Тетрадь. Находка при отягчающих обстоятельствах

Владимир Майоров

Николай, ученик средней школы, находит в подвале заброшенного дома странную тетрадку со своими ещё не написанными контрольными по физике. Вскоре выясняется, что это вовсе не тетрадь, а невероятно сложный прибор, за которым охотятся люди из будущего. Николаю и его друзьям предстоит решить, на чью сторону встать в этой опасной охоте.

Дизайнер обложки Ренёва Мария

© Владимир Майоров, 2024

© Ренёва Мария, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-0064-9233-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Не посещайте забытых подвалов

Заброшенный дом Коля обнаружил по дороге к Олесе Макароновой. Накануне он в поисках дневника обежал все окрестные магазины, даже на Лубянку ездил. Продавщицы утешали — сегодня тридцать первое — всё и разобрали. Заходи на неделе — завезут. Легко сказать, на неделе. Классная, Вера Алексеевна, заявила:

— У кого завтра дневника не будет, тому замечание запишу.

— Куда же запишите, если дневника нет? — съехидничал Зимин.

— В дневник. Когда появится. А сначала родителям позвоню, сообщу, что сын-разгильдяй не соизволил подготовиться к учебному году.

Зимин заткнулся, потому что не любил, когда звонят его родителям. Имел большой опыт.

— Я, Вера Алексеевна, вчера все магазины объездил — нигде дневников нет.

— Никитин, ты только вчера узнал, что первого сентября начинается учебный год? Учись отвечать за разгильдяйство.

Классная, хотя и преподавала любимый Колей предмет, была женщиной строгих правил. И всегда выполняла обещанное.

Лёгкое прикосновение к локтю выдернуло Колю из трясины невесёлых мыслей. Рядом стояла Макаронина и терпеливо ожидала, пока Коля обратит на неё внимание:

— У меня есть лишний.

— Чего?

— Не чего, а что. Дневник.

Откровенно говоря, прозвище Макаронина к ней не подходило. Макаронина — это что-то высокое и тощее. А она была маленькая, меньше всех в классе, и жутко умная. Отвечала на уроках всегда тихо, словно ей было неудобно — вот, никто не знает, а она знает. И причёсывалась не как отличница, а как-то чудно — заплетала четыре косички, которые торчали в разные стороны. Причём всегда точно на Юг, Запад, Север и Восток. Нет, правда, Кузнечик компас приносил. Юг, Запад, Север и Восток. Алексевна даже стыдила её: «Оля, ты же отличница, а какой пример девочкам подаёшь?!»

— Мама купила, и я купила, — рассказывала, чуть задыхаясь, когда перебирались через кучи мусора на строительной площадке. — Вчера специально на «Планерную» ездила. Нигде не было, я даже заплакала, продавщица, такая хорошая, пожилая, лет тридцать, говорит, девочка не плачь, сейчас узнаю, позвонила в коллектор, говорит, поезжай на «Планерную», метро, конечная станция, там есть, только мало, так что сразу езжай. Я поехала — и купила. А мама не знала — и тоже купила.

— Она нарочно за вторым дневником моталась, — съязвила Светка на следующий день. — Хотела тебя на чай заполучить.

— А зачем дневник? — удивился Коля. — Сказала бы — я и так пришёл.

Светка выразительно покрутила у виска пальцем.

Во время чая с вареньем Коля рассказывал, как прыгал в море со скалы и плавал среди медуз. В августе он с родителями отдыхал в Крыму.

— Везёт тебе, — вздохнула Олеся. — А я всё лето на даче просидела.

* * *

Так вот, заброшенный дом Колян (любил, когда его так называли — звучало мужественно) приметил, когда шёл к Макоронине. А что может быть интереснее и опаснее заброшенных домов? Опасности влекли Коляна ещё с пелёночных лет жизни.

— Стас! — едва Олеся вышла не кухню, накрутил номер друга. — В половине четвёртого у входа в Детский парк.

— Я английский делаю, — грустно сообщил Кузнечик.

— Наплюй на английский. Тут такое!… Меня знаешь — зря врать не буду.

— Ладно. Только в четыре. А ты чего шипишь?

