке кафе, Артур.

— Изморозь оставленная кокаином. — Подумала Сима и прекрасная мелодия начавшая звучать в её душе, оборвалась: — Вон и зрачки расширенные. — Серафима поджала свою пухлую губку и холодно заявила: — Как все банально, обещали достать звезды с небес, а сами предлагаете считать коньячные звезды.

— Почему нет! Этот коньяк здесь уже год стоял и не кто не позволил его купить своей девушке, а я позволил!

— Рада за вашу девушку. — Ответила Серафима и ей теперь вовсе не понравились глаза Арарата, в которых вспыхнули злые огоньки раздражения.

— Правильно, поэтому предлагаю следующее, мы с Марией, после их важной встречи, конечно едем безрассудно отрываться в ночной клуб, а вы уважаемые, глубокомысленно в планетарий. Так сказать, будем одновременно наблюдать движение звёзд, мы эстрадных, гламурных, вы галактического характера. — После таких искромётных высказываний Артура, лицо Марии вновь украсила улыбка. Чего не скажешь о лице Арарата, он медленно начинал заводиться:

— Я прямо себе так это и представлял. Идём в планетарий и маму её возьмём с собой, что бы избежать планетарной катастрофы, в потери невинности.

В красивых глазах Серафимы вспыхнули бешеные огоньки и это не укрылось от Марии, которая знала свою подругу с детства. Поэтому следующую фразу, она произнесла обречённо:

— Вот это, насчёт невинности и мамы, вы сейчас зря сказали. — И как бы цепляясь за соломинку, Маша напомнила Серафиме: — Сим, нам не пора ли.

— Что бы как-то сгладить назревающий конфликт, предлагаю выкурить трубку мира. — Почуяв неладное в голосе Марии, предложил Артур.

— Вы хотели сказать косяк! — Внезапно взорвалась Серафима, теряя голову: — К тому же, имея такой вырост на лице, этот кака-ин косяк, можно просто всосать, убойная штучка, превращает мозги в бульон. Хороший способ для повышения тонуса, в решении гендерной проблемы между полами!

— Слушай детка, не талдыч загадками, и не утюжь мне мозг! — Все сильнее заводясь, произнёс Арарат.

— Смотри ка, про загадки прямо в тему. Два конца, два кольца и между ними должно произойти логичное соединение. Всё к этому и шло, если бы один конец, не разложил на составляющие словцо гашиш. Га, вроде нам не к чему, и в результате остаётся шиш. — Ядовито язвила Серафима: — Вы что же, всё ещё не вкуриваете? Какое несчастье, родиться под колбасной звездой, и дальше носа ничего не видеть и не нюхать. — Серафима указала на Марию, а затем Артура: Образно говоря, мари хуана сидит у вас под носом.

— Какого Хуана, ты здесь умничаешь!? — Внутренне раздражение не позволяло Арарату уловить суть, а слово колбасный, вовсе вывело его из равновесия.

— Ого, зачем нам планетарий, когда наш человек гора Арарат, искрит глазами лучше звёзд, и эта снежная лыжня, под кручей носа.

— Арарат увидел жестикуляцию Артура и догадавшись, подчистил рукой у себя под носом. Неожиданно к ним подошли уличные музыканты, мужчина лет сорока пяти с гитарой и то ли школьница, то ли студентка, со скрипкой. Они сразу же заиграли мелодию из кинофильма Рязанова «Жестокий романс», к тому же мужчина запел…

— Стоп, стоп, стоп! — Остановила музыкантов Сима: — Как это образно, — мохнатый шмель, на душистый хмель, предварительно всосав анашу. Так вот, цапля белая в камыши. Мари, оставь своего Хуана, нам пора. — Арарат в бешенстве схватил Серафиму, но та оттолкнув его, потянула носом учуяв его парфюмерию: — А вы, Хуго бос колбасный, отправляйтесь в одиночное плавание.

— Дура! — И Арарат влепил нашей дерзкой девочке затрещину, от чего та оказалась на полу.

— Арарат, извини что мы опоздали. Ты заказывал эту песню, а она без скрипки никак не звучит. Нелька сегодня у метро играла, пришлось за ней бежать. — Не понимая сути претензий, начал оправдываться музыкант.

— Артур еле сдерживал взбешённого Арарата:

— Какая муха тебя укусила. — Последнее слово Артур произнёс растерянно, или скорее удивлённо, Мария скинула свой плащик, под которым была форма с лейтенантскими погонами. Арарат отпихнул его от себя, но Артур уже и не смотрел в его сторону: — Вот так преобразование, из бабочки в гусеницу, бронемашины.

— Позовите администратора, я следователь районной прокуратуры. — Заявила Мария, помогая подняться на ноги своей подруге: — Сим ты как? — У Серафимы распухала щека и темнело под глазом, к тому же она больно стукнулась коленкой:

— Черт, колготки порвала. — Потирая ушибленную ногу, сокрушалась Сима.

— Вот животное, я тебя засужу! — Гневно пообещала Мария, Арарату.

Появился администратор с охранником. Но пошушукавшись с Араратом, администратор предложил Марии вызывать наряд милиции. Арарат показав средний палец, не поворачиваясь, влился в толпу прохожих, где и потерялся из виду. Он достал мобильный телефон и найдя нужный номер позвонил:

— Па, у меня проблема.

Мария стучала в дверь туалета:

— Сим, не дури, ну открой. Мы с тобой опоздаем. — Внутри щёлкнул замок и подруга буквально ввалившись в туалетную комнату, остолбенела. У Серафимы ещё больше распухла щека, а глаз буквально заплыл. К тому же неё были красные глаза, несомненный признак того что она плакала. Не глядя на Марию, она произнесла:

— Я и так опоздала. Иди без меня.

— Да ты что, Сим. Это мы мигом исправим. Накинь косынку на голову. — Пока Мария рылась в своей сумочке, её подруга сняла с шеи платок и очень искусно повязала себе на голову, скрыв опухшую щеку.

— Ну вот, ничего и не заметно. — Удовлетворённо сказала Мария, надев Серафиме солнечные очки: — Нужно спешить.

— Да, а с этим что делать? — Жалобным голосом произнесла Сима, указывая на огромную дырку, на её коленке.

— Велика беда, купим новые.

— У меня денег нет.

— Так вот. — Вновь покопавшись в сумочке, Мария дола Серафиме деньги: — Давай так, я сейчас к генералу, что бы не ушёл, а ты в ближайшую торговую точку, купишь себе колготки. — Мария взяла подругу за руку и повела за собой как маленькую девочку, причём Серафима несколько упиралась:

— Ну Маш.

— Ну хватит тебе, ей Богу как маленькая.

— Как я бабушке покажусь, в таком виде?

— Ну брось ты, ты у нас кто, следователь. Скажешь производственная травма. Ну давай, я сразу к генералу, а ты в магазин и подходи.

— Из-за огромной дыры на коленке, на меня все таращатся как на панка. Маш пойдём со мной.

— Тоже мне следователь, самостоятельно до магазина дойти не можешь. Давай бегом в магазин, пока генерал не ушёл. — Сетовала Мария.

Мария вошла в кабинет генерала, когда он разговаривал по телефону. Секретарша положила на стол генерала, личные дела наших молодых сотрудниц и удалилась. Генерал разговаривая, указал посетительнице на стул:

— Хорошо я разберусь. И вам всего наилучшего, поклон супруге. — Генерал положил трубку телефона и открыл принесённое ему дело: — С золотой медалью окончили юридический, похвально, нам такие нужны.

— Это моя подруга, Серафима Александрова. А я Мария Некрасова.

— Какая же ты не-красава, ты очень даже красава и мундир тебе к лицу. — Добродушно пошутил генерал: — А где медалистка?

— Товарищ генерал, тут такое дело, мы заранее прибыли на встречу с вами и дожидались здесь в кафе, на углу. Там в кафе и пристал к нам этот наркоман. Естественно Серафима ему отказала, тем более у нас встреча. Этот мерзавец ударил её по лицу, некий мажор Арарат Ашотавич Есаян. Серафима получила телесные повреждения и порвала колготки. У меня и показания свидетелей имеются.

— Так это вы у нас значит следователями прикидываетесь, ещё не вступив должность. А вы знаете что ваши действия, были противозаконны? А вы знаете кто у этого Есаяна отец? Мне только что звонили из мэрии, просили разобраться.

— Товарищ генерал, я всё поняла.

— Всё? Ну и отлично, мы не должны отступать от закона ни на йоту. Тогда с понедельника приступайте работе. — Генерал поднялся из-за стола и направился к выходу: — Машину мне вызовите. — Сказал он секретарше.

— Товарищ генерал, а как же Александрова?

— Александрова дисциплине пусть поучится в Выборге, у нас там следователей не хватает.

— Она не может в Выборге. — Упавшим голосом сказала Мария: — Что же теперь делать? Симка мне этого не простит. Ну пять минут…

Пять минут спустя в приёмной генерала появилась Серафима. Секретарша в погонах майора, собиралась домой. Мария была в отчаянии:

— Вы поймите, её нельзя отправлять в Выборг, на ней брат инвалид. Ну послушайте, у нас была практика в Москве, нам обещали службу в Питере, а теперь что выходит?

— Знаете мои дорогие, к генералу нужно приходить вовремя. А теперь что же вы от меня хотите?

— Ну, нам же обещали. — Не сдавалась Мария.

— Обещали. Мало ли что обещали.

— Послушайте, товарищ майор. — Включилась в разговор Серафима: — Это какая-то ошибка. Я звонила и мне обещали, место в Петербурге. У меня брат попал в автомобильную катастрофу. Что бы сделать ему операцию, мне пришлось продать московскую квартиру, доставшуюся нам от родителей. Здесь мы живём у бабушки, я не могу бросить брата и отправиться в Выборг.

— Не могу. В наше время не спрашивали, могу, не могу. А теперь вишь какие следователи пошли, глаза прячут.

— Я не прячу.

— А коли не прячешь, сними очки.

У Серафимы задрожали губы и она сняла противосолнечные очки:

— Пожалуйста дайте мне лист бумаги, я напишу заявление об увольнении.

— Крупные черты лица секретарши смягчились и в ней проснулось женское сострадание, русской женщины:

— Ну и куда ты пойдёшь?

— Я экстерном сдала экзамены и получила диплом педагога. — Серафима еле, ели сдерживала обиду: — Пойду в школу, учить детей.

— Не пропадёшь значит. Кто это тебя детонька так?

— Какое это теперь имеет значение. — Колюче ответила Мария.

— А ты знаешь детонька, я тебе вот что скажу. Не знаю какая шлея попала под хвост генералу, а золотыми медалистками, закончивших юридический факультет, разбрасываться негоже, не по государственному. Поработай ка ты детонька на земле, опер уполномоченным. Я за тебя словечко замолвлю. У майора Звягинцева завал. Легендарный опер. Потопчешь землю, а там глядишь и в следственный переведёшься.

— Это же не законно. — Удивилась такому предложению Серафима.

— А я о чём. Тебя должны будут вернуть в следственный отдел.

— Я не знаю, неожиданно как-то.

— Чего ж тут неожиданно, спортом каким занимаешься?

— Первый юношеский разряд по плаванию, стометровку лучше всех бегала в школе.

— Ну вот и отлично, для оперативной работы стометровка это главное.

Главное было для Серафимы, что она осталась в городе. Когда Серафима на метро добиралась домой, с ней заговорил очень симпатичный парень, желая познакомится, но из-за жизненных обстоятельств, его пришлось сразу же отшить, причиной тому были распухшая щека и глаз окружённый синевой..

— Почему у меня всё не так? — Стала она плакаться бабушке с порога, скидывая пальто и обувь в коридоре: — Парень симпатичный хотел со мной познакомиться, а я его отбрила. Мне что теперь, старой девой оставшийся век коротать.

— Внученька, что ты такое говоришь? — Женщина обняла девушку и стала ей гладить спину: — Какая из тебя старая дева, ты на себя в зеркало посмотри. — И бабушка подвела её к трюмо, стоящему в прихожей. — Ну посмотри, какая ты у меня красавица.

— В зеркале отражалась стройная девушка, в хорошо подогнанном кителе с лейтенантскими погонами, а из под юбки выше колена, выглядывали невероятно красивые ноги. Голова её и шея, была плотно закручены платком, но в отличии от восточных женщин, это было притягательно. Глаза скрывали тёмные, фирменные очки, выданные Марией в аренду.

— Такую девушку каждый приметит. Да не каждый решится подойти.

— Бабушка. — У Серафимы задрожали губы и она сняла тёмные очки.

— Боженьки мои, где же это тебя угораздило?

— Свинья всегда грязь найдет. Упала я.

— Да как же ты так не осторожно? Ну ничего, до свадьбы заживёт. А я тебе рисовую кашку сварила.

— Серафима надела очки и заглянула в комнату, там за компьютером сидел парень лет тринадцати.

— Чем заняты наши молодые дарования?

— Чего дразнишься. — Не отрываясь от компьютера, ответил парень.

— Где же я дразнюсь, кто у нас чемпион интернета по шахматам?

— Тоже мне достижение. — Однако похвала парню была приятна и он оторвавшись от компьютера, посмотрел на сестру: — Круто выглядишь. Тебе ствол выдали?

— Какой ты у меня ещё глупый, тебе бы только ствол. — Серафима подойдя, поцеловала брата в макушку, но тот вяло протестовал:

— Можно без телячьих нежностей.

— Можно. — Серафима открыла шкаф и встав за его дверцей, стала переодеваться: — Я перекушу быстренько и мы идём с тобой гулять.

— Сим, а что это у тебя, синяк что ли?

— Тоже мне Шерлок Хомс, как догадался?

— У тебя немножко переносица опухла. Что уже на задержании преступника участвовала?

— Если бы. Ухажёр попался с наклонностями к садизму. — Серафима едва сдерживала нахлынувшую обиду.

— Ну и что?

— Что, что, весело провели время.

— По голосу твоему не скажешь, уж больно как-то странно ты страдаешь от веселья. — Парень пересел со стула в инвалидное кресло.

— Колготки мне последние порвал, с чего мне веселится.

— Это правда?

— Конечно нет, сама порвала. — В голосе Серафимы появилась мечтательность: — Представляешь, жгучий брюнет осыпает тебя розами, кидая живые цветы тебе под ноги. Потом и тебя бросает на пол, какое романтическое ощущения твоих похорон.

— Ты что, вступила в братство готов?

Пол часа спустя, Серафима спускала инвалидную коляску к лифту. Её брат находившийся в этой коляске, помогал ей, придерживая колеса. Это был старый дом, царских времён, простоявший боле ста лет, имеющий маленький недостаток, что бы попасть к лифту, нужно было спуститься на пол этажа лестничного проёма. Съехав на лифте вниз, они оказались в колодце двора. Объезжая рытвины в асфальте, Серафима покатила брата на улицу.

— Сашка знаешь, я бабушке не сказала, меня не в следственный отдел взяли, а на оперативную работу.

— Круто, теперь точно ствол выдадут.

— Чего же крутого, зарплата на много меньше будет. И оперативники к тому же, подчиняются следователям.

— Деньги. Молчишь. Понятно. Очередной спонсор оказался козлом. — С досадой выложил Александр, зная что его сестра, ищет средства для его очередной операции.

— Туманил разум, рисуя радужные перспективы, лишь для того чтоб я легла с ним в койку.

— Старый козёл.

— Саш, поехали завтра на Смоленское кладбище, к Ксеньюшке, бабушка просит. Ну правда. Я уже не знаю к кому мне обратиться, что бы достать тебе эти сто тысяч евро, на операцию.

— Ты что, серьёзно в это веришь?

— Другим-то помогает. Когда ты перепробовала всё и нет никакой помощи, остаётся последняя инстанция, обратиться к Богу.

— И ты правда в это веришь?

— Бабушка говорит, главное что бы ты верил. — Обречённо ответила Серафима.

Серафима всё также толкает инвалидную коляску, только уже на следующий день. В часовне на смоленском кладбище, в полумраке горят свечи, слышится голос священника, пахнет ладаном. Внутри тесно от скопления народа и какая-то бабулька в чёрном одеянии, настаивает:

— Пропустите инвалида.

— Ужасно в таком юном возрасте стать инвалидом, ощущать себя ущербным, будто твоя дальнейшая жизнь не для тебя. Когда ты молод и не способен осознать, той степени горя и несчастья других людей, умирающих от болезни и страдающих где-то рядом. Александр головой упирается в раку Ксении Блаженной и его душа кричит внутри его:

— Ксения помоги! Дай мне встать на ноги, я всегда буду честным!

— Рядом как может молится Серафима:

— Матерь Ксения, помоги моему брату, не оставь его…

— У их бабушки рыдает душа:

— Моли Бога о мне Святая Блаженная матерь Ксения, потому что я усердно к тебе прибегаю, скорой помощнице и молитвенице о душе моей! Моли Бога о моем внуке Александре…

— Ксения я буду хорошим…! — Кричал внутренний голос Александра, подхваченный его ангелом хранителем, уносился ввысь…

Ввысь кричал в это же самое время, в психиатрической больнице, высокий, небритый парень, в больничной одежде. Раскинув руки и расставив широко ноги звездой, подняв голову в небо, он театрально радовался:

— Ес! Решающая партия за мной! Это всё равно что за мной КПСС. Вам шах Каспаров. Карпов вновь чемпион!

Происходящее в больничном саду, на скамейке, абсолютно гармонировало со зрителями, в больничных халатах. Соперником нашего значительно вытянувшегося «Карпова», являлся склонившийся над шахматной доской худощавый субъект, неопределённого возраста и с нервной мимикой психопата. Локтями уткнувшись себе в коленки, он непрерывно теребил свою роскошную шевелюру. Понимание того что партия им несомненно проиграна, наш «Каспаров» тайком забирает с доски ферзь противника и засовывает себе в рот, что бы хоть как-то спасти своё безнадёжное положение.

— Как это? Что это? — Кончив торжествовать, вернулся к игре «Карпов», заметивший пропажу главной фигуры на шахматной доске: — А вы оказывается господин Каспаров, жуткий провокатор. Чего примолкли? Подавились ферзёй, ай-яй-яй. — И высокий молодой человек, только что сделавший шах, крикнул куда-то в сторону, где толпились больные: — Тайсон!

— На зов послушно прибежал коренастый псих, с плохо выбритой головой, когда-то в далёком прошлом, мастер спорта по боксу и доцент инженерно-строительного института.

— Гы, гы, гы. — Непонятные звуки издал «Тайсон», то ли радости, то ли печали. Про него говорили, будто кукушкой он поплыл, после обманной приватизации ваучеров.

— Тайсон, непорядок, этот дрищ, опять ферзю проглотил. — И действительно, Каспаров схватился за горло, стал задыхаться.

— Прости брат, я тебе сейчас ухо откушу. — Сообщил Тайсон, подступаясь к посиневшему Каспарову.

— Тайсон, это тебе не Холлифилд, это Каспаров, врежь ему по загривку, пока не задохнулся.

— Ах ты жид, угнетатель чёрного меньшинства Америки. — И Тайсон нанёс мощный удар в корпус, отчего Каспаров переломился пополам и отрыгнул шахматную фигуру.

— Сработало. — удовлетворился Карпов, далее обращаясь к Тайсану: — Майкл Абрамович, по моему у тебя как еврея, предвзятое отношение к Каспарову.

— Я еврей? — С испугом глядя на свои руки, произнёс Тайсон: — По версии Ай Би Эн, я афроамериканец.

— Я всегда подозревал Гарик, что у тебя гнилое нутро. — Доставая из неприятной слизи шахматную фигуру, сообщил Каспаров. — Он тщательно вытер ферзь об траву и поставил на место, где она и стояла. Затем бережно поднял и поставил на ноги Каспарова, отряхнув его коленки, предложил продолжить внезапно прерванную игру: — Ваш ход гроссмейстер.

— Гроссмейстер хоть и был натурально душевнобольным, но играл в шахматы отменно. Понимая же безвыходность этой партии, где ему грозил неминуемый мат, заупрямился, не став доигрывать партию, просто перевернул игральную доску, рассыпав шахматы по дорожке.

— Граждане психи, зафиксируйте, отказ от игры, является проигрышем. — Обратился Карпов к душевно-больным, стоящим неподалёку.

— Не является. Я чемпион мира. — Заявил Каспаров.

— Как это низко Гарик, оспаривать международные правила. — И наш мнимый Карпов, позвал плюгавого субъекта сидящего в кустах: — Владимир Ильич, хватит там конспирироваться в кустах, идите на сходку!

— Плюгавый возразил:

— Это не кусты а мой шалаш в разливе. — но моментально подбежал к Карпову и громко зашептал: — Товарищ Карпов, в это революционное время, я бы попросил вас обращаться ко мне по партийному прозвищу.

— Хорошо товарищ Ленин, как вас по легенде, хранящейся у глав врача?

— Иван Петрович Иванов.

— Так вот товарищ Иванов, мы ожидали разных провокаций от Каспарова, поэтому предъявите ему иск.

— Дать в зубы, с революционной решительностью? — Поинтересовался вождь трудового народа, по документам Иванов.

— Ну что вы Владимир Ильич, предъявите нам вверенную вам грамоту.

— Как же, вот она, в цельности и сохранности. — И плюгавый достал лист бумаги, хранившийся у него на теле, под резинкой трусов.

— Гроссмейстер Карпав взяв лист бумаги двумя пальцами, развернул его:

— Между прочим кровью начертано. — Предъявил он документ Каспарову. От чего тот поёжился и спорить не стал. А рядом стоящий псих, чьей кровью писали, засунул указательный палец в рот и жалостливо промычал. Что было написано на листе, было абсолютно не понятно, только эта бумажка возымела магическую силу на пациента психиатрической больницы, мнящим себя шахматистом Каспаровым: — И теперь! — Торжественно провозглашал Карпов, но внезапно вмешался вождь трудового народа:

— Вы политическая проститутка Гарик!

— Правильно. — Подтвердил не в меру высокий, для Анатолия Карпова наш псих, импровизируя: — Гарик, ты становишься, Ксюшей!

— Почему Ксюшей, не хочу Ксюшей. — Неподдельно заплакал Гарик-Ксюша.

— Потому что ты лошадь, Ксюша.

Главврач и вчерашний бык, с золотой цепью на шее, всё это время молча наблюдали, как в вялотекущей жизни психиатрической больницы, разыгрывается драма.

