Мужчина, которого предала женщина

Владимир Колычев, 2010

Нелегкое это дело – из нерешительного, робкого обывателя превратиться в крутого парня. У Валентина Полунина получилось. Но для этого ему пришлось пройти через лагерные унижения, а потом бежать из зоны, примкнув к группе без вины осужденных спецназовцев… А вот бизнесмен Тихоплесов, из-за которого Валентин прошел все эти круги ада, благоденствует. Мало того, к нему ушла Дарьяна, жена Полунина. Что же сделает крутой парень, каким стал Валентин? Будет мстить: за поруганную честь, за разбитую любовь. И помогут ему новые друзья-спецназовцы. Тем более что у них свой счет к человеку, продававшему оружие чеченским боевикам…

Глава 5

Валентин хорошо помнил день, когда они с Дарьяной подали заявление в ЗАГС. Не сказать, что после этого домой он летел как на крыльях, но настроение зашкаливало точно. И еще он пригласил Дарьяну в ресторан, где они пили шампанское, желая себе светлого совместного будущего.

И сегодня он был в ЗАГСе, где отказался от своих прав на Дарьяну. Домой возвращался как в воду опущенный. Некого сегодня приглашать в ресторан, да и незачем. Но напиться надо, вдрызг, с горя…

Он шел, не замечая ничего вокруг, поэтому появление Тихоплесова стало для него неожиданностью. Он подходил к своему подъезду, когда услышал за спиной его голос:

— Эй, урод!

Валентин остановился, на немеющих ногах повернулся к нему.

Тихоплесов надвигался на него с неотвратимостью следующего по рельсам локомотива, и Валентин с ужасом осознавал, что у него нет ни единого шанса уклониться от столкновения с ним.

— Дарьяна была у тебя вчера? — не останавливаясь, ревущим голосом спросил Тихоплесов.

Валентин обреченно кивнул. Неужели Дарьяна проболталась?… Похоже на то.

— Ты не жилец, понял! Не жилец! — заорал на него Эдуард Антонович.

И размахнувшись, ударил Валентина кулаком в лицо. Но тот инстинктивно нагнулся, и этот удар сокрушил пустоту над его головой.

Но Тихоплесов ударил снова, на этот раз ногой. А Валентин отпрыгнул назад, ничуть физически не пострадав. Зато морально он был разбит. Ему бы дать обидчику отпор, но руки не хотели слушаться его, а прыти в ногах только на то и хватало, чтобы уходить от ударов. В конечном итоге он воспользовался дверью в подъезд и, оттолкнув открывшего ее мужчину, спрятался за ней. Щелкнул замок, и дверь накрепко закрылась.

Тихоплесов не мог дотянуться до него, но Валентин слышал его голос.

— Молись, ублюдок! — ревел тот. — Я тебя урою, тварь!

Едва живой от страха, Валентин поднялся к себе домой, закрылся на все замки. К сожалению, ни одно из окон его квартиры не выходило во двор, и он не мог видеть, где сейчас находится его лютый враг.

Но вряд ли Тихоплесов останется во дворе караулить его. У него есть специальные люди, которые могут отомстить за него, сейчас он вызвонит их, даст им задание…

Валентин не знал, что делать. Позвонить в милицию? Но что он скажет? Что изнасиловал свою бывшую жену?… Может, это и не было изнасилованием, но ведь именно так Дарьяна все и повернет, чтобы выйти из этой истории с наименьшими для себя потерями. Вернее, уже повернула…

Можно удариться в бега, но как выйти из дома, если за ним, скорее всего, уже следят? Или его ждет сам Тихоплесов, или он оставил во дворе своего водителя, чтобы тот дождался исполнителей. А на веревке с восьмого этажа не спуститься…

Надо оставаться дома и держаться на связи с милицией. Дверь, может, и не самая прочная, но позиционируется, как бронированная, с ригельными штырями. Пока убийцы взломают ее, Валентин успеет вызвать наряд милиции, тем более что местный ОВД в двух кварталах от дома… Всю жизнь, конечно, взаперти не просидишь, но через пару-тройку деньков осада, скорее всего, будет снята…

Но хватит ли еды, чтобы продержаться три дня?… Валентин открыл холодильник и увидел в нем бутылку водки. Вот что нужно ему сейчас больше всего. Напиться и забыться…

А продуктов было немного. Полкилограмма сосисок, треть батона колбасы, кусок сыра, масло, десятка полтора яиц, огурцы, помидоры. Крупа в кухонных шкафах — рис, пшено, гречка; сахар, чай… Если экономить и не особо привередничать, можно продержаться более чем трое суток… Надо экономить.