— Не шиплю, а шепляю, — скаламбурил Колян. — Замётано. И фонарик прихвати.

— Ещё чаю налить? — по-хозяйски поинтересовалась Олеся, водрузив на стол тарелку, полную пирожков с измазанными вареньем бочками.

* * *

После двух тарелок пирожков, не только с повидлом, но и с капустой, бежалось тяжело. Колян чувствовал, как всё их немереное количество приподымалось и опускалось при каждом шаге. Медленно Коля ходить не умел, всегда опаздывал, потому что считал, что настоящий мужчина должен быть пунктуален. Оттого и бегал: в школу и из школы, в магазин и… Да мало ли куда приходится бежать серьёзному человеку. Не мог понять взрослых, которые плелись, еле переставляя ноги.

Ко входу в Детский парк подошли одновременно, но с разных сторон.

— Ну и чего? — поинтересовался Кузнечик.

— Пошли, — небрежно бросил Колян и незаметно огляделся.

Слежки не было.

* * *

Что самое интересное в заброшенных домах? Конечно, подвалы. Много замечательного можно встретить и в подвалах живых домов, но попасть туда трудно, поскольку обычно заперты на большие железные замки. А в домах заброшенных замков нет, потому как никакому психу в башку не стукнет — взрывать такую развалюху, а если и стукнет, управа только спасибо скажет — хлопот меньше.

Путь был свободен — дверь болталась на одной петле. Вот только свет не зажигался, сколько Колян ни крутил выключатель.

— Фонарик давай!

Луч фонарика урывал у тьмы только маленький круг, который скакал по полу и стенам. Подвал был завален ломаными стульями, скрученными проводами, битым кирпичом. Ничего интересного. Кроме двери, которая притаилась в самом дальнем, самом захламлённом углу. Дверь запиралась четырьмя большими поворотными рычагами. Такую же Коля видал в школьном подвале.

— Бомбоубежище, — сообразил Кузнечик.

— И глухому ясно, — Коляну было досадно, что не он первый сообразил, что скрывается за стальной дверью.

Но Кузнечик ошибся. За дверью начиналась винтовая лестница. Крутая, без перил, с каменными ступенями и капельками влаги на кирпичной стене. Куда она вела? В саму преисподнюю!

— Я дальше не пойду, — заявил Кузнечик, когда они опустились на несколько витков.

— Ты что? Там же самое интересное! — изумился Колька. Он не понимал, как можно остановиться, не дойдя до конца лестницы.

— Мама запрещает мне лазать по стройкам и забираться в старые дома.

Спорить с Кузнечиком было бесполезно. Если он заупрямится — ничем не перешибёшь.

— Хорошо. Оставайся в темноте. Фонарь я заберу с собой.

Коля надеялся, что перспектива остаться одному во влажной тьме пересилит страх друга. Но напрасно.

— Ты только недолго, — попросил Кузнечик.

— Туда — и обратно, — пообещал Колян.

Коля думал, что спуск скоро закончится, но ошибся. Круг за кругом, всё дальше и дальше… Что будет, если фонарик погаснет? Из черноты докатился глухой рокот, будто камни катились. Коля замер. Камни прокатились, и снова воцарилась тишина. Этого только не хватало. Чего — «этого»? — поинтересовалось левое, рациональное, полушарие. В подземных драконов оно не верило, хотя глупое правое полушарие их существование вполне допускало. А кто ещё мог там водиться? Гигантские крысы?… Так они ведь не рычат.

Раздвоения личности не хватает — всполошился Коленька, пытаясь утихомирить рассорившиеся мозги. Ещё и ноги приросли к ступеням… «Ноги приросли к земле». Раньше, когда он читал такое, думал, это поэтическая гипербола. Выдумка писателя. Сидел, сидел — от нечего делать и выдумал. Но сейчас его ноги, действительно, приросли к земле, точнее, к камню. Захотел шагнуть — и не смог. Словно забыл, как это делается.

Чепуха! Я же мыслящий человек. Значит, могу усилием мысли заставить ногу приподняться. «Давай, давай, — хихикнуло, явно в отместку, правое полушарие. — А ещё расскажи, как ты прикажешь желудку: Переваривай пищу! Послушается он тебя! На то — спинной мозг есть».

