За все спрошу жестоко

Владимир Колычев, 2012

Семен Купчинов по прозвищу Сэм молод, но крут. В конце разгульных 80-х годов он сколотил группировку, подмял под себя коммерсантов, занялся бутлегерством, преуспел в разборках с конкурирующими «бригадами». Сэм быстро понял, на чем можно реально подняться, но также усвоил и то, что дело нужно защищать до последнего, не считаясь с затратами и не выбирая средства. Однажды на разборках Семен даже применил пулемет. За этот «подвиг» парню пришлось мотать три года на зоне. Вышел он заматеревшим, лютым, не знающим страха – и кое-кому, кто неправильно вел себя во время его отсутствия, теперь придется держать ответ…

Глава 3

В больнице Семена продержали всего два дня. Сказали, что ничего серьезного нет, и отпустили. Он уже выходил из палаты, когда к нему пожаловали его новые друзья: Кит, Харитон, Кузов и Джема. Пупа не было, но Семен по нему не очень-то и соскучился. Да и по всем остальным, честно говоря, тоже. Может, и нравились ему эти ребята, но пока до настоящей дружбы еще далеко. Хотя сейчас был сделан еще один шаг к этому.

— Здорово, братан!

Кит крепко пожал Семену руку. У него тоже синяки под глазами, скула содрана.

— Ты куда? — спросил Харитон.

И у него рукопожатие такое же крепкое.

— Домой выписали.

— А нам твоя матушка сказала, что ты здесь, — Кузов по-приятельски хлопнул Семена по плечу.

Рука у него тяжелая — такое ощущение, будто рельсу на плечо уронили. Теперь понятно, почему Джема у дискотеки в «солнышко» его приласкала.

— А мы тебе яблок принесли, — с интересом разглядывая Семена, сказала девушка.

— Яблоки! — передразнил ее Кузов. — Ему бы сейчас пивка! Да, Сэм?

— Ну, можно…

Тошнота уже прошла, но голова временами еще кружилась. Да и вообще состояние нестояния у него. Лечь бы и лежать, ни о чем не думая. И хорошо, если мечта о пиве так и останется мечтой.

Но нет, на станции он сходил в магазин, раздобыл там несколько целлофановых пакетов, из них и приготовил тару под пиво, которое продавалось неподалеку. Правда, у пивной очередь, как в Мавзолей. Сухой закон как-никак.

Говорят, алкаши Горбачева собрались убивать, пошли к нему в Кремль, а пройти не смогли. Очередь за его головой выстроилась такая, что нужно было ехать аж в Тамбов, чтобы встать в нее.

Впрочем, Кузов не церемонился. Он вежливо втиснулся в очередь у самого ее начала.

— Эй, пацан, куда прешь? — возмутился усатый мужчина в светлой перфорированной шляпе.

— Слышь, дядя, тебе что, людей не жалко? — надвинулся на него Харитон.

— Каких людей? — дрогнул тот.

— Больных. С перепугу помирают. Их только пивом вылечить можно. А если они помрут, кто виноват будет?

— Ладно, ладно…

Никто больше возникать не стал. Кузов мог и в зубы дать, а Кит с Харитоном его бы поддержали. Да и Семен, если что, вмешался бы, несмотря на дурное состояние.

Целлофановой тары у Кузова было литров на двадцать, не меньше. Но денег хватило только на шесть. Кстати говоря, больше и не наливали. Норма. В Стране Советов это понятие железобетонное.

От станции до разъезда километр пути. Тропинка вдоль железнодорожного полотна широкая, удобная, правда, на полпути она свернула в орешник, оттуда вывела в овраг, на дне которого уютно журчал ручеек. Ивы здесь, вербы, молодые сосенки. Трава свежая, как будто не август на дворе, а только май.

Но главным украшением здесь была фанерная будка для перевозки людей. Правда, без машины. Старая будка, но дыры аккуратно залатаны, стекла целые, и еще выкрашена она в зеленый цвет, как будто для того, чтобы издали не бросалась в глаза.

Дверь была заперта на висячий замок, но Кит открыл ее ключом, а Харитон с Кузовом вытащили оттуда стол, две скамейки. Семен заглянул в будку. Из мебели здесь осталась только железная кровать с матрасом, зато старого пыльного хлама нет. И кровать манила к себе. Но Семен сел на скамейку.

— Нравится? — спросил Харитон.

— Нормально.

— Наше место. Про него никто не знает. Мы тут часто пропадаем. Пиво пьем, девочек топчем.

— Ой, да ладно, девочек он топчет! — засмеялась Джема. — Каких девочек? Ну, привел корову Люську! Она, что ли, девочка?

— Может, и не совсем девочка, зато без проблем.

