Неверность

Владимир Шеин, 2021

Это не новая история Вячеслава Талызина, но она объясняет почему в узких кругах его называют "Сутенёр в законе". К адвокату приходит Полина Кулакова с просьбой затянуть дело о разводе и сохранить за ней право владения деньгами на личном счёте. Что может быть проще? Казалось бы, обычный раздел имущества. Но тут всё начинает закручиваться: она элитная проститутка (профессия, не узаконенная в России) и теперь её деньгами хотят поживиться муж и прокуратура. Далее супруги начинают делить общего ребёнка… Получится ли у адвоката остаться на высоте? Сможет ли он помочь? Сложно? Думаю, да. Разрешимо? Это возможно узнать, если прочитать книгу.

Часть 1

1

Конец марта в этом году выдался замечательным: солнечным, тёплым, пробуждающим. Не было ни дождей, ни холодного, пронизывающего ветра. Видя такую красоту, Женька Солодов, судебно-медицинский эксперт, мой давний знакомый, стал наседать на меня с требованием выехать за город, к озеру: половить рыбу, поесть шашлыков, короче, расслабиться. Пока я раздумывал, он успел подбить на эту авантюру ещё человек пять, среди которых оказался мой старший товарищ Фёдор Петрович Самсонов. Со вздохом и большими опасениями, я согласился. Зная Евгения, я сомневался в том, что дело дойдёт до ловли рыбы. В принципе, так и получилось. Наша тесная компания стремительным броском заселилась в арендованный дом, быстро побросала вещи, оккупировала мангал и мини-бар, после чего все забыли о рыбалке и красотах природы.

Как я уже сказал, компания подобралась серьёзная, все тем или иным образом связаны с работой в правоохранительной системе. Правда, преимущественно все уже на пенсии, но это роли не играет — профессиональная деформация сделала своё дело: если сначала разговоры шли на более-менее отвлечённые темы, то буквально через час тематика стала специальной. Долгая служба привила большинству ещё один навык — потреблять алкоголь (притом любой) умели все и в неимоверном количестве. О Солодове вообще молчу, судебно-медицинские эксперты являются специалистами не только в своей специфической области (Женька — точно). Не являясь любителем разговоров о том, кто и где служит, кто это заслужил, а кто — нет, я забился в угол и в ходе неспешной беседы с Фёдором Петровичем тихо надрался. Следующее утро ожидаемо отомстило мне.

«Это было вчера», — даже сама мысль отозвалась в голове такой болью, что я откинулся на лежак, который неимоверными усилиями с утра выволок на деревянную пристань у озера, и закрыл глаза. Минут через пять я открыл их и со вздохом посмотрел вокруг — красота неимоверная. Только что взошедшее солнце, разноголосое пение птиц, деревья и травы, дышащие свежестью, и едва ощущаемый ветерок подчёркивали контраст между моим состоянием и окружающим благолепием.

Накануне в ходе осмотра дома, в кухне я обнаружил кофемашину, которой и воспользовался сегодня утром. На выходе я прихватил удочку, снасти и наживку. Последние — как аксессуар, пользоваться ими у меня не было сил. Попивая кофе и наслаждаясь красотами природы, я не заметил, как ко мне подошёл Солодов, за что и поплатился.

— Лови! — Женька из-за спины бросил мне жестяную банку с пивом, которую я не имел возможности поймать, но попытался. Итог — кофе оказалось на мне, тара с пивом — в озере.

— С ума сошёл! — взорвался я.

— Реакция у тебя ни к чёрту, Талызин, — спокойно отреагировал Солодов, — Задаюсь вопросом: это врождённое или требуется медицинская помощь. Нервы точно следует подлечить, сходил бы ты к врачу. Могу порекомендовать хороших специалистов, — и заразительно захохотал.

— Надеюсь, ты не себя имеешь в виду? — взвился сначала я, учитывая, что мой товарищ пользует только трупы.

— Почему бы и нет, — усмехнулся в ответ Солодов. — Я ещё не поставил ни одного ошибочного диагноза, — и снова засмеялся.

Я решил его просто проигнорировать, хотя зарождающееся благостное настроение он мне испортил. Поэтому промолчал и сделал вид, что углубился в свои мысли. Женьку это нисколько не покоробило, он спокойно попивал пиво. Когда он заскучал, то разобрал снасти, которые я принёс, насадил на крючок наживку и занялся рыбалкой. Я понадеялся: когда Солодову надоест и это, кто-нибудь из нашей компании проснётся, и он переключится на новую жертву. Женька, несмотря на специфику своей работы, парнем был общительным, зачастую, даже слишком. Те, кто знал его хорошо, относились к его назойливости спокойно, а новых лиц он этим смущал.

Так прошло около часа. К этому времени боль и тяжесть в моей голове стали исчезать, я встал и сходил в дом за новой порцией кофе (ну и банкой пива для Солодова, отдых был запланирован на три дня, и он не собирался ограничиваться вчерашней пирушкой). Также взял плед.

По возвращении я вновь занял лежак и, спокойно попивая кофе, стал наблюдать за действиями Солодова. Клёва не было, это раздражало его: он то менял наживку, то отходил от меня в сторону, надеясь хоть что-то поймать. День был явно не его, поэтому с раздражением бросив удочку на землю, Женька переключился на меня. Сходив в дом и принеся лёгкое кресло, он уселся рядом.

