С чего начинается Родина. Книга 10

Владимир Ильич Хардиков

Серия «Район плавания от Арктики до Антарктики» продлилась и относится к торговому флоту Советского Союза с середины прошлого века и до настоящего времени. В книгах, наряду с обычной рутинной деятельностью, описываются события ранее не известные даже профессионалам, во всей обнаженной правдивости, без лоска, ретуши и присущей советской системе манере замалчиваемости.

Из воспоминаний капитана дальнего плавания Владимира Рогулина

Эхо средневековья

«Отравлен хлеб, и воздух выпит.

Как трудно раны врачевать!

Иосиф, проданный в Египет,

Не мог сильнее тосковать!»

Осип Мандельштам

Уже на заре своего становления человечество столкнулось с сильнейшими растительными отравляющими веществами, которые изобиловали во множестве в неизвестном мире окружающей растительности, и собиратели даров природы, не знавшие оседлого земледелия, гибли от неизвестных плодов растений, которые хотя и выглядели соблазнительно, но аккумулировали в себе смертоносные яды. На обширных равнинах вольно произрастали как целебные, так и пагубные зелья. Природа позаботилась о безопасности казавшейся беззащитной флоры, наделяя самые привлекательные виды кустарников и разнотравья, как и деревьев, пассивной защитой, то есть ядами, или же иными непритягательными качествами: запахами, колючками, неприглядной окраской. Любителям растительной пищи хватало одного раза, чтобы, попробовав, навсегда получить урок, и вскоре все животные сторонились этих растений. Не избежал этой участи и первобытный человек. В первую очередь это коснулось собирателей фруктов, ягод и кореньев неизвестных растений, тем более что племена находились в постоянном движении, осваивая одну территорию за другой в поиске съедобной растительности среди неизведанных природных зон. Иначе, как попробовать на вкус, определить полезность своих находок люди того времени не могли. Древняя привычка, скорее всего, осталась даже среди врожденных безусловных рефлексов, и современные потомки зачастую тоже долго не раздумывают, столкнувшись с чем-то незнакомым, а потом их носит «как осенний листок», если не того хуже. Врожденный рефлекс отчетливо проявляется у малолетних детей, стремящихся все пробовать на зуб, если уже появился во рту. Потребуется не один год, чтобы отучить ребенка от вредной привычки, хотя даже у взрослых она нередко проявляется.

Дальнейшее эволюционирование людского племени привело к мыслям об использовании отравы в нужных целях. Человек разумный по своей природе агрессивен и зачастую поступает совсем как неразумный, предпочитая находиться в постоянных конфликтах с соседними племенами, государствами и союзами. Причин для таких распрей существует множество: от обычной зависти и желания пограбить до стремления полного уничтожения противника, чтобы захватить его земли и принадлежащую собственность, а пленников превратить в рабов. По мере развития социально-общественных отношений появилась дипломатия — не что иное, как желание «навести тень на плетень», умаслить соперника благими желаниями, с тем чтобы застать его врасплох. А конечная цель не меняется, оставаясь такой же, как у древних сородичей-предков, которые были сродни диким зверям и «политесу» не обучены.

Для устранения наиболее упрямых и жестоких соперников, не поддающихся на уговоры и обещания, все средства хороши. Когда дипломатия начинает давать сбои, не принося ожидаемых результатов, тогда и прибегают к различным уловкам для ликвидации лидеров, самых ярких оппонентов, и яды выходят на первое место, ибо не оставляют столь очевидных, откровенных улик, как банальное убийство, неважно какими методами оно осуществлено. В природе наличествует множество ядов как замедленного действия, так и действующих мгновенно. Наряду с растительными существует бесчисленное количество естественных природных, включая даже радиоактивные, которые в силу своих особых качеств по истечению элементарных частиц даже в обычном, спокойном состоянии способны убивать все живое. Более того, в лабораториях разработаны десятки искусственных отрав, парализующих сердце, дыхательную систему и другие жизненно важные органы. Жертва, даже если и выживет, никак не может объяснить причину мгновенно наступившего паралича. А заинтересованные лица свободны в своих комментариях: «Пивка с водочкой попил! Или самогонкой отравился!» А то и вовсе как в старом советском фильме: «Отравился на пакгаузе колбасой!» Да мало ли чего могут придумать специально обученные для подобных извращений и дискредитаций людишки. К тому же все усилия изобретателей синтетических ядов направлены на то, чтобы не оставлять следов в теле, через несколько часов никакая экспертиза не обнаружит их следа. Причиной назовут неожиданную остановку сердца или еще что-нибудь скоропостижное: асфиксию, отказ почек и еще что-либо неизвестное вроде «паралича затуманенного сознания» — попробуй разберись, что это такое. Но это никак не относится к быстродействующим ядам, среди которых наиболее известными являются мышьяк, цианиды, синильная кислота, кураре и целый ряд змеиных. Все они оставляют след, по которому и определяют причину смерти. Интересно, но знаменитый, часто упоминаемый в приключенческих романах растительный яд кураре не может проникнуть сквозь слизистую оболочку — иными словами, его можно даже глотать, если нет язвы желудка или, не дай бог, геморроя, эффекта отравления не наблюдается. Он мгновенно действует лишь при попадании в открытую ранку, поражая кровеносную систему, потому его и использовали в наконечниках боевых стрел.