Валентин отварил пару сосисок, сделал овощной салат, налил себе полный стакан водки, выпил, закусил…

Водка шла на удивление легко, но совершенно не пьянила. Легкий хмель Валентин почувствовал после последней стопки. Ощущение нужно было усилить, но водка закончилась. И тут он вспомнил про волшебную силу Интернета. Деньги у него есть, можно сделать онлайн-заказ в службу доставки. Это же проще простого. Он закажет бутылку водки, и курьер доставит ее, запросто минуя засевших в засаде наемников…

Так он и поступил. Заказал бутылку водки, сок, фрукты, пачку пельменей. Не прошло и получаса, как прибыл курьер. Правда, к этому моменту Валентин едва держался на ногах. Опьянение оказалось коварным, подступало медленно, но накрыло плотно. Впрочем, желание напиться до полусмерти не исчезло, и Валентин снова сел за стол, почти уверенный в том, что вторая бутылка окончательно свалит его с ног.

Но бутылка опустела, а он все еще оставался на плаву. Вата в голове, кровь медленная, вязкая, течет по жилам с трудом, шумом отдаваясь в висках. Но сознание еще не погасло, а на душе необыкновенно легко. И Тихоплесов не страшен, и на Дарьяну наплевать… И выпить хочется…

Валентин заказал через Сеть еще одну бутылку водки, но, не дождавшись, провалился в небытие…

Он заснул, и ему приснилось, как он сражается с киллером, прибывшим по его душу. Ему совсем не страшно, в руке у него нож, движения на зависть быстрые и ловкие, как в компьютерной игре. Потом ему приснился милиционер с дикими от ярости глазами, он заломил Валентину руки, затащил в свою машину, куда-то повез… Потом была тусклая засиженная мухами лампочка под серым, некогда белым потолком, давно не крашенная лавочка над головой, жесткий холодный пол…

На этом полу Валентин и проснулся. Под потолком светила знакомая уже лампочка, над головой доски тянущейся вдоль стены скамейки. Справа высокие железные прутья от пола до потолка. Много прутьев, вся стена из них состояла. Воняло мочой, и даже хлорка своим едким запахом не могла перебить этот едкий смрад.

Сначала Валентин догадался, куда его угораздило попасть, и только затем до него дошло, что в тюремной камере он оказался не просто так. Но что именно он натворил?

— Э-эй! — через силу выдавил он.

Ему нужно было знать, почему он здесь. И еще очень хотелось по нужде. Очень-очень хотелось. А отхожего места здесь нет.

— Эй, люди!

Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы встать на ноги, подойти к решетке. Но из-за телесной слабости ему трудно было бороться с силой тяжести, поэтому, держась за железные прутья, он сполз на колени.

— Люди!

Перед ним, как большая луна в ночи, светилось широкое с арочным верхом окно, красные буквы на нем, они расплывались в глазах, но Валентин все же смог прочитать: «Дежурная часть». Освещенное помещение за стеклом, вихрастая макушка склонившегося над столом человека. Это милиционер, и он не спит, но Валентина не слышит.

— Караул!

Наконец человек поднялся, вышел из дежурного помещения, приблизился к решетчатой стене камеры. Рядом с ним встал еще один, в погонах и с автоматом. Стоят оба, недобро улыбаются, глядя на Валентина, как на какую-то обезьяну в клетке.

— Где я? — сорванным, с хрипотцой голосом спросил Валентин.

— Дома… Теперь это твой дом, придурок, — сказал вихрастый.

— Ага, дорога дальняя, казенный дом.

— За что?

— А то ты не знаешь.

— Нет.

Валентин вспомнил свой сон, где он убивал ножом киллера… Он глянул на свои руки, измазанные чем-то засохшим, темно-красного, почти коричневого цвета. Это же кровь! И на футболке кровь, и на джинсах…

— Этого не может быть, — в панике пробормотал он.

Неужели он убил киллера наяву?… Но как это произошло? Почему он ничего не помнит?…

— Да, парень, влип ты в историю, — сочувствующе, но без жалости покачал головой вихрастый.

— Мне… Мне нужно в туалет.

— Терпи. Скоро утро, тебя в изолятор переведут, там в камере сортир есть. А здесь терпи.

— Не могу терпеть!

— Тогда под себя! Я с бешеным связываться не хочу, — уходя, обращаясь к своему спутнику с автоматом, сказал вихрастый.

Милиционеры ушли, а Валентин кое-как добрался до скамейки, лег, плотно сжав ноги, чтобы сдержать позыв. Он все еще был пьян, и это помогло ему спрятаться от ужасающей действительности в зеленой пучине хмельного сна.

А утром его растолкали, сковали руки стальными браслетами, куда-то повели. Голова раскалывалась от боли, нутро выворачивалось наизнанку, во рту сильно пересохло, а содержимое мочевого пузыря рвалось наружу. Валентин упросил конвоира свернуть в туалет, справил нужду, и только тогда его доставили по людным коридорам в кабинет к следователю.

Тучный вислощекий мужчина в годах только что наточил карандаш и теперь рассматривал грифель на свет, как будто успех предстоящего допроса зависел исключительно от его остроты. Не глядя на задержанного, он показал ему на стул по другую сторону своего стола. Валентин чувствовал себя, мягко говоря, неважно, поэтому не сразу понял, чего от него хотят, но конвоир подтолкнул его к столу и, надавив на плечо, заставил сесть.

