Большой брат. Приказано умереть

Владимир Колычев, 2005

Командир роты морской пехоты Марат Крушилин не один год воевал в Чечне. Он привык к смерти – сам убивал «чехов», много раз видел гибель своих боевых друзей. Но больше «чехов» он ненавидел предателей. А тут предателем оказался… его командир, генерал Суходол, продавший чеченцам жизни десятков людей, послав батальон на верную гибель. Лишь чудом остался в живых капитан Крушилин. Выйдя из комы, Марат дал себе клятву отомстить продажному генералу за погибших друзей. Однако сделать это непросто – Суходол уже стал губернатором области. Да еще узнал, что уцелел единственный свидетель его предательства. Так что теперь капитан снова оказался под огнем…

Глава пятая

Марат с трудом разлепил веки. Перед глазами колыхнулось туманное марево и тут же расползлось. Он увидел белый в пятнах потолок, сферический плафон под ним. Лампа не горела, потому что дневной свет поступал от окна…

Какое-то движение. Да, какая-то пожилая женщина в белом халате возит по полу шваброй. Наверное, это санитарка. А сам он в больничной палате. Голова словно чугунная, в глотке все пересохло. И еще какие-то трубочки дерут носоглотку. От рук тянутся какие-то провода. Никаких зажимов он не чувствует, как не чувствует самого тела. Как будто нет никакого тела, как будто на подушке лежит одна только голова…

Санитарка походя скользнула по нему бесцветным взглядом. Снова уставилась на швабру. Но тут ее как будто током шарахнуло. Дернулась, уставилась на Марата, глаза полезли на лоб.

— Батюшки, очнулся… Очнулся!..

Она пулей выскочила из палаты. Вернулась в сопровождении врачей.

Перед глазами у Марата все плыло. Он с трудом различал склонившиеся над собой лица. Голоса людей гудели в ушах, как отзвуки заплутавшего эха.

Врачи что-то спрашивали у него, но он не мог отвечать. Появилась медсестра с уколом. Но Марат потерял сознание еще до того, как в его онемевшую плоть ввели шприц.

Когда он очнулся, вокруг него никого уже не было. Никаких трубочек и проводков. Компьютер отключен. Голова уже не такая тяжелая, и тело он чувствовал. Но подняться он вряд ли сможет. Сил нет. Внутри холодно и пусто.

В палату кто-то вошел. И тут же над ним склонилось чье-то женское лицо в белой шапочке. Он попытался сфокусировать на нем взгляд, но тщетно. Не хватало резкости, чтобы во всех подробностях разглядеть склонившуюся над ним женщину. Но можно было предположить, что она очень симпатичная. И еще от нее приятно пахло лекарствами…

— Где я? — спросил он.

Но женщина покачала головой. Похоже, она не разобрала слов. Неудивительно. Он не говорил, а клокотал…

Женщина подала ему стакан воды, помогла напиться. Он смочил горло и снова задал тот же вопрос. На этот раз она его поняла.

— В госпитале. А я ваш врач, Елена Ивановна…

Да, он должен быть в госпитале, а не в обычной больнице.

— Вы помните, что с вами было?

Марат кивнул. Как забыть тот проклятый бой, в котором полегли его бойцы. Он помнил, как рядом с ним разорвалась граната. Но прежде появились российские танки. Он был тяжело ранен — его забрали с поля боя, отправили в госпиталь. И теперь он здесь…

— А Эдик где? Старший лейтенант Извеков… А Лымарев?..

Взгляд его обрел достаточную резкость, чтобы увидеть, как изменилась в лице женщина. Она скорбно опустила глаза.

— Что с ними?

— С ними все в порядке, — вымученно улыбнулась она.

— Не надо меня обманывать. Говорите правду… Тем более что я знаю — выжить они не могли… Говорите, истерики не будет… Будет ненависть… А ненависть — это сила… мне сейчас нужна сила…

Елена Ивановна в сомнении пошевелила бровями. Вряд ли она принимала ненависть за оздоровительную силу. Но готова была согласиться, что она могла помочь ему закрепиться на поверхности жизни.

— Они погибли? — спросил он.

Она удрученно кивнула.