— Талызин, ты чего такой мрачный? — начал Женька. — Выпил бы пива, и жизнь наладится.

— Женя, не хочу я пить. В кои-то веки выбрались на природу, дай насладится красотой и покоем.

— Это можно делать и с пивом. Одно другому не мешает, — пожал плечами мой собеседник.

— Не хочу, — раздражённо бросил я.

— Ладно-ладно, — Солодов поднял обе руки вверх. — Успокойся.

— Господи, когда же все остальные проснутся и ты переключишься на них. В таком состоянии ты просто не выносим, — со вздохом сказал я.

— На себя посмотри, — не остался в долгу Женька и вдруг заинтересованно посмотрел на меня. — Слушай, вчера, когда ты уже ушёл спать, кто-то из этих — он мотнул головой в сторону дома, — сказал, что у тебя прозвище есть — «Сутенёр в законе». Подробностей никто рассказать не мог, да и мне не до этого было. В чём соль?

— Ни в чём, — я скривился, — забудь.

— Не хочу я забывать, — упрямо наседал на меня Солодов. — Не расскажешь, у других спрошу. Тебе же будет хуже.

— Я, кстати, тоже хотел бы послушать твою версию тех событий, — раздался за спиной голос Самсонова, который незаметно подошёл к нам и услышал нашу беседу. — Доброе утро.

— Не такое оно и доброе, — вновь скривился я. — Чего вы оба ко мне пристали? И так голова болит.

— Вячеслав, — обратился ко мне Самсонов, — чего ты как девка молодая ломаешься. Мне действительно интересно, просто раньше спросить не привелось. То, что я слышал от других — это лишь слухи. А ситуация, насколько я понимаю, в тот раз сложилась интересная.

— Что случилось? — встрял Женька.

— Ничего тогда необычного не произошло, — я не желал продолжать.

— Не соглашусь. — Фёдор Петрович умел быть настойчивым.

Сначала я решил не реагировать — не хотелось мне ворошить прошлое. Но, посмотрев на своих собеседников и увидев, что оба ждут от меня ответов и молчание их не устроит, передумал.

— Хорошо, — обречённо вздохнул я, — только история долгая, и рассказ таким же получится.

— Согласен, — тут же воскликнул Солодов. Самсонов просто промолчал.

— Сейчас схожу за кофе, — начал я вставать.

— Сиди, — остановил меня Самсонов, — сам принесу. Фёдор Петрович ушёл в дом и через 10 минут вернулся с подносом, на котором принёс кофе для меня, пиво для Солодова и чай для себя (очень он любит этот напиток). Затем Самсонов вновь ушёл, а вернулся с раскладным креслом и табаком.

Набив себе трубку и раскурив её, я поудобнее уселся и начал.

— Случилось это около трёх лет назад. Прошло чуть более полутора лет с того момента, как я сдал экзамен на адвоката. В то время я снимал офис на задворках Николаевска, в старом разваливающемся здании советской постройки, на углу улиц Партизанской и Московской. Офис — громко сказано. Я занимал небольшую комнатушку, которая ранее, при прежнем владельце, являлась кладовой. На большее денег у меня не хватало.

— А при чём тут сутенёрство? — встрял Евгений, что было ожидаемо. — Давай ближе к теме.

Я внимательно посмотрел на него, Солодов заткнулся.

— Как и сказал, в то время я был молодым адвокатом. Нет, — заметив, что Солодов опять собирается встрять, уточнил, — не в силу возраста. У меня было мало опыта, практику я только начинал, клиентов не имел. Главная проблема — не я выбирал себе работу, клиентов, а они меня. Из-за этого я занимался практически всем, брался и за уголовные дела, и за раздел имущества, даже страховкой занимался.

— Ну-ну. — Самсонов посмотрел на меня со скепсисом. — То есть делал тоже самое, что и сейчас. Так?

— Нет. Но если вы будете меня прерывать, я сейчас же закончу рассказ.

— Молчим, — ответил Фёдор Петрович за себя и Женьку.

— Итак, как я уже сказал, клиенты выбирали меня. К тому времени мне удалось удачно завершить пару дел о разделах имущества. Признаюсь, в большинстве случаев хороший исход дела обеспечивала сама ситуация, а не мой профессионализм. Рекламой я тоже не занимался, поэтому потенциальные клиенты находили меня либо случайно, либо по рекомендации кого-либо из знакомых.

— Ты долго будешь ныть и вспоминать тяжёлое прошлое?! — вновь не выдержал Солодов. — Давай к сути!

— Женька, успокойся! — взорвался я. — Рассказываю, как умею, — и продолжил. — В один из дней она и пришла ко мне.

— Кто она? — спросил Самсонов.

— Ну… пускай её будут звать Полина Кулакова. Настоящее имя никому не интересно. Итак, она зашла в мою комнатушку ранним утром, без стука. Уверенно пройдя внутрь, осмотрев убогую обстановку (стол, три стула, кресло, на котором я сидел, шкаф в углу), она с непонравившейся мне гримасой на лице уселась на единственный стул. Вот тогда всё и началось.

— Что началось? Какая она? — Женька был неутомим.

