Мир ротмистра Тоота

Владимир Свержин, 2011

«Офицеры бывшими не бывают» – казалось, уж кому-кому, а потомственному военному Аттайру Тооту не нужно объяснять эту немудреную истину. И все же, после успешного переворота в Столице и падения режима Неизвестных Отцов, один из самых молодых полковников за всю историю Метрополии, офицер с блестящими карьерными перспективами и родной брат самого командующего неожиданно подает в отставку. Вместе с молодой женой и верным упырем Дрымом Тоот едет учительствовать в маленький приморский городок Белла. Кто бы мог знать, что именно это место очень скоро станет ареной для вторжения Островного флота. Разве что прогрессор Рудольф Сикорски, известный на Саракше как Странник, мог бы поведать Атру известную земную поговорку «Если хочешь мира – готовься к войне»…

Глава 2

Блокпост у въезда в город был обнесен импровизированной стеной, сложенной из толстенных фундаментных блоков. Сквозь щели между ними торчали стволы двух пулеметов. Когда грузовик Тоота поравнялся с временным укреплением, на деревьях вдоль дороги зажглись четыре прожектора, осветивших машину с разных сторон. Аттайр заметил, как в свете фар чуть шелохнулся один из стволов, выцеливая кабину.

— Выйти из машины, приготовиться к проверке документов и груза, — послышался голос из закрепленного над входом в блокпост громкоговорителя.

Насмерть перепуганная после недавней встречи в лесу Юна вздрогнула и вцепилась в руку мужа.

— Не волнуйся, все нормально. Это свои.

Он открыл дверь и выпрыгнул на землю. Из-за каменной изгороди появился вахтмистр бригады приморской стражи, сопровождаемый молоденьким бойцом с нашивками добровольческого корпуса Новой армии — типичного ополчения стражей порядка. Юнец, вчера со школьной скамьи.

— А женщина почему сидит? — придавая голосу суровости, поинтересовался вахтмистр.

— Пусть сидит, — коротко ответил Атр.

— Здесь я отдаю приказы! — рявкнул служака.

— Господин вахтмистр, — разворачиваясь к проверяющему, негромко и очень внятно произнес Тоот. — Этот грузовик — последний из конвоя в двадцать шесть машин, перехваченного в часе езды отсюда хорошо вооруженной бандой дезертиров. В машине моя жена и шестеро уцелевших водителей и солдат группы сопровождения. Кроме того, здесь находятся вещи моей семьи. Да, чуть не забыл, там еще ручной упырь.

— Кто? — переспросил вахтмистр, решив, что ослышался.

— Упырь, — с нажимом повторил Аттайр, собираясь открыть кузов.

— Погоди-погоди, — вахтмистр сдернул с плеча автомат. — А твои-то документы!

Тоот вытащил из кармана офицерскую книжку с красной полосой гашения.

— О! — вперивая взгляд в текст, уважительно произнес ветеран. — Гвардии ротмистр. — Он остановился, должно быть, перечитывая еще раз фамилию офицера. — Тоот? Это что, как нынешний командующий?

— Да.

— Он что же, родич?

Аттайр поглядел на него холодным немигающим взглядом.

— Значит, родич. Ну да. Тооты, это же ж… Ну да.

— Господин вахмистр. Если это все, что вы хотели сказать, я требую немедленно вызвать караульного начальника. А еще лучше, выделить сопровождающего в комендатуру.

* * *

Молоденький солдат, отправленный в качестве провожатого, болтал без умолку, то и дело поглядывая на Юну.

— У нас тут сейчас вообще неспокойно. И эта банда объявилась, и субмарины шныряют. Чего шныряют — кто его знает. Вчера у Рачьего мыса патрульный танк сожгли. Но мы сейчас сформировали целый батальон стражей порядка. Уж мы им покажем! Мы-то здесь каждую нору знаем.

На глазах Юны выступили слезы. Атр сжал пальцы жены. Он готов был поклясться, что знает, о чем думает любимая в эту минуту. О Хонтийских танках, прорвавшихся к окраинам Харрака, истребительном батальоне, в котором среди прочих вчерашних учеников Тоота погиб ее старший брат, такой же зеленый юнец. Солдат, между тем, продолжал рассказывать.

— Там у Рачьего мыса вообще субмарины часто видят.

— Говорят, она всплыла позади танка. Вряд ли экипаж успел ее разглядеть.

