1. Те, кто контролируют мир
Другие книги автора
Город. Салон магазина.
С одной стороны Антон проклинал отца, приставившего к нему свою охрану, но в то же время благодарил, что они спасли его. Еще час назад он решил зайти в салон Strongwine, чтобы купить красного вина Пенфолдс РВТ Шираз 2007 года разлива. Ведь сегодня вечером надо поздравить Вику — она теперь невеста Славки, но тут с ним такое произошло и это уже не впервой. Если бы не сильные руки двух охранников, чтобыли готовы к подобному, он наверняка натворил бы много бед.
— Что со мной происходит? — после первой вспышки агрессии, спросил Антон отца.
Его ногти были содраны, мебель в зале перевернута, а большое зеркало, в которое он ещё в детстве смотрелся, разбито вдребезги. От досады юноша хотел заплакать, но смог сдержаться и, опустив голову, стал рассматривать свои окровавленные пальцы.
— Это побочный эффект от сыворотки месагуен, меня предупреждали, но ты не бойся, это временно.
С того самого момента куда бы он не шёл, даже в туалет, всегда рядом была охрана отца. И вот теперь его, словно огромную куклу, волокли по коридору, а он извивался, шипел и если бы не пластиковый кляп, поднял бы такой визг, что чертям стало бы тошно. Через несколько минут тело юноши втащили в машину, его взгляд был холодным, как у зверя, готового растерзать свою жертву. Он что–то хотел сказать, но кроме мычания из его глотки ничего не доносилось. Антон не заметил, когда ему поставили укол, и теперь мышцы зверя стали просто отключаться. Юноша повалился на сиденье, закрыл глаза. Вернулось сознание и появился страх за то, что он натворил.
* * *
Город. Патруль Идры.
Ирку нравилось выезжать в город, смотреть на бесконечный поток людей, на неоновую рекламу, на свет фонарей и витрины, в которых всё сверкало. Но это всё было не его. Декорации, как деревья в лесу. Он смотрел по сторонам, вытягивал шею и, прищурившись, втягивал носом воздух.
— Пусто, тут его нет, идём дальше.
Юноша расстегнул молнию на ветровке, словно ему стало жарко. Мужчина, сопровождавший его, выдохнул — изо рта повалил густой пар. Они с утра уже съездили по вызову: женщина из списка оказалась незаражённой. Теперь они шли по бесконечному городу. Юноша, напоминавший ребенка, крутил головой по сторонам и, приоткрыв рот, облизывался.
— Хочешь перекусить? — поинтересовался мужчина и кивнул на вывеску «Старый дворик».
— Нет.
— Тогда может в «Доктор Ватсон».
— Нет.
— Что хочешь? У нас много времени.
Они почти каждый день выезжали в город и всегда видели одно и тоже: людей, улицы, витрины; чувствовали аромат, доносящийся из кафе. И у них всегда было много свободного времени. Ты втягиваешь носом воздух, кислый запах выхлопных труб бракуешь, так же, как и запах от стирального порошка, пота, пластика и еды. Но аромат с оттенком черники и сливы на фоне насыщенного ягодного микса — вот оно, блаженство. А ещё лёгкий привкус дуба и специй — именно этот аромат искал Ирк, водя носом из стороны в сторону.
— Мороженое! — юноша указал рукой на цветную вывеску «Персик Мелба».
— Мороженое? Но тебе же не рекомендовали его.
— Но и не запрещали. Купишь?
— А может всё же пиццу?
— Нет. Купишь? Только большой рожок!
— Ладно, только ешь не спеша, договорились?
Напарником Ирка был Владимир, старше его в три раза. На вид мужчина был худощавым: короткие волосы, широкие скулы и ямочка на подбородке. Он всегда одевался в элегантный костюм с бабочкой, носил с собой чёрную трость, часы на цепочке. В очках с круглыми стёклами был похож на Джонни Депа. В них Владимир видел всё, что происходило спереди, сзади, а, сделав переключение, мог видеть и в темноте. Кожа на фаланговом суставе имела дополнительный, серебристого цвета, нарост: это говорило о том, что мужчина хорошо дерётся на кулаках. Чуть оттопыренный внутренний карман пиджака, явственно намекал о наличии скрытой кобуры.
Глаза Ирка счастливо сверкнули, рыжеволосый юноша быстрым шагом направился в сторону кафе. Там все столики были пусты — кому захочется есть мороженое в этот прохладный день. Часа через три они вернулись с патрулирования. Юноша был расстроен, что не удалось напасть на след заражённого. Лишь только около главного правового управления ему на секунду показалось, что в воздухе повеяло ароматом черники и сливы. Он повернул голову в сторону большого здания, но напарник, всегда прикрывавший его, отрицательно замотал головой, намекая на то, что их туда не пустят.