Марат сжал кулаки и стиснул зубы. Внутри все закипало от ненависти… Наверное, Елена Ивановна думала, что его злость обращена против чеченцев. Да, неплохо было бы взять с них расчет. Но Марат думал сейчас не о них. Все его мысли были заняты предателями. Все-таки добился своего генерал Суходол, все-таки смог загнать разведбат в чеченскую ловушку. И пес Курбатов был с ним заодно. Он слил «чехам» позывные, частоты, координаты…

Благодаря этим сволочам чеченцы уничтожили целый батальон. Эта победа дорогого стоит. Наверняка Суходол и Курбатов сорвали за счет своей подлости немалый куш. Как бы эти кровавые деньги им поперек горла не встали. Если сами не встанут, то Марат им поможет. Чего бы ему это ни стоило, он доберется до этих уродов.

— Когда… Когда их будут хоронить?

Елена Ивановна удивленно повела бровью. Но как будто спохватилась.

— Их уже похоронили… Еще год назад похоронили…

— Год назад? — потрясенно переспросил Марат. — Вы хотите сказать…

— Да, вы целый год провели в коме…

Его ранило в мае двухтысячного года. А на дворе уже июнь две тысячи первого.

У него было два ранения в голову — пулевое и осколочное, плюс обширная контузия. Осколками посекло руки и ноги. Сначала его доставили в Моздок, где сделали первую операцию. Затем был Ростов-на-Дону. И там его оперировали. После чего отправили в московский госпиталь имени Бурденко, где им занялись лучшие нейрохирурги страны. Операция прошла вроде бы успешно, но Марат возвращаться к жизни не торопился. Врачи сделали ставку на его крепкий организм. И не ошиблись. Он оправдал их надежды. Он возвратил свое право на жизнь…

Разговор с Еленой Ивановной забрал у него много сил. Марат снова нырнул в забытье. И не безвозвратно. Он снова пришел в себя и попал в руки врачей. Его обследовали, тестировали, задавали глупые вопросы — как будто хотели узнать, идиот он или нет. Но тяжелое ранение никак не отразилось на его мыслительной функции. И с двигательными функциями вроде бы все было в порядке. Имело место опеределенная заторможенность, но это всего лишь последствие общей слабости. Чтобы окончательно вернуться к жизни, Марату требовалось лишь восстановить свои силы. А это было не так-то просто. Организм его был крайне истощен, долгая неподвижность атрофировала мышцы, все тело в пролежнях, кровь по сосудам бежала вяло. Зато его боевой дух оставался таким же крепким, как и прежде. И он был уверен, что эта лошадка вывезет его в боевой строй…

В июле его навестил командир бригады, в которой он служил. Полковник Осокин был рад увидеть своего подчиненного.

— А мне говорили, что ты не выкарабкаешься.

— А я, как видите, выкарабкался, — улыбнулся Марат. — Всем смертям назло. И Суходолу назло…

— Да, подставили вас, — помрачнел командир.

— Как там эта гнида поживает? Звезду, наверное, очередную получил?

— Да нет, так и остался генерал-майором. Но уже не служит.

— Что, на пенсию спровадили?

— Как уж бы. Генерал Суходол избран губернатором Западно-Сибирской области.

— Ничего себе… Что, заслуг много перед Родиной? — скривился в скептической улыбке Марат.

— Более чем. Одно уничтожение батальона чего стоит… — в тон ему ответил Осокин.

— Как же так, все же знают, что он целый батальон положил, а ему хоть бы хны. Губернатором вот стал.

— Знать-то знают, а доказательств нет…

— Как же нет? А я? А запись переговоров?

— Ты был в коме. Записи не сохранились. А все неудачи были списаны на происки чеченцев… Ну, еще Курбатова сняли с должности за провал операции. Но ему-то что, он сейчас у Суходола в администрации окопался…

— Хорошо устроились, гады. А нам приказано было умереть… Я-то выжил. А где комбат мой, где Извеков, где мои бойцы?..

— Все погибли, — тяжело вздохнул полковник. — Все, почти что без остатка. Две группы полностью уничтожены, из твоей только ты остался, да еще три бойца чудом уцелели. Рядовой Хабибуллин скончался от ран уже в госпитале, сержант Шумов остался без ног, ефрейтор Алабян был ранен в голову, как и ты. С тобой-то все в порядке, говорят, а у него полная потеря памяти…

— Представляю, как радовались «чехи»… Да, лихо Суходол их уважил. Наверное, много заплатили…

— Да дело не только в деньгах, — горько усмехнулся Осокин. — Ходят слухи, что генерал Суходол был завязан на поставках оружия для чеченцев…

— Думаете, удивили? Нисколько. У этого пса ничего святого нет… А откуда слухи?

— Да предвыборная кампания все выявила.

Конец ознакомительного фрагмента.