— Ага, и со всеми! Шлюха еще та — эта ваша Люська!.. Сэм, если они тебя Люськой соблазнять будут, не ведись. Если такая ночью приснится, можешь и не проснуться…

— Да не будем мы его Люськой соблазнять, — усмехнулся Кит. — Он у нас Натаху любит.

— Да уж лучше Натаху! — криво усмехнулась Джема. — Она хоть и шлюха, зато красивая.

Семен вопросительно посмотрел на девушку. Несмотря на то что она принадлежит к особам женского пола, у него вдруг возникло желание отвесить ей подзатыльник.

— А ты что, правда в нее втюхался? — раздраженно спросила Джема.

— Не твое дело!

Наташа до сих пор производила на него впечатление. Может, потому он и пошел драться с люберецкими, чтобы она увидела в нем героя… Но Джему это не должно волновать. И Кита тоже. Зачем он сплетни распускает?

— Точно втюхался! — засмеялся Харитон.

— Можно подумать, ты к ней ровно дышишь, — скривилась Джема.

— А че, баба красивая! И Пуп мой кореш; может, сосватает, а?

— Ты в зеркало когда последний раз смотрелся? — хмыкнула Джема. — Да она с тобой на один гектар не сядет. А машина у тебя есть? А квартира в Москве?.. Ей твоя любовь даром не нужна!

Харитон с досадой махнул рукой. Похоже, он и сам прекрасно понимал, что с Наташей ему ничего не светит.

— Да, Натаха у нас еще та штучка. И мой тебе совет, Сэм: не заморачивайся на нее, бесполезно это, — сказал Кузов. — У нее хахаль московский, с квартирой, машиной…

— И с небитой рожей, — хмыкнул Харитон.

— А чего так?

— Да с этим как-то не успел. А раньше к ней на мотоцикле приезжал, так тому я навалял…

Может, это и не метод борьбы за женщину. Но Семен благодарно улыбнулся. Как будто Харитон набил кому-то морду по его личной просьбе.

А ведь и самому Семену от него досталось. Из-за Наташи. Сначала Пуп за нее спросить пытался, а потом и Харитон подключился. И хорошо, что Семен выстоял, иначе был бы он сейчас изгоем в своем дворе.

Кит взял стакан, зачерпнул из пакета пиво, передал Семену.

— На, держи, ты у нас больной, тебе лечиться надо.

— Нет, сейчас не буду, — покачал головой Семен. — Хреновато что-то.

— Чего так? Мне тоже по башне дали. Ничего, нормально все.

— Значит, у тебя башня крепче…

— Или врезали не так сильно… Ты молоток, Сэм, нормально толпу поднял.

— Я сам заменьжевался, — кивнул Харитон. — А ты как заорешь! Как побежишь! Я за тобой! Толпа за тобой!.. На равных бились, пока менты не подтянулись…

— Да ментов я помню, — усмехнулся Семен. — Мне там еще добавили. Нравится драться, спрашивают. На, говорят, получи, если нравится. Получи, говорят, и распишись…

— Мусора совсем оборзели, — напыжился Кузов.

— Да, влетел ты, Сэм… Ну, ничего, зато мы теперь знаем, что ты реальный пацан, не какое-то там фуфло, — сказал Кит.

— С люберами тяжело тягаться, — в раздумье сказал Семен.

— Да мы в курсе.

— Толпа на толпу с ними трудно. А почему? Потому что у нас толпа, а у них организация. Мы вот пиво глушим, а они железо тягают, мышцы качают, груши молотят. Меня менты забрали, кто-нибудь из вас за мной заехал? Нет. А они за своим подъехали. На машине. Потому что организация.

— А толку? Ну, подъехали бы, и что? — чувствуя неловкость, спросил Кит.

— Моральная поддержка тоже много значит… Вот менты меня спросили, кто в драке участвовал. Я мог бы вас назвать. А не назвал. Потому что мораль у меня есть, потому что не стукач…

— Да, братан, попал ты… Что ты там про груши говорил? — спросил Кит.

— Любера, говорю, тренируются. Груши, спарринги, тому подобное. Я видел, как они машутся. Чувствуется система…

— Так и нам система нужна.

— Зачем?

— Люберов мочить. Если они к нам еще раз сунутся.

— А сунутся?

— Запросто. Им силу девать некуда, вот и лезут на рожон.

— А она нужна вам, эта дискотека? Какой от нее толк? — спросил Семен.

— Что-то я тебя не понимаю, Сэм, — косо глянул на него Кит. — У тебя что, очко играет?

— А ты храбрый?

— Я?! А ты у пацанов спроси!

— Я не понял, Сэм, ты что, на Кита наехал? — нахмурился Харитон.

