Красный уголок капитализма

Владимир Холодок, 1997

Новая книга екатеринбургского писателя, автора юмористических сборников «Гласность Ивановна» (1989) и «Босиком» (1990).

Нюхач

О! Столовой пахнет… А там — рестораном… У меня ню-ю-юх и-зю-мительный. Там метро… А там — цирк… Бегемотом пахнет дрессированным. От дрессированных запах тоньше, интеллигентнее. Я по запаху что хочешь определю, любого человека насквозь чую. Дал Бог нос.

Вот идет, идет, идет. Весь с иголочки, очки «хамелеон». Сейчас узнаем, чем дышит, чем пахнет… Жулик. Ой, жули-и-ик, ой, матерый жулище…

…А вот маленький жулик прошел. Жу-у-уличек такой. Начинающий. Запашишко от него слабый еще, но уже ядреный.

У, меня на этих жуликов ню-ю-юх — и-зю-мительный. Шибко они пахнут нехорошо, аж чихнуть хочется.

Товарищи из районного ОБХССа узнали про мою способность, просят: Мухтар Иванович, помоги запеленговать жулье по запаху.

Я к ним в ОБХСС зашел, понюхал. Чистенько. Запахи мужские. Наши запахи — честные, принципиальные. Дали мне сотрудника в штатском, пошли мы в рейд жулье вынюхивать.

Я говорю сотруднику, куда пойдем? Жулика я где хочешь учую. Может, на мясокомбинат?

Он говорит:

— Там даже и я учую.

— Ну, тогда на базу?

Он говорит, не-е-ет, с твоим нюхом надо проверять передовое предприятие. И мы пошли. Обычное предприятие. Но передовое. Служебный вход, «Волги» стоят. А из подъезда… так жуликами веет, что нос чуть не отрывает. Я говорю, дай занюхать чем-нибудь. А то нюх отшибает. Ну, хоть профсоюзным билетом. Понюхал я билет честного человека — и в кабинет к главному. Главный — навстречу и руку жмет. А от него таким веет, что я профсоюзный билет от носа убрать не решаюсь.

Нюх отшибет. Но, смотрю, и он ко мне принюхивается. И говорит:

— О! ОБХСС явился. Пожалте нюхать.

Тоже все чует. Недаром главным сидит. Вижу, мой запах его испугал. Рубашка у него на загривке поднялась вот на столько. Схватил со стола липовую бумажку и занюхивает мой честный принципиальный запах. А я говорю: где бухгалтер?

Бухгалтер заходит и с порога давай носом дергать. Ноздри как два пылесоса работают. Прочихался и говорит:

— Не иначе ревизией пахнет.

Я им говорю:

— Сами будете сдаваться или как?

Бухгалтер говорит:

— Передовики не сдаются.

А главный добавляет:

— Вы этот вымпел видели? За первое место. Снимает вымпел и мне в нос сует. А от вымпела такой липой пахнуло, что у меня нос — набок.

Я говорю: давайте отчеты, акты, ведомости. Беру ведомость, нюхаю, говорю:

— Приписки на две тыщи.

Бухгалтер осунулся, говорит:

— На тыщу девятьсот… девяносто два.

— Ну, я же на глазок нюхаю. Так как, сдаетесь?

Они говорят:

— Честные люди не сдаются.

Тогда я беру акт, нюхаю — фиктивный. Сдаетесь? Не сдаются. Беру отчет, нюхаю — у меня аж глаза на лоб. Они говорят: сдаемся.

Потому нюх у меня — изюмительный.

Про меня легенды пошли. Жулье в бани бросилось, запах отмывать. В финских банях таблички висели: «Спецобслуживание». Кто не жулик — туда попасть не мог. Со стиральным порошком перебои начались. Комариная мазь в аптеках пропала. Да хоть бы и дустом намазались — я их все равно чую. Оно изнутре пахнет. Унутряной запах от жулья. И несет чем-то не нашим. Наши-то запахи легкие, устранимые, если поработать.

В общем, в нашем районе жулью жизни не стало. Начали они вешаться. Один за другим. Вешаются на меня и просят: не погуби.

Слава обо мне до жены докатилась. Утром она встает, второй тапок найти не может. Берет первый и говорит:

— Мухтар, ко мне! Нюхай, нюхай, след.

Я ей тапок нахожу и приношу.

Сейчас в нашем районе постороннего душка уже нет. Весь народ чистый сосновый запах дает. Озон!

С завтрашнего дня в другой район перехожу. Пусть готовятся товарищи жулики.

Нюх у меня — и-зю-мительный.