— Какая? — я на минуту задумался, вспоминая. — Знаешь, в тот момент она произвела на меня впечатление. Возраст около 28–30 лет, высокая, под метр восемьдесят, стройная, но не худая, блондинка, но волосы точно крашеные. Лицо? Не знаю, как его описать. Полина не была красавицей в классическом понимании этого слова: голубоглазая, но цвет глаз имел небольшой изъян в виде серых прожилок; нос прямой, но с небольшой горбинкой и чуть вздёрнут, кроме того, он казался несколько великоватым; рот небольшой, но губы чётко очерчены, на верхней губе слева небольшой поперечный шрам.

— Чего ты её описываешь как труп на столе медицинского эксперта! — взорвался Солодов. — Я тебя спросил, какая она!

— Холёная, ухоженная. На ней было бирюзовое платье, не дорогое, но сидящее просто идеально. Полина следила за собой: причёска, лицо, открытые участки тела были именно ухоженными. Я повторяюсь, но не знаю другого слова, которое бы подходило к ней. Косметикой она не злоупотребляла, но эффект от её использования был виден. От девушки исходил аромат духов с оттенками чего-то сладко-свежего.

— Теперь ты её описываешь, как хорошую, дорогую скаковую лошадь, — вклинился Самсонов. — В зубы ей не заглядывал?

— Рабочая лошадка, — расхохотался Женька.

— Соглашусь, — усмехнулся я, — такое впечатление у меня и создалось, когда она появилась в офисе. Скажу одно — она была такой, какой должна.

— В смысле? — неугомонный судебно-медицинский эксперт не мог не встрять с новым вопросом.

— Полина всем своим видом показывала оскорблённое достоинство, непонимание того, почему муж решил расторгнуть брак. Иногда мимолётно проскальзывал страх перед неизвестностью. Такое часто видишь, когда супруги разводятся после длительного брака.

— Ладно, описал ты свою Полину, — продолжал напирать Женька, — что дальше?

— Дальше? — переспросил я. — По сути, ничего интересного не было…

2

— Адвокат Талызин? — обратилась ко мне усевшаяся на стул девица. Голос у неё был с хрипотцой, но приятный. — Меня зовут Полина Кулакова, вас мне рекомендовал наш общий знакомый… — и она назвала имя одного из моих предыдущих начальников (с которым, кстати, у меня перед увольнением произошёл конфликт).

— Слушаю вас.

— Я собираюсь разводиться, и мне необходима ваша помощь.

— Какого рода? — спросил я и в ответ на удивлённый взгляд Полины тут же продолжил. — Развод, если он не сопровождается разделом имущества либо борьбой за детей, дело абсолютно рутинное. Адвокат в такой ситуации не нужен.

— Странно вы привлекаете клиентов — сразу говорите им о том, что они не нуждаются в ваших услугах. Вероятно, поэтому вы ютитесь в этом замечательном помещении, — с сарказмом отреагировала Кулакова.

— Нет. Просто я привык работать и зарабатывать, а не только получать деньги.

— Извините, — Кулакова как будто даже смутилась, — но вы правильно уловили — я собираюсь расторгнуть брак и решить вопросы как с имуществом, так и с ребёнком.

— В таком случае, слушаю вас, — я откинулся на спинку кресла и приготовился слушать.

— Вячеслав? Вы позволите так называть вас? — Полина вопросительно посмотрела на меня и, увидев мой кивок, продолжила. — Вячеслав, я вышла замуж 7 лет назад. Мой муж — Олег Кулаков — предприниматель мелкой руки, хотя он не согласен с такой характеристикой. Доход у него есть, но непостоянный. Иногда его вообще нет. Несмотря на это после свадьбы мы купили себе четырёхкомнатную двухуровневую квартиру на пр. Победы. Нашему сыну Кириллу четыре года. Две недели назад (как следует из копии искового заявления) Олег подал в суд заявление о расторжении брака.

— Он заявляет ещё какие-либо требования?

— Нет.

— В таком случае, я бы рекомендовал вам сначала получить решение о разводе, а затем уже решать иные вопросы, если таковые возникнут.

— Нет, — в голосе Полины прорезались металлические нотки. — Я хочу поставить точку сразу.

— Хорошо, — со вздохом отреагировал я на её слова. — Что конкретно вы хотите получить?

— Вячеслав, начнём с того, что я не желаю развода, поэтому хотела бы расставить приоритеты: процесс должен идти долго и муторно, чтобы всегда имелась возможность его свернуть.

— Полина, вам удалось меня удивить, — я заинтересованно посмотрел на неё. — Не проще ли восстановить отношения с мужем без суда: сесть, поговорить с ним. Наконец, как бы дико это не звучало для нас, россиян, — сходить к психологу.

— Такой вариант неприемлем, — язык Кулаковой мне нравился, она чётко формулировала свои ответы, только в интонациях в избытке проскальзывали целеустремлённость и некоторая жёсткость. По моему мнению, женщину это портит (это не хорошо или плохо, просто дело вкуса).

— Ладно. Тогда начнём сначала. Как я понял, инициатором развода является ваш муж. Он озвучивает причину?

— Да, но только в исковом заявлении — супружеская измена. Он обвиняет меня в том, что я изменяла ему на протяжении всех лет нашей совместной жизни.

— А что он говорит вам?

— Ничего. Восемнадцать дней назад утром он ушёл по делам и больше домой не возвращался. На телефонные звонки не отвечает.

— Вы пробовали связаться с ним?