— Анатолий Иванович, скажите он псих? — Прервав молчание, спросил крепыш с мощной челюстью бульдога.

— Вовсе нет. Психически не здоровые люди замыкаются в себе, или выплёскивают все наружу, а этот, красавец, развлекается. Причём каждый день, у него новые развлечения.

— Юрий Николаевич, я за вами! — Позвал крепыш мнимого Карпава, но тот не отозвался, поглощённый своим делом. Он сел верхом на «Ксюшу» и выставив вперёд свои длинные ноги, гарцевал словно на лошади. Невероятно тощая лошадь Ксюша, легко удерживала своего всадника, благодаря звериной злости, появляющейся в человеческом организме, с утратой Божественного разума: — Почему он не откликается?

— Забавно. Возможно не так зовёте, а он в образе.

— Заключённый Сергеев, с вещами на выход! — С ухмылкой на лице, крикнул крепыш. — Не сработало. Немного поразмышляв, главврач на полном серьёзе, выдал следую команду:

— Командующий парадом товарищ Будёный, доложитесь главкому!

— Как ни странно, но это возымело своё действие, новоиспечённый Будёный, направил свою лошадь к поджидающему его Главврачу.

— Откуда вы узнали, что он Будёный? — Спросил крепыш и в его глазах впервые промелькнула, почтительность к главврачу.

— У меня особо вариантов то не было, Будёный и Жуков с Рокосовским.

— К ним подъехал Будный, отдающий честь и гарцуя на психе прокричал:

— Товарищ главнокомандующий! Командующий парадом психически больных, готов к осмотру вверенных ему индивидуумов, параноиков, шизофреников, психопатов, дебилов, кретинов и полных кретинов!

— Руку к пустой голове не прикладывают.

— Будёный слез со своей импровизированной лошади и артистически изображая кавалерийскую кривизну ног, подошёл вплотную к врачу и поглядывая на здоровяка, негромко спросил?

— А где вы здесь видите головы наполненные здравым смыслом?

— Забавно. Ну все Семён Будёный, вы теперь полностью здоровы, а следовательно с этого момента вы Сергеев Юрий и выписаны из этого заведения. За вами приехали, идите переодевайтесь.

— Как приехали!? — У Сергеева выпрямились ноги, но появилась чрезмерно наигранная паника: — Доктор я ещё совсем не готов! Анатолий Иванович, вы же не можете меня вот так и сразу на улицу, я за пол года проведённого в этом благородном заведении, так сжился с распорядком, нет правда, мне будет не хватать холодного душа от санитаров, вашей заместительницы и потом доктор, у нас сегодня встреча по пинк-понгу!

— Я по вам тоже буду скучать, Юрий Николаевич, однако вы свободны. — После слов, — вы свободны, — почему-то занервничала кобыла Будёного и начала сквернословить: — Идите уж, пока пациенты не разволновались. — Настоятельно добавил главврач.

— Слушаюсь. — С подобострастием в лице, сказал Сергеев и лёгкой, пружинящей рысцой мгновенно убежал, скрывшись в помещении психиатрической лечебницы.

— Доктор, вы правда думаете что он нормальный? — В голосе крепыша слышалось недоверие.

— А вы себя считаете таким же как и все? — Вопросом на вопрос ответил главврач. Здоровяк молчал и тогда доктор, глядя на Сергеева, появившегося в дверях главного входа, медицинского учреждения, покрутив свои ручные часы, восхищённым голосом произнёс: — Ровно шесть минут, секунда в секунду, как это ему удаётся.

При входе из старого здания, стоял абсолютно незнакомый человек. Он смотрел в небо и жмурился, будто заключённый вышедший из темницы. Идеально сидящий на нем костюм, когда-то на ценнике имел концовку в долларовом эквиваленте, с тремя нулями. Узел галстука был спущен вниз на грудь, где-то на ширину кисти руки. Мягкие, дорогие, итальянские туфли, дополняли его гардероб, и только старые офицерские часы, не соответствовали всеобщей успешности, этого молодого господина.

— Он идеален. — С каким-то внутренним восхищением произнёс главврач.

— По моему просто пижон. — Скрывая некую зависть, ответил крепыш с золотой цепью на шее, толщиной в палец.

— Боже, какие нервы, мне бы такие нервы. — Мечтательно сообщил главврач: — Вы бы молодой человек, без поддержки и месяц не протянули в этом учреждении, а он пол года, и не одной личной жалобы и просьбы. Вот так запросто, стирая прошлое, он переродившись вышел на свободу, с улыбкой, от которой женщин бросает просто в дрожь. Двадцать шесть лет, метр девяносто два, на девяносто килограмм. Вы знаете его настоящее прозвище? — Мечтательно спросил доктор.

— Лорд. — Утвердительно ответил крепыш.

Неспешной походкой к ним подошёл Сергеев, с таким же невозмутимым видом, с каким его пол года привезли сюда на излечение.

— Жаль с вами расставаться, доктор. — Глядя в глаза главврачу, сообщил бывший пациент клиники: — Жаль что не успел проститься с вашим заместителем.

— Вы единственный кто мне это поведал. А то оставайтесь, я на вас диссертацию допишу.

— Нет уж, на хрен нужно, с вашими психами, я сам чуть психом не стал! Как говорят братья Запашные, заходя в клетку к тигру, — не тяни кота за хвост, давай рожай уже! — Всё это Сергеев выдал артистически, с некой внутренней проблемой: — Да доктор и не спорьте, от вашего заведения нервы не к черту! Посмотрите с каким контингентом приходиться работать! — Юрий обратился к продолжающему выкрикивать сквернословие «Ленину»: — Владимир Ильич, это кто? — И указал на крепыша.

— Гнилая интеллигенция! Каменная жопа! Политическая проститутка! — Ильич имел неосторожность подойти к нашей троице и получив мощнейший удар под дыхало от нашего крепыша, переломился пополам и упал на колени, затем завалился набок.

— Санитары. — Позвал главврач, склонившись над пострадавшим.

— Идёмте Юрий Николаевич. — Более чем спокойно, сказал крепыш.

— Анатолий Иванович, Марине Сергеевне мои наилучшие пожелание. Марина Сергеевна мой лечащий врач. — Видя усмешку на лице здоровяка, Сергеев как будто оправдывался, чрезмерно жестикулируя: — Что? Что значит ваша ухмылка? Что за глупые намёки? Да, Марина Сергеевна молодой специалист, но очень профессионально подходит к своему делу. — От таких высказываний, улыбка ещё больше скривила физиономию крепыша.

В это время к ним незаметно подбежала какая-то женщина, примерно одного возраста с крепышом и вцепившись в руку Сергеева затараторила:

— Лорд, возьмите меня в свой мир. Лорд, мне нужно её видеть. Лорд, они хотят лишить меня ребёнка.

— Тебе туда нельзя, среди нормальных трудно выжить. Послушай Кэт, через неделю я к тебе заеду. — К женщине подошёл санитар и взяв её за руку, повёл на женскую половину, поэтому последнюю фразу Сергеев крикнул ей вслед: — Катюха, ты главное не теряй нить времени!

— Откуда вы её знаете? — Спросил крепыш и что-то человеческое промелькнуло в его глазах.

— Как отвечала на вопрос Мюллера Ева Браун, выходя из бункера Гитлера: — «От верблюда».

Они вышли за пределы психиатрической больницы, там их ждал роскошный лимузин. Крепыш сел за руль автомобиля, Юрий же плюхнулся на заднее сиденье.

— Автомобиль встроился в поток машин и заспешил, ловко маневрируя среди других автомобилистов. Юрий открыл авто бар и сказал водителю:

— Командир, давай заедем на кладбище, родителей проведаю.

— Игорь Григорьевич, распорядился вести вас к нему. — Крепыш посмотрел в зеркало заднего вида и заметив как его клиент сунул себе бутылку коньяка из бара в карман, добавил: — Вы же знаете, ваш дядя не любит опозданий. — Лимузин остановился на красном свете светофора и Сергеев открыв дверцу, вышел, обходя автомобили, скрылся в людском потоке.

Тремя часами позже, он сидел на скамеечке, установленной на могиле и тупо смотрел на плиту чёрного мрамора, где были изображены счастливо улыбающиеся, мужчина и женщина и сними маленькая девочка. Он глотнул из полупустой бутылки и из его утробы послышался звук, похожий на мычание.

Проходя мимо роскошного лимузина, Серафима ловко маневрировала инвалидной коляской, объезжая прохожих и лужи. Подходя к нужной им могилке она услышала непонятный звук, ей показалась что кто-то тоскует и зовёт. Она остановилась, прислушиваясь, рядом идущая бабушка, с пониманием погладила её по спине, сказав:

— Не надо, не мешай.

В это же время, на этом же кладбище, находились ещё два нетрезвых субъекта. Один лет под сорок, другому под тридцать. Свежий холмик могилы был усыпан венками, деревянный крест, крашенный серебристой краской, завершал композицию земного пути их товарища.

— Все там будем, только не разом. — Философствовал тот что постарше. Это был опер, что называется до мозга костей, переживший девяностые годы и теперь в две тысячи четвёртом году, он начальник уголовного розыска, одного из районов Санкт Петербурга.

— Лёш, давай за Пашку. — Наливая в пластиковый стакан из бутылки, сказал его товарищ. Начальник угро взяв в руку стакан, заметив про своего бывшего подчинённого:

— Пашка конечно раздолбаем был, так это он по молодости, главное он настоящим ментом был, не продажным мусором.

Майор Звягинцев и старший лейтенант Соколов, вскоре разъедутся по своим местам проживания, но воскресенье вновь встретятся, из-за служебной рутины, в коей они погрязли и уже к вечеру снимая стресс, поддадут реально, оставшись ночевать на рабочем месте, в районном отделении милиции.

Глава 2

Понедельник день тяжёлый, как бы подтверждала природа, затянув небо тучами, к тому же окропляя культурную столицу грибным дождём. Начальник РУВД, полковник Голованов, пристально разглядывал нашу молодую девушку, в милицейском мундире, с перекинутым пальто через руку. Наконец он кончил размышлять и начал говорить плохо поставленным голосом, старого брюзги:

— Александрова Серафима Александровна. Выпускница юридического факультета, со специализацией на уголовном деле. Закончила ВУЗ юриспруденция. Объясните, что это и к нам в отделение опер уполномоченным? Молчите? Действительно в голове не укладывается. И как это только вас угораздило? Почему в тёмных очках? Глаза болят? — Серафима сняла очки. Её синяк под левым глазом утратил опухоль и синеву, но расцвёл другими красками, не помог и тональный крем. Полковник вздохнул и продолжил: — Значит не глаза болят, а только один глаз. И где это только вас угораздило. — Полковник встал из-за стола и как бы извиняясь, кашлянул пару раз: — Очки можно одеть. Пойдёмте я вас познакомлю, с вашим прямым начальством.

Они подошли к кабинету с табличкой: — Начальник уголовного розыска майор Звягинцев А.А и полковник постучав, подёргал за ручку закрытую дверь. Затем они зашли в большой кабинет, где стояло четыре стола, старый облезлый диван и тяжёлый дух алкогольного перегара. В кабинете суетились два человека, прибирая со стола пустую тару и объедки после ночной попойки. Тот что постарше доложил:

— Извините, Николай Александрович, сорок дней как Пашки не стало, в выходные помянули.

— Вы бы, проветрили здесь что ли. — Всё что мог сказать полковник, желающий дать взбучку своим подчинённым: — Вот вам пополнение, за место Павла, просить любить и жаловать не стану…

— Почему? — В один голос спросили опера.

— Но отнестись должным образом извольте. Эх вам бы только балагурить. Застегнитесь должным образом. — Тайком от Серафимы, полковник указал на расстёгнутый замок, на джинсах начальника уголовного розыска. — Звягинцев отвернулся, издав характерный звук застёгивающийся молнии, затем отряхнув с одежды какие-то крошки, предстал перед начальником примерным подчинённым. Полковник кашлянув, строго заявил: — Давайте, приступайте к работе. — Он сунул в руку Звягинцева личное дело Серафимы, а затем ещё какую-то папку: — Здесь протокол аварии, составленный в нашем районном ГИБДД, и заявление от вдовы. Она в больнице, с переломом ноги и сильным сотрясением мозга. Утверждает что её муж не случайно умер, у нас в отделении. Разберитесь.

— А что дорожные вымогатели говорят? — Забирая тощие папки, спросил майор.

— Сердечник был, разволновался и случился приступ. Дорожники под суетились, здесь справка с поликлиники есть, у виновника ДТП действительно было больное сердце. Ну значит работайте. Хоть бы проветрили, распустились совсем. — Скрываясь за дверью, брюзжал Полковник Голованов.

Серафима, едва сдерживающаяся от изобилия алкогольного содержания в замкнутом пространстве кабинета, поморщив нос, нерешительно произнесла:

— Извините, мне кажется помещение действительно нужно проветрить.

Дело в том, что путь к окну преграждал старый, огромный письменный стол, стоящий прямо у окна, сводящий к минимуму доступ к форточке. Видимо из-за его больших размеров, столу не нашлось места, кроме как у окна.

Звягинцев посмотрел на личное дело девушки, в тощей папке, припомнив её имя отчество, с серьёзным видом заявил:

— Серафима Александровна, вы простите нас, мы вчера поминали нашего погибшего товарища, по этому не имеем ни малейшей возможности открыть окно, что сделать следовало бы обязательно.

Серафима подошла к столу и встав на коленку, потянулась к ручке окна. Створку старой рамы, ей никак не удалось открыть. Тогда она потянулась к форточке, чувствуя как за её рукой тянется китель, рубаха и юбка. Взявшись за шпингалет форточки, она обернулась, увидев на её ноги откровенно пялятся два её новых сослуживца. Она потянула на себя форточку, распахнув её и со смешанным чувством, слезла со стола.

— Анатолич, хорошо бы послать гонца за бальзамом, полернуть вчерашние не прагматичные вливание, нанёсшие существенный ущерб нашему мыслительному и внутреннему здравию.

— Да уж, незнание меры, приблизило нас к Богу, в том смысле, что душа дрожит, на ладан дышит. — Согласился со своим подчинённым Звягинцев.

— Однако, сам помирай, а друга выручай. Серафима, не догадываетесь, о чём это я? — Как-то через губу, спросил молодой опер, по его расслабленному лицу, было видно что ему сейчас не до интеллекта.

— Чего же тут не понять, отсутствие интеллекта на вашем лике, свидетельствует о том, что вы вчера не в меру лудили глотку, горячительными напитками. И сегодня свои старые дрожжи, предлагаете окропить, простите, пивасиком.

— Да как вы такое могли подумать, товарищ лейтенант. Я всё таки начальник отдела и не потерплю разгильдяйства на службе. Бывает иногда стресс снимаем, но то специфика производства. Предупреждаю вас товарищ лейтенант, пивасик только в личное время.

— Я не пью, товарищ майор. — Возмущённо произнесла Серафима.

— Прекрасный выбор. — Невозмутимо сообщил Звягинцев, подбираясь к нужной ему теме: — Соколов говоря о бальзаме, кстати меня вы знаете, а это старший лейтенант Соколов, Илья Сергеевич. Так вот, Илья Сергеевич говорил о минеральной водице.

— О водичке? — Удивлённо спросил Илья.

— О водичке. — Звягинцев разговаривал так, будто с маленькими: — Вы какую любите Илья Сергеевич, с газиками?

— С газиками. — Подключился к игре начальника, Соколов: — Газики они такие забавные, особенно если у вас в животике.

— Серафима Александровна, не в службу, а в дружбу, не сходите ли в ларёк, всего-то нужно, пачку сигарет и литр минералки.

— У меня только сто рублей. — Растерянно ответила Сима.

— Этого хватит. — Ухмыльнулся Соколов.

— Вот вам денюшки… — Доставая из потёртого портмоне деньги, Зрягинцев отдал их девушке, и видя что она колеблется, добавил: — Простите нас.

— За что? Мне действительно всегда хотелось помочь, больным и убогим.

— За то, что я тебе буду тыкать и курить в твоём присутствии. А ещё я не терплю от подчинённых фамильярностей.

— И меня простите! — Подключился к фарсу Соколов: — За то что мы будем перед вами сквернословить!

— Прости меня, за то что я обязательно на тебя наору и ты будешь переживая, по ночам окроплять слезой подушку! — Звягинцев бухнулся на колени и обнял ноги Серафимы.

— А меня Анатольевич вообще называет жлобом! — Не зная что про себя отрицательного сказать, заявил Соколов, пытаясь пристроить свою голову на груди у девушки.

— Эээ. Ну хватит уже. — В замешательстве произнесла Серафима, высвобождаясь от мужских рук: — Я пойду, за нарзаном.

Как только за девушкой закрылась дверь, Звягинцев произнёс:

— Наконец-то ушла. — Он подошёл к дивану и пошарив за ним, извлёк оттуда две бутылки пива: — Давай стаканы.

— Ну ты, Анатолич — Гегемон. — Всё что смог сказать повеселевший Соколов, подставляя стаканы.

— Попрошу в моем присутствии, не выражаться. — Ловко открывая пиво, процитировал всем известную фразу Звягинцев: — Ты тоже почувствовал, как она засомневалась, идти, или не идти. Быть, или не быть?

— А я думаю, чего ты Анатольевич так её выпроводить хочешь. Я же знаю, ты как развёлся, у тебя всегда в сейфе запасные сигареты лежат.

— Послушай Илья, ты меня знаешь, что в рабочее время, ни ни. Я вторую бутылку с собой заберу, после службы выпьем.

— Анатолич, ну как тебе наша Тифани? — Начиная оживать, спросил Соколов.

— Тифани? Это из какой сказки сынок?

— Это из клёвого фильма — Матрица. Там персонаж женский есть, в темных очках ходит. Чего это наша Серафима глаза прячет, а Анатолич?

— Не знаю, но ноги у неё роскошные. — Звягинцев подошёл к выключателю и выключил свет в помещении.

— Анатолич, давай сюда её посадим. — И Соколов вытащил лист фанеры, прикрывающий ноги сидящего за столом.

— Не, не, так не пойдёт, ты его слегка вставь, а когда я её отвлеку, фанеру незаметно убери.

— Точно, я ей ещё стул волшебный поставлю.

Серафима вернулась, поставив целлофановый пакет на стол, за которым сидел Соколов и что-то строчил на листе бумаге, шариковой авторучкой:

— Ваш заказ.

Соколов перестав писать, наконец внимательно посмотрел на девушку. Это был крепкого, спортивного типа, симпатичный молодой человек, шатен, с суточной щетиной на лице.

— Почему ты пошла за сигаретами шефу?

— А что, не нужно было?

— Напрасно хочешь прогнуться, Анатольевич никому поблажек не делает. Пардон. — Сказал Соколов отрыгнув свежим пивом. Это не укрылось от Серафимы и она разочарованно ответила:

— Мне просто хотелось вам помочь, выправить ваши мятые рожи и наконец приступить к работе. — Не успела девушка договорить, в кабинет вернулся Звягинцев:

— Прекрасно, наш молодой сотрудник рвётся в бой. Инспектор Соколов, выделите нашему новому сотруднику несколько дел попроще. И потом, она целиком и полностью права, что у вас с лицом, вы побрились бы что ли. Прошу садиться, это ваше рабочее место.

Серафима повесив пальто, подошла к столу и выдвинув стул села на него, сразу же ощутив некий дискомфорт. К её столу подошли мужчины. Соколов бросил на её стол две папки с делами, только что выуженные из сейфа. Звягинцев же, то же бросил на край её стола тощую папку, но так неловко, что та заскользив сразу свалилась на пол. Серафима нагнулась что бы поднять «дело», как в этот момент Соколов ловко вынул фанеру и подсунул её под ту часть стола, где были ящики.

— Ну что же, Серафима Александровна, приступайте к своим обязанностям. — обронил дежурную фразу Звягинцев, направляясь к дивану, стоящему как раз на против стола молодого сотрудника. Майор плюхнулся на диван и стал с удовольствием разглядывать, красивые девичьи коленки.

— Позвольте с вами перекинуться несколькими словами, по нашему последнему делу. — Желая присоединиться к Звягинцеву, напомнил о себе Соколов.

— Да, да, конечно. — И когда его подчинённый расположился рядом, поинтересовался: — Что вы хотите сказать о нашем деле?

— Вполне.

— Вполне?

— Я хотел сказать, я готов взяться за это дело.

— Сдаётся мне, это дело вам не по зубам. Вы посмотрите, какое давление на диафрагму.

— Пожалуй третий разме…

— Вы хотели сказать три атмосферы. — Перебил своего младшего товарища майор.

— Да, точно, около трёх атмо-сфер.

— Сфер две. Атмосфер три.

— Вот придурки. — Подумала Серафима, изучая новое дело.

— Вы слышали приказ из главка, в светлое время суток экономить электричество. — Заметил Звягинцев, видя как на улице совсем потемнело из-за туч.

— Так я выключу весь свет, приказ есть приказ. — Соколов поднялся с дивана, для того что бы обесточить светильники под потолком и на столах.

— Серафима абсолютно перестала что-либо видеть и ей пришлось снять тёмные очки. Опустив голову, она приложила руку козырьком, прикрывая свой подбитый глаз.

— Что скажете коллега? — Спросил Звягинцев.

— Вы думаете, в нашем случае насилие, с отягчающими обстоятельствами?

— Похоже. Нужно дождаться заключение патологоанатома.

— Серафиме была понятно, что синяк не укрылся от чужих взоров и это её в начале смутило, а затем привело к мгновенной вспышке раздражения. Она попыталась ответить колкостью, и откинувшись на спинку стула, потеряла под собой точку опоры, с шумом, шлёпнулась на спину.

— Оба весельчака, заглядывая под стол, поинтересовались:

— Вы не ушиблись?

— Как этот стул оказался здесь, его давно нужно было отнести в ремонт? — Как будто сетовал Звягинцев.

Серафима поднялась на ноги, её душила обида и в глазах навернулись слезы. Она молча покинула кабинет, направляясь в туалетную комнату.

— Психанула что ли? — Голос Соколова прозвучал несколько растеряно: — Не а чо, со всеми же случалось.

— Дурак ты Соколов, все были мужского пола. И потом, у стула ножки спилены на пять сантиметров, я думал она сядет как на низком диване, что бы коленочки кверху, а тут стул развалился. — Оправдывался Звягинцев: — Да, пожалуй переборщили. Но какой был вид. Да.