Но Коля был материалистом и свято верил в силу разума. Сконцентрировав волю, он, правда с трудом, заставил правую ногу приподняться. Теперь её надо было поставить. Но куда? Вверх или вниз?

Очень хотелось вверх. «Колян! Колян! Колян!» — повторил несколько раз и, обредши каплю мужества, шагнул вниз. Следующий шаг дался легче. Только бы фонарик не подвёл. Белый круг смело скакал со ступеньки на ступеньку, словно подбадривая хозяина: пошли, пошли.

Любая, даже самая длинная лестница имеет последнюю ступеньку. Или первую — смотря откуда считать. И вот Коля (Колян, Колян, — поправляет он), вот Колян стоит на бетонном полу, и перед ним арка, в которую можно пройти, низко пригнув голову. За аркой — темнота. И не просто темнота, а темнота большого помещения. Подземелье? Пещера? Колян пригнулся, хотел шагнуть — и был отброшен назад ударом наотмашь, ударом грохота и бесноватого света. Его придавило ужасом к пупырчатой, царапающей стене, больно ударило головой о какой-то выступ. Ждал, что чудище ворвётся в дыру и пожрёт его. Но грохот и вспышки, отражавшиеся на полу, стихли так же внезапно, будто взрыв юркнул обратно в утробу бомбы. Остался лишь мерцающий успокаивающийся гул и дрожащий комочек света. Обернувшись, дабы убедиться в надёжности тыла, Коля обнаружил на стене серую коробочку с двумя кнопками: чёрной и красной. На красной было выдавлено: «Пуск». Если перед вами появится такая кнопка, неужели вы не нажмёте её? Нажмёте, не подумав о разрушительных последствиях…

Но Коля ни о чём не думал. Более всего мечтал оказаться наверху под противным моросящим осенним дождиком. Раз «Пуск» — значит наверх, куда же ещё? Взял и нажал. И зажмурился, потому что сразу стало ослепительно светло. Вынесло! Вот только пахло почему-то не строительной свалкой, а тем же подземельем. Осторожно разлепил левый глаз, затем правый. Подземелье никуда не делось, окружало со всех сторон, но было теперь освещено яркой лампочкой, прикрытой проволочной сеткой. Драконами, а также другими чудищами и не пахло. Арка в преисподнюю уже не казалась такой устрашающей. Подошёл, осторожно заглянул. Тень упала на тускло отблёскивающие рельсы. Справа колко щурился красный уголёк семафора. Слева, далеко-далеко, угадывалось светлое пятнышко станции. Метро. «Надо смотреть, куда шагаешь», — подытожило разумное левое полушарие.

Метро — это здорово! Сейчас он поднимется и приволочёт сюда Кузнечика. И выключит фонарь перед появлением мерцающего дракона. Представил, как у Стаса душа спасается в пятках, и ему стало жалко друга. Лучше завтра Светку попугаем, или Олесю. Потому свет гасить не стал, и перепрыгивая через две ступеньки, задыхаясь, заспешил к другу.

Поднимался бы в темноте — ничего не заметил. Да и сейчас задержался лишь потому, что увидел — на стене висит замок. А вы бы не удивились? Представьте — на ровной стенке болтается замок. Словно украшение какое. Это крупным психом надо быть, чтобы так стенку шахты украшать! Подойдя ближе, убедился — не зря замок висит! Потому что, как и полагается, сторожит дверь. Точнее — дверцу. Доски шершавые, серые — под цвет камня. Петли чудные, кованые, а в них — большой замок. И не то, чтобы ржавый, но очень старый. Колька рукой дотронулся и почувствовал — старинный, много видел и знает. Колька даже головой помотал, чтобы сбросить наваждение. К такому и ключа не подберёшь. Ломик принести?… Справится ли ломик?