— Да. И сама, и просила сделать это наших друзей. На мои телефонные звонки Олег не реагирует, друзьям сказал, что общаться со мной не желает.

— Вы давали ему повод усомниться в супружеской верности?

— Это имеет значение?! — вскинулась Кулакова.

— Честно говоря, нет, — я усмехнулся. — Нашей судебной системе в частности и государству в целом абсолютно неинтересны причины расторжения брака. В данном случае они взяли на себя функцию оформителей документов: вынести решение, выдать соответствующее свидетельство.

— В таком случае, я не считаю необходимым отвечать на вопросы подобного рода. Измена — слишком аморфная и переменная категория.

— Да? — опять ей удалось меня удивить. — Мало кто с вами согласится, но говорить или не говорить — ваше право. Итак, сам процесс по разводу я должен затягивать. Что с остальным?

— Имущество я желала бы поделить пополам. Из недвижимости — квартира, загородный дом, два подержанных автомобиля: мерседес и вольво.

— Как именно вы хотели бы распределить их?

— В квартире я не нуждаюсь, поэтому хотелось бы, чтобы загородный дом остался за мной, квартира — Олегу.

— Какова их стоимость?

— Стоимость и дома, и квартиры практически одинакова, порядка 6 миллионов каждый. Дом для меня более интересен, так как я желаю, чтобы наш сын проживал со мной.

— Как отнесётся к такому варианту раздела ваш муж?

— Н… не знаю, — впервые в голосе Полины появилась неуверенность.

— Необходимо будет сделать оценку каждого из перечисленных объектов недвижимости и автомобилей. Вы готовы нести такие расходы?

— Да. Я также желаю, чтобы каждому из нас досталось по автомобилю.

— Какой из них интересует вас?

— Без разницы.

— К сожалению, Полина, она должна быть. Наш суд требует конкретно формулировать требования. Поэтому определитесь, пожалуйста.

— Ладно, пускай будет мерседес.

— Хорошо. Всё перечисленное имущество приобретено в период брака?

— Да.

— На какие деньги?

— В основном на доходы Олега. Я немного добавляла на автомобили из своих личных накоплений.

— В силу закона вы имеете право превратить в личную собственность то, что было приобретено на ваши деньги.

— Я не хочу этого. Всё пополам, — жёстко отрезала Кулакова. — Предложенный мной вариант раздела имущества абсолютно справедлив. Эксперты это подтвердят.

— Вам решать. Имеется ли у вас либо Олега особый интерес к чему-либо из перечисленного?

— Нет, в отношении имущества мы оба прагматики. У меня личного интереса нет. Я не расстроюсь, если суд оставит за мной квартиру, а за Олегом — дом.

— Ещё что-то может попасть в раздел? — я не ожидал, что мой вопрос вызовет такие изменения в поведении Кулаковой (от вопроса она вздрогнула, посмотрела на меня, потом отвела взгляд в сторону и больше в глаза мне не смотрела).

— Да, может, — смотри-ка, Кулакова умела смущаться и мямлить, её лицо даже покрылось красными пятнами, когда она продолжила. — Дело в том… понимаете… есть… у меня есть деньги. Они мои. Я не хочу, чтобы даже копейка из них досталась Олегу.

— Какова сумма?

— Чуть меньше десяти миллионов, она находятся на моём банковском счёте.

— Вашему мужу известно о них?

— Да… — неуверенно промямлила Кулакова, затем видимо попыталась взять себя в руки и проговорила. — Думаю, что он знает о них, так как обвиняет меня в супружеской измене.

— Как связаны его подозрения с деньгами?

— Для вас никак, — резко ответила Полина.

— Хорошо, — поставим паузу в этом вопросе. — От кого поступали деньги, за что?

— Я получила их в дар, различными суммами.

— И договоры дарения у вас конечно же имеются? — в голосе моём прозвучал сарказм.

— Нет, — отрезала моя собеседница.

— Печально, — вздохнул я, — закон именно вас обязывает доказывать то обстоятельство, что денежные средства получены вами в дар либо по иной безвозмездной сделке. То есть деньги вы должны получить просто так, ни за что. Если договоров нет, то сохранить всю сумму за вами вряд ли получится.

— Вячеслав, это ваша забота. Олег не должен получить ни рубля с этой суммы.

— Понятно. В какой период ваш банковский счёт пополнялся?

— Это были небольшие суммы, поступали они от двух до четырёх раз в месяц на протяжении брака.

— Вы сами вносили их на счёт или они поступали от другого лица?

— Иногда сама, иногда это были мои знакомые.

— Что вы можете добавить к сказанному?

— Ничего. Скажите, что от меня требуется.

— Во-первых, документы на недвижимость и автомобили. Во-вторых, банковская выписка по интересующему вас счёту за весь возможный период. В-третьих, исковое заявление вашего мужа о расторжении брака. Пока всё. Как только я ознакомлюсь со всеми перечисленными документами и получу заключения независимых экспертов по стоимости имущества, можно будет определяться с позицией и оформлять её.

— Завтра все документы будут у вас. Вячеслав, сколько будет стоить ваша работа?

— Ну…

3

— Чего ты остановился на самом интересном?! — сразу же вскинулся Солодов. — Сколько ты от неё потребовал. Меня всегда очень занимало, сколько тебе платят, — и добавил ехидно: — Уверен, ты не стоишь этого.