Серафима стояла в туалете, глядя в старое зеркало и слезы катились по её щекам.

Так же стоя в туалетной комнате, себя разглядывала высокая стройная молодая женщина, одних лет с Серафимой. Лицом она не была красавица, но не была и дурнушкой, кто она, симпатичная или противная, можно было узнать, узнав её сущность. Так часто бывает, у хорошего человека есть недостаток и его не замечают, а у не хорошего, недостаток становиться больше чем есть на самом деле. Девица осмотрела себя ещё раз и вышла из туалета.

— Ксюша, ты знаешь кого я вчера встретил? — Допивая свой кофе, спросил подтянутый мужчина лет за пятьдесят.

— Ой пап, ну кого ты мог встретить. — Машинально ответила дочка, думая о своем.

— Сергеева Юру, я вчера заезжал к его дяде.

— Сергеева? — Отозвалась через чур молодящаяся женщина. И действительно она выглядела хорошо, лет на пять моложе, своих сорока пяти лет. Особенно это подчёркивал её короткий, шёлковый халатик: — Его что, уже выпустили из психушки?

— Сонечка, когда ты поймёшь что богатые люди, не садятся в тюрьму, а прекрасно могут там пребывать, за свои деньги. Не скрою, Юрий своеобразный парень, но у его дяди больше нет наследников, как умер его единственный сынок-наркоман.

— Андрей умер? — Удивлённо спросила хозяйка квартиры, находящейся в центре города.

— Да солнышко, от передозы.

— Жаль, способный мальчик был.

— И что, Сергеев старший ввёл Юрия в совет директоров? — С живым интересом спросила Ксения.

— Пока нет, но квартира Андрея и его спортивный булид, перешёл в собственность Юрия.

— Ксения соображая замерла, произнося следующую фразу машинально:

— Это же целых полтора этажа, на Невском.

— Я помню, он тебе нравился. — Сказал хозяин дома, подойдя к дочери и поцеловав её в плечо: — Тут конечно не следует торопиться, мама права.

— Я ничего не говорила насчёт спешки. — Послышался протест в голосе Сони.

— Мне пора дорогая, скоро начнётся заседание.

— Не понимаю, ты самый успешный адвокат в городе, опять едешь, защищать своих бандитов.

— Эти бандиты, по твоим словам, приносят нам хорошие деньги. Что-то я не припомню, что бы ты отказывалась от денег.

— Ты не забыл дорогой, что у меня закончились деньги?

— Ну вот. Я наполнил твою карточку, ты слишком много тратишь дорогая. Что бы тебя содержать милая, у нас в городе не хватит бандитов. — Говорил адвокат, подставляя щеку для поцелуя жене.

— Пап, могу я у тебя перехватить деньжат, а то в нашей паршивой газетёнке, почти не платят? — Отец семейства открыл свой портмоне и отсчитал дочери тысячу долларов. — Спасибо папа.

— Ксюша стой, позавтракай.

— Я спешу в редакцию мама. — Ксения взяла такси и уже через пол часа, в своих мечтах, зашла в кабинет шефа.

Аналогично во временном пространстве, зашла в кабинет Серафима, сразу же обратив внимание, что у её стола нет фанеры. В кабинете горел свет, Соколов сидел уткнувшись в свои документы, что-то строча на бумаге. Сломавшийся под ней стул, вновь был собран и стоял у стены, а за её столом, стояло рабочее кресло на колёсиках, с тонкой ножкой.

— Алексей Анатольевич своё отдал. — Пробурчал Соколов, не отрываясь от документов.

Сев за стол, Серафима оценила удобства рабочего кресла. Она раскрыла папку, принесённую сегодня полковником Головановым, Здесь было заявление от потерпевшей и протокол с места аварии. По протоколу получалось, что умерший от сердечного приступа гражданин Буфатин В.В сам нарушил правила дорожного движения, выезжая на главную дорогу, не уступил дорожному транспорту, джип «Гранд-Чароки» принадлежащий некому гражданину А.А Есаяну. Ещё не понимая по чему, Симе не понравилось в этом деле, его вторая половина…

Вторая половина следующего дня, ласкает наших девушек тихим сентябрём. Они сидят на веранде, известного нам кафе. Серафима крутит чашку кофе в руках и с азартом, рассказывает:

— Я вообще поначалу думала дело дохлое, ан нет. Гражданка Буфатина утверждает, они ехали со стороны Дровяной улицы. А по показаниям ГИБДД, они выезжали на главную улицу.

— Думаешь подтасовали?

— Не думаю, уверена. На месте аварии, там магазинчик один и камера наблюдения имеется. Я попросила запись посмотреть, не попала ли авария в камеру. Гибодедешники тоже просматривали записи.

— Не понимаю, что тут нарыть можно в этом деле. — Думая о чем-то своём, сказала Мария.

— Буфатина про аварию ничего не помнит, только почувствовала удар и отключилась. У неё тяжёлое сотрясение мозга. Не верится, что она всё продумала, проанализировав ситуацию, дала ложный маршрут своего движения.

— Сама же говоришь, сотрясения мозга. Может забыла.

— Нет Маша. Я не один раз попросила прокрутить мне запись, с видео камеры. И знаешь что я обнаружила?

— Что?

— Я разглядела авто регистратор, в лобовом стекле припаркованного автомобиля. У меня есть адрес, владельца подержанной тайоты, и я собираюсь его сегодня вечером навестить. Мне кажется, на этот раз Есаян не выкрутится.

— Как ты сказала, Есаян?

— Есаян А.А, а что?

— Ну Серафима, не подозревала в тебе такой хватки. — В Марии мгновенно вспыхнула пассионарность.

— Ты о чем?

— Ну ладно тебе, так я и поверю что ты забыла Арарата.

— Так его фамилия Есаян?

— Арарат Ашотович. Я думала ты слышала, как говорил Артур. Кстати, я ему сегодня всё высказала, по поводу его дружка-упыря.

— Неужели он тебе позвонил?

— Я на него тогда наехала, когда ему мой телефон было спрашивать. Его то телефон, я взяла как свидетеля, ну и что мне было делать? Решила дать ему шанс. Симка, он сам меня пригласил сегодня в ресторан! Обещал реабилитироваться. Поверь мне, я ему спуску не дам. — Марию будто подменили, это было воплощение бодрости: — Ну чего ты приуныла, ты же фартовая, надо же так случится, что к тебе попало дело твоего обидчика, само в руки свалилось.

— Да, фартовая.

— Ну Сим, не унывай, найдется и для тебя завидная половинка.

— К девушкам подошёл администратор и сделал предложение:

— Не угодно заказать ещё чего? Нет. Наше заведение приносит извинение вам, за случившийся инцидент в нашем кафе. Прошу вас принять карточки, на пятидесяти процентную скидку, как постоянным клиентам нашего заведения.

— Спасибо. — Ответила Мария. — Тогда нам ещё по слоечки.

— Жизнь налаживается. — Попыталась улыбнуться Серафима. Взгляд её растворился в потоке машин, в котором следовала Ксения, на заказанном ею такси.

Стоя на лестничной площадке, Ксюша настырно звонила в дверь. Наконец замок щёлкнул и дверь отварил заспанный Юрий. Будучи в трусах, он прятался за дверь. Молодая женщина со словами:

— Что же, даже не пригласишь в свою обитель. — Она проскользнула внутрь и уже там добавила: — Я от отца узнала, что ты вновь на свободе. Хорошо выглядишь. — Она положила свои руки ему на плечи и спустила на грудь.

— Пардон, я не в форме.

— Как сказать, смотря для чего у тебя форма. — Переиначила смысл его слов Ксюша, и её руки спустились на его пресс: — Да прикрой ты эту дверь наконец.

— Так всё неожиданно, Ксения, признаться я вас за пол года, несколько забыл. — Прикрывая входную дверь, Юрий мялся.

— Не забывай в какой стране живём мы, и что всему разлукой было. К тому же я, на стажировке была за границей. — Девица прижалась к молодому человеку и её дрожь через фирменный плащик, ощутили его рецепторы.

— Ни так резко Ксюша, юбочка из плюша. — Невозмутимо произнёс Юрий, отпихивая журналистку. Девицу это не смутило и она страстно произнесла:

— Немного грубости не помешает. — Она расстегнула свой плащ и повернулась к нему спиной: — Ну? — Сняв с неё плащ, он небрежно повесил его на вешалку. — Какой ты дерзкий, играем на раздевание.

Далее мы опустим двадцать одну минуту животной похоти, которую получил коридорный диванчик, для обувания обуви.

Ксения вошла в огромный зал, посреди которого была открытая кухня и огромный угловой диван, напротив которого стоял другой, раскинутый диван для сна. Рядом с диваном стоял японский мотоцикл.

— Вау! Как ты сюда добрался? — Надевая каску, спросила в восхищении Ксюша, пальцы её дрожали, от внутреннего подъёма перемешенного с усталостью.

— Легко, на лифте.

— Это твой?

— Наследство.

— Вау! Это ретранслятор, откуда ретранслирует.

— Да отовсюду, с видика, телика, интернета.

Ксения взяла пульт и включила ретранслятор. С потолка спустился огромный экран, тогда она взяла другой пульт и включила видеомагнитофон, на экране появился неистовый Майкл Джексон.

— Сделай по тише, до утра в клубе этой бодягой мозги сушил.

— Очень, вполне сносная пещера, у твоего брата был вкус. — доставая из сумочки сигарету, сообщила Ксения: — Но я бы здесь кое что сменила.

— У моего брата был вкус, только к гераинычу.

— Ни скажи. — Ксения с наслаждением затянулась сигаретой и тут её взгляд остановился лежащей на диване девице, закрывшей голову подушкой, но непроизвольно демонстрирующей свои красивые ноги и зад в стрингах: — Хорошая жопа. Платье от Кутюр, евриков пять сот стоимость имеет.

— Шестьсот пятьдесят. — Простонала лежащая на диване, обладательница симпатичного зада.

— Юра, кто это?

— Эхо, феерии вчерашней ночи.

— Понятно. — Ксения заглянула в сетку, стоящую рядом с диваном: — Драные колготки с пошлыми шмутками. Где ты подобрал эту пьяную кладь?

— По правилам русского языка, правильно говорить шмотками. Дорогуша, вы делаете грамматические ошибки. — Чуть живым голосом, вещала девица, лежащая на диване.

— Не ну ты слышал, где ты подобрал это хамло?

— Такое слово как хамло, не пригодно к правописанию, его используют в прямой речи, крайне раздражённые люди, поражённые высокомерием. — Предпринимая не малые усилия, говорила лежащая на диване.

— Зря ты её называешь хамлом, это учительница русского и литературы.

— Ну перестань, опять вспомнил что твоя мать была учительницей. Подобрал эту бюджетницу, одел её в дядином бутике… — Но тут её монолог прервал хозяин квартиры:

— Самой то небось нравилось, когда я тебя там одевал. — Голос Юрия стал жёстким.

— Прости, мне не надо было вспоминать твою мать. Позволь я приготовлю тебе кофе. — Подойдя ко множественной бытовой аппаратуре, она спросила у Сергеева: — Ничего себе аппарат, а как он функционирует?

Лежащая на диване учительница, издала стон. Юрий зашёл на территорию кухни, не обращая внимание на Ксению, налил в стакан воду и бросил в неё две таблетки, против похмельного синдрома. Затем подошёл к лежащему педагогу и откинув подушку, влил в неё жидкость. Девушка закашлялась и села на диване:

— Где я?

— Скажи Наталья Сергеевна, ты умеешь готовить кофе.

— Мне плохо. — Жалостливо простонала учительница.

— Жаль. — Произнёс Юрий печально.

— Где у вас удобства?

— Могла бы и не спрашивать, здесь всё на виду. — Ядовито заметила Ксения.

— Наталья Сергеевна огляделась и обомлела, унитаз с умывальником и душем, был за прозрачным стеклом. Рядом был другой унитаз с огромной ванной джакузи, но и он был в комнате с прозрачными стенами.

— Нельзя ли хотя бы свет выключить. — Взмолилась учительница.

Сергеев взяв нужный пульт, нажал кнопку и стекло в туалете как по волшебству, утратило свою прозрачность. Затем он подошёл к кофейному аппарату и выставив режим, запустил агрегат.

— Я теперь буду работать на независимой радиостанции. — Откровенно рассаживаясь на высоком сидении, круглого стула, сообщила Ксения, глядя на то, как стекло в туалете опять приобрело прозрачность. — Знаешь Юра, я тебя понимаю, среди отребья ищешь свой идеал, рядя его в дорогие шмотки.

— Так кто у нас учителей сделал отребьем, разве не власть? Разве не те люди, кого защищает твой папенька?

— Мой папенька, между прочим, блюдёт интересы и твоего дяди. Ты лучше посмотри на свою прелесть, как она мило обнимается с унитазом.

— Не стану я смотреть, на творчество какого-то извращенца, настроившего системный режим прозрачности стен. — Наливая кофе ответил Сергеев.

Учительница выдавила себе на палец зубную пасту, таким своеобразным образом почистив себе зубы. Немножко покрутившись перед зеркалом вышла из туалета.

— Наталия Сергеевна, вы предпочли бы какой кофе? — Спросил Сергеев, глядя на женщину.

— Если это возможно, то со сливками. — Учительница робко оглядывала огромную комнату.

— Вас спрашивают, какой кофе предпочитаете, может капучино? — Язвительно заметила Ксения.

— Что?

— Понятно, привыкли пить растворимый. — С чувством превосходства произнесла журналистка, вновь съязвив: — Как ваше самочувствие, после вчерашнего?

— Знаете, удивительным образом несколько полегчало. — Отхлебывая из чашки кофе, произнесла учительница, вопросительно глядя на Юрия, дескать кто эта женщина?

— Это Ксения, героиня канала Нат Гео Валд, акула пера, я бы даже сказал гиена скандальных хроник.

— Спасибо. — Жеманно произнесла журналистка: — По случаю моего нового назначения, предлагаю отметить это событие. Сегодня угощаю я.

— Простите Юрий, я чувствую себя не ловко, вчера позволив себе лишнего… — Здесь учительницу перебила журналистка:

— Да вы не оправдывайтесь, через это проходят все случайные знакомые Юры. Так сказать, не выдерживают испытание холявой, начиная мешать текилу с бренди.

— Ну знаете ли, по моему вас не было во вчерашних наших планах. — Самолюбие учительницы было уязвлено: — Скажите Юрий прямо, что здесь нужно этой особе, неужто она собралась, брать интервью у вас?

— Один, один. — Оценил колкости Сергеев.

— Ну что ты дорогуша, я просто предлагаю приятно провести время, хочешь, присоединяйся к нам. — Ксения выпустив изо рта табачный дым, подошла к учительнице и поцеловала её в губы. Наталья Сергеевна некоторое время ошалело смотрела на журналистку, затем из её уст полилась такая брань, которую не смею переложить я на бумагу.

— Ксюха, возьмём с собой эту носительницу русского фольклора. — С Любопытством слушая учительницу, предложил Сергеев.

— Красавица. — Сообщила Ксения, глядя из окна на фиолетовый Бугатти.

Фиолетовый Бугатти с нашим трио, выехал на проспект и с рёвом вошёл в поток, где и завяз. Тут вязли многие, не взирая на чины и деньги, концу дня властвовал час пик.

Серафима поравнявшись с машиной спустилась в метро, не видя как из бугатти вылезла молодая женщина с красочным пакетом и прежде чем хлопнуть дверью, крикнула в салон автомобиля:

— Извращенцы!

Серафима спешила в городскую больницу, обдумывая дальнейшие свои действия. Её клиент, был не уживчивый по жизни человек, имел множественные нарушения закона, в основном за хулиганку и два года условных, за избиение некого гражданина Парасюка. В регистратуре больницы, она узнала в какой палате лежит больной. Оставив пальто в гардеробе, направилась к лечащему врачу, нужного ей пациента. Лечащим врачом оказалась женщина, средних лет, с крашенными волосами.

— Здравствуйте. Александрова, уголовный розыск.

— Чем обязана? — Устало ответила врач.

— Я бы хотела узнать, о заболевании Пиримова Вадима.

— Острое респираторное заболевание. Пациент поступил к нам, с тяжёлым воспалением лёгких.

— Скажите, могу я с ним поговорить.

— Конечно, больной пошёл на поправку. Вы только халат накиньте. — Врач проводила Серафиму к палате: — Перимов, к тебе пришли!

Из палаты вышел крепкий с виду парень, в пижаме. Внимательно осмотрев Серафиму, сообщил:

— У вас макияж не симметричен. — Намекая на её едва заметный синяк: — Смените стилиста.

— Здравствуйте, вы Перимов Вадим?

— Наше вам с кисточкой, в чем вина моя, начальник?

— Вас смущает моя форма?

— Хотелось бы увидеть вашу ксиву.

— Ну зачем вы так. — Удостоверение наша Серафима ещё не получила и теперь ей приходилось маневрировать: — Я ознакомилась с вашей биографией и мне показалось, вы человек с обострённым чувством справедливости. На наших улицах, много хамства и агрессивности, иной раз кто-то должен это предотвращать. Разве мы не можем с вами поговорить доверительно, без условных формальностей? Меня звать Серафима.

— Как вы меня, здесь нашли? — Разглядывая девушку, всё ещё с некоторым недоверием, спросил Вадим.

— Я от вашей мамы.

— Так это вы пришли из-за соседки, с шестой квартиры. Ну обозвал я её старой грымзой, что с того. Она своего кобеля, вечно к моему автомобилю испражняться выводит.

— Это вы в своём авто, в регистраторе увидели?

— А где же ещё. Что-то я вас не понимаю.

— Скажите Вадим, вы ведь поставили регистратор для того, что бы в любом ДТП, восторжествовала справедливость?

— А как же, козлов на дороге хватает.

— В субботу, на прошлой неделе, на рижском, произошла авария.

— Помню я, богатенький Буратина, в пенсионера въехал.

— Вы что же, сами видели эту аварию?

— Да нет, аварии не видел, я тогда в магазине был, мать послала, а у меня температура уже поднималась. Только пенсионер, по главной ехал. Так вы дорожный инспектор.

— Нет, я сотрудник уголовного розыска. Инспектора ГИБДД повернули дело так, что виноват оказался пенсионер. Я хочу разобраться, кто действительно был виновником ДТП. Понимаете Вадим, камера с вашего автомобиля, может подтвердить действительную хронологию событий.

— А что, вы пожалуй ещё не испорчены властью, поэтому я вам верю. Врач говорил что меня завтра выпишут.

— И вы можете привезти запись ко мне, в отделение милиции?

— Могу.

— Спасибо Вадим.

— Зло должно быть наказано.

— Где вы умудрились подцепить воспаление лёгких?

— В морозилке, я работаю на хладокомбинате. Так я к вам подкачу.

Несколько позднее. Серафима катит инвалидную коляску, беседуя с братом:

— Представляешь, этот Есаян, оказался моим галантным кавалером.

— Это он тебе бланш организовал?

— Подумаешь бланш, у нас в отделе один сослуживец погиб, буквально пару месяцев назад.

— На задании?

— Соколов говорил, пал смертью храбрых, от бандитской пули.

— Круто, как в кино.

— Александр Александрович, по моему не уместно употреблять слово круто, в данном контексте. Можно же сказать, достойно, благородно, патриотично…

— Сим не будь занудой, от тебя учителкой веет за версту. Расскажи лучше про этого Есаяна, ты его прищучила?

— Прищучила. Получается что в этом деле, у меня личный интерес и я об этом сказала Звягинцеву.

— А он?

— Что он, сказал продолжать расследование. — Находясь в своих мыслях, она произнесла: — Звягинцев…

Звягинцев позвонил в свою давно оставленную квартиру, своей же бывшей жене. Дверь открыла красивая женщина, в свои тридцать пять едва начавшая полнеть. На ней был короткий, трикотажный халатик, делающий её очень привлекательной. Звягтнцев отвернулся, что бы не искушать свою плоть:

— Здравствуй. Хорошо выглядишь.

— Здравствуй, проходи. Ужинать будешь?

— Ужинать? Что это у тебя вешалка сломана?

— Вешалка? Так это Даня вешалку вешал.

— Что у них в школе, нет урока труда? В наши годы всех учили мастерить своими руками. Где у тебя инструмент?

— Где у тебя был, там и остался.

— Ну Данька специалист. — Звягинцев усмехнулся: — Дюбеля так ставятся если на металлические петли вешается полка-вешалка, они тонкие. А здесь через доску просверлено, значит дюбеля прямо в доску вставлять нужно, иначе шуруп не разопрёт дюбель.

— Дюбеля, ля, ля, ля. — Никогда не думала что такая мура, звучит так поэтично. — Дыхание у бывшей жены опера участилось. Звягицев отвернулся и подошёл к шкафу оборудованному над дверью:

— Ты не принесёшь мне табурет?

— Да, конечно.

— Звягинцев по хозяйски достал дрель, подобрал к ней сверло, увеличил отверстия в полке-вешалке и ловко укрепил её к стене:

— Ты меня за этим звала?

— Я хотела поговорить с тобой о Дане. Он стал мне последнее время дерзить, тренировки пропускает.

— Тренировки?

— Ну, ты же отец, сходил бы с ним на стадион.

— Вспомнила.

— Я сейчас о нашем с тобой сыне думаю. Мой руки, у нас сегодня домашние котлеты.

— Домашние? Давно забытый вкус. — Слышался голос Звягинцева из туалета.

— У меня вчерашний рассольник есть, будешь? — Они столкнулись нечаянно на кухне и застыли. Её ухоженная рука, оказалась на его груди. Он вспомнил эти белые пальчики, её милую улыбку, белую кожу, прячущуюся теперь под халатиком… Он вновь отвернулся, услышав её вопрос: — Ты дождёшься Даниила?

— Слушай, а что это у тебя вода в раковине скапливается? Где у тебя вантуз?

— Надо новую продуваху купить. — Ставя на плиту кастрюлю, сказала бывшая.

Звягинцев засучил рукав, ладонью прокачал воду, после чего вода стала убывать из раковины.

— Мда, с раковиной так и не научилась обращаться.

— Ты думаешь мне легко, вдвоём Даней? На продуваху денег нет.

— В жизни всегда чего-то не хватает, даже у олигархов.

— Это ты мне на Славика намекаешь? — Вспылила бывшая: — Теперь что, до скончания веков мне о нём напоминать будешь?