— Позади? — удивился солдатик. — А, нет, это другой танк. Три дня назад. А этот вообще по-хитрому. Субмарина вышла из тумана, выстрелила, а потом начала отходить. Танк развернулся и вот тут в корму кто-то из гранатомета заряд и всадил. Почти в упор. Прямо в топливные баки. Так что вспыхнул, как факел.

— На берегу был десант? — насторожился Тоот.

— Выходит, что так. Но… мне один дружок мой рассказывал. Он сам туда ездил в составе группы быстрого развертывания, так вот он говорит, что особо следов десанта не было. Скорее, диверсионная группа, три, от силы пять человек. Но что они там делали, никто понять не может. Вроде как танк ждали, но зачем?

Ротмистр промолчал. «Белая субмарина, одна или несколько, долбит танки возле этого Рачьего мыса, — вертелось у него в голове. — Что-то в этом есть странное».

— А сколько вообще танков подбили в этом районе?

— За последние месяцы — восемь. А еще несколько патрулей расстреляли. Недели три назад шхуну потопили рыбацкую.

«Густо, очень густо. Белые субмарины и прежде совершали набеги и терроризировали побережье, но сейчас, похоже, в их тактике что-то изменилось. Отчего? Надо бы отыскать Вала Граса. Он рассказывал, что его грузовик тоже подбили в этих местах. Нужно поподробнее расспросить его о том случае. Вал — разведчик опытный. Может, что полезное и разглядел. Стоп, Тоот! Ты больше не офицер. Ни гвардии, ни контрразведки!»

Тут перед внутренним взором его возникла отблескивающая в свете яркой лампы, точно полированная, лысина Странника, его глаза, холодные буравчики: «…Бывших офицеров не бывает».

— А вон и комендатура, господин ротмистр. Видите красное здание? Второй дом от Ратушной площади. Как раз там. Бывшее мореходное училище.

* * *

Угрюмые, с приплюснутыми угловатыми башнями «драконы» — танки прорыва, рокоча мощными двигателями, ползли, разминая в пыль комья засохшей грязи по деревенскому большаку. Стволы орудий, подобные слоновьим хоботам, вытягивались так, что невольно казалось — еще мгновение, и все это стадо бронированных монстров затрубит и ринется в атаку. Дислоцированная сразу за окраиной столицы танковая бригада, разворачиваясь тремя колоннами, шла на город. Навстречу ей выскочил пятнистый бронеход, скоростная «Куница», рядом с любым из «драконов» выглядевшая смешной игрушкой, пародией на грозную боевую машину. Бронеход мчался прямо в лоб танковой колонне, казалось, и не думая сбавлять ход.

«Что-то не так», — сообразил командир танка и дал приказ остановиться. Вся колонна не замедлила последовать его примеру. И в этот миг «Куница», едва не врезавшись в танк, затормозила и развернулась, перегораживая дорогу. Боковой люк бронехода распахнулся. Из него, поигрывая плетеным кожаным стеком, на землю спрыгнул высокий мужчина средних лет аристократического вида. Серые глаза его смотрели холодно, губы были поджаты в досадливой усмешке. Генеральская форма сидела на приехавшем так, будто придумана была специально для него. Из башни показалось удивленное лицо танкиста:

— Где командующий бригадой? — не давая тому проронить ни слова, сухо поинтересовался генерал.

— В штабной машине в конце колонны.

— Ваше имя и звание?

— Полковник Гур. Лави Гур.

— Сопровождайте меня к командующему, господин полковник.

— Слушаюсь, — подчиняясь въевшемуся за годы службы рефлексу, гаркнул офицер.

— Отдайте приказ заглушить моторы.

Танкист глядел на «гостя», пытаясь сообразить, что к чему. Тот отдавал команды так, будто имел на это право. Непререкаемое право. И полковник Гур каким-то внутренним чутьем, спинным мозгом чувствовал, что так оно и есть. Он поднес ко рту говорилку шлемофона.

— Всем экипажам, стоп машины! — Полковник вылез из башни, затем соскочил на землю.

— С кем имею честь?

— Маршал Тоот.