— Это не относится к теме моего рассказа. Могу лишь сказать, что больше, чем я мог в то время рассчитывать, но меньше, чем хотелось бы. В то время я не только не имел возможности выбирать клиентов, но и не мог устанавливать им размер моего вознаграждения.

— А чего ты прервался? Где продолжение? — не унимался Женька.

— Полина принесла мне необходимые документы, независимые эксперты по моей просьбе и за её деньги провели исследования. Кулакова не ошиблась, стоимость была такой, какую она называла. Дом стоил чуть больше шести миллионов, квартира — чуть меньше. Цены автомобилей были практически одинаковыми. Mercedes G-Class, на который претендовала моя клиентка, оценили в 4,5 млн, Volvo XC90, который она желала оставить супругу — чуть дешевле.

— А её богатства? Откуда они у неё?

— Тогда историю этих денег я узнать не смог, о чём пожалел. Давай, я расскажу всё по порядку?

— Продолжай, Вячеслав, — вмешался в наш диалог Самсонов.

— Ладно. После того, как собрал все необходимые документы, я подготовил встречное исковое заявление, которое Кулакова и представила в суд. Так как изначально дело находилось в производстве мирового судьи, он с удовольствием принял наши требования и на первом же судебном заседании передал дело на рассмотрение в Приморский районный суд.

— Почему? — влез Солодов.

— Порядок такой: просто расторгнуть брак может и мировой судья. Всё остальное — прерогатива районного суда. Два последующих судебных заседания ничем иным, как рутиной, назвать было нельзя. Олег Кулаков на них не ходил, никого из юристов в суд не отправлял. Он даже отзыва на наш иск не представил. Полина тоже отсиживалась дома, предпочитая получать всю информацию о деле от меня. Дело оказалось в производстве судьи Мельниковой Ольги Егоровны. Фёдор Петрович, — обратился я к старому оперу, — ты должен её знать.

— Она моя хорошая знакомая. Часть твоей истории я и услышал от неё.

— Тогда ты должен знать, что она крутой профессионал. Дела о разводах, разделах имущества и споры о детях — её стихия. Специфика дел наложила на её психологию отпечаток усталости и цинизма. Но Мельникова — профи. Сломать её решение в апелляции или кассации практически невозможно. При этом она замужем никогда не была, этакая старая дева 50 лет, которой что семейный спор разрешить, что человека за убийство осудить — всё едино.

— Не буду спорить, — спокойно отреагировал Петрович.

— Слава, подожди, — вновь влез Солодов. — Почему ты рассказываешь так сухо? Мне плевать, какова была квалификация судьи. Что она за человек?

— Ольга Егоровна — замечательный человек, обладающий уникальным низким голосом. В тот момент ей было около 50, она не скрывала покраской свою седину, не следила за весом (в результате лишними были килограммов 20–25) и своим внешним видом. У неё не было ни семьи, ни друзей. Жила она одной работой. Если недовольна, то словесное торнадо из смеси идиом, сравнений и эпитетов выливается на твою голову.

— Как так? Она ругалась прямо в процессе? — удивился Женька.

— Фи, — улыбнулся я ему, — Мельникова к тому времени навык оскорблений и унижений человека превратила в искусство, которым виртуозно владела, — я на пару секунд задумался. — Хотя без причин она им не пользовалась. Обрати внимание, в тот период не было предусмотрено аудиозаписи судебного заседания, поэтому секретарь, оформлявший протокол, упускал некоторые вольные слова, которые Ольга Егоровна любила использовать.

— Мы уже поняли, что с судьёй тебе повезло, — обратился ко мне Самсонов. — Где продолжение истории?

— Как я и сказал, всё было тихо, спокойно, благолепно. Судья довольна — большого объёма работы не предвиделось, спора как такового не было. Уверен, она даже решение успела изготовить. Но тут судьба в лице Олега Кулакова грубо порушила её планы, да и мои тоже. Он пришёл в суд, и всё полетело к чертям.

4

Приморский районный суд, в производстве которого находилось дело о разводе супругов Кулаковых, располагался в старом здании в стиле ампир сталинской постройки. Фасад давно утратил свежесть, так как не обновлялся лет тридцать. Внутренние помещения также требовали ремонта. Во всём были видны запущенность и упадок. Работники суда к окружающей их обстановке относились равнодушно, вероятно, привыкли. У посетителей здание вызывало уныние. Призрак торжества правосудия давно покинул это место.

Зал судебных заседаний судьи Мельниковой был большим и располагался на первом этаже. Судебное заседание было назначено на 10 часов, но я подошёл чуть раньше и удостоверившись у секретаря в том, что от Олега Кулакова не поступило никаких возражений либо иной документации, спокойно сидел в зале, ожидая начала процесса.

Удивительно, но Ольга Егоровна начала судебное заседание вовремя, что являлось редкостью как для неё, так и для её коллег. Обычно требовалось ожидать от 15 минут до 1,5 часа. Пройдя в зал и усевшись в кресло, Мельникова за три минуты скороговоркой отбарабанила всё необходимое: озвучила, какое дело рассматривается, кто его рассматривает, зачитала права. К тому моменту, как она закончила, в зал мышкой проскользнула её секретарь — Ксения. Это, конечно, было нарушением процедуры, но на такие мелочи давно уже никто не обращал внимания.