— Уже вернулся? — к Ирку подошла Элис, она была такая же, как он. Сегодня не её смена патрулировать город. — Ничего?
— Пусто, — сухо ответил юноша и, даже не поздоровавшись, пошёл по зелёной траве.
В городе давно уже не было травы, кругом бетон и асфальт, а деревья встречаются только в парках, да и то их с каждым годом все меньше и меньше. Ирк мог пойти по дорожке, но ему никто не запрещал, впрочем так поступали все дети из его отряда. Элис любила лежать и читать книги на траве, а Клиз, сняв обувь, бегал, словно ему мало спортивной площадки. Кили — вечный неудачник. Ирк подшучивал над ним, что тот зря ест хлеб. За всё время пребывания в отряде он только один раз смог выследить заражённого. А Кили в свободное время гонял мяч, играя со своим напарником.
У каждого ребёнка есть свой защитник, но это не означает, что он за ним присматривает, как раз наоборот. У них особый дар: только дети могут, не проводя сложных анализов, определить болезнь откерс у человека. Эту болезнь еще называют «болезнь сумасшедшей матери». Обычно она не проявляется: человек ходит, ест, имеет свою семью, а после, словно по команде, резко меняется. И тогда заражённый ищет кого надо защитить и не важно кто им будет: ребёнок, старушка или даже полицейский. Она или он, болезнь всех поражает, хватает человека и, словно добычу, тащит в укромное место. Переговоры ни к чему не приводят, вспышка агрессии может тянутся часами и даже днями. В этот момент заражённые теряют себя, не откликаются на имя. Медики не могут справится, электрошокеры не действуют. В этом случае начинается бой и чаще всего побеждает заражённый. И не важно кого против него выставили — полицейских или спецотряд, — атака последует молниеносно. Даже пули порой не останавливают нападающего. Он словно становится сверхчеловеком. В этой схватке гибнут все: полиция, солдаты, жертва и сами заражённые. А в последних как раз и кроется проблема. Болезнь откерс поражает только богатых, политиков, бизнесменов и знаменитостей. Иногда говорят, что это «золотая болезнь», но это не так: всему виной сыворотка месагуен (в значении — «неугасаемый»).
— Мы идем в бассейн, пойдёшь? — спросила Элис у Ирк, дошедшего уже до середины луга.
— Да, надо поплавать, я сейчас, только вы мне не мешайте.
— Ладно, — как–то без эмоций ответила ему девочка и, развернувшись, пошла в сторону Клиз, что как раз направлялся к воде.
— Я завтра поймаю, точно поймаю. Завтра моё дежурство, вот увидите. — Кили разбежался и пулей вошел в воду.
Элис завидовала его способности так прыгать. Сколько бы она не пыталась — всегда оставляла за собой фонтан брызг.
— Конечно же поймаешь, только ты не отвлекайся на людей, закрой глаза и уйди в себя.
— Знаю! — вынырнув, крикнул он ей. — Закрыть глаза и тогда почую запах.
— Это тонкий аромат, а не запах гниющего фрукта, — к бассейну подошел Клиз. — Нужно сосредоточится, и тогда всё получится.
— Да знаю я, знаю, — обиженно ответил мальчик и, нырнув, поплыл, как рыба.
— А ты, значит, в среду на патрулирование? — к Клиз подошла Элис. — Как твоя рука, зажила?
На последнем задании, Клиз почувствовал аромат откерс. В этот момент тело пробуждается и ты, словно гончая, мчишься за зайцем, что пытается от тебя скрыться. Не все идёт удачно. Город — не лес. Там свои правила. Именно для этого и нужен напарник. Он вызывает поддержку, сообщает полиции, что идет преследование заражённого, а при необходимости применяет оружие, чтобы защитить гоан. Именно так зовут детей из отряда, которые, обладая особым чутьем, очищают город от больных откерс.
— А ты не идёшь плавать? — поинтересовалась Элис у мальчика, что, опустив голову, шёл со своим напарником.
— Нет, вызывают в штаб, — сухо, словно это произнёс робот, ответил Данил.
— А… — протянула девочка и добавила, — приходи, мы тут еще долго будем.
Мальчик не ответил, лишь только подходя к зданию штаба, поднял голову.
— Он потерял способности, ты же была вчера на тестовой контрольной, — к бассейну подошёл Ирк. — Из пятнадцати заданий он не прошёл ни одного. Спишут, как пить дать, спишут. Мы — лучшие, мы — элита! — повысив голос, произнёс юноша и прыгнул в воду.
— Спишут, это как так? Отправят в отставку что ли?