У полковника перехватило дыхание. Он мог предполагать всякое. Сообщение о том, что соратники командующего бригадой, о котором он вчера распинался в офицерском собрании, уже захватили резиденцию правительства. Или что наоборот — восстание отменяется и следует как можно скорее возвращаться в казарму. Но что сам лично главнокомандующий, без всякого сопровождения выедет навстречу танковой колонне?! Офицер терялся в догадках: зачем? По его соображениям, маршал Тоот должен был бы сейчас готовить столицу к уличным боям, пытаясь отстоять каждый переулок, каждый дом. «Быть может, он прибыл, чтобы объявить о капитуляции?» — мелькнуло в голове танкиста. Он еще раз поглядел на маршала, спокойно вышагивающего рядом.

— Распорядитесь выстроить экипажи около машин, — не сбавляя шага, потребовал командующий.

— Слушаюсь, — выпалил колонел, с удивлением осознавая, что безропотно подчиняется распоряжениям противника. Однако же не подчиниться не было никаких сил, и он вновь отдал приказ личному составу полка. Между тем навстречу, выкрикивая на ходу ругательства, от которых могли покраснеть даже бурые пятна камуфляжа на броне танков, мчался командующий бригадой.

— Почему остановились? Я приказал идти, не сбавляя ход!

Полковник Гур не успел даже охнуть, только воздух набрал и тут же выпусил его через стиснутые зубы:

— Ф-ф-ф…

В руке главнокомандующего неожиданно оказался пистолет. Он вскинул руку и выстрелил. Один раз, почти не целясь. Командующий бригадой завалился на бок, рухнул мешком на землю. Ориен Тоот вернул пистолет в кобуру.

— Полковник, я поручаю бригаду вам.

— Слушаюсь, ваше высокопревосходительство.

— Это он велел идти на столицу? — кивая в сторону трупа, спросил маршал.

— Так точно!

— Вы знаете, с кем он держал связь?

— Кое-кого знаю, — честно ответил новый командующий бригадой, недоумевая, что ему делать с навалившейся ответственностью.

Еще только вчера в офицерском собрании ныне покойный генерал Шио возглашал: «Железным кулаком наших танков мы сметем прорвавшихся к власти либеральных выскочек-дезертиров и заговорщиков-выродков, ведущих державу к гибели. Только диктатура может спасти страну! Железная воля и железная власть!» Теперь генерал Шио лежал на земле с дыркой во лбу, и громоздкие бронированные чудовища, перекрывшие движение к городу, стояли бездвижно, точно из огромного свирепого чудовища в один миг вышел дух.

Ориен Тоот возвращался к бронеходу, чувствуя, как провожают его взглядами выстроенные у танков люди. Он был осведомлен, что, кроме генерала Шио, в бригаде десятки заговорщиков-офицеров. Но сейчас они, точно завороженные, не смели шелохнуться. Втайне каждый из них ощущал: если действительно государству нужна крепкая рука и неумолимая воля, то Ориен Тоот как нельзя лучше подходит на эту роль.

У головного танка Тоот остановился, четко вскинул руку к фуражке:

— Я приветствую личный состав доблестной Орконской танковой бригады. На сегодняшних учебных выездах вы проявили отличную слаженность работы экипажей и вновь доказали, что не зря считаетесь одной из лучших танковых бригад Метрополии. Я горжусь тем, что в нашей армии служат такие умелые и дисциплинированные воины. Всех благодарю, учения закончены. Возвращайтесь в казармы. Колонел, — Тоот обернулся к Гуру. — Изменника похоронить без воинских почестей. На этом имевшее место досадное недоразумение считаю исчерпанным. Возвращайтесь на базу.

— Слушаюсь, господин маршал!

— К вечеру жду вас в штабе сухопутных войск. Получите в канцелярии приказ о вашем назначении. После этого зайдете ко мне.

— Слушаюсь, господин маршал!

Ориен забрался в бронеход, еще раз отсалютовал на прощание.

— Да… — берясь за рычаги, прокомментировал механик-водитель. — Сколько живу, такого видеть не приходилось.

Первый лейтенант Грас развернул боевую машину и на полной скорости повел ее к городу. Ориен молчал, устало сжав побледневшие губы.

— Пока вы там ходили, господин маршал, — рассказывал механик-водитель, — шеф контрразведки мне все уши прожужжал: как тут и что? Когда я сказал, что вы генерала Шио застрелили, он так гаркнул, что из шлемофона слюна полетела.

— Честно сказать, — Тоот повернулся к старому приятелю, — я все думал, когда ж они стрелять начнут. Ведь генерал Шио — не сосунок какой-нибудь. Он в Танганский прорыв полк водил, а это было знатное сражение.