Но существует и иная категория отрав, использование которых поначалу никак не ощущается и лишь со временем дает о себе знать. К ним относятся таллий и ртуть, пары которой медленно, но верно убивают все живое. Оба элемента периодической таблицы Менделеева принадлежат к группе тяжелых металлов, хотя на первый взгляд едва ли можно найти в них что-то общее. Кстати, многие ученые сходятся на том, что Наполеон Бонапарт после «битвы народов» под Ватерлоо и второго пленения, будучи выслан в южные, субантарктические края, на остров Святой Елены, условия которого несравнимы с первым пленением на средиземноморском острове Эльба, был отравлен. Там он находился под надзором англичан, которые все еще боялись самого опасного врага за всю историю Туманного Альбиона. Даже в море, на виду острова, на постоянном дежурстве находились несколько кораблей охранения, будучи во всеоружии в случае попытки поверженного императора бежать с острова. «У страха глаза велики». Исчезнуть с клочка земли, находящегося в сотнях миль от ближайшей земли, среди вечно штормового Южного океана, — задача, непосильная даже для самых отъявленных профессиональных диверсантов. Никакой Отто Скорцени, если бы жил в те времена, не решился бы на столь дерзкий поступок, заранее обреченный на неудачу. Это не вылазка по вызволению «дуче» Муссолини, первого фашистского диктатора, у итальянских партизан. Да и сам император успокоился, осознав, что его «лебединой песней» стали триумфальные сто дней похода на Париж после побега с острова Эльба, когда к нему с радостью присоединялись все воинские части на пути в город, получивший столь оригинальную метафору — «праздник, который всегда со мной», по намного более позднему незабываемому восторженному эпитету Эрнеста Хемингуэя. Под таким названием он выпустил одну из своих популярнейших книг.

Ученые, изучая останки императора, перезахороненные в Доме инвалидов в Париже, где находится в специальном саркофаге его гробница, пришли к выводу, что Бонапарт был отравлен медленно действующим металлом таллием, пары которого смертельны для человека в их медленном, но неизбежном умерщвлении. И хотя живых свидетелей с рокового для Наполеона 1821 года не осталось, да и они были уверены в незыблемой неизвестности содеянного, но научный прогресс и современные технологии раскрыли казавшуюся навсегда неразгаданной тайну. Свидетелями оказались останки императора.

Пары ртути также являются губительными для живых существ, понемногу разрушая организм. Казалось бы, самая тяжелая жидкость — и какие у нее могут быть пары? Но все не так просто. И если долгое время подвергаться их воздействию, то вполне можно вытащить билет в один конец намного раньше предназначенного судьбой. Кто из старшего поколения не помнит, как в детстве играл с бегающими сверкающими шариками от разбитого термометра или еще каким-то способом добытой, на вид такой притягательной тяжелой жидкостью, разбегающейся мелкими горошинками на горизонтальной поверхности, приковывающей внимание своей необычностью почище куска магнита. И какое количество шариков провалилось между досками пола, оставаясь внутри помещения, никто не знает, но однозначно — много.