— Вячеслав Иванович, — обратилась Мельникова, когда все формальности были соблюдены, — как я понимаю, вторая сторона в деле участвовать не желает. Будем рассматривать без неё. Все документы суду представлены, поэтому не вижу препятствий для того, чтобы заканчивать дело. Вы желаете что-либо добавить к ранее сказанному.

— Уважаемый суд, — начал я, — в принципе, дополнений у меня нет. По поводу заявленных моей доверительницей требований о разделе имущества хотелось бы отметить, что предложенный ею вариант справедлив, не нарушает прав сторон. Каждый из супругов в данном случае получает равную долю, практически равную, — поправился я, увидев, как Мельникова стала пролистывать документы. — К сожалению, объекты собственности невозможно разделить точно пополам, исходя из их стоимости. Если суд посчитает необходимым, моя клиентка не будет возражать против уплаты необходимой компенсации в счёт разницы в стоимости квартиры и дома.

— Вячеслав Иванович, — обратилась ко мне судья, — кроме квартиры, дома и двух автомобилей к разделу ничего не предъявлено. Есть ли ещё какое-либо имущество, которое нажито в период брака?

— Насколько мне известно, нет, — покривил я душой.

— Есть! — в зал суда ворвался мужчина. — И я буду требовать его раздела.

— Кто вы такой?! — начала Мельникова, распаляясь. — Кто вам позволил врываться?! Ксения, — обратилась она к секретарю, — вызови судебного пристава.

— Я истец по данному делу — Кулаков Олег Николаевич, — ответил мужчина.

— Да?! — тон судьи всё повышался. — И где вы были всё предыдущее время?! Истец! — она презрительно фыркнула. — Истец, который в суд не является, в исходе дела не заинтересован. Если бы это было не дело о разводе, ваше исковое заявление со всеми бумажками, — Мельникова подхватила папку с документами и с грохотом бросила её обратно на стол, — давно валялись бы в архиве! И кто вас научил так врываться в зал суда?! Нарушать регламент?! Проявлять неуважение к суду?! Вероятно, отсутствие воспитания и минимального необходимого образования! Я молчу об интеллекте, медузы случаем вам роднёй не приходятся — закончила она, сама же ответив на свои вопросы.

— Извиняюсь, — Кулаков смутился, — я не подумал…

— А это необходимо было сделать! — прервала его Ольга Егоровна. — Хотя, — она с сомнением посмотрела на истца, — это выше ваших сил и возможностей.

— Постойте, как вы смеете?! — оскорблённый Кулаков стал закипать.

— Смею! А если вы сейчас не заткнётесь, то будете привлечены к ответственности за неуважение к суду. Сядьте — будете говорить, когда я вам это позволю сделать.

Пока шла перепалка, я рассмотрел своего оппонента. Олег Кулаков оказался крупным мужчиной, ростом под метр девяносто. Я не сказал бы, что он имел спортивную фигуру, что-то среднее между баскетболистом и бойцом сумо. Выглядел он мощным. Разрез глаз, несколько темноватый оттенок кожи указывали на то, что в роду у него имелись азиаты. Тем удивительнее был контраст между его лицом и ярко-рыжими волосами. И нос! Как его называют, «картошкой», не очень красил супруга моей клиентки. В общем, мужчина выглядел как собранный в нарушение инструкции конструктор лего, некоторые детали при этом использовались явно из другой коробки. Что в нём нашла Полина, я в тот момент не понял.

— Уважаемый суд, — Кулаков уже мямлил, не выдержав напора судьи, — я ещё раз приношу извинения за опоздание. Я не сумел уведомить секретаря о своей задержке, так как телефон не отвечал. Только поэтому я зашёл в зал суда таким образом.

— Плохо. Ксения, — обратилась судья к секретарю, — сделай отметки в протоколе об опоздании истца, о его неподобающем поведении и замечании суда в его адрес. Теперь, — повернулась она к Кулакову, — коль вам неизвестно значение слов «пунктуальность» и «уважение к окружающим», разъясню ваши права. Надеюсь, со слухом у вас всё в порядке? И услышанное способно доходить до мозга? Сомневаюсь, что в вашей голове проходят какие-то мыслительные процессы.

Олег скромно промолчал, но кивком подтвердил, что слышит он всё хорошо. В течение пяти минут Ольга Егоровна зачитывала ему права и обязанности. Особо она выделила разъяснения об ответственности за неуважение к суду. Когда формальная процедура была соблюдена, Мельникова вновь пошла в атаку на Кулакова.

— Истец, из-за вашего опоздания никто не собирается повторять всё ранее сказанное. Если пожелаете, сами потом ознакомитесь с протоколом судебного заседания, — она жёстко посмотрела на Кулакова, — если это, конечно, понадобится. С отзывом и иском вашей супруги знакомы?

— Бывшей супруги, — поправил судью Кулаков и ответил: — Знаком.

— Бывшей она станет, когда будет решение суда и оно вступит в законную силу. Это поймёт даже недоумок. Хотя, — судья посмотрела на истца, — вы уже продемонстрировали уровень своего интеллекта. Если с иском знакомы, что хотите сказать по заявленным вашей супругой требованиям? Про развод не спрашиваю, и так понятно, что брак вы сохранять не желаете.

— Ваша честь… — начал Кулаков.