— Да нет, просто интересно знать, какой смысл нам с люберами воевать?

— Нет смысла, — покачала головой Джема. — Смысла нет, а интерес есть. Потому что это круто — с люберами воевать.

— Вот, Сэм, слушай, что тебе баба говорит! — Кузов неприветливо глянул на Семена.

— Я тебе не баба! — возмутилась Джема и сильным резким движением таза столкнула его со скамьи. — Сколько раз тебе говорить!

— В натуре, Кузов, Джема всегда с нами. И люберов не боится. Какая она баба? — хмыкнул Кит.

Нетрудно было догадаться, в чей огород полетел этот камень. Но именно этого и добивался Семен.

— Я тоже люберов не боюсь, — сказал он. — Потому и забился с ними. Есть у них Сухарь с Волковской улицы. Он мне свой адрес дал, я должен с ним встретиться, когда оклемаюсь…

— Зачем? — завороженно глядя на него, спросил Кузов.

— Кто из нас круче, будем выяснять.

Семен рассказал, как вышел из ментовки, как столкнулся с люберами, как они отвезли его в больницу.

— Пацаны они нормальные. Только Сухарь у них без тормозов. Он мне вызов бросил, я его принял… Я им слово дал, что встречусь с ним. И вам про это рассказал. Теперь у меня выхода нет: или Сухаря сделать, или под поезд, как Анна Каренина.

— Круто ты с ними забился, не вопрос, — крепко задумался Кит. — Только не надо было…

— А ты что, люберов боишься? — пристально посмотрел на него Семен. — Так я тебя с собой не зову. Сам вызвался, сам и подъеду.

— Куда, в Люберцы? К волкам, на Волковскую улицу?.. Не, я, конечно, не боюсь, но соваться к черту на рога глупо…

— Я все понял… Люберов я боюсь. А ты люберов не боишься. Никто из вас не боится. Только к ним я один — бояться иду. А вы здесь остаетесь. Потому что герои. Потому что никого не боитесь. Счастливо вам здесь оставаться и никого не бояться.

Семен вышел из-за стола и направился к железной дороге. Он сыграл на скрипке, которую настроил сам Кит, пристыдил его, но, как оказалось, зря. За красивыми словами этих ребят скрывалась пустота. Никто не пошел за ним. Никто не захотел его поддержать.

* * *

Семен чувствовал себя последним идиотом. Зачем ему все это надо? Кому он что хочет доказать? Зачем приехал в Люберцы, зачем нашел Сухаря, зачем спустился в подвал, где тот занимался со своими пацанами?

Гулко здесь, и мощные удары по макиваре протяжным эхом скачут по стенам. Это Сухарь отрабатывает удары. Ноги у него длинные, сильные, растяжка отменная, да и техника на уровне. Вроде прямой в живот бьет, но на полпути ступня уходит в сторону, и получается боковой в голову. Мощные удары, убойные.

И Арбат здесь, и Каток. Один штангу самодельную насилует, другой двухпудовую гирю кидает. Душно здесь, сыро, потому пот с них градом льет. И Семена в холодный пот бросило.

— Сухарь, тут тебя спрашивают! — с важным видом крикнул мальчишка, который и привел Семена в этот подвал.

Сухарь оторвался от дела, удивленно посмотрел на Семена. И Арбат на него вытаращился. И Каток свою гирю бросил, чешет взмокший затылок.

— Какие люди! Какие груши! — глумливо засмеялся Сухарь.

— Тебе что, жить надоело? — спросил Арбат. — С жизнью решил покончить?

— Я слово дал, — коротко ответил Семен.

— Да, дела… Ну давай, распрягайся, раз пришел. Посмотрим, кто из вас круче, ты или Сухарь.

— Я тебя сейчас убивать буду, — угрожающе сощурился Сухарь. — Прямо здесь.

Он злой, мышцы у него разогреты, сам парень в отличной форме. Все преимущества, казалось, находились на его стороне. Но Семен уже и без того в этом болоте по самые уши, и некому его отсюда вытянуть. Одним словом, деваться ему некуда, поэтому он стал готовиться к бою, пытаясь сдержать мандраж в ногах.

— Давай сюда!

Арбат деловито взял его за руку и стал наматывать на кисть грязный и мокрый эластичный бинт. А Каток стал выносить из подвального отсека железо — гири, штанги, гантели. Он освобождал место для предстоящего поединка.

Помещение довольно-таки просторное, для двух рингов. Но здесь нет упругих канатов, как на ринге, только голые бетонные стены, о которые запросто можно разбить голову. Так что нельзя позволять себя загонять в угол.

— Сам пришел? — спросил Арбат. — Или ваши где-то рядом?

