Вона как. повести

Владимир Макарченко

В данную книгу включены повести разных лет и разных жанров. Основу составили повести, написанные в жанре фэнтези. Последняя повесть историко-биографическая.

Колькино чудачество

(фэнтези)

Все это — Колькины чудачества. Друг у меня такой есть, Николай. Мы с ним еще из института нашу дружбу вынесли и с успехом до сего дня по жизни несем. Правда, жизнь, как ей и положено, у каждого из нас по своей дорожке побежала.

Колька, тот сразу после учебы место себе на вещевом рынке присмотрел. Громким словом БИЗНЕС это тогда называлось — торговля шмотками неизвестного происхождения, с яркими ярлыками и обязательным присутствием иностранных буквенных наборов в словах. Там и жену нашел. Они с ее маманей уже в «раскрутке» были. Теперь у той семейки только в нашем городе три собственных магазина. А их вилле за городом мог бы позавидовать любой средневековый барон среднего достатка. Правда, челяди у них поменьше баронской, теперь техника повсюду, но определенный персонал имеется.

Я же, посредством авторитета дедушки-профессора и возможностей отца, занимающего среднюю руководящую должность на нашем градообразующем заводе, внеся «компенсацию» за труды по определению для меня вакансии на еще одном, из двух существующих в городе заводе, ответственно взялся за работу рядового инженера, с перспективой к старости, занять должность начальника цеха. Планка моего благосостояния возможно и поднималась вверх, но невооруженным глазом это движение не замечалось.

Возрастающее различие благополучия наших семей никак не сказывалось на прочности и простоте наших отношений. Очевидно, чтобы стереть существующие факторы различий, Колька и придумал этот отпуск в лесу. Вчетвером, дикарями и обязательно в старом деревенском домике на окраине. А еще лучше, по его мнению, если домик окажется вообще отдельно стоящим.

Не знаю, во что обошлась ему эта затея, но он нашел избушку в тридцати километрах от города и в пяти километрах от автотрассы на берегу какой-то речушки-ручейка. В полукилометре от избушки располагался кордон какого-то там лесничества. Колька говорил, что избушку эту когда-то срубил из отборной лиственницы купец-гуляка для своих загородных выездов-загулов. По сохранившейся на кордоне легенде, купец этот по пьяному делу решил в лесу грибков подсобрать. Ушел в лес и пропал. Как сквозь землю! Долго поиски его родственники вели. Только напрасно. Не нашелся купец. Тогда избушка эта дурной славой поросла и народ ее обходить сторонкой начал. Кому-то там призрак купца померещился, кто-то голоса какие-то слышал. Сам знаешь, как это бывает в таких случаях.

Теперь собственником этой избушки со всем двором с постройками и стал мой друг Колька. Нанятые им на стороне, из-за категорического отказа местных умельцев, строители за пару недель навели порядок, подремонтировав и почистив все во дворе. Тогда-то и объявил нам Колька о предложении провести вместе отпуск в условиях приближенных к быту начала прошлого века. Именно приближенных. Для этой цели он где-то на весь месяц нанял запряженную черным рысаком коляску вместе с кучером, жена которого согласилась выполнять роль экономки и кухарки.

Нам с женой эта затея очень даже понравилась. Особенно ярким штрихом причастности старому быту стало появление, по инициативе экономки, в нашем дворе семейства кур, Возглавляемых очень ярким и горластым петухом, который, без нашего на то согласия, ежедневно прерывал сладкие сны своими утренними репетициями бойцовских выкриков.

Всем этим Колька не удовлетворился.

— Может, для местных прием организовать? — Внезапным вопросом обозначил он вновь пришедшую к нему идею. — Что-то вроде костюмированного бала с самоваром и прочими атрибутами купеческого ужина? Как смотрите?

— Костюмированного? Это как? — Удивился я.