— Истец, — вновь прервала моего оппонента судья, — я вам разъясняла регламент. Вашей честью для вас я стану только в том случае, если буду рассматривать уголовное дело в отношении вас. В таком развитии ситуации я сомневаюсь, так как для привлечения вас к уголовной ответственности требуется абсолютная уверенность в вашей дееспособности. Мои сомнения подтвердила бы любая психиатрическая экспертиза. В этом деле, согласно регламенту, который я вам разъяснила, обращаться к суду следует «Уважаемый суд». Вам понятно?!

— Да, Уважаемый суд, — промямлил Кулаков.

— Что вы там хотели сказать по делу?

— Я согласен с требованиями своей бывшей… — Олег запнулся, но тут же поправился, — своей супруги в части раздела автомобилей и недвижимости. Но она скрыла от суда наличие денежных средств, которые тоже подлежат разделу.

— О какой сумме идёт речь? Где документы, подтверждающие их наличие? — стала напирать на Кулакова судья. — И почему?! Я повторяю, для вас особо, почему вы об этом заявляете только сейчас?!

— Я не имел возможности прийти на судебные заседания, дело в том, что…

— Это ваши проблемы! — не утихала Мельникова. — Я вновь спрашиваю, о какой сумме идёт речь?

— Думаю…

— Ах, вы думаете. Странное действо для вас. Продолжайте в том же духе, и сегодня же решение суда будет вынесено.

— Уважаемый суд, — Кулаков взял себя в руки, во всяком случае попытался, — речь идёт о 10 миллионах, которые находятся на счетах моей супруги. Эти денежные средства она получила в период брака. Более точно я сказать не могу, так как сведения из банка мне не получить.

— Вам хотя бы известно, в каком банке эти счета? — задала вопрос судья и тут же повернулась ко мне. — Вячеслав Иванович, что вы можете сказать по поводу слов истца?

— Да, в Сбербанке России, — ответил Кулаков.

— Нет, — вновь покривил я душой.

— Так. Истец, в связи с тем, что добиться от вас чего-то разумного невозможно, суд по собственной инициативе запросит сведения о банковских счетах и размерах вкладов вашей супруги, — Ольга Егоровна на секунду задумалась. — У вас самого есть банковские вклады?

— Да.

— Хорошо. Аналогичные сведения запросим и в отношении вас, — Мельникова встала, все вскочили на ноги вслед за ней. — Стороны, — обратилась она к нам, — на следующем заседании я хочу услышать от вас доводы и увидеть доказательства. Особенно это вас касается, — бросила судья Кулакову и вышла из зала суда.

Мы с Кулаковым последовали за ней: я к выходу из здания, а Олег за секретарём — предоставлять необходимые сведения.

Перед тем, как мы с ним должны были разойтись, я решил предпринять попытку урегулировать спор миром.

— Олег, может стоит поступить по-мужски и не претендовать на то, что принадлежит женщине?

— Вячеслав, если бы она не поступила со мной отвратительно по-женски, я так бы и сделал. Всего доброго!

5

— Что дальше? — Женька в ходе моего рассказа, хорошо приложился к пиву, поэтому был навеселе. — Ты узнал что-нибудь о деньгах Полины?

— В тот момент нет. Я дважды встречался с ней, просил её раскрыть источники поступления денег и характер сделок. Кулакова ответов мне не дала, но предоставила выписку по банковскому счёту.

— Что в ней было? — заинтересовался Фёдор Петрович.

— Ничего особенного. В браке Кулаковы состояли семь лет. Практически со дня свадьбы у Полины был открыт именной банковский счёт, на который небольшими, в основном суммами от 20 до 35 тысяч, поступали денежные средства. В течение трёх лет вообще не было ни одного поступления от сторонних лиц, только проценты от банка. Моя клиентка редко вносила деньги самостоятельно. Ни один платёж не содержал указания на его назначение. Большинство платежей осуществили через систему онлайн-переводов. Занимательно, но за весь период от супруга ей не было ни одного перевода.

— Чем же занималась твоя клиентка?

— В том-то и дело, что я не смог этого установить. Официально она была не трудоустроена, в фирме мужа не работала. Я даже поинтересовался её образованием — она не смогла меня ничем порадовать: 9 классов школы и два месяца обучения в медицинском училище.

— Может родители помогали? — предположил Женька.

— Мимо. Оба умерли ещё до того момента, когда она вступила в брак. Братьев и сестёр тоже не имелось, — ответил я Солодову на вопрос, который он не успел задать, но намеревался, — Полина была единственным ребёнком.

— Что ещё ты выяснил? — вновь задал вопрос Самсонов.

— Судья Мельникова сдержала своё слово. Запросила сведения по банковским счетам Олега. Их у него оказалось два. Только полностью пустые, копейки, находящиеся на них, не стоят того, чтобы называть эти суммы.

— Как же они умудрились приобрести недвижимость и автомобили?

— Фёдор Петрович, — я с удивлением посмотрел на старого опера, — не тебе задавать такие вопросы. Всё ясно как день. Олег Кулаков работал только с наличкой, чтобы уходить от налогов. Фирма, о которой он говорил, — сам Кулаков. Олег являлся индивидуальным предпринимателем, в этом статусе и работал. Декларации показывал практически пустые. Занимался перевозками, что позволяло уходить от безналичных платежей.

— Хорошо, — упорно добывал из меня информацию Самсонов, — доходов ты не установил. Что можешь сказать про расходы?