— С чего ты взяла? Ты что, своего владельца пельменной с олигархом сравниваешь.

— А вот это, низко. — В глазу женщины заблестела слеза: — Твоей вины конечно в этом нет? Сутками пропадал на своей работе, вспомни какую зарплату домой приносил!

— Люб не начинай. Страна шаталась, все трудно жили в девяностые.

— Ну другие крутились же как-то! Забыл как стресс свой водкой заливал, ночевать домой не приходил!

— Люба не заводись. Кому-то надо было служить, я жуликов ловил, врачи лечили, инженеры над чертежами корпели и все мы страдали от безденежья. Но страна то живёт. Посмотри вокруг, при Путине появился свет в конце тоннеля. Конечно, ты хотела бы что бы я как твой Славик, баулы носил, на рынке торговал. А когда твоего Славика бандиты прижимали, вы к кому прибежали? Ко мне, Лёша помоги.

— Это ты всё специально, что бы мне побольней сделать? Думаешь я не знаю, кто теперь Славка крышует! Что ж ты раньше таким принципиальным не был, когда мы с тобой жили? — Зло выпалила Любовь.

— Вот оно в чём дело. Нашла себе Славика, меня бросила, променяв на деньги. Славик приподнялся, завёл две кафешки, зачем ему теперь жадная с чужим ребёнком, он себе молодую нашёл. А насчёт крыши, твой Славик бандитов боится, вот и решил мне отстёгивать некую часть от своей прибыли, я его об этом не просил.

— Ты сам виноват был!

— А я и не спорю. Спасибо за ужин. Особо замечательные были котлеты. — Звягинцев покинул когда-то их совместную квартиру и спускаясь по лестнице вниз, повстречал сына.

— Пап ты.

— Заходил к вам, думал тебя застать. У тебя же скоро день рождения.

— Да, день рождения.

— А чего так пессимистично, тринадцать лет плохая дата.

— А чем хорошая-то? Чёртова дюжина.

— Мать сказала, ты хоккей забросил.

— Да ерунда пап, растяжение получил.

— Чего на день рождения хочешь?

— Мобилу.

— Заметано. Маму-то что не слушаешь?

— Можно подумать ты её слушаешь.

— Мда.

— Мда, понял. — Ответил в трубку телефона Звягинцев. Выйдя из своего кабинета, он поспешил в соседний:

— Господа опера, у нас двойное убийство, по коням. Александрова, твоё удостоверение, вечно я за вас всё делать должен. — Майор вручил Симе служебный документ: — У тебя что, нет своей мобилы?

— Нет. — Растерянно ответила Серафима.

— Хорошо бы заиметь, большой помощник в нашем сыскном деле.

— Они вышли на улицу и Звягинцев предложил ей сесть к нему в машину. Майор владел не новым, но в хорошем состоянии внедорожником, фирмы Опель.

— Подъехав по нужному адресу, они поднялись на третий этаж. На площадке их встретил участковый:

— Здорово Анатольевич, Следак и мед инспектор уже здесь.

Они прошли в спальню. Там на двуспальной кровати, лежало тело, очень пузатого мужчины, со спущенными штанами. У него были волосатые руки, грудь, плечи и даже из носа и ушей торчали волосы. Рубашка и майка на его груди, была вся залита кровью. На полу лежала полураздетая, молодая, миниатюрная женщина. Она лежала ничком, со странно вывернутой головой.

— Привет прокуратуре. — Поздоровался Звягинцев со следователем.

— Привет Анатолич, добрым утро, не назовёшь.

— Анатолич, наше вам с кисточкой. — Поприветствовал криминалист: — Ты с дочкой приехал, я слышал у тебя же сын растёт.

— Наш новый сотрудник, Серафима Александрова. Ну что тут у нас?

— Что? Конь без пальто, да и его наездница тоже. Я вам замечу, словно сказка, красавица и чудовище. — Серьёзным тоном шутил криминалист, продолжая свою работу: — Отпечатков много, пока ничего сказать не могу. Орудия убийства, на месте преступления отсутствует. Женский труп, принадлежит хозяйке квартиры, Барсуковой Ольге Андреевне, семьдесят восьмого года рождения. Двадцать пять лет, а с виду больше двадцати не дашь, ввиду её миниатюрности. Мужской труп, принадлежит Исмаилу Аликшеровичу Гусееву, сорок седьмого года рождения.

— А что нам поведает прозектор? — Обратился Звягинцев к патологоанатому: — Раскрой интим их внутренних строений организма, разложи по полочкам, что называется кишка к кишке. Давай же не томи, поведай о сатире и нимфе, что лежат пред нами.

— Как видим, наш сатир вёл не здоровый образ жизни, а это чревато. — Серафима следила за губами не бритого врача и звук его речи, помаленьку отдалялся от неё: — Сначала убийца нанёс удар в основании шеи женщине, затем в сердце Гусееву. Судя по входным отверстиям ран, удары нанесены кухонным ножом, но профессионально. Окоченение трупов подсказывает, смерть наступила вчера, между восемью и девятью часами вечера. Как говориться, седина в бороду, баба с воза, осталось узнать кто у нас заинтересованное лицо, то бишь лошадь.

Серафима держалась изо всех сил и всё же ей стало не хватать кислорода, её повело и она очутилась на груди Звягинцева.

— Кто у нас обнаружил сей дуэт порочный? — Как ни в чем не бывало спросил Звягинцев, подхватив Серафиму за талию, предложив ей покинуть спальню: — Пройдёмте в зал.

— Вот, она и обнаружила. — Указал участковый на девушку сидящую на диване, которую допрашивал следователь:

— Тойсть у вас сегодня выходной?

— Ну да, я и говорю. Заведующая позвонила мне, сказала что Барсукова на работу не вышла. Мы с ней в ювелирном салоне работаем. На звонки Лёлька не отвечает, вот заведующая попросила меня выйти за неё на работу. А я живу здесь не далеко, мне все равно по пути, решила навестить Лёльку. Зло меня взяло, думаю она с мужиками кувыркается, а у меня тоже свои планы на жизнь имеются. Стою, звоню под дверью, никто не открывает, я за ручку взялась, а дверь-то и не на замке. Я в спальню, а там такое. — У девушки заблестели от слёз глаза.

— Вам знаком этот Гусеев, кто он?

— Спонсор, Лёлька она всегда папиков заводила. Он и вчера её после работы встретил, они вместе укатили, на большом таком мерседесе.

— А муж её где?

— Где. Пьёт наверное. Он у неё алкаш, Лёлька сама говорила, постоянно деньги с неё трясёт.

— А работает он где?

— В Караганде. То там, то здесь перехватывает, таксистом бомбит. Она говорила у него какие-то проблемы в последнее время возникли. Она про него не очень-то распространялась, мне кажется она на нем крест поставила.

— Это что значит?

— Искала себе подходящую кандидатуру, на замену Пашки. Квартира эта Пашкина, а ей самой податься некуда было.

— А скажите, муж её, он её ревновал?

— Пашка-то, ревновал, только он её любил очень, по этому и прощал. А я думаю он и пил из-за неё. Постойте, вы думаете что это сделал Пашка?

— А что, разве не мог в порыве ревности?

— Не знаю, он даже её не бил никогда, хотя Лёлька говорила, раз застукал с кем-то.

— Ну а вы, где были вчера с восьми до девяти?

— Со своим молодым человеком.

— Наконец Серафима стала приходить в себя, она старалась дышать полной грудью. В квартире появился Соколов. Он бросил ключи, на журнальный столик:

— Конспиратор, машину во дворе не оставил, бросил на улице. В машине Гусеева, всё чисто.

— Нужно искать орудие преступления. Ну сталкеры, ассенизаторы урбанизации, добровольцы есть? — Злорадно глядя на свою команду, спросил майор.

— Алексей Анатольевич, это вы сейчас о помойке спросили? — У Серафимы округлились глаза и появился взгляд обиженного, брошенного котёнка, который буквально расцарапал зачерствевшие души мужчин.

— Илья, возьми участкового и проверь близ стоящие мусорные контейнеры.

— А чего сразу участкового? — Возмутился участковый.

— А того, друг сытный, от участка кормишься, а что за люди у тебя на земле живут, ничего не знаешь.

— Кто это кормится? — Возмутился участковый, молодой парень в погонах лейтенанта: — судимость у Барсукова была, два года отбывал в местах заключения, это я уже следователю доложил.

— И всё?

— А что ещё, Барсуков жил тихо, не высовывался.

— Илья, тогда ты помойный вопрос закрой, а мы с Александровой по квартирам.

Серафима стоя на площадке, давила кнопку звонка, но в квартире было тихо никто не открывал. За её спиной послышался женский голос:

— Напрасно звоните, у них все на работе. — Серафима обернулась и увидела добрые глаза женщины, недавно вступивший в пенсионный возраст. В руках она держала тряпичный пакет с продуктами.

— Я из уголовного розыска, моя фамилия Александрова. — Сима показала своё новое удостоверение: — Вы конечно слыхали о происшествии в семнадцатой квартире?

— Соседка с низу поведать успела. Какие страсти.

— Как вас величать?

— Антонина Ивановна.

— Антонина Ивановна, что вы можете рассказать о жильцах из семнадцатой квартиры?

— Про Пашу Барсукова? Хороший паренёк был, разве ж что хулиганистый. Так он без отца рос. Судимость Паши сильно его мать подкосила, от этого она и слегла, да уж и не встала. Через пол года почила, хорошая была женщина. Пашка после её смерти за ум взялся, женился. Правда последнее время у него проблемы какие-то.

— А не знаете, какого характера его проблемы?

— Простите, не знаю.

— Антонина Ивановна, откуда вам известно, что у Павла имеются проблемы?

— Я от сына слышала, они со школы дружат.

— А ваш сын конечно живёт с вами и теперь на работе? — Но женщина улыбнувшись ответила:

— Он спит с ночной, под утро только явился.

— Антонина Ивановна, позвольте с вашим сыном побеседовать?

— Да вы заходите. — Женщина ушла в спальню и вернулась оттуда погодя. За ней следом вышел заспанный молодой человек, в футболке и спортивных штанах. Женщина удалилась на кухню. Парень оглядел Серафиму и сказал:

— Присаживайтесь.

— Спасибо. — Серафима присела на краешек дивана, парень сел рядом откинувшись на спинку: — Ваша мама сказала, вы друг детства Павла Барсукова.

— Допустим.

— Вам известно, что произошло в семнадцатой квартире?

— Ну.

— То есть вам известно.

— Мать шепнула.

— Ваша мама положительно отзывалась о Павле, расскажите что это за человек?

— Мужик.

— Вы бы не могли развернуть, значение этого слова.

— Мужик сказал, мужик сделал.

— Хорошее качество для мужчины.

— Он и прав своих лишился за этого.

— Замечательно. Вас как звать.

— Дмитрий.

— Серафима. — Представилась девушка: — Замечательно Дмитрий, продолжайте Дмитрий.

— Пашка на кануне заложил малость, ему бы за руль не садиться, так обещал клиенту с ранья, в Пулково его подбросить.

— Замечательно Дмитрий, а вы оказывается умеете связывать речь. Что вы думаете, про семейные взаимоотношения Павла.

— Вы думаете Пашка их порешил?

— А что, вернулся не вовремя, элемент ревности, разве такое не бывает.

— Бывает. Да знал он про её мужиков, от этого и пил. Только он сам хотел, что бы Лёлька кого нашла и свинтила с его квартиры.

— Звучит цинично. Значит так современная молодёжь устраивает свою личную жизнь. Скажите Дмитрий, в чем тогда семейное счастье? — Было видно что вопрос озадачил молодого человека и он потупив глаза, уставился на ноги нашего опера: — А сами вы женаты, Дмитрий?

— На фига мне этот геморрой. Я Пашку на десять сантиметров выше, значит и рога у меня ветвистее будут.

— Послушайте Дмитрий, может быть у вас просто потребительское отношение к женщинам. Поверьте я знаю что говорю, потому сама не замужем.

— Вот так оборот. Продолжайте.

— Видите ли Дмитрий, в квартире где проживает Барсуков, вчера вечером, между восемью и девятью, совершено двойное убийство. Мне кажется законно поинтересоваться у Павла, где он был в это время. Раз вы не верите в причастность его к убийству, подскажите где его можно найти? Тем более его всё равно найдут, рано или поздно.

— После некоторой паузы, Дмитрий перестал разглядывать ноги Серафимы, бодро произнеся:

— У вас красивые ноги.

— Продолжайте.

— Мы с Пашкой квасим изредка, так у него мода в запой уходить. Раньше всё было нормально, так пару деньков по бухает и за дело. А теперь как прав лишили, неделю может не просыхать.

— Откуда же у него деньги берутся?

— С Лёльки трясёт, или грузчиком подрабатывает.

— Ну а пьёт то он где, если дома не появляется?

— Гараж у него здесь недалече, там и бухает. Он уже в гараже пару дней синюшничает, по этому Лёлька и не боится домой хахалей таскать.

— Дмитрий, а вы не покажете, где эти гаражи?

— Ну уж нет.

— Вы хотите, что бы эти красивые ноги искали сами?

— Ну уж нет. Ладно, пусть остаются ваши ножки без натоптышей, мозолей и трещин. Вам поможет крем аквапилинг. — Рука Дмитрия потянулась к ноге девушки. Серафима шлёпнула его по руке:

— Возьмите в руки карандаш и начинаем вечер наш. Накидайте мне схемку, вот вам ручка. Да не моя, шариковая. — Серьёзно вещала Серафима.

Серафима спустилась к семнадцатой квартире. На площадке стоял Соколов в синем комбинезоне и держал нож в целлофановом пакете:

— Странное дело Анатольевич, контейнеры с утра вывезли, а ножик оказался за контейнерами.

— Бросать мимо помойки, русское разгильдяйство, или немцу смерть, сетовал Гудерьян в танке, в грязи под Москвой. — Звягинцев взял пакет с ножом и передовая его криминалисту, констатировал: — На лезвие ножа вещество бурого цвета, похожее на засохшую кровь.

— Похож на орудие преступления. Экспертиза покажет. — Эксперт-криминалист перестал возиться с дверным замком забирая пакет с ножом: — Анатолич, замок в полном порядке, иными средствами не вскрывался, но обрати внимание сюда. — Криминалист подсунул под дверь оторвавшийся утеплитель и захлопнул дверь. Затем свободно её открыл. — Замечу, раз на раз не получается. Если убийца воспользовался этим, он должен был быть знаком с погибшей.

— Александрова, что ты топчешься как кобыла перед родами. Давай уж рожай, вижу что-то нарыла. — Звягинцев сунул руку криминалисту, в знак благодарности: — Высший пилотаж Степа.

— Этажом выше живёт приятель детства Барсукова. Он утверждает, что муж убитой Ольги, сейчас в кризисе и второй день беспробудно пьёт. То что жена изменяла, Барсуков знал и даже пользовался плодами инвестиций, вложенными в его жену разными спонсорами. О времена, о нравы. Однако с другой стороны, друг детства Барсукова утверждает, что Павел и пьёт последнее время по чёрному, из-за порочного поведения его супруги.

— Всё это для полиции нравов, где сам Барсуков квасит? — Спросил Соколов.

— Если идти через дворы, то совсем не далеко. Вот, накиданная схема движения к гаражу.

— Оперативно работаешь Александрова. — Похвалил Звягинцев: — Ну веди, показывай класс в ориентировании по пересеченной местности.

Они вышли во двор-колодец и стали двигаться строго по плану, нарисованного от руки, на листке бумаги. Минуя дворы, они вышли к кирпичной стене, за которой прятались сумбурно наставленные гаражи и появился специфический запах общественного туалета. Серафима шедшая впереди, очень волновалась, что бы не сбиться с пути.

— По моему здесь. — Сказала Сима и потянув на себя не плотно прикрытую дверь, завизжала. С гаража выскочила собака и её челюсти щёлкнули у её ног. Серафима сама не заметила, как оказалась на руках Звягинцева, куда она машинально заскочила от испуга. Не известно сколько времени собака источала бы ярость к чужим, если бы Соколов не выхватил своё табельное оружие, лишив животное жизни.

— Ну зачем? — Сказал Звягинцев: — Она нас просто не пускала в гараж.

— Из гаража выскочил пьяный человек, с разводным ключом, которого буквально мотало из стороны в сторону. Соколов подскочил к нему с боку и ударил того по голове, пистолетом.

— Соколов, не нервируй меня! — Возмущённо отреагировал Звягинцев, на действие своего подчинённого, при этом всё так же держа Серафиму на руках: — Мать твою, у тебя ствол в руке, какого хрена ты ему жбан проломил?

— Прости Анатольевич, забыл сделать предупредительный выстрел в воздух. Смотри у него как будто рубашка на пузе в крови. — Склоняясь над лежащим на земле человеком, заметил Соколов.

— Серафима Александровна, вы долго ещё собираетесь у меня на руках гостить? Как говорит русская пословица — маленькие детки, маленькие бедки, большие детки, руки оттянули дедке.

— Я каблук сломала. — В глазах Серафимы блеснула слеза и она зачем-то добавила: — Вовсе вы и не дед.

Спуская нашу девушку с рук, Звягинцев заметил:

— Детский сад. Давай свой туфель. — Пока Серафима всё также держалась за майора, он мастерски обломал ей каблуки, зажав их воротами.

Лежащий на земле, стал приходить в себя. Соколов помог ему сесть, при этом надев на него наручники.

— Вы че мужики в натуре? — Дико озираясь спросил мятый субъект, разящий насыщенным перегаром.

— Майор Звягинцев, уголовный розыск.

— Постой начальник, дай въехать, с какого перепугу ксивой машешь, мозги взбалтнул, там между прочим мысль была.

— Для начала, вы могли бы представиться.

— Барсуков Павел. В чем вина моя начальник? — Мужчина видимо стал что-то припоминать и огляделся: — Рекс!

— Я прошу у вас прощения за смерть собачки, но она накинулась на нашу сотрудницу. Простите так уж получилось. — Звягинцев сделал паузу и задал вопрос: — Скажите Барсуков, где вы были вчера с двадцати, до двадцать одного часа.

— Здесь. Э, начальник, вижу ярмо на шею хочешь навесить, только я не приделах.

Серафима вошла в гараж. Там стоял старый, маленький микроавтобус синего цвета, марки «Тойота». Сбоку прислонился к стене старый, видавший виды диван.

— Концентрация винных паров в гараже усилилась, а наличие бутылок на верстаке, говорит о том, что действительно наш подозреваемый пил здесь не менее суток. — Сказал Звягинцев.

— Но он же мог наведаться домой и застать там… — Серафима смутившись запнулась, затем всё же добавила: — Содом с Гоморрой.

— Содом с Гоморрой приводит к геморрою. — И выходя из гаража, Звягинцев добавил: — Ну что, пакуем этого красавца.

— За что!? Суки собаку убили! — Возмутился Барсуков.

— Гражданин Барсуков, вы подозреваетесь в убийстве вашей жены.

— В убийстве? Погодь начальник, не выгребай мозги, век воли не видать, я не причём.

Всё закрутилось, завертелось, пошёл процесс.

Конец рабочего дня, Серафима со Звягинцевым сидит в кабинете криминалиста и просматривают запись сделанную авто регистратором. На экране отчётливо видна авария. Майор комментирует:

— Здесь прекрасно видно, пенсионер на жигулях движется по главной, джип выскакивает словно бешеный и бьёт машину пенсионера в бок. Конечно, на такой тачке, отслюнявил гибддешникам и они пустили паровозом пенсионера, изменив порядок движения машин.

— Алексей Анатольевич, у меня заключение патологоанатома, гематома в нижней части груди умершего, не может быть от рулевого колеса его автомобиля. Причина появления гематомы, скорее всего удар кулаком, который спровоцировал инсульт.

— Вод ведь наши поборники добра, причём в свои карманы. Счастливые обладатели палочки, выручалочки. Коты Базилии и лисы Алисы, мастера вымогательств и развода Буратин. Правозащитники борьбы со скоростным режимом. Думаешь у нас беда на дорогах от превышения скорости? От хамов и мерзавцев беда. И упаси тебя Бог Серафима, самой попасть в аварию с нашими магнатами и их отпрысками-мажорами. А в общем ты молодец, прочувствовала момент, так и хочется сказать, родился мент, но помни главное, что бы человек не выродился.

— Вот вы где. — В кабинете появился Соколов.

— Учись Соколов, кто любит трудиться, тому есть чем похвалиться. В первую же неделю, раскрутила дело ДТП на Рижском. Подлог, убийство, всё на лицо. Александрова, оформляй это дело и займёшься делом Барсукова.

— А что, там и так всё ясно. По словам Барсукова, он пил весь день с неким Марчуком Сергеем Ивановичем. Который имеет две судимости. Вторая за убийство. Может это он помог избавиться Барсукову, от неверной жены и её любовника. — Рассуждал Соколов.

— До которого часа они были вместе? — Поинтересовался майор.

— Да не помнит Барсуков ничего. Утверждает до пяти вечера точно. К трём они ходили в магазин, по новой затарились.

— Какой смысл Марчуку валить любовников? Портмоне, деньги. Часы дорогие, мобильный Гусеева всё на месте. Подождём экспертизу. — Звягинцев переведя свой взор на Серафиму, усмехнувшись заметил: — Хорошие туфли, похожи на скороходы. Давай подброшу тебя домой.

— Анатольевич, позволь мне, у тебя года, жена, дети, одышка. — Соколов улыбнулся Серафиме. Она впервые посмотрела тому в глаза. Неожиданно она заметила что старший лейтенант симпатичен. Серые глаза смотрят из под стильной чёлки его волос. Модный свитер обтягивает его широкие плечи, спортивной фигуры. Гормональная дурь ударила ей в голову, однако голос Звягинцева вернул её к реалиям:

— Соколов, ты мерзавец, сдал меня с потрохами. Серафима, вы тоже имейте ввиду, у него мама. Ещё никому не удавалось пройти её кастинг.

Серафима глупо хихикнула:

— Вы забавные.

— Серафима у тебя завтра дежурство. — Напомнил майор, удаляющейся молодёжи.

Молодёжь ехала в новой машине Соколова. Не громко играет музыка, она в уютном автомобильном кресле, а за окном налетел дождь и бьёт по окнам.