— Все очень просто. Я созвонился с нашим театром. Пару мужских костюмов и пару женских платьев, носимых купечеством, они нам дают на прокат. Приоденемся соответственно. А гостей попросим тоже поискать, что у кого сохранилось. Думаю, вечер будет веселым. Все это на камеру отснимем. Вот память будет! Идет?

Согласие было выражено дружными аплодисментами.

— Только у меня вопрос: кто на всю ораву готовить будет? — Прервала нашу бурную радость экономка. — Одна я такое дело не вытяну.

— Продумано. — Успокоил Колька. — Спецы из кафе к нам приедут. Они тут все и оформят. А Вам, дорогая наша кормилица, только распоряжаться всем и останется. Может, еще цыган уговорить сможем. Тогда и они с песнями подкатят. Костер разведем. Гулять, так гулять!

Уходящее солнце багряными лучами скользило по оконной глади, распадаясь тысячами ярких блесков. Тени от деревьев незаметно, как разведчики во вражеском тылу, подползали к дверям пышущей жарким воздухом бани, когда мы с Колькой, завернувшись в белоснежные простыни, вышли за порог. Распаренные тела с удовольствием приняли свежесть растекающегося по земле аромата вечернего лесного воздуха. Я включил лампочку под козырьком навеса над входом. Пятно ярко света моментально отодвинуло наползшие тени и они, теперь уже не прячась, встали во весь рост на границе света.

— Сейчас нас девчата чайком со смородиновым листом побалуют. Жили же люди! — Я с удовольствием потер ладонью о ладонь. — Не дурак, видать, купец-то был, который это местечко облюбовал. Воздух — прямо пить хочется.

— Видно, что не дурак! Что это, интересно, с ним произошло? Вон, с какой боязнью местные наше приглашение приняли. — Ответил Колька.

— Столько лет им мозги парили разной ерундой. Хорошо, что согласились…

Наш разговор прервал своим появлением невысокого роста мужик, внезапно появившийся из-за границы света. Это было странное явление. Странное в нем было все, начиная от прически представлявшей собой густо сдобренные какой-то мазью волосы, разделенные вдоль головы тонким пробором на две равные части. Из-под лохматых бровей на нас смотрели любопытные зеленые глаза. Половина лица была скрыта густыми, неразрывно лежащими вокруг губ, усами и широкой бородой. Ярко-алая толстовка с четырьмя перламутровыми пуговицами и широкими рукавами без манжет перехвачена в поясе лаковым ремешком с металлическими наклепками на конце и такой же пряжкой посредине. Черные с узкой серой полосой брюки заправлены в доходящие почти до колен и сверкающие глянцем голенища сапог.

Незнакомец держал в руке корзинку, на дне которой лежало несколько грибов. Он взирал на нас так, словно встретил тех, на встречу с кем не мог надеяться всю жизнь. Размашисто и нервозно крестясь, он нерешительно произнес:

— Кто вы? Зачем вы здесь?

— Это Николай. Мой ближайший…

— Понял! Все понял! — Не дав мне договорить, незнакомец, как подкошенный, рухнул на колени и стал бить лбом о землю перед собой. — Простите неразумного! Не взыщите строго! Решили спросить с меня за грехи мои? Время пришло?

— Погоди ты! — Колька нервно вознес правую руку, как это обычно делают при автостопе.

— Прости, Святой Угодник! Не признал сразу. Весь на твою милость уповаю! — После этих слов незнакомец, не поднимаясь с колен, приблизился к Кольке, поймал его руку и стал лобызать ее, как родного ребенка. Когда Кольке удалось высвободить руку, незнакомец повернул голову ко мне. — Прости! Тебя тоже не опознал! Всех только на иконах видеть и доводилось! Живьем-то впервой!

— Михаил. — Представился я, протягивая по привычке незнакомцу руку для пожатия.

— Благодать-то, какая! И ты ко мне?! Чем заслужил сирый купчишка снисхождение такое?! Кто бы подумать мог, что прим жизни воочью узрю?! — Он прижал свои губы к моей руке и отметил ее долгим поцелуем.