— Сам.

Не ссорился Семен со своими новыми приятелями. Просто ушел от них, закрылся дома и отлеживался в своей каморке, пока не пришел в норму. А потом взял да и приехал сюда, никому ничего не сказав. А не хотелось попусту распинаться перед тем же Китом, который герой больше на словах, чем на деле. Не боится он люберецких. Точно, сидит сейчас в своей будке и ничего не боится…

— Зря. Пацан ты нормальный, но чужой. Если разозлимся, и толпой навалиться можем, — предупредил Каток.

— Зачем толпой? Я его сам сейчас уработаю!.. Ну что, начнем?

Сухарь принял боевую стойку, и Семену ничего не оставалось, как повторить его движение.

Боксом он занимался с девяти лет. Но слышал и про карате; одно время даже отрабатывал удары ногами — правда, очень быстро с этим завязал, решив, что кулаки гораздо надежней. В карате все красиво напоказ — четкие удары, эффектные блоки. Только руку под удар нужно выставлять правильно, так чтобы оппонент не травмировал таранную кость голеностопа. Даже в зачетном спарринге требовалось соблюдать это правило, чтобы не нарушать эстетику боя.

Только в жизни все иначе. И когда Сухарь атаковал Семена ногой, тот без всякого сожаления подставил под удар острый локоть. Сухарь взвыл от боли, отскочил назад, попрыгал на двух ногах, унимая боль. Семен все это время стоял в боевой стойке и наблюдал за ним. Атаковать пока рано.

— Ну чего ты, давай, давай! — Сухарь пальцами двух рук поманил его к себе.

Но Семен на провокацию не поддался. И когда Сухарь сам пошел на штурм, ответил ему контратакой. Правда, двойка в голову всего лишь слегка сбила накал страстей. Противники обменялись ударами и разошлись, чтобы снова наброситься друг на друга.

Сухарь сыграл в обманку — обозначил удар ногой в живот и той же ступней попытался пробить в голову. Но Семен снова поставил блок локтем, и снова противник отскочил назад. Только на этот раз он провел тройку в голову, и Сухарь оказался в легком нокауте. Правда, он очень быстро оправился от удара и снова ринулся на Семена.

Противники обменялись ударами, вошли в клинч, сцепились, как борцы, и рухнули на пол, катаясь по нему. Сухарю повезло больше — он смог оседлать Семена, ударить его несколько раз локтем в челюсть, а затем приложить затылком о железобетонный пол. Но эти удары не сломили Сэма, а, напротив, еще больше разозлили. И еще он вдруг ощутил прилив сил, что позволило ему скинуть с себя Сухаря и самому насесть на него.

Пользуясь своим преимуществом, Семен ударил его кулаком в нос раз, другой, потом вдруг сам оказался под противником и пропустил кулак в челюсть. И в этот раз он извернулся, оседлал Сухаря, занес над ним кулак. Но тот поймал его за одну руку, за другую. Мощи в нем жуть как много; еще чуть-чуть, и Семен снова потеряет свое преимущество. Что же делать?

В боксе нельзя бить головой. Но в уличной драке можно. Тем более у Семена не было иного выхода — или ударить, или оказаться под Сухарем. Он ударил. Представил, что на него смотрит мягкая голова чучела, и боднул ее изо всех сил. На свою беду, Сухарь приподнял голову, а удар Семена больно впечатал ее затылком в пол.

Сухарю досталось с двух сторон. Сознания он не потерял, но руки разжал. И теперь Семен мог добить его кулаками.

Он бил Сухаря до тех пор, пока чьи-то сильные руки не стянули его с жертвы. Это Арбат вступился за своего дружка. И Семену пришлось выдержать мощнейший удар в голову. Он поплыл, но на ногах удержался.

— Я же тебе сказал, что мы можем толпой! — надвигаясь на него, рыкнул Арбат.

И Сухарь уже с пола поднимается, и Каток в полной боевой.

— Ша, братва! Нельзя так! — заорал вдруг Кит.

— Давай толпа на толпу! — крикнул Харитон.

Семен облегченно вздохнул, глядя, как друзья вламываются в подвальный отсек. И Кузов с ними, и Пуп, и даже Джема.

— Э-э, я не понял! — ошарашенно протянул Арбат, разворачиваясь к ним.

— Чего ты не понял? С тобой по-честному, раз на раз! — рычал Кит.

— Все, пацаны, замяли тему! Непонятка вышла. Ваша взяла!

Арбат с улыбкой выставил руки ладонями вперед, вроде бы в шутку, но сдавался он по-настоящему. А ведь Семен мог и не выйти из этого подвала, если бы друзья не пришли ему на помощь.