— Не думала что ставка опера, способствует приобретению столь достойного автомобиля. — Сие изречение вылезло из Серафимы, помимо её воли. Возможно по тому что Соколов молчал, был увлечён дорогой. Илья сначала усмехнулся, затем ответил:

— Ставка опера способствует приобретению язвы, а на машину матушка подкинула. Она у меня работает бухгалтером, в одной солидной конторе. Я удовлетворил твой профессиональный интерес?

— Вполне. Для меня это важно.

— То что я не продажный?

— Да.

— Сдаётся мне, будто у тебя зарождается ко мне интерес.

— Возможно.

— Тогда осмелюсь пригласить тебя, со мной поужинать.

— Мне кажется вы опережаете события. — Благоразумно ответила девушка, но кровь с гормональной дурью вновь ударила Серафиме в лицо.

— Тогда в кино? — Серафима молчала сдерживая внутреннюю борьбу. Соколов продолжил: — Может просто погулять?

— На улице дождь.

— Согласен глупое предложение. Тогда куда?

— Лучше сказать когда. Видите ли Илья, мои родители погибли в автомобильной катастрофе. Следующий с ними мой брат выжил, но остался инвалидом. Вы извините меня Илья, но вечером мне с братом нужно гулять, а так же делать ему массаж, что бы у него не атрофировались конечности.

— Хочешь сказать, что для меня нет места в твоей жизни? — Соколов плохо скрывал своё разочарование.

— Категоричность вашего тона и скоротечность сделанных вами выводов, не позволяет мне, дать вам ответ.

— Так я не понял.

— Вон там налево. — Показала девушка, куда нужно было сворачивать.

— Александрова, ты меня запутала.

— На следующем перекрёстке на право. — Соколов обиделся и перестал разговаривать. Серафима тоже чувствовала от этого неловкость: — Остановитесь здесь. Мне туда, под арку. — Илья продолжал молчать. Серафиме ничего не оставалось, как сказать: — Спасибо.

— И это всё?

— А что ещё?

— Ну это. — И Илья постучал себя пальцем по щеке. Серафима улыбнулась и чмокнула его в щёку. Затем попрощавшись, заспешила домой, вспомнив про Машу.

Два часа спустя, Серафима встретилась со своей подругой Марией. Она сама позвонила ей и попросила денег в займы. Теперь они сидели в обувном магазине, где Сима примеряла себе туфли. Рядом в инвалидной коляске, сидел её брат Александр, философски заметивший:

— Оказывается с ходящими у меня есть преимущество, не надо беспокоиться о шузах.

— Саня ты не понимаешь, для женщины обувь, это больше чем обувь. — Помяв Александру ладошками щеки, мудрствовала Мария.

— Сим сознайся, ты сегодня преступника задерживала, раз оба каблука обломала. — Настаивал на понравившейся ему версии Александр.

— Где-то в этом роде. — Ответила уклончиво Серафима, разглядывая в зеркало, свои ноги в туфлях без каблука: — Пожалуй вот эти возьму, всё таки из натуральной кожи.

— Совсем головой поехала, в своей оперативке. — Возмущалась Мария: — Бери эти на каблуке или эти.

— Маш, мне самой нравятся эти туфли, только дорого.

— Не жмись, у меня есть деньги на эти туфли, я тебе дам в долг.

— Откуда такая щедрость?

— От верблюда. — Мария понизила голос.

— Того самого верблюда, рыцаря круглого стола? — В тон Марии, загадочности добавила Серафима.

— Ой да подумаешь, кому интересны ваши бабские дела. — Делая безразличный вид, Александр откатился от них на порядочное расстояние.

— Это тебе. — Сказала Мария, передовая Серафиме свой мобильный телефон. Сейчас купишь себе сим карту и наконец я смогу к тебе звонить в любое время.

— Ты что себе новый купила?

— Смотри какой крохотный. — И Мария извлекла из сумочки маленький телефон розового цвета: — Артур подарил.

— Машка.

— Что Машка? Он состоятельный, для него это копейки, которые ты сейчас считаешь, стоя перед выбором. Между прочим, мы с тобой не в бутике. Сим, если тебе человек нравиться, разве нельзя позволить себе, принимать знаки его внимания.

— Меня тоже сегодня сослуживец, пригласил поужинать. А мне и пойти не в чем, не идти же в кроссовках.

— Какой такой сослуживец?

— Работаем вместе. Илья Соколов.

— Вот Серафима, бери эти туфли, на каблучке.

— Спасибо Маш, но я все таки возьму те что по дешевле. Надо же ещё Симке, купить симку для телефона.

Глава 3

Воскресение наступило, прекрасным, сентябрьским днём. Звягинцев волнуясь сидел на ледовой арене, где шёл дружественный матч, юношеских команд по хоккею. В первом периоде его сын вовсе не выходил на лёд, от чего у него разболелась язва. Во втором и третьем периоде всё таки Даниил выкатился на лёд и сыграл удачно, сделав два решающих паса, после чего его команда победила.

Пребывая в счастливом расположении духа, они катили по улицам красивейшего из городов. В салоне автомобиля шла беседа, между сыном и отцом:

— Ты здорово играл, особенно в третьем периоде.

— Пап видел как я этого крепыша, силовым через бедро приземлил?

— Монументально. Жаль что не скульптор, я бы этот момент, в бронзе изваял.

Даниил засмеялся:

— Если бы тренер меня выпустил в первом периоде, мы бы вообще порвали их как Тузик грелку!

— Да. Понимаешь Данил, ты пропускал тренировки, у тренера тоже сомнения на твой счёт были.

— Они подъехали к дому, Даниил погрустнел:

— Пап, ты зайдешь?

— Понимаешь Даня, я… — Начал было разглагольствовать Звягинцев, но посмотрев на сына пересилил себя и сказал совсем другое: — Я не договорился с твоей матерью, будет ли это удобно.

— Будет.

— Скоротечно время, с годами ускоряя свой ход… — Философствовал Звягинцев, вспоминая своих подчинённых.

В это же самое время, Серафима едет в машине Соколова и они беседуют:

— Серафима проснись, у Барсукова на рубахе, кровь Исмаила Гусеева.

— Что с того, его могли подставить. По свидетельству очевидцев, Барсуков знал о не верности своей жены, тем не менее, угроз в её адрес не делал. Сам Барсуков вину свою отрицает. С подозреваемым целый день пил, рецидивист Марчук, может у него какой интерес в этом деле.

— Какой?

— Вот и нужно поговорить с ним. Илья, вы мне поможете?

— Ну если ты перестанешь мне выкать.

— Хорошо, я постараюсь.

Они подъехали по нужному им адресу, полученному из базы данных, вошли во двор и поднялись на третий этаж. По нужному адресу им никто не открыл. Тогда Соколов стал звонить к соседям, а Серафима спустилась на этаж и встретила там пожилую женщину, копошащуюся перед дверью.

— Здравствуйте.

— Куда я его дела? Ах вот он. — Женщина наконец нашла ключ от входной двери: — Здравствуйте деточка.

— Мне необходимо повидать вашего соседа, Марчука Сергея, а у них никто на звонок не отвечает.

— И не удивительно. Мать по воскресеньям со внуками старшего сына нянчится, а Сергея я только что на набережной видела.

— Спасибо вам, вы мне очень помогли. — Ноги Серафимы в новых туфлях, ловко стали сбегать по ступеням в низ. Она выскочила на набережную канала и огляделась. От мужского трио отсоединился мужчина лет тридцати, стройной наружности и зашагал лёгкой походкой. Серафима бросилась за ним:

— Сергей! — Мужчина остановился. Серафима подбежала к нему: — Вы Марчук Сергей, так ведь?

— Да. — Их глаза встретились и он добавил каким-то обворожительным тоном: — О чем я сейчас сожалею, что это да, было произнесено не в ЗАГСе.

— Простите, я из уголовного розыска, Александрова Серафима. — Вновь гормональная дурь, ударила в нашей девичьей головке.

— Что же вы извиняетесь, вы же не виноваты что родились такой красивой, а я стал уголовником. — Внешность Марчука вовсе не походила на уголовника, скорее на легко атлета или даже артиста. Гладко выбритая нежная кожа на лице, молодила его и вряд ли кто давал ему тридцать лет. Серафима даже не заметила, как её пальчики оказались в его руках. У него были тонкие сильные пальцы, испорченные синевой татуировок.

— Я вам должна… — Мозг Серафимы был словно затуманен.

— Вовсе нет.

— Я вам должна задать несколько вопросов.

— Я сожалею.

— О чем?

— О том что интерес ко мне у вас служебный, но и тогда готов за всё ответить.

— Скажите, в прошлый понедельник, вы где были?

— Простите за мою грубость, но я тупо пил с приятелем.

— С Барсуковым в его гараже?

— Да.

— Во сколько вы от него ушли?

— Около шести вечера.

— Соколов наконец увидел Серафиму беседующую с каким-то типом. И этот тип, как-то уж нежно теребит её пальчики. Илья сам не заметил, как дальнейшие его действия напитала злость. Он подошёл к беседующим и грубо оттолкнул Марчука:

— Это что за хрень, решил устроить сеанс гипноза. Давай мне устрой.

— Я гипнозом не занимаюсь и уж тем более не собираюсь устраивать сеансы для такого полудурка как ты.

— Ах ты тварь! — Илья нанёс удар в челюсть своего оппонента. Но Марчук успел уклониться, сблизившись с Соколовым, нанёс ответный удар головой. От такого неожиданного удара, опер потерял ориентир и упал на колени. Марчук не стал дожидаться дальнейшего развития событий и обронив Серафиме:

— Простите, так уж вышло. — Побежал вдоль канала. Серафима бросилась за ним и легко догнала его возле коломенского моста. Она рванула того за плечо, развернув на себя:

— Послушайте Сергей… — Но тот не дал ей договорить, крепко взял её за руки и притянув к себе, поцеловал в губы. К ним приближался бегущий Соколов, с разбитым носом. Марчук вновь извинился и произнёс следующее:

— Я не убивал жену Барсукова и её приятеля. — Далее Марчук стартовал с места и забежав на мост, спрыгнул на проходящих снизу экскурсионный катер.

— Не больно ваша идиллическая картина, походила на допрос подозреваемого. — Тяжело дыша произнёс Соколов, глядя на уплывающий катер.

— Какая муха вас, тебя укусила, он готов был поведать мне всё.

— Странный у вас метод, вести допросы, между рукопожатиями и поцелуйчиками.

— Согласна, он позволил себе лишнего, но он же бывший преступник. Вы то зачем драку затеяли, когда он только, только начал рассказывать?

— Я? Оказывается я и виноват!? — В голосе Соколова слышалась не поддельная досада и он потянул разбитым носом.

— Бедненький. — Произнесла Серафима, сочувственным голосом и достав из сумочки висевшей на плече носовой платок, стала наводить порядок на лице опера.

— Ммм. — Как маленький ребёнок проявлял недовольство Илья.

— Что, я сделала больно?

— Я не доволен.

— Ну прости, я втянула тебя в это дело, теперь у тебя нос распух.

— Распух? Насколько распух?

— Симпатично. — Засмеялась Серафима.

— Может заедем ко мне, я приведу себя в порядок.

— К тебе? — В голосе Серафимы слышалась нерешительность.

— Познакомлю тебя с мамой. — Илья улыбнулся и Серафима отвернулась, едва сдерживая свой смех. Из-за распухшего носа Илья походил на смешного щенка, которому трудно было в чем отказать. И всё же девушка вяло сопротивлялась:

— Илья…

Илья появился в зале с оголённым торсом, где кубики пресса притягивали и завораживали взгляд Серафимы. Он придерживал полотенце со льдом, прижимая его к носу. У Ильи с матерью, была хорошо обставленная, трех комнатная квартира, в центре города. Звучал музыкальный центр, из которого Малинин пел свои романсы и от этого на душе нашей девушки, было очень тепло и хорошо, ибо её покинули заботы. Соколов подошёл к зеркалу и стал разглядывать свой нос:

— Смотри ка, опухоль спала. Ничего, этот Марчук никуда не денется, рано или поздно, я сыщу его. — Илья отложив лёд, подошёл к девушке сидевшей на диване.

— А если он подастся в бега и покинет город? — Серафиме показалось, что Илья красуется пред ней своей статью.

— А если тебе посмотреть на меня, что ты видишь? — Он поставил Серафиму на ноги и мгновенно обнял её за талию.

— Вижу зазнайку… — Их глаза встретились и Сима запнулась. Вновь гормональный взрыв обжог её изнутри и она не поняла как рот Соколова, слился с её губами. Серафиме было за двадцать, природа требовала подчиниться инстинкту. Когда наша девушка буквально потеряла голову, на выручку ей пришёл вековой рефлекс наших бабушек, и Серафима машинально отстранившись от своего обольстителя, заметила что они уже стоят на пороге его спальни:

— Илья, а где же твоя мама?

— Мама? Зачем нам мама, мы что маленькие? — Илья поцелуями припал к её шее и она вновь на мгновение дрогнула. Но очутившись в спальне, мысль что он хочет её банально завалить, сбросила пелену романтики и вернула её к реальности:

— Постой. Да подожди ты. Куда ты ломишься как олень?

— В этот момент хлопнула входная дверь и послышался женский голос:

— Сынуля я дома! А кто это у нас!? — Мать Ильи видимо заметила обувь и пальто Серафимы. Когда хозяйка квартиры зашла в зал, там наша молодёжь, спешно приводила себя в порядок.

— Мам, почему ты сегодня так рано?

— Илья, это кто?

— Это. Это моя сослуживица, Серафима.

— Серафима? Боже, что у тебя с лицом?

— Ну я тебе говорю, получил ущерб при задержании. Служба мама.

— Твоя служба, ты меня с этой службой, в могилу сведёшь.

— Мам не начинай.

— Женщина схватилась за сердце и закрыв глаза облокотилась на стенку.

— Мам не начинай. — Илья подхватил мать и усадил её в кресло. Та помахала рукой в направлении своей спальни: — Я щас мам. — Соколов выскочил из зала.

— Вы давно работаете с моим сыном? — Спросила мать Соколова, как ни в чем не бывало.

— Неделю.

— Неделю? О времена, о нравы. И вы считаете этот срок достаточным, что бы оказаться в спальне моего сына?

Обвинение было не обоснованным, но Серафиме стало стыдно, и она попыталась оправдаться:

— Приглашая, Илья обещал познакомить меня со своей мамой.

— Деточка, что ты такое говоришь? Илья знает что я каждое воскресенье посещаю СПА салон. Сегодня просто не было моего массажиста и я вернулась пораньше. Неужели ты думаешь, что мой сын способен лгать?

— Простите, я его недостаточно знаю, что бы делать какие-то предположения.

— Что это за ответ такой? Ты не достаточно знаешь моего сына, и считаешь нормальным прыгать к нему в койку.

— Я жалею, что дала согласие вашему сыну, посетить эту квартиру. — Серафима выскочила из комнаты и бросилась вон. Она бежала вниз по ступенькам и слезы душили её.

— Мам, где Серафима? — Спросил Илья вернувшийся в зал.

— Невоспитанная девчонка, убежала и даже не простилась.

— Что ты ей сказала!?

— Не кричи на мать. Ничего особенного. Странно, она вначале мне даже понравилась. — И она не лгала.

— Опять не смогла сдержать свою внутреннюю гниль! Мне с ней работать! — Илья швырнул принесённые для матери лекарства и побежал догонять Серафиму.

Оставшись одна, женщина подняла таблетки и произнесла с обидой:

— Ты же на зло матери устроился в эту шарагу. Ничего, мать всё стерпит. — Сидя на кресле рассуждала мать Ильи.

Рассуждали и Серафима с Марией, сидя в знакомом уже нам кафе, на веранде.

— Сим, ну не переживай, у тебя вон глаза красные.

— Маш обидно, специально приволок меня, что бы затащить в спальню и ещё врал про мать. Знал же что она каждое воскресение посещает процедуры.

— Симка проснись! Оглянись вокруг, сейчас все так живут! Хочешь на всегда остаться в старых девах?

— Сидящий за соседним столом парень, уронил вилку на пол.

— Маш, мы с ним всего неделю знакомы и то по службе. Видела бы ты какая у него мамочка, бухгалтером работает, ей бы в театральный поступать. Я ей и вправду поверила, будто у неё сердце прихватило.

— Сим да забудь ты его. Твой Илья, маменькин сынок, пытающийся доказать обратное.

На веранду вошла странно одетая женщина, с пустой коробкой от обуви и по детски запела какую-то попсу, предназначенную для малолеток. В процессе пения, голос у женщины становился более чувствительным и у Серафимы вновь брызнули слезы из глаз. Когда бродяжка закончила петь, то стала подходить к столам, подставляя коробку, и сидящие гости кафе, туда бросали монеты и купюры. В коробку по мимо денег, кто-то накидал фантиков от конфет.

Неожиданно на веранде появилось трое мужчин цыганской наружности. Они подхватили певицу под руки и потащили её с собой. Женщина упираясь замычала. Народ на веранде зароптал.

— Мы эту попрошайку сдадим в милицию. — Заявил самый старший цыган.

— Серафима встала из-за стола и предъявив милицейские корочки, вмешалась в дискуссию:

— Уголовный розыск. По какому праву вы напали на эту женщину?

— Двое потащили женщину дальше, а старший из них преградил Серафиме дорогу:

— Кто напал? На кого напал? Слушай молодая, красивая, сиди кушай, наслаждайся жизнью.

— Сидящий рядом с ними парень быстро поднялся со своего места и кинулся догонять цыган, уводивших попрошайку. Его спутница за столом, крикнула вдогонку:

— Юра не ввязывайся!

— Длинный Юра быстро догнал цыган и ничего не говоря, врезал одному из них в ногой в область печени. От такого удара тот с искажённым лицом, сел на коленки. Подоспел старший цыган и они вдвоём навалились на длинного, слегка намяв защитнику бока. Однако возмущение окружающих, заставило цыган удалиться. Обнимая испуганную попрошайку, Юрий вернулся с ней за свой столик и усадил рядом с собой. Он поставил перед ней свою тарелку с тушёным мясом и сказал:

— Ешь, мясо я не пробовал.

— Юра, это кто? — Удивлённо спросила хорошо одетая спутница Юрия.

— Знакомая Кэт, вместе в дурке сидели.

— Ты шутишь. Посмотри в каком она виде и ты посадил её с нами вместе за один стол. Неужели ради неё, ты готов испортить наш многообещающий вечер?

Однако Юрий будто не слышал свою красивую собеседницу и обратился к попрошайке:

— Ты зачем смылась с психушки, я же говорил, ты здесь пропадёшь. — Бродяжка молча и жадно поедала мясо, взяв его грязными руками и тогда Юрий добавил: — Юбку с платком, в церкви слямзила?

— Вот и нет. Я у Него попросила и Он разрешил, взять нуждающимся. — Женщина лицом показала на Отца Небесного.

— У тебя в голове появился голос? Дело дрянь.

Попрошайка оставила недоеденный кусок мяса и грязными руками схватила за руку Юрия:

— Лорд, не отправляй меня в психушку, тогда я не смогу видится с Настей.

— Дальше произошло то, что поразило больше всего наших притихших подружек. Этот одетый с иголочки пижон, с тонкой ниточкой усов над губой, делающих выражение его лица презрительно-нагловатым, взял салфетки из стаканчика и стал вытирать руки и лицо попрошайки. Затем он подозвал официантку и расплатившись, направился к выходу вместе с нищенкой.

— Юра, а я! — Жалобно напомнила о себе его прежняя подружка.

— Созвонимся. — Ответил Юрий на мгновение обернувшись.

— У меня телефона нет. — Девушка встав из-за стола, подбежала к нему: — Дай денег этой нищенке и пусть идёт. — Девушка попыталась задержать молодого человека за руку, но тот отстранился молвив через губу:

— У тебя жаркое остынет.

— Ты оставляешь меня одну, дай мне хотя бы денег на такси.

— Кать, дай ей на метро. — Попрошайка протянула девушке коробку и та мгновенно похватала оттуда купюры. Тогда Юрий добавил: — Ну и кто у нас нищенка.

— Возле кафе остановилась милицейская машина и из неё вышли два сотрудника в форме. Они попытались задержать Юрия с попрошайкой, но тут как по команде к ним подскочили наши подружки и крутя у тех перед лицом свои удостоверения, вынудили продажных ретироваться.

— Странный тип. — Расставаясь сказала Маша: — До понедельника.

Когда в понедельник наш опер уполномоченный в юбке задорно перепрыгивая лужи, приближалась к своему отделению милиции, её окликнул чей-то голос:

— Серафима!

— Она обернулась и увидела беглеца, Марчука Сергея:

— Вы. — Растерянно сказала Александрова: — Я бы хотела извиниться, за нашего сотрудника.

— Я вам хотел сказать, я не убивал жену Барсукова и её любовника.

— У вас есть алиби?

— Какое алиби, вы же матери не поверите.

— Значит убийца Барсуков?

— Не верю я, что Пашка замочил любовничков. Это подстава.

— Откуда у вас такая уверенность, в невиновности Барсукова?

— Воспитание у него такое, баб не бить, а любить. Простите за баб. Если бы Лёлька не гуляла, она бы из него верёвки могла бы вить. Ну, в общем он ей всё прощал.

— Барсуков уверяет, что вы целый день пили вдвоём.

— Так и было.

— И в квартире у Барсуковых вы пили?

— Начинали.

— В квартире у Барсуковых, кто-то подвернул оторвавшийся утеплитель, отчего входная дверь не захлопнулась.

— Вот как. А знаете Серафима, мне кажется я знаю, кто на самом деле убийца. Был третий. Мой старый знакомый, он нам бутылку поставил, а мы с Пашкой и загудели.

— Вы начали пьянку у Барсуковых?

— Да. Я встретил Клёпу и он проставившись, предложил распить пол литра за встречу. Выходит я сам и подставил Барсука. Серафима простите, мне пора.

— Сергей, что вы собираетесь делать? — Но Марчук уже нырнул в пролёт двора и скрылся из виду.