Как это ни странно, но ртуть использовали женщины во время мытья волос дождевой водой, собранной и не замутненной примесями со всеми элементами менделеевской таблицы, не то что в настоящее время, суеверно полагая, что растительность на голове становится гуще и пушистее. Кто запустил в широкие массы эту дезу? Никому не известно! Тогда никто не знал о смертельной опасности казавшихся безобидными шариков, а власти если и знали, то до населения исходящую от них опасность не доводили. Что они могли предложить? Ничего существенного, ибо избавиться от паров столь тяжелой жидкости в помещении практически невозможно, они, хотя и в мизерных дозах, проникают везде и цепляются за любую поверхность, убрать с которой или «демеркуризировать» просто невозможно. Ртуть называют ртутным серебром, откуда и появился «меркурий» (mercury). Вот они и избрали метод замалчивания, к чему лишний раз смущать народ, тем более что ни к чему хорошему огласка не приведет.

Яды стали мощным оружием подковерной борьбы — наверное, сразу же после обнаружения их смертоносных качеств. История использования уходит в бесконечность тысячелетий, далеко за египетские пирамиды, государство шумеров, не говоря уже о Великой Китайской стене. Информация о тех временах до нас не дошла: отсутствие письменности и безжалостное время сделали свое дело. Ручеек известности и узнаваемости начал понемногу пробиваться начиная с Древней Греции, а во время Рима и Византии расцвел во всем своем ярком убранстве. Чего стоит только история папства! Понтифики Средних веков творили невообразимое похлеще самого Нерона. Апофеоз начался порядка семи веков тому назад, а наивысшей точки достиг во время правления «святой церковью» семейством Борджиа; одно лишь их упоминание стало нарицательным, по сравнению с которым даже «Содом и Гоморра» не покажутся такими уж отвратительными очагами отравлений, непотребства и разврата.

Папа римский Александр Седьмой, он же Родриго Борджиа, травил людей, почти не скрывая этого, сотнями. На что Всевышний терпелив, но на этот раз, видимо, собственный «наместник» на Земле достал и его. Судьба все же отплатила понтифику той же монетой: после многодневного пиршества, вероятно окончательно уверовав в свою неприкасаемость и вседозволенность, несравнимую с обычными смертными, после двенадцати дней мучений, горячки и кровавой рвоты он умер в страшных муках. По всей видимости, будучи с еще не протрезвевшими мозгами, хватанул кубок с отравленным питьем, который кто-то из собственных приближенных ему услужливо подсунул. Тогда это было обычным делом, ведь если сам папа не видел в этом ничего худого, то что же оставалось делать его клиру. В крайнем случае «святой отец» простит все грехи и выдаст вечную индульгенцию.

В предыдущих повествованиях уже упоминалась книга французского писателя Лео Таксиля, увидевшая свет в самом конце девятнадцатого столетия, «Священный вертеп», основанная на документах, за что автор был отлучен от церкви с ниспосланием на него всех небесных кар. Верховные церковные иерархи как только могут стараются скрыть бесчинство понтификов и их окружения в зловещие годы инквизиции и вседозволенности, ибо времена, оправдывающие их деяния как посланников Бога на земле, миновали. Разве мог Бог допустить подобные непотребства на протяжении сотен лет его прямыми наместниками на земле? Интересующиеся могут ознакомиться с этой книгой, тем более что в наше время это не представляется сложным — достаточно лишь зайти в интернетовский поисковик «Гугл».

Византийские базилевсы были ничуть не лучше отца «святой церкви», при их дворах творились не менее тяжкие преступления, и травля в настоящем значении этого слова также являлась обычным делом и не воспринималась как что-то чрезвычайное. Придворные нравы не отличались человеколюбием, недаром с тех пор существует фразеологический слоган «византийское коварство».

Пора бы и нам вернуться к нашему короткому рассказу, ибо даже вкратце обозреть предысторию применения ядов невозможно, да и подавляющая ее часть скрыта под саваном секретности. Мы лишь подбираем мелкие крупицы, попавшие в поле зрения, и с сожалением приходим к выводу, что преступное наследие предков некоторые особи, не говоря уже о спецслужбах, не ограниченных ни приказами, ни моралью, усваивают гораздо проще, чем основы христианского вероучения, и угрызения совести за совершенные преступления их пока по ночам не мучают. Недаром в ряды башибузуков отбирали далеко не каждого, а лишь тех, кто мог, по словам Высоцкого, действовать по принципу: «Не надо думать — с нами тот, кто все за нас решит!» Творят свои гнусные дела, понимая, что ничто им не угрожает, а размотать весь многолетний клубок под силу разве что акунинскому Эрасту Фандорину или конан-дойлевскому Шерлоку Холмсу. Но их уже нет с нами, а достойных преемников не наблюдается. Иные ныне приоритеты, средства массовой информации без особых усилий докажут неискушенным гражданам, что черное есть белое, а завтра — совсем наоборот, и, что характерно, в обоих случаях будут правы под одобрительные исступленные возгласы соотечественников. «Ах обманите вы меня, я сам обманываться рад!» — иронизировал в свое время еще юный Пушкин, не осознавая, что заглядывает далеко вперед, ибо «нет пророков в своем отечестве».