— Хватит! — Резко оборвал его чудачества Колька. — Перепил, однако?

— Был грех! Не могу скрывать! Мы тут уже деньков пять, как в делах грешных да в обильном питие, с друзьями да девками время проводим. Может лишнего и позволил…

— Встань с земли. Нечего дыры на коленях протирать! — Потребовал Колька. — Да расскажи нам кто ты и откуда. Может поможем чем!

— Вся моя надежда на тебя Святой Угодник! Вымоли у Господа прощение за грехи мои! Откуда же вам — жителям небесным, знать про нас. Егоров я. Ермола Егоров. Купец. Меня в городе каждая собака знает. Все из моих рук кормятся и одеваются. А здесь местечко для себя прикупил по случаю. Каюсь, греховен замысел был. Супружнице, Богом данной, изменял. Каюсь! И прощения прошу!

— Да погоди ты со своими раскаяниями! — Вновь остановил его Колька. — Откуда ты взялся?

— Из лесу, ясно. По грибы ходил. А где все остальные?

— Какие остальные?

— Которые со мной здесь пировали.

— Нет здесь никого, кроме нас. — Вмешался я в разговор. — И уже много десятков лет никого здесь и не было.

— Как же так?! Я только после обеда со всеми расстался. Решил по грибы сходить. А они здесь колготились по пьяному делу. С утречка за нами кучера прибыть должны…

Мы с Колькой переглянулись. История с купцом принимала нас в свои участники.

— Ты, Ермолай, не волнуйся. Давай мы с тобой по стакашку пропустим под хорошую закусь. А потом во всем разберемся. — Колька обнял купца за плечи и повел в дом.

— У вас тоже пьют? — С со смесью ужаса и удивления в голосе вопросил

Ермолай.

— Бывает. — Признался Колька. — Иногда даже с избытком.

— А как же Он? — Ермолай ткнул пальцем поверх наших голов.

— Он тоже. Еще с Урала. Только с возрастом слабеть начал. Недавно посадку проспал. А так ничего. Бодрый. Все указами сыпет да окружение меняет. — Охотно проинформировал я Ермолая. — Теннис любит.

— Это еще что за штука?

— Это — когда шарик через сетку со стороны на сторону перекидывают.

— Зачем? — Ермолай даже остановился от удивления. — Неужто, на всякую ерунду у Него время есть? А кто же за душами нашими приглядывает?

— Есть у него разные там службы. Они и друг за другом на всякий случай. Времена нынче сложные.

— И у вас тоже?! У нас понятно — война с германцем на носу. А у вас что? Мы то в молитвах поддержки Его просим, а ему, видать, и не до нас совсем?

Стало ясно, что разговор у нас шел о разных ситуациях. Ермолай все еще продолжал принимать нас за посланцев небесных, прибывших вразумить грешные души его и его собутыльников. А мы с ним вели разговор о проблемах нынешних. Еще стало ясно, теперь уже без всякого сомнения, что, спустя почти век, мы встретились с бывшим хозяином Колькиного имения. Не с духом и не с приведением, а с самым настоящим и полным сил и здоровья пропавшим купцом. Вот это чертовщина!

— Постой тут, Ермолай! Мне с Михаилом уединиться надо на пару слов. — Подмигнув мне, выдал Колька.

— Воля ваша! — Вновь размашисто крестясь, замер на месте Ермолай.

— Ты все понял? — Зашипел мне на ухо Колька. — Он пришел к нам из прошлого. Живой, здоровый и ничуть не постаревший. Понимаешь?

— Я понимаю. А он? Что-то нас за святых принять решил.

— Посмотри, во что мы облачены. Человек выходит из лесу, а перед ним в ореоле яркого электрического освещения, которого здесь никак быть не должно, два мужика в белых тогах. А один из них с лысиной на голове. И зовут Николаем.

Конец ознакомительного фрагмента.