— Хороший вопрос, но мимо цели. Во-первых, кредитов оба супруга не получали. Ни разу! Во-вторых, расходы обоих были действительно большими, но это имело бы значение при расследовании уголовного дела, но не раздела имущества. Нашему суду безразличны источники денежных средств, он рассматривает вопросы, которые касаются заявленных требований: хочешь развестись — расторгнем брак, желаешь разделить имущество — пожалуйста, разделим. Всё остальное — побоку. Единственной радостью для суда явилось то, что Олег Кулаков соблаговолил увеличить исковые требования, включил в них требование о разделе 10 млн (пополам между супругами), что позволило Мельниковой начать процесс заново, как бы с нуля, хотя к тому моменту он длился уже около трёх месяцев.

— Сам Кулаков пояснил, откуда у его жены такие деньги? Может таким образом он и уходил от налогов, переводил свои доходы от перевозок на счёт Полины? — продолжил расспросы Фёдор Петрович.

— Нет. В этом споре он занимал более выгодную позицию, так как именно Полина должна была доказать, что деньги она получила просто так.

— Чёрт! — возмущённо воскликнул Солодов. — Вячеслав, долго ты будешь тянуть?! Скажи сразу, чем всё закончилось, — затем на секунду замолчал и спросил: — Что означали слова Кулакова про женское поведение твоей клиентки? Она и есть женщина, как она ещё должна была себя вести. Не понимаю.

— Тогда его фраза мне тоже была не понятна, — я ощутил чувство голода. — Слушайте, — предложил я своим друзьям, — не пора ли переместиться в кухню. Неплохо было бы перекусить.

— А твой рассказ? — сразу отреагировал Солодов.

— Продолжу его за обедом. Посмотри на время — уже практически полдень.

Все согласились с моим предложением, поэтому мы направились к стоявшей в отдалении от арендованного дома кухне. Самсонов занялся приготовлением: мясо, овощи и т. д. Солодов, будучи уже изрядно «подшофе», сначала пытался помогать, а затем улегся на стоявшую у стола кушетку и захрапел. Я занялся сервировкой стола. Оказалось, остальная часть нашей компании уже проснулась и, вероятно, увидев, что мы заняты, уехала на рыбалку. Счастливые люди!

— Славка, — неожиданно обратился ко мне Фёдор Петрович, когда всё уже готовилось на плите и нам оставалось только ждать, — из твоего рассказа я понял, что ни один из супругов не знал о доходах другого. Как же они жили?

— Как и все. Крепость брака зависит от степени информированности каждого. Например, каждая из жён когда-нибудь задумывается о возможности сходить «налево», возможно, серьёзно обсуждает этот вопрос с подругами или реализует свои желания. Но вторая половинка об этом не знает. Или муж обдумывает аналогичную ситуацию, без разницы. В обоих случаях идёт речь об измене, будь она физической или душевной. Но если никто не узнал — то и взаимоотношения не поменялись. Семья — это не только секс, последний зачастую занимает самую малую часть.

— Странные вещи говоришь.

— Что тебя удивляет, Петрович, — люди разные и семьи такие же. Душа каждого человека — потёмки, а уж целой ячейки общества — омут.

— Не согласен. Супруги — это единое целое. Я так прожил со своей женой и тайн от неё у меня никогда не было.

— Ага, конечно, — усмехнулся я, — твоя вторая половинка, если верить тебе, знала обо всех оперативно-розыскных мероприятиях в городе…

— Не говори глупостей, — прервал меня Самсонов, — это работа. Я же говорю о деньгах, об имуществе, о том, что должно обеспечить семье благосостояние и стабильность.

— Не знаю, Фёдор Петрович, мне тяжело судить. У меня была и остаётся лишь одна семья — моя. И могу сказать, что и у меня, и у супруги есть тайны. Они должны быть, мы оба знаем об их существовании, но не лезем их раскрывать. Даже у собаки всегда есть свой угол, в котором её никто не тревожит. Так же между мужем и женой. Может быть, я и не прав.

— Да? — задумчиво переспросил Самсонов. — Может быть. Ладно, — обратил он внимание на готовящиеся блюда, — обед скоро будет готов. Растолкай Женьку, а там уж как он решит: либо отправится спать, либо будет слушать продолжение истории.

Я разбудил недовольного Солодова. Последний сначала поворчал, но увидев накрытый стол, а также узнав, что рассказ продолжается, умолк. Затем взял из холодильника бутылку коньяка (я и Самсонов от алкоголя воздержались), занял своё место и торжественно изрёк:

— Продолжай. Кстати, что нас ждёт дальше?

— Тебя ничего особенного, кроме завтрашнего похмелья, — усмехнулся я и продолжил. — Теперь начинается самое интересное.

6

В день судебного заседания, которое было назначено на 11 часов, я с утра находился в здании суда. В то утро у меня рассматривалось несколько дел, поэтому к началу процесса по Кулаковым, я подошёл минуты за две. Олег уже находился в коридоре перед входной дверью в зал заседаний, рядом с ним стояли двое неизвестных мне мужчин. Все трое что-то оживлённо обсуждали. Поздоровавшись, я зашёл в зал суда и занял своё место. Буквально тут же забежала секретарь, а за ней вошла судья Мельникова. Кулаков прошёл вслед за ними.

Конец ознакомительного фрагмента.