Как уже упоминалось, в Дальневосточном пароходстве существовала так называемая система «ротации», которая давала службе кадров дополнительный и очень действенный рычаг воздействия на плавсостав судов компании, хотя, на первый взгляд, социальная справедливость была налицо: поработал на заграничных пароходах — поработай и в каботаже, на судах без выхода за рубежи нашей необъятной родины, береговой линии и островов которой хватило бы на пару дюжин обычных стран. Направленный «на перевоспитание» в каботаж терял в заработной плате примерно половину, с учетом выплачиваемой за время, проведенное за границей, «валюты вместо командировочных», завернутой в шелуху словоблудия, чтобы «никто не догадался». Кадровые работники могли манипулировать таким рычагом по собственному желанию, как им заблагорассудится. Объявился какой-нибудь строптивец со своими требованиями, да еще ссылками на конкретные статьи Устава службы на судах морского флота, — вот для него первым делом и проведут ротацию, и не на какой-то пароходик с ледовым классом, который летом направлен штевнем в Арктику, а зимой и за границу выскакивает. Его ожидает самый настоящий каботажный «броненосец» из славной серии «Амгуэма», из которых самыми известными являются флагман самого холодного института страны (ААНИИ), Института исследовании Арктики и Антарктики, дизель-электроход «Михаил Сомов» и, наверное, сгоревший «Оленек», направлявшийся с экспедицией в Антарктиду. Чтобы прославиться, пришлось, хоть и поневоле, повторить «подвиг» Герострата, спалившего еще в четвертом веке до нашей эры храм богини Артемиды, находившийся в Эфесе. С тех пор его имя стало нарицательным, тесно связанным с любителями прославиться любой ценой, невзирая на жертвы и ценности всемирного наследия.

Наряду с такими «передвижниками» в службе кадров существовала своя «пятая» (точнее будет — «шестая») колонна избранных, на которых не распространялась ротация, они поистине были «неприкасаемыми». Ни в коем случае не путайте с индийской кастой такого же наименования — наша каста являлась полным антиподом индийской, и северные широты, не говоря уже об Арктике, ее не привлекали. Тесное «сотрудничество» с инспекторами кадров гарантировало всамделишнюю неприкасаемость к полярным районам.

Примерно такие мысли приходили в голову старшему помощнику Владимиру Рогулину, когда он получил направление на самый каботажный «броненосец» «Капитан Мышевский». Но делать нечего, и, понурив голову, он направился к новому месту работы. Одно лишь согревало душу: «Обещали замену через рейс, но обещание замены на каботажнике — дело особой важности. Впрочем, посмотрим!» Дело было году в 1980-м или 1981-м — не важно, в каком именно.

Прибыв на пароход, первым делом направился в каюту капитана — представиться по случаю назначения. Здесь и произошло, вероятно, самое радостное событие за все время работы на «броненосце». Капитаном оказался его старый знакомец Роберт Михайлович Разумный, оказавшийся на каботажнике по той же самой причине. Они были знакомы еще с 1969 года, с теплохода «Ковдор» из серии «всеваляшек» «Повенцов», названного в честь небольшого городка в Мурманской области. Рогулин, будучи на плавательской практике, подрабатывал в должности матроса, а Разумный занимал должность третьего помощника капитана, с которым практикант-матрос стоял вахты. Следует отметить, что капитан и в самом деле соответствовал своей фамилии, что бывает очень уж редко, был по-настоящему разумен, интеллигентен и сведущ во всех вопросах, как в навигацких науках, так и во многих иных ипостасях. Хорошо владел английским языком. Самый настоящий современный энциклопедист, не закончились они со времен Вольтера, Дидро, Жан-Жака Руссо и других великих французов XVII—XVIII веков (впрочем, Жан-Жак Руссо был франкоговорящим швейцарцем). Оставалось лишь удивляться, какое лихо занесло его на этот затрапезный каботажный «броненосец», настолько они не соответствовали друг другу.