— Типа того, — совсем рядом проплыл Кили.
— Чего радуешься, ты следующий, если не подымешь свои результаты, — заявил Ирк и снова нырнул под воду.
— Спишут, — повторила Элис.
В её голосе не было сочувствия. Она всю жизнь только и делала, что тренировалась для одной цели — выслеживать заражённых. Это делали все дети в отряде: в этом был смысл их жизни. Поэтому они жили за городом, где было всё: чистый воздух, трава, деревья, птицы. У каждого своя комната, не хуже, чем в пятизвёздочном отеле Four Seasons — именно в нём она обнаружила свою первую жертву. У них была прислуга, еда, как в ресторане Tesla Burger, что располагался на улицах Республики и Первомайской. У них было всё, кроме детства, о котором никто ничего не знал.
Данил не появился на ужине. Элис спросила у Жанны что случилось. Она, одна из взрослых, которая всегда была рядом и служила гувернанткой. Женщина была одета строго, словно носила военный костюм, иногда улыбалась и могла погладить по голове, но это случалось крайне редко, в основном, её взгляд не сулил ничего хорошего.
— Вас завтра соберут и всё объяснят, — её лицо, как маска, не выражало никаких эмоций. — А теперь кушайте, у вас после ужина свободное время, и чтоб никаких вопросов.
— Списали? — поинтересовался Ирк и, взяв вилку, проткнул поджаренный баклажан.
— Все вопросы завтра, ешьте.
— Точно списали, он — лузер, а мы — лучшие, верно? — спросил Ирк, но ему никто не ответил.
Клиз вспомнил, как играл в бадминтон с Данилом. Кили, как гонял с ним в мяч. Элис тоже вспомнила юношу: вместе они часто сидели после отбоя и он рассказывал, как бы хотел жить в городе.
— А тебе здесь плохо? — спросила она тогда.
— Хорошо, но мы ведь тут не вечно. Стёпку и Ольгу списали, а до этого Вику и Жору, ещё был Вадька. Тебе вот сколько лет?
— Нечестно спрашивать, да и ты знаешь.
— Ага, тебе 28, а выглядишь как…
— Как?
— Вот в городе, тем, кому 28 — уже солидные тёти, а ты девочка, как так?
— Сам знаешь, — задумчиво ответила Элис.
— Знаю. Это всё те препараты, что нам дают врачи, а вот зачем?
— Что за глупый вопрос, наши способности выслеживать людей с болезнью откерс, сохраняются, если мы остаёмся детьми. Ирк, он выглядит намного старше, но у него отличные показатели: в этом месяце троих обнаружил.
— И всё же я бы хотел пожить в городе, пусть недолго, но пожить. Там люди, машины, суета, от которой тебя всего передёргивает. В этом что–то есть.
— Там грязно, воняет, и люди только и делают, что работают, но ты прав, было бы интересно там пожить. Но мы элита, верно?
— Верно, — согласился Данил.
Обычно было не принято откровенничать, каждый жил сам по себе: вечные соревнования, каждому хотелось доказать, что он лучший.
— Ты как? Почему не у себя в номере? — Элис, свесив ноги, сидела на балконе и так ушла в свои воспоминания, что не заметила как к ней подошёл Клиз.
— Ты меня напугал.
— Думаешь о нём? — юноша подсел и также, как и она, свесил ноги вниз.
— Привет, — Элис постаралась улыбнуться, но эта попытка получилась корявой, будто она терминатор.
— Привет, — ответил Клиз. — Зачем ты это сделала?
— Что?
— Ну вот это? — и на его лице появилась пародия улыбки.
— Просто была рада тебя увидеть. Разве нужен повод для улыбки?
— Не знаю, — сухо ответил юноша и, посмотрев на звёзды, лег на спину. — Тебе надо потренироваться, там, в городе, люди не такие, как мы: они могут это делать.
— А мы — не они, забыл? А если вот так, — и она вытянула губы, будто ей разрезали рот.
— Ужас, но лучше. Может не надо, она тебе не идет.
— Читала, что улыбка располагает и раскрывает душу, разве не так?
— Зачем тебе её раскрывать, ещё заболеешь, как они.
— Ладно, я пойду, — она попробовала ещё раз улыбнуться. Казалось, что делает всё правильно, но мышцы не слушались. — До завтра.
— До завтра, — сухо ответил Клиз.
— Я всё равно научусь улыбаться, надеюсь в следующий раз будет лучше.
Она поднялась, хотела ещё что–то сказать своему другу, но не смогла, поскольку не нашла слов. Сердце гулко стукнуло, девочка тяжело вздохнула и, развернувшись, ушла в свои апартаменты.