— А мне показалось, что только вы там и знали, что делать. Все остальные просто дар речи потеряли.

— Посмотрим, что будет дальше. Надеюсь, этот урок пойдет им впрок. А то ведь могут собраться с мыслями, да и повторить попытку. Только на этот раз не так демонстративно.

* * *

На окраине тянулись унылые заборы, увешанные обрывками сорванных приказов и плакатов. За этими заборами располагались огороды, некогда бывшие широкими дворами. Доведенные до отчаяния нехваткой продуктов жители вскапывали каждый мало-мальски пригодный клочок земли. Сразу за облезлыми заборами скрытый от глаз растущими у оград деревьями рядком стоял батальон фазированных излучателей, готовый обрушить на подступающие танки волну невыносимого панического ужаса. Позади этих установок, сумрачно глядя на приближающийся бронеход, стоял шеф контрразведки. Его длинный, бесформенный, линялый плащ, ставший уже притчей во языцех в столице, был распахнут, ветер то и дело развевал его, и тогда взору открывалась кобура с тяжелым армейским пистолетом.

— Они уходят, — Ориен приоткрыл бронированную дверцу. — Бригада возвращается в казарму.

— Я вижу, — процедил Странник. — Но этого мало.

— Что же еще?

— Там остались заговорщики. Они начнут готовить новый мятеж. Этого допустить нельзя. Каждая, пусть даже неудачная, попытка государственного переворота наносит ощутимый удар авторитету нашего правительства.

— Генерал Шио был человеком яростной решительности. Таких мало. Те, кто пошел за ним, на этот раз получили шанс одуматься. Я полагаю, они воспользуются этим шансом.

— Или да, или нет, или может быть. Конечно, жест был красивый, только до какой степени он сможет повлиять на мозги этих бравых танкистов, когда острота первого впечатления развеется. Необходимо отправить в бригаду следственную комиссию.

— Зачем? Чтобы заставить офицеров с подозрением глядеть друг на друга? Чтобы побудить их доносить на собратьев по оружию?

— Нескольких стеблей ядовитой травы достаточно, чтобы отравить весь хлеб с целого поля отборной пшеницы.

— И все же, пока я командую армией, — нет. Контрразведка будет заниматься выявлением шпионов врага, а не копаться в грязном белье.

— Это не грязное белье.

— Мне нечего добавить.

Странник поджал губы:

— Господин Тоот! Вы с братом очень похожи. Для вас некие отвлеченные идеи, устаревшие, всеми забытые принципы важнее пользы дела.

— Да. Мы, Тооты, похожи. Мы свято верим, что если воинов, которым поручена защита отечества, считать людскими отбросами, то они таковыми и станут. Хотите знать, почему я запретил использовать излучатели?

— Сделайте любезность.

— Я не хочу, чтобы солдаты моей армии знали, что такое панический страх. Мятеж удалось погасить одним выстрелом. А страх, вернее, память о нем, остался бы на всю жизнь. И каждый ее день солдаты просыпались бы с предчувствием нового страха. Солдат, зараженный ужасом, — отравленный солдат. Он побежит, как только почувствует новую угрозу.

— Это все домыслы, — отмахнулся Странник. — И не забывайтесь, господин командующий. Это не ваша армия.

— Прошу извинить, — на скулах Ориена обозначились желваки. — Вероятно, господин Странник, я тоже под подозрением?

— Несомненно, — отрезал шеф контрразведки. — Каждый, кто действует, может одинаково причинить вред или принести пользу делу. Моя задача — загодя отличить одно от другого, пресечь первое и помочь второму.

— Чрезвычайно полезное занятие. С вашего позволения, я возвращаюсь в штаб. Если, конечно, вы не намерены арестовать меня за соучастие в мятеже.

— Не собираюсь, — отвернулся Странник. — Отправляйтесь. Хотя постойте, у меня для вас неприятная новость.

— Не много ли на сегодняшнее утро?

— Уж сколько есть. Пока вы были там, — контрразведчик кивнул на видневшуюся за щелястым забором дорогу, — пришло сообщение из Нехо, это небольшой поселок неподалеку от Беллы. Конвой, в котором ехал ваш брат, попал в засаду. Чудом спасшийся боец добрался до поселка и передал известие в центр.

— Аттайр?

— Пока ничего не известно.