— Наручники снимать? — спросил он у следователя.

Тот кивнул, и Валентину расковали руки. Но свободным он себя не почувствовал.

Следователь отпустил конвоира небрежным взмахом руки, даже не глянул в его сторону. Он был увлечен своим карандашом — смотрит на него, не налюбуется. Валентин не прерывал его занятия. Зачем? Ведь спешить ему некуда, а в кабинете спокойно, не жарко. И графин воды на столе. Очень хотелось пить, но ведь рано или поздно следователь обратит на него внимание и позволит утолить жажду. А пока он занят своим делом, можно немного подремать. Сон туманил сознание, слипал глаза…

Валентин уже почти заснул, когда услышал резкий, хлесткий голос следователя:

— Полунин!

— А?! Что?! — встрепенулся Валентин.

— Не спи, замерзнешь, — более мягко сказал сидевший за столом мужчина. — На-ка вот, делом займись.

Он пальцем легонько надавил на скрепленные степлером листы бумаги, по столу пододвинул их Валентину.

— Распишись.

— Что это?

— Протокол допроса, — как о чем-то заурядном сказал он.

— Чьего допроса? — удивился Валентин.

— Твоего.

— А вы меня уже допрашивали?

— А зачем? И так все ясно. Ты убил курьера, зарезал его ножом.

— Я?! Убил?! Курьера?!.

— Да, ты заказал бутылку водки, курьер тебе привез, а ты его убил. Ножом. Зарезал прямо на пороге своего дома.

— Я?! — схватился за голову Валентин.

— Ты. И твои соседи видели, как ты его убивал. Они и вызвали милицию.

— Но это не я, — жалко пробормотал он.

— Ты, Полунин, ты.

— Но я ничего не помню.

— Это уже детали. То, что ты находился в состоянии глубокого алкогольного опьянения, не смягчает твоей вины.

— И что, соседи все видели?

— Да, ты убивал несчастного курьера у них на виду. Ты протокол допроса почитай, там все указано.

Дрожащими пальцами Валентин взял со стола скрепленные листы, но они вывалились из рук, с шелестом спланировав на пол. Он подобрал их, попытался что-то прочесть, но буквы расплывались перед глазами. Кое-как он сосредоточился, сфокусировал зрение, прочел заглавную часть протокола. Оказывается, следователь располагал его полными паспортными данными. Владел он и страшной информацией. Оказывается, Валентин уже сознался в убийстве гражданина Веревочкина, курьера интернет-магазина… Информация о свидетелях здесь также имелась.

— Отпираться в твоем случае бессмысленно, — спокойным вразумляющим голосом сказал следователь. — Свидетели есть, нож с отпечатками твоих пальцев уже на экспертизе. В твоем случае подписать протокол — это все равно что чистосердечно признаться в содеянном. А будешь юлить, выкручиваться, это будет воспринято как нежелание сотрудничать со следствием, а это лишних пять-шесть лет к сроку… Так можешь лет десять получить, а загремишь на пятнадцать, а то и на все двадцать… Положение твое серьезное, парень.

— А-а… А можно воды? — смахнув со лба испарину, обморочно спросил Валентин.

— Можно, — кивнул следователь, но убрал графин, когда Валентин протянул к нему руку. — И воды можно, и в камере поспать тоже можно. В камерах у нас лежаки к стене прикручиваются, спать на них только ночью можно. А ты еле живой с похмелья, тебе полежать надо. Я распоряжусь, чтобы для тебя лежак опустили… Мой тебе совет, Полунин. Положение у тебя аховое, и тебе надо радоваться любой возможности хотя бы на грамм-другой улучшить свое положение. Так что давай, подпиши протокол и отправляйся в камеру. И отдыхай, пока тебе не предъявят обвинение.

Валентин внял совету, подписал протокол, за что получил три стакана воды и позволение принять горизонтальное положение в камере. И еще следователь разрешил ему позвонить маме.

Он с содроганием набирал номер ее телефона. Надо было позвонить ей сразу, как он приехал в Москву, но увы. Не хотелось, чтобы она, приехав к нему домой, узнала о разрыве с Дарьяной. Он не хотел злорадства и унизительного торжества с ее стороны. А ведь если бы мама была с ним вчера, она бы не допустила, чтобы он допился до скотского состояния. Тогда бы он не убил человека… Но, увы, сослагательное наклонение хорошо, когда в настоящем все в порядке. Увы, время назад не повернешь.

Мама уже знала, что произошло. Более того, она уже собиралась ехать к нему в изолятор временного содержания. Встречаться с ней Валентин не хотел, боялся истерик и слез. Но ему нужна была ее помощь. Уголовной ответственности ему не избежать, но ее можно смягчить, и помочь ему в этом могла только мама. Дарьяна же только рада будет, если ему выпишут срок по максимуму…