В кабинете было пусто. Серафима повесила пальто на вешалку и подошла к своему столу, на котором лежал портрет Путина в рамке. Она взяла портрет президента в руки и попробовала повесить его на стену, но с пола у неё не получилось. Тогда она подкатила свой стул-кресло и скинув туфли, встала на сиденье, сразу поняв что совершила ошибку, потому что прежде нужно было зафиксировать кресло. Балансируя, она наконец поймала равновесие и аккуратно повесила портрет на стену. В этот момент, дверь сзади неё распахнулась и в кабинет кто-то вошёл. Цветная, гофрированная юбка Серафимы, в которой она так ловко догнала Марчука, потянулась вверх, из-за поднятых рук, тем самым обнажив не только красивые ноги, но и предательский шов, разъехавшийся колготки. Наша девушка суетливо опуская руки, не справилась с креслом, которое заскользило, убегая из под её ног. Серафима с ужасом поняла, что сейчас шлёпнется о пол. Но этого не произошло, её тело повисло в воздухе. Она открыла глаза и увидела, крашенный пол. Её ноги, всё так же находились на укатившимся, офисном кресле, но под грудью и животом её держали сильные мужские руки. На коленях перед ней, сидел тот вчерашний пижон из кафе, держа её на руках, совсем не в романтической позе.

— Вы не ушиблись? — Хорошо поставленный баритон лизнул её сердце. И её воля стала вязнуть в этих печально-облачных глазах, где навсегда поселилась тоска.

— Я гляжу вы уже познакомились. — Послышался голос Звягинцева, появившийся в дверях, вместе с Соколовым: — Да не держи ты её как колбасу, всё ж таки это наш ценный сотрудник.

— Да тут сплошные ценные кадры, ещё не успел познакомиться и сразу на колени бах. — Уязвлено добавил к сказанному Илья.

Пижон быстро встал с колен, поставив смутившуюся Серафиму на ноги.

— Алексей Анатольевич, я портрет президента на стене закрепляла, ваш волшебный стул-кресло из под ног и уехал. — Оправдывалась Серафима, надевая туфли.

— Понятно. Значит это твой спаситель. — От таких слов начальника Серафима смутилась ещё больше, а в глазах Ильи промелькнуло что-то мутное: — Наш новый сотрудник, старший лейтенант Сергеев Юрий Николаевич. Ну что у нас там, по двойному убийству? — Сразу к делу перешёл Звягинцев.

Соколов на павах старшего стал докладывать:

— Экспертиза подтвердила, кровь на рубашке Барсукова, соответствует крови на ноже и принадлежит убитым Гусееву и Барсуковой. Однако же Барсуков своей вины не признает. Отпечатки на ноже смазанные, идентифицировать не удалось. На кухне отпечатки стёрты, но на стакане имеются пальчики некого Марчука Сергея, тюремное погоняло — Серый. При попытки наладить с ним контакт, подался в бега.

— Марчука объявить в розыск.

— Алексей Анатольевич, Марчук встретил меня сегодня перед отделением милиции.

— Вот как.

— Он утверждает что не причастен к убийству Барсуковой и Гусеева. Впрочем в причастность Павла Барсукова к убийству, тоже не верит. С ними на квартире был ещё третий, некий Клёпа, он и затеял предстоящий сабантуй, сам же таинственным образом исчез.

— Интересно. Надо пробить по базе данных, может у нас есть что на этого Клёпу.

— Анатольевич, какой мотив постороннему человеку, убивать любовников? — Резонно заметил Соколов.

— Какой? — Звягинцева будто осенило: — Так и у Марчука нет мотива. А что мы знаем про этого любовника Гусеева? Может шла охота за ним, а нас пустили по ложному следу. Нужно всё про него выяснить и про этого персонажа из «спокойной ночи малыши». Вот товарищ Сергеев, пусть этим и займётся, вы же прежде служили в администрации губернатора.

— А где же у вас соответственная аппаратура, компьютер?

— А нет товарищ Сергеев, от администрации города до сих пор не поступила. Всё обещаниями кормят. Деньги что навоз, то их нет, то целый воз. А у нас пока навоз. Тебе Александрова, моя личная благодарность, за раскрытие дела Есаяна. — Звягинцев посмотрел на портрет Путина: — При Владимир Владимировиче, страна наша только отползает от края пропасти, в которую её ввергли не Есаяны, а продажные чиновники, предатели и казнокрады. Гибодедешников, расследовавших аварию на рижском проспекте, уволили со службы и завели на них дело. Сейчас господа офицеры сдаём зачёт по стрельбе, разнарядка от руководства.

Пока наши опера следовали в тир, Сергеев приотстал, негромко разговаривая по телефону:

— Вези самый мощный, какой только есть и что бы принтер и все прибамбасы к компьютеру. По качеству первый…

Первый отстрелялся Звягинцев, показывая пример отца командира, выбил две десятки, остальные девятки. Затем стрелял Соколов, у того тоже был хороший результат, правда не такая кучность. Серафима — отличница переволновалась, но показала хороший результат, хотя и ниже чем в училище. Последний стрелял Сергеев, причём отстрелялся быстрее всех, буквально посылая в мишень, пулю за пулей. Со стороны казалось что выпустив всю обойму, он даже вовсе не целился, как это делают герои иностранных боевиков.

Принимавший зачёт инструктор, даже сигарету со рта выронил, от такой дерзости в поведении стрелка.

— Ни хрена себе ковбой. — Только и мог произнести Звягинцев.

— Какое же было у всех изумление, когда вернув мишень, результат Сергеева был не в пример лучше чем у остальных.

— Кто научил тебя так стрелять сынок? — Спросил принимающий зачёт майор.

— Не знаю. — Скромно ответил Сергеев, так же скромно добавив: — В детстве с отцом стреляли. Мне не нужно целиться, я просто вижу куда нужно стрелять.

— Вытянувшись в струнку, Серафима скрывала приятные чувства, родившиеся в ней.

Родившееся в ней цвело, слегка дурманя мозг. Подруги вновь встретились в известном нам кафе, только теперь из-за неприятного ветра, сидели внутри. Мария заказала себе обед, Серафиме денег хватило только на чай. Она достала из сумочки бутерброд, сделанной бабушкой и с аппетитом его поедая, рассказывала подруге:

— Маш, ты не поверишь, этот вчерашний псих, тот что подрался с цыганами, с утра оказался моим новым сослуживцем.

— Иди ты! — Мария перестала орудовать вилкой: — Этот вчерашний пижон с бродяжкой?

— Он самый.

— Мать моя, сделай всё наоборот! Что происходит, я даже боюсь теряться в догадках.

— Маш, мы сдавали зачёт по стрельбе, я не понимаю как это возможно, он практически не метясь, расстрелял все патроны за какие-то секунды…

— И что, попал?

— У Звягинцева были только десятки и девятки, а этот Сергеев, набрал больше очков.

— Да ты что! — Мария напрочь забыла про свой обед.

— Маш, ты главного не знаешь. Когда мы вернулись после стрельбы, у нас в кабинете груда коробок, компьютер и для него составляющие. Анатольевич хоть и сказал что это от спонсоров, я слышала как Сергеев с ним шептался.

— Ты думаешь, этот пижон сам принял участие?

— Я в такие совпадения не верю.

— Симка, всё так романтично и загадочно. Я уже жалею, что не попала на твое место.

— Так я и поверила. Вон смотри вся светишься, изнутри так и распирает поведать мне, о своем Артуре.

— Зря ты вчера не пошла со мной на выставку, там много достойных людей было.

— На выставку? Ты же говорила вечеринку.

— Ну да, вначале выставка была, затем фуршет.

— Артур к себе пригласил?

— У него хорошая квартира…

— Маш я побежала. — Серафима не стала обсуждать счастье Марии, заспешив на службу: — Хочется посмотреть на нашу аппаратуру…

Сергеев наладил аппаратуру и с головой углубился в жизнь интернета, по хозяйски влезая и взламывая, закрытые базы данных.

Загудел принтер, распечатывая листы бумаги. Серафима не скрывая любопытства, подошла к печатному агрегату и взяла распечатку. Рассматривая фотографию, прочитала в слух:

— Клепкин Александр Игнатьевич.

— Что там у нас? — Сразу с порога вопрошал Звягинцев, подойдя к Серафиме, взяв у неё распечатку: — Клёпкин, он же Клёпа. Шестьдесят восьмого года рождения. Привлекался, имеет судимость. Негде не работает.

— Владелец дорогого автомобиля. — Добавил Сергеев, не отрываясь от компьютера.

— Чую наш клиент. — Хмыкнул начальник.

— Алексей Анатольевич, я ещё раз произвела допрос Барсукова и он подтвердил, изначально с ними был некий гражданин, сходный по описанию и возрасту с Клёпкиным.

— С матерью живёт, на проспекте Жукова. — Сергеев говорил по памяти извлечённой из компьютера: — В девяностые был в банде Седого, тогда же при разборках был ранен и в тяжёлом состоянии поступил в больницу. Отсидел за незаконное хранение оружия и превышение самообороны. Причём удачно. Сам Седой с бандой был расстрелян на стрелке. Я думаю Клёпа, у нас в свободном плавании.

— Хочешь сказать что он взял заказуху. — Перекрёстно работала мысль Звягинцева: — Вполне мог.

— А теперь самое интересное. — Юрий вновь нырнул в экран монитора и Открыл нужный ему сайт: — Гусеев Исмаил, по сути коллектор. Помогал отжимать недвижимость в Питере и Москве. Кому вы думаете? Скоробогатову.

— Тому самому, чьё имя красуется на растяжках? — Звягинцев чертыхнулся: — На хрена нам этот геморрой?

— Похоже Гусеев владеет опасной информацией, отсюда его и убили. — Как бы между прочим, заметил Сергеев.

Звягинцев некоторое время стоя соображал, затем распорядился:

— Александрова, покажи распечатку Клёпы подозреваемому Барсукову, на опознание. А я к полковнику, получить санкцию на обыск квартиры Гусеева.

Производится обыск в квартире Гусеева. Это хорошо обставленная квартира, в зале которой рыдает восточного типа женщина, вдова Гусеева. Вдову успокаивала дочь, у которой местами пряди волос, были высветлены.

— Александрова, проверь бельевой шкаф: — Распоряжается Звягинцев.

— Шеф с Соколовым показывают мастер-класс шмона, серых будней сыскарей. — Негромко сказал Сергеев Серафиме, когда она направлялась в одну из спален.

— Чем насмехаться, вы бы лучше сами к делу приобщились. — Заметила Сима.

— Пойду побеседую с дочерью вдовы, авось утешу.

— Вы что же, утешитель всех сирых и убогих? — Серафиме ужасно не хотелось что бы он беседовал с этой ухоженной девушкой, которая была ей ровесницей. Глаза их вновь встретились, как тогда в кабинете и Серафима затрепетала, от того что её с головой, вновь накрыло либидо.

— Не предполагал, что мисс Гусеева убогая. У них недвижимость в Питере и Лондоне.

— Откуда вам это известно?

— Интернет.

— Из спальни Серафима слышала как Сергеев разговаривает с дочерью убитого по-английски. В разгаре проверки квартиры, появился сын покойного с адвоката.

— Гусеев младший только что прилетел из Лондона, где он проживал на постоянной основе. Там же жила и дочь Гусеева, прилетевшая на похороны отца, несколько раньше.

— Обыск в квартире Гусеева, ничего не дал и когда команда Звягинцева со следователем вышла на улицу, там было уже темно.

— Серафима, позволь я тебя подвезу. — Сказал Соколов, беря девушку за руку.

— Ну что ты Илья, езжай домой, там мама беспокоится. — Серафима выдернула свою руку и направилась на остановку автобуса.

— Александрова, подь сюды, дело есть. — Позвал Звягинцев: — Садись.

— Сергеев с Соколовым проводили глазами уезжающий автомобиль шефа и тогда Илья предложил:

— Тебя подкинуть?

— Нет, я вызвал таксомотор. — И действительно, за ним пришло такси.

Серафима сидела молча, глядя на мелькающий за окном автомобиля, освещённый огнями город.

— С Ильей поссорились? — Осторожно спросил Звягинцев.

— Нет. Как вы пророчествовали, просто познакомилась с его мамой.

— Обиделась.

— Вы что же, никогда не обижаетесь?

— Раньше думал нет, а теперь не знаю.

— Это вы из-за жены, поменяли своё мнение? Простите.

— Соколова послушала.

— Разве это не правда, разве у вас нет сына?

— Есть. Причём очень славный. — Серафима заметила, как после упоминании о сыне, лицо шефа потеплело, и он добавил: — Спортсмен. Собирался сегодня к нему зайти, да теперь пожалуй уж поздно.

— Поздно — это у меня. Мои родители погибли в автомобильной катастрофе. Я их готова ждать в любое время, только они не вернуться никогда. — У Серафимы в глазах заблестели слезы: — Зато меня дома ждёт мой брат-инвалид, потому что кроме меня, его некому вывезти на улицу, бабушке не под силу.

— Да уж Серафима, сказать легко, а сделать трудно. Как бы человек знал, что не кто иной как он сам, поганит свою жизнь, того не замечая, переводя стрелки вины на окружающих. — У майора в горле встал ком и он замолчал. Серафима это заметила и перевела разговор на другую тему:

— Алексей Анатольевич, правда что Сергеев в психушке сидел?

— Откуда тебе это известно? Это конфиденциальная информация.

— Значит правда. — В голосе девушки, слышалось разочарование: — Вы слышали, как он бегло говорил по-английски с дочкой Гусеева?

— А ты знаешь, какое у Сергеева прозвище было в училище? Лорд.

— Лорд. Откуда такой аристократизм?

— До смерти родителей, он тоже учился в Англии. Между прочим он не плохо постарался, очаровать дочь Гусеева, это тебе не проще простого. Семейка, они нам даже не открыли, что у них был уже обыск, причём я уверен фиктивный. Кто-то опередил нас.

— Значит мы опоздали.

— Возможно. Но зато мы знаем, что на правильном пути. Со слов Сергеева, дочка Гусеева утверждала, что к ним с обыском приходили четверо. Один представился следователем, показал разрешение на обыск, трое были в масках. Гусеевы на сотрудничество не идут. Нужно завтра послать к ним Сергеева, может уговорит составить фоторобот.

— А что с этим Клепой?

— За квартирой его матери поставлена наружка.

— Приехали. Спасибо товарищ майор, я побегу.

Серафима бегом катила инвалидную коляску с братом, рассказывая ему хронологию своего дня.

После разговора с Серафимой, Звягинцев решился заехать к бывшей жене. Та его встретила растерянно, сообщив:

— Так поздно. Даня на тренировке вымотался, жалко будить.

— Пол одиннадцатого, разве это поздно.

— У меня курица в духовке тушёная, может поешь.

— Я хотел… — Звягинцев сбился. Он чувствовал как гордость под названием собственное достоинство, владеет им и не даёт высказаться.

— Звягинцев, спасибо тебе…

— За что?

— За Даню.

— Я помню какое сегодня число.

— Какое же?

— Твой день рождения. — У женщины из глаз хлынули слезы и она опустила голову. После некой внутренней борьбы Звягинцев продолжил: — Работы было много. Поедем, отметим куда-нибудь.

— Потому что работы было много?

— Нет, это я так, сам не знаю по чему сказал. Тридцать пять, красивая дата.-

— Женщина отвернулась, что бы он не видел обилия её слез:

— Ты меня приглашаешь?

— Ну да.

— Ты перекуси пока чего-нибудь, вижу голодный, я мигом.

— Звягинцев отломил куриную ногу и съел её с хлебом. Нахлынувшие воспоминания о их первой встрече, возбудили его и он в нетерпении пошёл поторопить бывшую. Он вошёл в её спальню. Там она в красивом платье, стояла на стуле, ковыряясь на верхней полке шкафа.

— Подожди минуту, чулки найду.

— Да вот же, висят на стуле.

— Это не то, это колготки. — Бывшая мило захихикала.

— Они до двух ночи сидели, пили, танцевали в ночном ресторане, а затем вернулись к ней вместе…

— Вставай проспали. — Бывшая толкала Звягинцева в бок: — Слышишь шаги, Даниил проснулся. Ну вставай же.

— Сколько время? — Звягинцев взглянул на ручные часы. Затем обнял свою бывшую и повалил на кровать: — Ну ты вчера и погуляла, у тебя круги под глазами.

— Сумасшедший, меня на работе расстреляют.

— Не расстреляют, я тебя подкину. — Он припал к её пухлым губам, всё таким же желанным, как в дни их знакомства.

— Ма, ты на работу собираешься? — За дверью послышался голос их сына. Когда дверь приоткрылась и появилась голова Даниила, его родители стояли рядом, мать повернувшись спиной, застёгивала халат, отец в трусах прятался за ней.

— Ничего себе!

— Ты кстати вспомнил, что у матери вчера был день рождения?

— Ну па, ма… — Только и смог сказать паренёк, вспомнив что именно так он говорил в детстве. Отец взял его за шею и прижал к матери, тот глубоко вздохнув, обнял их обоих.

— Опаздываю, нужно собираться. — Пряча глаза стал подгонять Звягинцев, пытаясь набрать номер Сергеева.

У Сергеева ровно в девять позвонил домофон, на экране красовалась дочь Гуссева, пришедшая с братом. Хотя брата Юрий к себе не приглашал, встретил на пороге, доставшейся по наследству квартиры, с распростёртыми объятиями. Сам повесил их верхнюю одежду, пригласив в зал.

— Хорошая берлога. — Сказал Гусеев, оглядывая помещение.

— Что там на верху? — Спросила его сестра, восхищённо глядя на мотоцикл. Оба они по-русски говорили с акцентом, только Гусеев младший с кавказским, а его сестра уже с английским.

— Вроде спальни, я туда ещё не доползал.

— Это ваша супруга? — Спросил Гусеев, глядя на женщину сидящую к ним спиной, в коротком платье. Молодой стилист, подозрительной ориентации, закончил макияж на её лице.

— Нет, это моя горничная.

— Я закончил, Юрий Николаевич. Причёска, нарисовал лицо, оставил Екатерине Михайловне, омолаживающий крем. — Молодой специалист состроил глазки Гусееву. В его руке скрылись пятьдесят евро и он ушёл, привлекая к себе внимание.

— Юрий, Николаевич, вы меня озадачили. — Сообщил Гусеев, мотнув указательным пальцем над головой. Он с интересом разглядывал горничную, в которой вряд ли кто теперь мог узнать сумасшедшую побирушку. На ней было прекрасное платье, с белым передничком и вряд ли кто дал бы ей, её тридцать четыре года.

Вновь зазвонил домофон и на экране монитора появился молодой мажор с каким-то мордоворотом:

— Юрок, респект, это Батон за тачкой. — Молодой человек в объектив камеры, состроил козу из пальцев.

— Прошу прощение господа, рутина. — Говорил Сергеев: — Виски, кофе, чай, лёгкий завтрак? Может кальян? — Взгляд Гусеева задержался на кальяне и поэтому хозяин квартиры позвал горничную, ковыряющуюся на кухне.

— Нет. — Сказал Гусеев: — Этим должен заниматься мужчина.

— Екатерина Михайловна, покажите нашему гостю, табачные смеси.

— В дверь позвонили и в помещении появился молодой человек, с охранником:

— Ну всё брателла, документы в порядке, держи бабки. — Охранник открыл чемоданчик и выложил пачки денег, на стол.

— Сергеев взял пару пачек и подошёл к своей аппаратуре, пропустив деньги через счётную машину:

— Всё в порядке. — Ответил он.

— Клевая пещера для тусняка. Ну я погнал, не терпится обкатать тачку.

— Сергеев высунулся в окно, что бы пультом открыть кованные ворота. Его бывшая машина ревя мотором, покинула закрытый двор.

— Зачем ты продал такую красавицу? — В голосе гости слышалась грусть.

— Статус мента не позволяет иметь такой транспорт.

— А что же, до этого?

— Я служу в уголовке второй день.

— Ну и зачем вы им служите? — Затягиваясь из кальяна, спросил Гусеев.

— Все мы кому-то служим. Вот и ваш отец кому-то служил.

— Алик ты не понимаешь, это так романтично, наш Юрий как Джеймс. — Девушка сложила обе руки, изображая заставку из фильма, будто она стреляет: — Бонд. Ждеймс Бонд.

— Вы умница Эмма. Давайте перейдем к делу. Садитесь сюда. — Сергеев усадил девушку, перед монитором: — Сейчас мы с вами будем составлять фоторобот.

— Детективы моя слабость…

Серафима дожидаясь трамвая ощутила слабость, это о себе говорил голод. Она покопалась в своей сумочке, но не нашла, положенного заботливой рукой бабушки бутерброда.

— Вернулась домой поздно, бабушка забыла положить. — Подумала она, доставая мобильный телефон:

— Алексей Анатольевич!

— Ты где затерялась? — Послышалось в трубке.

— Есть, Алексей Анатольевич. Нашлась бабулька опознавшая Клёпкина. Она как раз собачку выгуливала и видела, как Клёпкин выходил из парадного в начале девятого. Как раз время убийства. — Серафима села, в подошедший трамвай. Она вернулась в «контору» около четырёх часов пополудни и сразу зашла к майору. У того за столом уже сидели Соколов и Сергеев.

— Присаживайся Александрова. — Кивнул майор.

Говорил Сергеев:

— Ночью я по шерстил в интернете и надыбал некую интересную информацию. Оказывается у Клёпкина есть старшая сестра.

— Как так, почему в деле не отмечена? — Соколов состроил вид непонимания.

— У неё девичья фамилия Усикова. Они с Клёпкиным от разных отцов. Казалось бы легкомысленная особа. — Сергеев разбросал на столе фотографии, где женщина лет сорока пяти, красуется в разных купальниках и шортах, вероятно где-то в Турции: — Но у неё бизнес, она владеет стриптиз клубом.

— Да, далеко не Венера. — Заметил Соколов, разглядывая фотографии.

— Чего не скажешь о её брате. — Сергеев бросил на стол ещё стопку фотографий.

— Позволь, это что за красавцы? — Спросил Звягинцев, разглядывая оголённых молодых людей.

— Вот он, Клёпа. — Беря одну из фотографий, сказала Серафима.

— То есть ты хочешь сказать, что наш субъект подрабатывает у сестры. — Догадался Звягинцев: — Так. Так. От трудов праведных, не наживёшь палат каменных.

— Это мужской стриптиз, для одуревших от скуки баб. Попрёмся в наглую, можем спугнуть. — Резонно заметил Соколов.

— Как говорит русская пословица, деньгами чувств не купишь, а удовольствия сколько хочешь. — И как бы подтверждая правоту своих слов: Так ведь Александрова? — Задумчиво спросил Звягинцев.

— Почему вы меня спрашиваете?