Очень хотелось заглянуть за дверь. Даже забылось, что где-то наверху в темноте ждёт Кузнечик. Коля потрогал замок — тот был холодный, глубоко холодный, заметно холоднее окружающего мира. Так хотелось, чтобы произошло чудо и замок открылся — уж очень обидно было возвращаться ни с чем. Вдруг внутри замка что-то щёлкнуло, и массивный изогнутый палец откинулся, дозволяя Кольке протиснуться в дверной проём. Пошарил вокруг — вдруг найдётся выключатель. Выключателя не было, и пришлось зажечь фонарик. Вероятно, в нём были старые батарейки, потому светил тускло. Немощный луч с трудом добирался до окружавших предметов. Ещё чуть-чуть — и он просто затеряется по пути. Казалось, эти укрытые пылью предметы не находились всё время здесь, а нехотя возникали, будто проявлялись, откликаясь на призыв одинокого луча. Какие-то сундуки, каменные саркофаги, выщербленные плиты у стен. Пещера, а помещение более всего походило на пещеру, круто изгибалась, будто тело змеи. Колька оглянулся — уж нет тёплого прямоугольника двери, а луч фонарика так ненадёжен, сейчас иссякнет и бросит Коляна наедине с темнотой. Сможет ли он найти выход?

Будто издеваясь, пятнышко на полу пожелтело и будто подсохло. Коля встряхнул фонарик, тот вспыхнул на мгновение — и вовсе погас. Не отзывался на потряхивания, удары и проклятия. Обрадованная темнота наползала со всех сторон, просачивалась сквозь поры, заполняла, холодила, лишала воли. Колька чуть не бросился бежать, но вовремя остановил себя, будто за руку ухватил. Не паникуй! Надо сделать два-три шага — и откроется спасительный светящийся проём. Два-три шага, он точно помнил. Только куда? Его караулила неразведанная пещера, заворачивающая направо. И он не поворачивался… Точно, не поворачивался? А когда тряс фонарь?.. Предположим, не поворачивался. Значит, надо развернуться, как на физкультуре: раз — два! Теперь осторожно шагать: раз… два… Неужели ошибся, и надо было в другую сторону? Три! Ур-р-р-а! Дверь. Впереди. Будто зажглась. Вдруг. Как награда. Жёлтый прямоугольник.

Бросился к нему — и зря. Споткнулся, больно ударился коленкой, растянулся, ошкрябав ладони. Подымаясь, ругал себя: кретин, мог и череп раскроить. А светлый прямоугольник — куда он убежит.

Пошёл осторожно, вполшага, ощупывая будто специально лезущие под ноги каменные и кованые железом старости. Вдруг пальцы наткнулись на что-то бумажное. Сердце застыло на мгновение. Манускрипт? Свиток с рассказом, где зарыты сокровища? На ощупь — просто тетрадка. Но это снаружи, а что внутри? Какие тайны скрывает?

Оказалось — никаких. На свету так и явилась простой тетрадкой. Новенькой, в розовой обложке, с нетронутыми страницами. Кто-то зашёл, положил и вышел. Недавно, потому что везде слой пыли, а тетрадка — свеженькая, будто вчера из магазина. Оставался вопрос — на фига кто-то тащил школьную тетрадку в подземелье? Но задавать вопрос было некому.

И тут он сообразил, что в руке нет фонарика. Наверно, выронил, когда упал. Возвращаться? Колька с тоской посмотрел во тьму, казавшуюся кромешной. Разве найдёшь? — прошептало подсознание… Да ну его. А Кузнечику я потом свой отдам. Он даже лучше — на светодиодах.

* * *

На лестнице Кузнечика не было, а был он на бетонных плитах, что лежали возле подъезда.

— Холодно, — проворчал он. — Свет зажёгся, я и полез вверх. Чего так долго не было?

Находка друга не впечатлила.

— Подумаешь! У меня дома полно таких. Да и цвет какой-то девчачий.

А рассказ о пещере, заворачивающей в неизвестность, заинтриговал. На следующий день, прихватив фонарик Коляна, снова отправились в экспедицию, облазили всю лестницу, трижды ощупали стены, но дверцы так и не нашли. Да ладно дверца, замок-то такой заметный куда подевался?

Хотели ещё раз пойти поискать, но тут начались такие события, что о пещере позабыли.

А виной всему оказалась тетрадка.