На судне капитан всегда был в форменной одежде, которая дисциплинировала весь экипаж, каким бы он ни был разнузданным. Мореходам, скатившимся на «Капитан Мышевский» без права помилования, то есть лишенным визы загранплавания навсегда, терять было нечего, но и они уважали капитана, никогда не повышавшего голос, и слушались его по первому намеку, даже не требованию. О зарабатывающих визы выпускниках мореходных школ и говорить нечего — те просто в рот ему смотрели.

Большим капитанским увлечением являлась классическая музыка всемирно известных композиторов: Бетховена, Брамса, Грига, Чайковского, Штрауса, Вивальди. В каюте был большой набор пластинок с записями классиков, и капитан в свободное время отдавался своему хобби весь без остатка. Старый проигрыватель, чем-то смахивающий на ветхозаветный патефон, трудился вовсю, извлекая своей иглой из дорожек больших черных пластинок чудесные звуки вечной музыки. Характерно, что сближение тогда еще матроса-практиканта и третьего помощника капитана началось в уже упомянутом 1969 году, когда, в полночь сменившись с вахты, Роберт Михайлович впервые пригласил молодого практиканта в свою каюту послушать классику. Хотя Рогулину поскорее хотелось погрузиться в объятия Морфея, но отказать своему вахтенному начальнику он стеснялся и, пересиливая себя, покорно пошел за ним слушать непонятную музыку. Но вскоре его отношение к произносимым в определенной последовательности нотам стало меняться, и он сам начал находить чарующе-притягательные композиции и каприччио, как и различать произведения и композиторов.

Теперь, спустя более десяти лет после их первого знакомства, обретя в прибывшем старшем помощнике коллегу по несчастью, капитан вновь возобновил их совместное прослушивание мировой классики. Вначале не очень-то удавалось, но со временем с помощью самодеятельного музыковеда дела пошли на лад, и вскоре они уже вдвоем наслаждались нестареющей музыкой.

Но мы снова отошли от основной темы нашего рассказа, хотя все тропинки так и норовят увлечь в сторону от известного «броненосца». Итак, после представления капитану и общих разговоров «мастер» сам повел нового «чифа» в каюту, тем самым показывая особое расположение к прибывшему старпому — такое нечасто случается. Того сразу же удивило то, что не пошли по той же палубе в каюту левого борта, где она должна быть штатной старпомовской, а направились по тому же борту к смежной с капитанской, в направлении кормы. Обычно эта каюта по праву принадлежит помполиту, но политические помощники правдами и неправдами стараются избегать каботажных рейсов, не приносящих никакого удовлетворения и личной выгоды, в отличие от заграничных, когда «враги» не дремлют. В каботажных рейсах провокаций со стороны буржуинских спецслужб не замечалось, а с белыми медведями они так и не договорились. Самые крупные арктические хищники предпочитают брать плату «натурой», желательно только что убиенными нерпами, и никакие зеленые бумажки их не прельщают. Капитан открыл каюту и предложил в ней располагаться, на что последовал очевидный вопрос старпома о штатной каюте. Роберт Михайлович ответил, что, мол, рассказ будет долгим и поговорим попозже, тема непростая.

Позднее капитан поведал запутанную версию о старпомовской каюте, историю о которой он тоже получил по наследству от своего предшественника.

Началось сие скандальное событие несколько лет тому назад. Штатные старшие помощники приходили и какое-то время работали, не испытывая неудобств, но спустя пару месяцев начинали жаловаться на общее недомогание, головные боли, впадали в длительные депрессивные, упаднические настроения и прочие неурядицы. Вначале это воспринималось как желание списаться с чистого каботажника под маркой болезненного состояния. Но старпомы менялись, а жалобы у них были как под копирку одинаковые. Здесь уже не отделаешься одним лишь желанием поскорее сбежать с завзятого каботажника, не могли же они заранее договориться между собой, тем более что попросту не были знакомы друг с другом. Какие-либо версии и в голову не приходили для объяснения ставшей закономерной случайности. К сожалению, загадочные неприятности не выходили за пределы судна и никого, помимо старших помощников, не интересовали. Очевидно, что если бы привлекли специалистов с газоанализаторами на ранней стадии, то и последующих хлопот, как и безвинно пострадавших, было бы намного меньше. Столь безразличное отношение лишь свидетельствовало о полной безнаказанности исполнителя диверсии, если он наблюдал за реакцией администрации со стороны, и это могло побудить его к дальнейшим преступным намерениям.