— Потому деточка, что стриптиз мужской. Ты у нас будешь отвечать за Аполлонов, призывно зовущих с эстрады, но а мы затеряемся в зале, средь скучающих дам. — Анатольевич встал из-за стола, оглядывая свой внешний вид. Его ковбойские сапоги со скошенным каблуком и джинсы, не мешало бы привести в порядок, одни постирать, другие почистить.

— Я на эту роль не подойду. — Тихим голосом заявила Серафима, стыдясь, что ей нечего надеть, для того что бы походить на одуревших от скуки дур.

— Вам бы очки и образ учительницы, вполне уместен был бы. — Неожиданно заметил Сергеев.

— Неужели в таком заведении педагоги бывают? — Удивлённо спросила Серафима.

— Кого там только не бывает, являются даже покрытые паутиной и плесенью служительницы библиотэк. — Соколов яхидно ухмыльнулся: — Как говорит Анатольевич, не родись красивой, а родись счастливо-богатой.

— Ну что, доложусь полковнику, а дальше сориентируемся на местности.

— Зачем на местности господин майор, у меня есть распечатка плана этого заведения. — И Сергеев достал из внутреннего кармана кожаной куртки, сложенный в четверо лист бумаги.

— Молодец Сергеев, так держать. — Одобрил начальник, разглядывая план.

— Не факт, что мы встретим этого киллера-стриптизёра в заведении его сестры, домой-то он не суётся. — В глазах Соколова промелькнула зависть.

— Господа офицеры, готовим нашего тайного агента под псевдонимом «Училка», к всеобщему возврату, первобытного разврата. — Звягинцев ткнул пальцем в план помещения: — Сядешь здесь, прямо перед эстрадой. Сергеев контролирует главный вход. Соколов служебный выход, я контролирую зал. Если он на эстраде, берём его голенького, не станет же он ствол в плавках прятать. Ну что, хорошая девочка, придётся стать плохой.

Наша хорошая девочка, впервые была в таком заведении. Усердному в труде человеку, не остаётся времени на развращение своей души. Серафима скромно села на высокий табурет, возле самой эстрады. Рядом сидели три разнузданных женщины, в хорошем подпитии. Они буквально вошли в раж, от хорошо сложенных, оголённых мужских тел. Казалось бы, скажи им час назад что они будут себя так вести, не поверили бы и возможно даже оскорбились. Здесь было три поколения, и судя по внешности, бабка, дочка и внучка. От одной такой догадки, у Серафимы запылало лицо.

— Ба, какой брутальный мачо, ты ему в трусы всю пенсию про совала.

— Мам, от твоих купюр, у него зад отвисает как у бабуина.

— Это бабуля ему подушку безопасности делает. — Семейка трёх поколений, буквально заходилась смехом.

— К Серафиме подсел всё ещё красивый мужчина, лет шестидесяти. Было заметно, что он уже не плохо зарядился и продолжал это делать дальше, потягивая что-то из бокала.

— Позволите угостить вас, чем-нибудь?

— Спасибо не стоит. — Серафима сидела зажав в руке две тысячи рублей, выделенные ей Звягинцевым, для нужд операции. Она бы так и продолжала держать эти деньги в руках, если бы красавец на сцене, не присел бы перед ней, оттягивая свои плавки.

— Ну ты положишь наконец, или нет? — Произнёс двусмысленно обладатель загорелого тела. Серафима сжалась словно маленькая девочка и бросила деньги, заметив словно во сне, как купюры ловко прихлопнула резинка плавок. У неё от голода стала кружиться голова. Сзади на сцене появился Пушкин с тростью и в бакенбардах.

— Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог, он уважать себя заставил, и лучше выдумать не мог… — Как будто со стороны она услышала свою декламацию.

— Вы знаете, я музыкант… — Слышался её сосед, словно в ватной пелене: — Вы думаете, что я делаю в этом убогом месте, но именно здесь встречаются некие прекрасные музы, достойные кисти художника. Вы прекрасно декламировали Пушкина…

— Пушкина! — Серафима словно пробудилась и посмотрела на эстраду, Пушкина там не оказалось: — Это он.

— Кто он? — музыкант взял её за руку.

— Папаша, идите домой к внукам. — Серафима обогнула эстраду и бросилась в подсобное помещение.

— Вам здесь нельзя! — Попытался её остановить охранник, но она сунула ему в нос удостоверение:

— Где Клёпкин?

— Не знаю, может в раздевалке.

— Где это?

— На право, по коридору.

— За ней бежали уже Звягинцев с Сергеевым. Они выскочили через служебный ход во двор.

— Пушкин не пробегал? — Выпалила Серафима Соколову, стоящему на страже.

— Ты что белены объелась, обнюхалась и обкурилась?

— Серафима побежала назад в помещение.

— Через окно ушёл на стоянку. — Сообщил Звягинцев, выпрыгивая в распахнутое окно. За ним кинулась Серафима, но Сергеев остановил её, выпрыгнув первым, взял её за талию и спустил уже под окном, с уличной стороны дома. Они побежали вдоль припаркованных машин. Впереди удалявшаяся спина, показалась ей чем-то знакома:

— Клёпкин! — Крикнула Серафима и тот мгновенно развернулся. Серафима увидела тёмный ствол пистолета и впервые вся жизнь промелькнула у неё перед глазами. Взявшийся не весть откуда Звягинцев закрыл её своим телом и в воздухе грохнул выстрел, отдавшийся эхом в крышах домов. От попадания пули, майора дёрнуло в сторону и только теперь он выхватил свой ПМ — пистолет Макарова. Наша девочка с удивлением заметила дырку во лбу Клёпкина, и его тело как замедленном кино, стремящееся к земле. Она обернулась назад, там в двадцати шагах стоял Сергеев в кожаной куртке, накинутой на кожаный комбинезон, мотоциклиста. В одной руке он держал расписную каску, с затемнённым стеклом, в другой пистолет Макарова.

— Готов. — Сказал Соколов, подошедший к трупу, сам даже не успевший достать своё оружие, в момент опасности.

Серафиме увидевший кровь на рукаве Звягинцева, вновь стало дурно, но её здоровой рукой подхватил майор.

— Хороший выстрел, Юрий Николаевич. Я ваш должник. Однако впредь попрошу стрелять хотя бы по ногам. — Услышала Серафима голос Звягинцева.

— Рефлекс. Если бы я головой думал куда стрелять, всё могло бы окончиться плачевно.

— Ну что краса, до пояса коса, оклемалась. — Звягинцев попробовал улыбнуться, но у него получилось не очень, страдание причиняла рана: — Одна бросилась на преступника, а от вида крови, сознание теряешь. Родина — мать, умей за неё постоять. — Произносил с пафосом шеф.

— Простите Алексей Анатольевич, это у меня от голода. Закрутилась, забыла покушать. — Соврала Серафима, не уточняя что у неё не было денег на еду.

— Вот ведь молодёжь, не о чем не думает, про пихала две тыщи в трусы стриптизеров, нет что бы купить себе бутерброд.

— Спасибо вам Алексей Анатольевич. — И девушка ткнулась в грудь Звягинцева.

Вскоре понаехали машины с мигалками, Звягинцева посадили в скорою и увезли. Затем увезли и тело убитого.

— Мда, тело убийцы у нас есть, а кто заказчик, теперь пожалуй не узнаем ни когда. — Сказал Соколов, глядя на Серафиму. Ему очень хотелось, что бы она позволила себя проводить, понимая что ключ к этому его извинение, но гордость, в данном случае самомнение, не позволяла это сделать при Сергееве. В результате он беззаботно спросил: — Тебя подвезти.

— Не нужно, ты меня и так подвёл. — Серафима намекнула на инцидент с его матерью. Она на него не сердилась, ей просто хотелось, что бы её подвёз Сергеев.

— Что, теперь этим будешь тыкать меня до гроба? — Злясь обронил Илья.

— Извини. — Всё что могла от бессилия, ответить Серафима, с надеждой глядя на Сергеева.

— Вы когда-нибудь мчались по вечернему Петербургу на байке, когда прохлада воздушных потоков, создает ощущения полёта?

— Нет, мне это чувство не знакомо.

— Тогда не будем терять времени и поспешим окунутся в чудесный мир свободного полёта.

— У меня нет каски. — Серафима счастливо засмеялась.

— Не беда, я отдам вам свою. Идёмте искать наши лошадиные силы.

Соколов зло проводил сослуживцев взглядом:

— Один пижон, другая дура.

Пижон сам надел каску на голову нашей дуры. Он сел в седло мотоцикла и «японец» мгновенно завёлся. На стекле каски выскочили показания приборов и она в восхищении села позади Сергеева. Мотоцикл рванул с места и маневрируя, наклоняясь, поехал между автомобилями. Серафима что бы не свалиться, обняла Сергеева, нащупав его заплечную кобуру, только теперь до неё дошло, зачем на нём куртка. Мотоцикл притормозил, пропуская пешеходов и вырулив с паркинга машин, помчался по улице.

В глазах девушки вновь всё закружилось и она прижалась каской к спине опера. Мотоцикл скинул скорость и нырнул между припаркованными машинами. Сергеев заглушил мотор и Серафима огляделась. Они стояли возле небольшого кафе.

— Позволь старому солдату, пригласить вас на чашечку чая. — услышала она голос, похожий на музыку: — Вы же не оставите меня сегодня без ужина?

— Нет. — счастливо засмеялась, не зная чему, Сима: — Я не настолько кровожадная, что бы заставить вас страдать.

— Они зашли в кондитерское-кафе, где от свежей выпечки у неё вновь закружилась голова.

— Как вам это место?

— Хорошо.

— Может сядем в угол?

— В углу значительно лучше.

— Здесь самообслуживание. Что вам принести?

— Что пожелаете.

— Я никчёмной соплей метнусь в пространство и вернусь кормильцем желанным. Сергеев встал в очередь и вскоре вернувшись, стал заставлять стол снедью.

— Я заказал вам настоящую пиццу, с ветчиной и сыром. — Ставя чайник и кружки на стол, объяснял Сергеев: — Представляете, они мне предложили чай в пакетиках. Оказывается у них имеются отличные заварные чаи. — Он налил в кружку ей чай: — Вы любите с бергамотом?

— Люблю.

— А пиццу?

— Люблю, только её что-то долго разогревают.

— Вы хотели сказать готовят. Я очаровал буфетчицу и она клятвенно заверила, что хоть и не в их правилах, но нам приготовят и подадут свежайший продукт. — Сергеев поцеловал кончики своих пальцев.

— Вы забавный. — Отпивая из кружки чай, сказала Серафима.

— Забавный? Вот вам греческий салат. Здесь тоже готовят горячее. Ну или там разогревают. — Сергеев выложил на стол огромный кусок штруделя: — Обещали что он необыкновенный.

— Буфетчица выкладывающая заказы на прилавок, сама принесла большую ароматно-сочную пиццу. Отставив в сторону пустую салатницу, Серафима заметила:

— Остынет, что же вы почиете, а сами ничего не едите. Пожалели бедную голодную девушку.

— Рассчитывал что вы мне половинку уступите.

— Ну конечно, мне столько не съесть. Режьте же наконец. — У Серафимы запылали щеки и главное к ней стала возвращаться энергия. Ей казалось что она ела самую вкусную пиццу на свете, и перед ней самый галантный кавалер в мире: — Вами можно любоваться, как вы поглощаете пищу, будто английский лорд.

— О, вы не видели как я орудую армейской ложкой, поедая из банки тушёнку.

— За что вас прозвали Лордом?

— Не знал что у меня есть тайные поклонницы. Шеф, информацию слил? — Прежде чем говорить, Сергеев бумажной салфеткой вытирал губы.

— Неужели мои слова вас обидели?

— У вас милая улыбка и забавные ямочки на щёках, но мой вопрос вы игнорировали.

— Ну, не будьте занудой. Скажите, неужели вам не страшно? Вы сегодня убили, может не хорошего, но человека.

— Нет. — Серафима сама не заметила как съела пиццу и он вновь наполнив её кружку чаем, подложил ей большой кусок штруделя.

— Опасно искушать девушку сладостями.

— Опасна только сладость яда, струящаяся из лживых уст.

— Вы что же, девушкам всегда говорите правду? — Серафима смутилась: — Нет не девушкам, друзьям? Простите мою прямолинейность, но я хотела сказать, близким людям.

— Ответ на такой вопрос, возможно может перевести в иную плоскость, наши с вами взаимоотношения, сделать их доверительными, либо не обязательными вовсе. У меня нет близких людей, если только дядя.

— А ваши родители?

— Родители мои погибли в лихих девяностых, их подорвали в автомобиле, на глазах у множества людей, вместе с моей младшей сестрой.

— Мои тоже погибли в автокатастрофе, столкнулись с самосвалом. Брата спасли, но он остался инвалидом. — Глаза Серафимы насколько мы помним были на мокром месте.

— Серафима, хотите я вам буду говорить только правду?

— Хочу. — Слезы побежали по щёкам девушки, она как будто провалилась в детство, ибо в том детстве, её избранник, так и должен был спрашивать. Он сказал то, что она хотела с детства слышать, но услышала в первые только теперь: — Я вас тоже не буду обманывать. — произнесла её не искушённая душа, не видящая разницы, между говорить правду и не обманывать.

— Серафима, мне показалось будто мы, могли бы перейти на ты.

— Хорошо. Не обращай внимание, нахлынули воспоминание. — Серафима утёрла слезы и твердила про себя как заклинание: — Симка дура, держи себя в руках… — И что бы как-то утихомирить нахлынувшие чувства, спросила о Клёпкине. — Ты думаешь, верёвочка оборвалась?

— Не знаю. Зато я знаю кто устроил шмон у вдовы Гусеевой. — Сергеев вынул из внутреннего кармана сложенный вдвое лист бумаги и предъявил Серафиме: — Этот фоторобот составила Эмма Гусеева. Это липовый сотрудник правоохранительных органов, я проверял по базе данных, в МВД такой не числится. Мне кажется найдём его, поймём почему погиб Гусеев.

— Ты думаешь Клёпкина нанял этот тип? — Серафима указала лицом на фоторобот: — Слушай, вероятно Клёпкин ночевал там же, в стриптиз баре а мы даже не обыскали его место пребывания.

— Так поедем обыщем.

— Сейчас?

— Ты помнишь некую композицию Римского-Корсакова, «полет шмеля», это про нас. — Сергеев встал, подхватив Серафиму за руку повлёк за собой.

— Ты сумасшедший.

— Я этого не скрываю.

— Они вновь мчались к месту убийства, по вечернему городу.

— Случившаяся трагедия, не коим образом не повлияла на похотливую публику и режим работы злачного заведения. — Высказалась Серафима, слезая с мотоцикла.

— Они показав удостоверения, зашли в кабинет хозяйки. Та была изрядно поддавшая, о её горе говорили подтёки туши, под глазами.

— В отличие от брата, сестра имеет фигуру французского лесоруба, времён Шарля Перо, написавшего «Красную шапочку». — Касаясь губами уха Серафимы, прошептал Сергеев. Серафима заулыбалась не от грубого сравнения, а от того, что ей было приятно и щекотно.

— Вам чего здесь надо? Ненавижу. Может и меня застрелить решили? Давайте, вам это ничего не стоит! Продажные твари!

— Мы сочувствуем вашему горю, но ваш брат был убийца. И сегодня он стрелял в сотрудника правоохранительных органов, ранив его.

— Сочувствуешь, да что ты шалава знаешь о сочувствии? Сочувствует она лахудра, иди в сортир, улыбку с лица смой!

— Простите мою эмоциональную несдержанность, но это было от щекотки, а не ради того, что бы оскорбить ваши чувства. — Оправдывалась Серафима, серьёзно веря, что оскорбила эту женщину.

— Да ты в зеркало посмотрись, светится словно унитаз, начищенный многофункциональным средством «Белизна».

Мы знаем неадекватное поведение нашей героини, когда у неё оскорблено чувство собственного достоинства, но видимо не в этот раз, внутри неё всё было тихо и покойно. Она знала, кто стал причиной её внутреннего умиротворения, по этому со смирением промолчала, прикусив нижнею губу.

Сергеев неспешно подошёл к хозяйке заведения и незаметно для Серафимы, наступил своим кожаным сапогом, на итальянскую лодочку женщины, от чего та завыла в голос.

— Ну ты, упитая горем бубала, будешь хамить и дальше, или дашь нам выполнить свою работу?

— О! О! Больно!

— А кому сегодня не больно? Ты спроси у мужа, чью жену твой брат замочил. Может спросить почтенную мать семейства, чьего он мужа и отца, отправил к праотцам?

— Да поняла я, поняла. — Закатывая от боли глаза, простонала женщина.

— Брат ваш дома не ночевал, где он прятался? — Сходя с ноги женщины, спросил Сергеев.

— У! — Выпустила из легких воздух женщина, садясь на диван и растирая при давленые пальцы на ноге: — Здесь он спал, на диване. Там в шкафу его одежда и сценические образы.

— Юрий, вы со Звягинцевым раньше времени стронулись с места, обнаружив себя, она брата и предупредила. — Серафима указала лицом на потайное зеркало, находящееся позади эстрады, где так же продолжали выступать обнаженные мужчины. Со стороны эстрады выглядело как зеркало, а отсюда было словно обыкновенное стекло.

— Госпожа Бурятова, это фамилия вашего четвёртого мужа, вас так можно величать? — Спросил Сергеев.

— Называйте как хотите…

— Мы здесь досмотрим помещение.

— А ордер у вас есть?

— Госпожа Бурятова, ну ты бубала.

— Шмонайте, только убирайтесь быстрей. — Сказала хозяйка заведения, махнув из стакана горячительного напитка, она вышла, видимо пошла приводить лицо в порядок.

Сергеев влез в её компьютер, а Серафима просмотрела и прощупала всё вокруг. Наконец она сделала заключение:

— Ничего, только деньги.

— И у меня деньги, после убийства, Клёпкин перевел интересную сумму за свой автомобиль. Если перевести в доллары, получиться двадцать пять тысяч.

— И что это за магическая сумма?

— Я думаю это его оплата, за выполнение заказа. Я тут взломал базу данных, мы сейчас всё запишем на. — Сергеев покопался вокруг и нашёл чистую дискету: — Вот сюды.

Они вышли на улицу, было уже совсем темно, но девушке домой не хотелось.

Мотоцикл остановился в колодце её двора. Сергеев выключил двигатель. Серафима с лёгкостью бабочки, спорхнула с заднего сидения и отдала каску Сергееву. Она чему-то улыбаясь, сказала:

— Спасибо тебе.

— За что?

— За Звягинцева, он меня своим телом прикрыл от убийцы. — Серафима взялась за кожаную куртку Сергеева, заглянув в его глаза, добавила: — Спасибо за всё. А что это за магическое слово бубала?

— Бубала — коровья антилопа.

— Коровья, ты не очень тактичен для лорда.

— Забудь про Лорда, я мусор.

— Ей хотелось одновременно возразить и рассмеяться, но она спохватилась, увидев брата в окне: — Боже, сколько времени?

— Сергеев завёл мотоцикл и надел ей каску на голову:

— Счастливые часов не наблюдают… — На стекле каски высветились электронные часы: — Пол двенадцатого, до завтра. — Серафима сунула каску Сергееву и побежала в подъезд. Окрылённая до селе не знакомым чувством, она на одном дыхании влетела в квартиру и услышала тревожный голос бабушки:

— Сашенька милый, не отступай от Бога, бесы тебя погубят!

Серафима почуяв неладное, бросилась в комнату. Брат перегнувшись через раму, свисал из окна. Его руки были с той стороны и если учитывать его парализованные ноги, это была катастрофа, он мог в любой момент соскользнуть в низ.

— Не подходи ко мне! — крикнул он испугавшийся сестре.

— Не делай этого внучек, отползай от адской бездны. Самоубийство смертный грех.

— Сашок, пожалуйста, ну почему? — От испуга не зная что говорить, лепетала Серафима.

— Потому что я не хочу быть довеском! Не хочу мешать вам жить! Тебе не хочу!

— Трус! — Сама не понимая по чему, зло сказала Серафима: — Ты понимаешь что своим поступком, собираешься предать меня и бабушку, наших родителей. — Брошенные слова сестры, звучали словно пощёчина.

— Да трус, с вами спрыгнешь. — Спокойным голосом ответил Александр.

— Серафима тихонько подошла к брату и схватила его за ноги:

— Какой же ты дурак Сашка.

— У бабушки защемило сердце, но она не смела двинуться, боясь спугнуть внука.

— Да ты на своего посмотри, стоит как олень, раскинув роги.

— Серафима вытащила брата из окна и посадила в коляску. Затем она выглянула в окно и увидела стоящего снизу под окном Сергеева. Сима со счастливой улыбкой на губах, закрыла окно:

— Балбес ты Саня. Папа в твоём положении, никогда бы так не поступил.

— Да откуда ты знаешь? Бабуль, что с тобой.

— Сердце. — Засуетилась Серафима: — Потерпи, я тебе валерьяны накапаю.

— Наша не полная семья, сидя обнимала друг, друга, бабушка тихо плакала:

— Внученек.

— Серафима ревела:

— Сашок, я тебя никогда не брошу! Ну прости, что вчера не успела сделать тебе массаж! — Александр крепился как мог, отворачиваясь смахивал набегавшую слезу.

Глава 4

В палату Звягинцева ввалилась шумная компания, заражающая своей молодостью, красотой и оптимизмом. Мужчины высыпали на кровать фрукты, а Серафима поставила в банку из под маринованных огурцов, скромный букетик цветов:

— Сейчас воды налью.

— О, не имей сто рублей, а имей сто баксов. — Довольный приходом подчинённых, балагурил Звягинцев, поглаживая гипс на руке.

— Что у вас с рукой? — С хохмил Соколов.

— Шёл, упал, закрытый перелом…

— Бандитская пуля. — Хором ответили сослуживцы.

— Пуля кость перебила, три часа костные осколки собирали, спицу поставили. Это вам не хухры-мухры. Жить — Родине служить.

— Анатольевич, экспертиза проверила ТТ Клёпкина, он чист, трофейный. — Соколов сделал паузу, как бы говоря с этим всё: — Вот, Сергеев нарыл в интернете на наш фоторобот. Оказывается это заместитель ЧОПа, Григорьев Евгений Валентинович. Уверен другие клоуны в масках, тоже из этого предприятия. Девица эта Гузеева, вот, вот в Лондон улетит. А что ей здесь делать, сегодня отца похоронили. Нужно срочно паковать этого Григорьева, из частного предприятия «Белый орёл».