Загадочная проблема разрешилась самым неожиданным образом, оказавшись простой во всей первозданной наготе. По пароходству уже пошел слушок о проклятом старпомовском месте на «Капитане Мышевском».

На судно назначили очередного «чифа», который обо всем был наслышан, и он начал свою деятельность с того, что разворошил всю каюту, хотя и сам не знал, что ищет. Действовал по сюжету многих народных сказок: «Пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что!» Добрался до двух выдвижных ящиков под собственной койкой, которые выдвигались, но до конца их никто не вытаскивал. Очевидно, если бы пароход хоть иногда вылазил за границу, ушлые таможенники их бы неоднократно проверили, по ходу дела решив насущную проблему, но это все лишь досужие домыслы из области невыполнимых предположений. В итоге новый «чиф», оказавшийся дотошным и скрупулезным, полностью вытащил ящики, и под одним из них оказалось блюдце с шариком ртути на нем. В голове сразу пробежала история борджиевских отравлений, да и другие случаи, известные к тому времени. И старпому стало ясна в ретроспективе картина произошедших событий и хронических недомоганий его предшественников — старших помощников.

Он смотрел на блюдце с небольшим блестящим шариком на нем и не верил своим глазам. Как-то не вмещалось в сознание, что в наше время можно прибегнуть к подобному иезуитскому коварству — травить ни в чем не повинных людей, даже не зная их лично. Казалось, времена мрачного Средневековья давно канули в Лету, да и само действо происходило далеко, словно на другой планете. Нужно действительно испытывать ненависть ко всем исполняющим должность «чифа». Чем же мог досадить организатору покушения на убийство один из его коллег? Когда тарелка со ртутью появилась под ящиком? Как долго она простояла, испуская смертоносные пары? И сколько ртути было в самом начале? Все-таки судно не статический предмет, а самое настоящее транспортное средство, испытывающие динамические нагрузки в процессе эксплуатации: штормы, преодоление ледовых преград и многих иных океанских воздействий, вследствие чего возникали крены, сотрясения корпуса, в результате которых большая часть ртути выплеснулась из тарелки и раскатилась по всей каюте, спрятавшись в самых укромных уголках отсека, замаскировавшись в трещинках полового покрытия, где ее самых дотошный сыщик не обнаружит. Как же нужно ненавидеть человека, чтобы додуматься и организовать ему прямую дорогу в подземное царство Аида? А ведь таковое касается не единственного старпома, против которого замышлялась диверсия, а и всех его последователей.

В результате пришли к выводу, что таковое могла совершить только буфетчица, убирающая каюты капитана и старшего помощника — ее прямого начальника, ибо только она имела свободный доступ и могла подолгу находиться в каюте. А кто она была и что послужило спусковым крючком для столь преступного умысла, можно только гадать. Может быть, у нее свила гнездо ненависть ко всем старшим помощникам как классу, а возможная причина кроется в «ротации» на «броненосец» после приказа по судну, инициированного старпомом! Кто знает! Но то, что она ощущала себя в полной безопасности, факт очевидный. Не профессиональная же она преступница, хотя как знать, может, это не первый случай в ее практике. Да и не могла не знать, что подсовывает мину замедленного действия не одному лишь конкретному человеку, а всем будущим и неизвестным. В чем они провинились? В том лишь, что справляли службу в соответствии со своей профессией.

Найти преступницу не представлялось возможным, да никто к этому и не стремился, а напрасно, много черных дел она могла натворить на других пароходах, а судя по решительности и уверенности, отравительница с большой долей вероятности уже имела опыт устроения мерзопакостных дел, чем была еще более опасна.

Служба безопасности пароходства состояла из опытных бывших силовиков различных ведомств и была вполне работоспособна, но команды сверху на расследование столь выходящего за рамки, беспрецедентного случая не поступило. Хотя дело не представлялось таким уж сложным: достаточно было лишь установить контроль за последними тремя-пятью буфетчицами — и клубочек наверняка бы развязался.