— Да, пожалуй, вдова Гусеева не опознает Григорьева. — Задумчиво согласился Звягинцев: — Не мешало бы про шерстить эту охранную фирму, только вряд ли мы там что найдём. Эх времени маловато.

— Нам бы жучка поставить в их контору. — Предложил Соколов.

— Даже и не думай. А что с этим Клёпкиным, у матери его обыск был?

— Был, да ничего необычного.

— Товарищ майор, мы вчера с Сергеевым, — Серафима запнулась, — пусть он сам доложит.

— Проверили стриптиз-бар. Я незаконно взломал базу данных этого заведения и скачал себе на дискету. Ночью немного потрудился и выяснил интересный факт. Оказывается год назад, наш женский клуб пользовался услугами интересующей нас охранной фирмой «Белый орёл», где заместителем служит наш Григорьев.

— Получается, что кто-то из «Белого орла», мог нанять для убийства нашей сладкой парочки, Клёпкина. Так, так, так. — Звягинцев размышлял: — Тут нужно аккуратно, что бы не спугнуть. Что за фрукт этот Григорьев?

— Капитан в отставке. Поучаствовал в афганской компании. В девяностых служил «Белому».

— Белый, его выловили в заливе, когда сошёл лёд. — Звягинцев больше ничего не вспомнил, по этому Сергеев добавил:

— Белый оказывал услуги Скоробогатову.

— Во как. Опять Скоробогатов. Ох не нравиться мне это всё. Не в коня корм. Этот плод нам не по зубам. Илья, очень аккуратно, установите за Григорьевым слежку. А для тебя Ромео, — начальник указал на Сергеева, — у меня будет спец задание. Свяжись с дочкой покойного Гусеева и попробуй узнать когда она отбывает в Лондон. Если немедля, попробуй её задержать, мне почему-то кажется, что у тебя это получится.

— Алексей Анатольевич, что это за зада..,. — Серафима осеклась, добавив, — ние.

— Деньги — прах, одежда тоже, а любовь всего дороже. — Излагал очередную народную мудрость Звягинцев, но Серафима молчала, она и так неким образом, выказала своё не равнодушное отношение к Сергееву: — Вот так-то профессиональней.

— Появилась встревоженная, бывшая жена Звягинцева и растерянно встала в дверях:

— Я с работы отпросилась, Даня сказал мне, что ты в гипсу, лежишь в больнице.

— Ну да, закрытый перелом… — Начал говорить майор, но с ним хором закончили его подчинённые: — Поскользнулся, очнулся гипс.

— Нам пора товарищ майор. — Желая оставить наедине с женой Звягинцева, намекала сослуживцам Серафима, уводя их из больницы на моросящий дождь…

— Моросящий дождь застыл крохотными капельками бисера на пальто Серафимы, чьи мысли блуждали где-то там, над серыми облаками, где ярко светит солнце. Её руки непрестанно теребили ещё не остывшую кружку с кофе. Она забыла про бутерброд в сумочке, положенный туда её заботливой бабушкой, она была такая же как всегда, но несколько не собрана. Они с Марией сидели всё в том же кафе, на улице под навесом. Мария распираемая новостями, держала себя достойно, не позволяя излишних эмоций:

— Гибадедешники твои, под статью подпали, а чрезмерно экспрессивный Есаян, штрафом отмазался. Серафима ты где, ты меня слышишь?

— Звягинцев говорит зло не в Есаяне, а в продажных ментах.

— Да причём тут менты, Есаян наш кровный враг. О чём ты думаешь?

— Он мне сегодня каску купил, когда мы возвращались от Звягинцева.

— Каску? Ты что на войну собралась?

— Мотоциклетную.

— Кто, твой Юрий?

— Никакой он и не мой. Его шеф послал одну английскую фифу охмуривать.

— Мать моя женщина Бальзаковских лет, да ты втрескалась по самое не могу. Какую каску Сима, мне Артур машину в кредит взял. — Марию прорвало и она бросила ключи на стол: — Вон красуется жёлтая! Сим, у меня права с училища, а практики вождения никакой.

— И как же ты управляешь машиной?

— Перешагнула через свою гордость, повесила сзади женский каблук. Конечно снисходительность мужчин и где-то заедает, но помогает точно.

— Похоже твой Артур довольно состоятельный мужчина.

— Начальник отдела, крупной, строительной компании. Сим, у них в пятницу вечером корпоративная вечеринка, хочешь упрошу Артура достать тебе пропуск?

— Не нужно Маш.

— Конечно, кому я предлагаю, мы будем в облаках летать и счастье трудом и потом добывать. Ты хоть поинтересовалась, у твоего психа, жилплощадь для проживания есть?

— Ну подожди Маш, какая жилплощадь, мы с ним знакомы всего третий день, к тому же мы просто сослуживцы. — И Серафима улыбнулась, вспомнив как Сергеев сказал ей, когда она не хотела принимать от него мотоциклетную каску: — Хоть это для безопасности, всё же не презерватив.

— Малахольная, она ещё улыбается, вот и подселится твой псих, к твоей бабушке.

— Маш он не псих, его Юрий звать.

— Ну правду в народе говорят, простота — хуже воровства. Ну вот чему ты сейчас улыбаешься?

— Ты как наш Звягинцев, поговорками говоришь.

— У Марии зазвонил мобильный телефон, она достала его из сумочки:

— Артур. — сказала она взглянув на светящее панно телефона.

— Энергетический сигнал мгновенно нас перенёс в офис строительной кампании. В его кабинет без стука, вошла молодая особа, одного с ним возраста. Внешне она была безупречна, но далеко не так безупречна как Мария. На ней были одеты очень дорогие вещи, но Мария во всех отношениях была лучше, особенно когда он стал её сам одевать. Она была умна, но Мария была не глупей, да к тому же ещё женственней, чего наша вошедшая особа, дочь президента компании, создать в себе не могла никак.

— Мне не дождаться того мига, когда смогу припасть со страстью… — Артур умолк глядя на не званную посетительницу.

— Ну, что же ты замолчал? — Послышался нежный голос в телефоне.

— Прости, у меня посетитель. Касаюсь родинок твоих, губами.

— И даже той? — Мария тихо засмеялась.

— Она обворожительнее всех.

— Оказывается какой ты романтик. — Произнесла дочь начальника, сев прямо перед Артуром на стол, в слишком откровенной позе.

— Елен, у тебя ко мне какое-то дело? — Артур выключил телефон, положив его себе в карман.

— Хочешь называй это делом, я бы хотела что бы ты в пятницу, пригласил меня на корпоратив. Что ты на меня так смотришь? Из нас получилась бы прекрасная пара.

— Не думаю.

— Почему? В твоём возрасте пора уже задумываться о большей карьере. Стать заместителем генерального директора компании. Отец, зятя своего непременно введёт в состав директоров компании, стоит мене только попросить об этом.

— Послушай Еля, почему ты выбрала жертвой меня?

— Что значит жертвой? Разве я какая-то уродина?

— Я этого не говорил.

— Так в чем причина? В очередной селянке, желающей устроить свой примитивный мирок для счастья. Муж, дети, скуката. Через неделю, две, тебе наскучит, вести счёт бородавок на её заду. — Скоробогатова Алла, любящая что бы её называли Елен, взяла его руку и откровенно положила на свою ногу: — Я журавль в руках, а она мелкая синица в небе, которые вокруг нас чирикают.

— Ель, скажи честно, почему я? — Он убрал руку с её ноги и попытался встать из-за стола, но она удержала его, сев перед ним так, что он оказался между её ног.

— Потому что я тебя выбрала, из всей безликой массы планктона.

— Звучит высокопарно от вчерашней комсомолки. — Он оттолкнулся ногами и отъехал на кресле, от дочки своего начальника, оставив ту сидеть на столе: — Ты мне не босс, что бы давать мне указания. Ты меня конечно извини Елен, но я считаю что между женщиной и мужчиной, по крайней мере, должно быть нечто такое…

— Я не верю, что как женщина тебе не нравлюсь.

— Прости, но я эгоист, хочу что бы меня любили, а ты не знаешь что это такое.

— Зато я умею, добиваться своего.

— Елен, ну зачем тебе я? Выйди в коридор и свистни, армия претендентов в женихи, зашумит длинной очередью.

— Ну мне нравишься ты.

— Прости Алл, но на корпоративную вечеринку я пригласил другую. Позволь заняться делом, у меня множество работы.

— Ладно. У тебя хорошее место, только на это место планировала сесть я.

— Да ради бога. — Услышала дочь директора у себя за спиной, выходя из кабинета. Оставшись один, Артур в сердцах хлопнул руками по столу: — Вот сука! Создала настроение пасмурное…

День следующий, первую половину дня был пасмурный, однако к полудню вокруг всё распогодилось. Серафима с облегчением закрыла зонтик, в котором от старости вылезла уже вторая спица, и ей от этого было стеснительно и не удобно. Она дожидаясь группу захвата, вела слежку за частным охранным предприятием «Белый орёл», где служил интересующий их субъект, бывший военный Григорьев. К предприятию подкатил автобус и из него выскочили вооружённые люди в масках. Они грамотно заняли пропускную вышку и рассредоточились по территории. Буквально за несколько секунд до этого, Серафима заметила убегающего человека, через задний двор. От перевозных вагончиков тот схватил лестницу и подбежав к ограждающей участок сетке, кинул на неё стремянку. Ловко добежав до верха ограды, спрыгнул на за периметр участка и выбежав на улицу, пытаясь скрыться в толпе. Серафима что было мочи бежала ему на перехват и когда она уже буквально приблизилась, ей кто-то преградил дорогу. Она со всего маху врезала в мужское упругое тело. Она хотела извиниться, оттолкнуть от себя незнакомца и броситься дальше в погоню, но мужчина прижал её голову к своей груди и тихо произнёс:

— Шшшш.

— Подняв глаза, с удивлением поняла что очутилась в объятьях Сергеева:

— Григорьев уйдёт сейчас! — выпалила она по инерции замерев, потому как вдруг из припаркованного микроавтобуса выскочили четверо крепких мужчин в униформе и масках, они ловко сбили с ног Григорьева и Закинув того в автобус, сели за ним следом. Серафима отпихнула от себя Сергеева:

— Кто это были?

— Бандиты. Ты заметила номер автобуса?

— Нет.

— Ну это и не важно. Давай за ними. — Он взял Серафиму за руку, как маленькую девочку и поволок за собой. За кустами стоял его мотоцикл-красавец, в окружений местных пацанов. На руле вели две каски и Сергеев кинув мальчишкам тысячу, как бы обронил: — На всякий случай твою каску прихватил. — Выехав на улицу, они ловко маневрируя устремились за затерявшимся впереди многочисленных машин, микроавтобусом.

— Вон они, поворачивают налево. — Прокричала в волнении Серафима. Сергеев дал газ и проскочил перекрёсток под жёлтый. Сима услышала в своём, закрытом шлеме, спокойный голос Сергеева:

— Чего ж вы так кричите, между нами незримая связь. Разве ты этого не чувствуешь?

— Чувствую. — Ответила Серафима и так как вопросе Сергеева слышалась двойственность, смутившись, еле слышно пробубнила: — Лучше б ты меня не слышал. — Её смущение возросло, после ответа Юрия:

— Напрасно надеешься, шлемы оборудованы личной связью.

— У них зелёная стрелка, уйдут.

— Их мотоцикл и микроавтобус разделял светофор. Сергеев стоящий в левом ряду развернулся и поехал назад, затем подъехал к дворовой арке и нырнул под неё. Он промчался по двору, объезжая припаркованные автомобили и разбрызгивая лужи, подъехав к закрытым решетчатым воротам таким образом, что бы спокойно можно было рукой открыть калитку в воротах. Затем отъехав назад, предупредил:

— Держись. — Серафима и так обнимала его что отца родного, вцепилась ещё крепче. Сергеев дал газу, приподняв переднее колесо, поставил его в створ калитки, затем газанул ещё раз и теперь мотоцикл с задранным передним колесом, задним ударился о порог калитки, выпрыгнул на параллельную улицу. Сергеев дал газу и вовремя успел под светофор свернуть налево, что бы они вновь маневрируя, преследуя, помчались вперёд.

— Вон они, на соседнем светофоре. — Возбуждённая от погони, взволнованно заметила Серафима: — Выезжают на Каменноостровский проспект.

— Наши преследователи не приближаясь, ехали сзади, пока не свернули на Савушкина, затем на Приморское шоссе:

— Похоже за город едут. — Сказал Сергеев. Но микроавтобус свернул в новостройки, покрутив между высотками, заехал на территорию стройки. Сергеев остановился у ворот огороженного объекта и заглянул внутрь, микроавтобус стоял рядом со строящимся зданием. Узбеки рядом копались в траншее, на верху здания шла сварка.

— Что будем предпринимать? — Возбуждённым шёпотом спросила Серафима, все так же крепко обнимающая за живот, своего напарника.

— Подкрепление вызывать смысла нет, не успеют. Давай поступим так, ты останешься здесь и будешь контролировать ворота и прикрывать меня сзади. Я же попробую незаметно проникнуть внутрь, строящегося здания.

— Нет. Их четверо, я тебя одного не пущу! — Эмоционально выпалила Серафима и поняв это, как могла безразлично добавила: — Мы же напарники, нужно идти вдвоём.

— Девонька моя, а ты азартом не обделена. — Заметил Сергеев и сразу же зазвонил его мобильный:

— Юрий?

— Да это я.

— В трубе Алик, Эмма с тобой?

— Нет. Ваша семейная любовь к кальяну, несколько расслабила её, и она теперь мирно грезит.

— Ты что заставил её накуриться!? — Начал в телефоне заводиться голос с акцентом, который Серафима отчётливо слышала.

— Не горячись Алик, твоя сестра взрослая девочка, сама сделала выбор. Мне что, её нужно было нашлёпать и выгнать вон?

— Ты специально её совратил, что бы обесчестить мою сестру!

— А вот это ты напрасно, когда Эмма пожелала быть совсем взрослой, я оставил её одну. Поезжай ко мне и проверь сам, я сейчас позвоню Екатерине Михайловне, что бы она открыла тебе дверь.

— Ну если ты лжёшь…!

— Приезжай и забирай её, мне не звони пока, я на службе. — Сергеев сразу же перезвонил: — Екатерина Михайловна, Эмма как?

— Мне надо взять себя в руки. Эмма, Эмма, Настя меня видит. Настя. — Послышался глубокий вздох: — Да, да, да Эмма спит.

— Екатерина Михайловна, если приедет Алик, брат Эммы, ты его впусти, пусть заберет свою сестрицу.

— Да, мой Лорд. — В телефоне Сергеева послышался характерный звук, поступившей эсмески.

— Это не от Алика. — Сказал он, заводя мотоцикл. Мощный агрегат взревел двигателем и помчался прямо к строящемуся дому, заскочив по ступенькам на первый этаж, остановился, отдавая эхом работающего двигателя. На шум из дальней дери высунулся человек в маске и сразу скрылся. Сергеев выхватил табельное оружие и дал по газам. Они с лету заскочили в коробку пустой квартиры. Серафима держала свой пистолет на взводе, целясь то в одно, то в другое пространство дверных пустот. Сергеев ловко слез с мотоцикла и держа «Макаров» на вытянутых руках, заглянул сначала в одну комнату, затем в другую.

— Он здесь. — Сказал Сергеев, не спешно заходя в пустую коробку, будущей комнаты. Серафима увидела на полу в бесчувственном состоянии человека. Сергеев стоял у окна и целил из пистолета в сторону микроавтобуса. В автобус запрыгивали похитители в масках.

— Постой. — Сказала Серафима беря напарника за руку: — Григорьев живой, приходит в себя. А это что? — Серафима подняла с пола маленький предмет, похожий на миниатюрный мобильный телефон.

— Это диктофон, Сони 288. — Сергеев включил трансляцию:

— Директор и владелец «Белого орла» Руденко, приказал обыскать квартиру Гусеева и изъять все найденные документы и видео материалы. Я со своими людьми изображая ментов, предоставил липовый ордер и обшарил квартиру покойного Гусеева. Мною найденный в тайнике пакет, был отдан Руденко. Кому был предназначен пакет, мне не известно.

— Невероятно как-то всё складывается, как в постановке. — Сказала Серафима.

— Нужно верить в элемент удачи и тогда невероятное, обретёт облик существенного очевидного. Серафима, ты когда-нибудь надевала браслеты на сознавшегося в преступлении человека?

— Нет.

— Тогда прошу к телу. — Сергеев перевернул Григорьева лицом в пол. Серафима медленно и аккуратно защёлкнула наручники за спиной лежащего, сначала одну руку, после чего Сергеев Простонал: — О! — Затем другую: — А! Как эротично ты это делаешь.

— Дурак. — Само собой вырвалось выражение из детства, зардевшейся нашей девы.

— О! — Простонал Юрий: — Повтори.

— Девушку выручил зазвонивший телефон:

— Ты где пропала? — Послышался в трубке голос Соколова.

— Илья, как раз кстати. Вы ещё в Белом орле?

— Да.

— Начальник ЧОПа Руденко, на месте?

— Здесь. Слушай Александрова, что происходит?

— Мы с Сергеевым задержали Григорьева, он дал показания на Руденко.

— С Сергеевым? Что происходит? Он должен пасти дочь Гусеева.

— Илья, необходимо изъять все видео белого орла, за период после гибели Гусеева. Мы на Выборгской стороне, я тебе сброшу адрес эсемеской, присылай транспорт за Григорьевым.

— Умница. Проверим видео запись конторы белого орла, может узнаем кто приезжал за пакетом. — Тихо говорил Юрий.

— Между прочим запись на диктофон, сделана не законно. — Встав на цыпочки, что бы приблизиться к уху Сергеева, еле слышно сообщила Серафима, пояснив: — Григорьев от показаний может отказаться.

— Сергеев повернул к ней голову и её губы от его уха, переместились к его губам. Он тоже заговорил еле слышно, но Серафима почувствовала движение воздуха между их губами: — Не откажется.

— Почему? — Пошептала девушка, накрываемая той самой дурью, что в народе зовётся любовь, на самом деле являясь страстью.

— Потому, что они угрожали моей семье. — Ответил сидящий возле стенки Григорьев.

Моментально вернувшаяся к реалиям Серафима, отстранившись от Сергеева, задала вопрос Григорьеву:

— И вы сказанное, подтвердите следователю?

— Хоть папе римскому. — Ответил охранник.

Они дождались когда за Григорьевым прибудет машина и отправились в своё отделение милиции. Город объятый дивным сентябрьским днём, изощрённо рассекал мотоцикл, несомненно это новый цикл в её жизни, казалось Серафиме, прижимавшийся к Сергееву.

Сергеев сидевший в отделении милиции на диване и договаривался с Эммой Гусеевой, о явке на опознание Григорьева:

— Ну как же Эмма Исмаиловна, я вас вовсе не хотел выдавать. А что мне было делать? Ваш брат словно мавр, грозил закончить дело кровью. Прекрасно. Во второй половине дня, тоже замечательно. Буду ждать вас с нетерпением. — Серафима составляющая докладную, после последней фразы Юрия, фыркнула. Однако Сергеев не реагируя продолжал: — Сегодня не могу, у меня дежурство. Да. Всю ночь глаз не сомкну. Ну конечно в одиночестве, буду совершенно один. Какая баба? Ах наглая. Та что присутствовала при обыске вашей квартиры.

— Неужели обязательно любезничать с этой английской п… патриоткой? — С трудом подобрав нужное слово, не сдержалась Серафима, слушая эпитеты в свой адрес.

— До завтра. — Многообещающим голосом ответил Юрий, разъединив линию: — Работа есть работа и она тогда удовлетворяет, когда есть положительный результат. Разве ты со мной не согласна? — Сергеев приподнял бровь и его взгляд застыл на ней, словно гипнотизируя. Серафима не выдержав его взгляда, спросила не о чем:

— Звягинцев говорил, будто ты в администрации города служил, а сегодня прибывшим забирать Григорьева, представился старшим лейтенантом.

— Что ж тут не логичного? Аналогично это твои ноги достойные подиума, а они землю топчут.

— Серафима вспомнила, что её весёлые сослуживцы оторвали и куда-то задевали фанеру с её стола, поэтому смущённо сунула свои ноги под стул:

— Извини, я не удачно сформулировала свою мысль.

— А я тебя понял, мне старшего дали посмертно. Я участник второй, чеченской компании.

— Как посмертно?

— Такое тоже бывает. Когда нас окружил враг, мой командир вызвал огонь на себя. Меня раненого и контуженого взяли в плен и я почти целый год просидел в зиндане.

— И как же ты спасся?

— Сбежал.

— Нашу девушку настолько впечатлила сказанное, что она не заметила, как сидящий перед ней Сергеев поднявшись с дивана, очутился перед ней. Какая-то сила её подняла и столкнувшись с грудью ветерана, она отступила назад, усевшись на край стола.

— Ты смог сбежать?

— Что вспоминать былое. Поведай лучше, как поживает твой Икар?

— Девушка поняла что речь идёт о её брате, мгновенно чувства переполнили её и она уткнувшись в грудь Сергеева, зарыдала:

— Спасибо тебе.

— За что?

— За то что ты был готов поймать его снизу. Вы оба могли разбиться, но по счастливой случайности этого не случилось. Он меня так напугал, я думала поседею, мы с бабушкой пили корвалол. — Серафиме хотелось что бы он её обнял, или хотя бы погладив по спине пожалел, но этого не случилось. Просто подал ей бумажную салфетку, которые появились с его приходом, в большом количестве.

— В кабинет зашёл Соколов:

— Милуетесь голубки, сколько чувств, слез, экспрессии.

— Что ты несёшь, Илья? — сказала Серафима, промокнув мокрые глаза.

— Несу вам благую весть. Вся документация и видео записи из Белого орла изъяты. Начальник охранной фирмы Руденко, задержан. Однако он всё отрицает и более того, утверждает что Григорьев действовал по собственной инициативе. Что это у вас за детективный роман получился, с вашим Григорьевым? Господин Сергеев, вообще-то должен был заниматься Гусеевой.

— Если бы не он, у нас вообще бы по этому делу ничего не было. — Заявила Серафима пришедшая в себя: — Мы со старшим лейтенантом, отбили Григорьева у бандитов. — Девушка дала диктофон, прослушать Соколову.

Конец ознакомительного фрагмента.