Впрочем, такое отношение к преступным действиям на судах, которые сегодня бы назвали террористическими, были не такой уж редкостью. Известен случай, когда радиоактивный элемент, применяемый для калибровки штатных дозиметрических приборов, хранящийся на баке в специальном футляре с маркировкой, подальше от жилых кают, был обнаружен у начальника радиостанции под кроватью, и сколько доз он успел схватить, тоже неизвестно. Рядовые случаи воровства или же ножевых ранений и даже исключительный случай исчезновения члена экипажа во время рейса также не получили должного расследования. Отделывались лишь совсем несуразными отписками, которые почему-то принимали правоохранительные органы. Они всех устраивали, и никаких дальнейших вопросов не поступало. Наверное, договориться бывшим и настоящим правоохранителям между собой не составляло труда: дело сделано, закрыто и отправлено в архив.

Нет смысла повторять уже известные читателю многочисленные случаи самых настоящих преступлений на судах пароходства, на виновников которых даже уголовные дела не заводились. Основываясь на многочисленных случаях, представляется, что руководство компании не интересовало выявление настоящих виновников, подлежащих судебному преследованию, и желание «не выносить сор из избы» являлось решающим, об установлении справедливости и речи не было. К тому же кто, как не компания, больше всех заинтересован в розыске таких лиц и скорейшем избавлении от них, дабы они не могли и в дальнейшем отравлять жизнь людям, по их собственному разумению судить и наказывать; известно, что аппетит приходит и растет во время еды. Такое отношение лишь потворствовало распространению преступности. Очевидно, что отсутствие наказания и является непаханым полем, на котором буйно расцветают сорняки. И если бы только они.

А что же на дизель-электроходе «Капитан Мышевский»? Случай получил широкую огласку, и нужно было принимать действенные меры по «демеркуризации» паров ртути. Прибыли химические разведчики и после тщательного обследования каюты выяснили, что уровень паров жидкого металла в несколько раз превышает допустимый порог. После чего сняли всю обшивку каюты, обнажив до самого металла, но и после этого улучшения не произошло — глубоко в невидимые поры и шероховатости стального корпуса надстройки проникли мельчайшие частицы вредоносного жидкого металла. Тогда зачистили все металлические поверхности до первозданного блеска, но и в этом случае результат оказался нулевым. Операцию по «демеркуризации» проделывали еще несколько раз, стараясь придумывать самые разные ухищрения, но тщетно: пары ртути вели себя словно скорпионы после ядерного взрыва, оставаясь целыми и невредимыми.

В итоге было принято решение законсервировать каюту, изолировав ее от экипажа и проникновения пришлых людей. Не отправлять же пароход с усиленным ледовым поясом на какие-то гвозди — еще послужит, один лишь особый сорт стали многого стоит. А для штрафников он и таким годится. Дверь в каюту намертво заварили, исключив даже мало-мальские щели. Таким «одноглазым» он и продолжал работать еще долгое время, не вылезая из каботажно-арктических углов, для которых и был создан.

Снова приходит мысль о таможенниках, которых явно бы не удовлетворила заваренная дверь, очень уж они любопытные и никакому объяснению на слово не верят. Но на каботажных пароходах они не появляются — контрабандой там не пахнет, неоткуда взяться.

Тем временем новый старпом Владимир Рогулин освоился на новом поприще, прижился в помполитовской каюте и по вечерам уже с удовольствием вдвоем с капитаном слушал токкаты и фуги Баха, сюиты Моцарта, вальсы Штрауса, симфонии и сонаты Бетховена, арии из опер Бизе. Чиф оказался хорошим учеником, много лет тому назад познавшим азы классических произведений от того же наставника, и спустя более десятка лет музыкальный вкус развивался не по дням, а по часам.

Впрочем, Владимир ненадолго задержался на «броненосце», ему обещали предоставить замену через рейс, что в итоге и произошло, хотя и выглядело необычным для службы кадров. Главным было «в рощу заманить» — в смысле, на каботажник — и пообещать едва ли не райские кущи, а с заменой выходило намного сложнее, но это уже совсем другие истории.

Декабрь 2023

Новогодние фейерверки в приграничье

«Новогодний фейерверк вверх взлетает,

Небо яркими огнями расцветает,

Зажигается вокруг все весельем,

Полыхает разноцветным настроеньем».

Татьяна Подцветова

Хотя эту короткую историю рассказал совсем не Шурик из «Кавказской пленницы», но она не менее интересна и случилась в тысячах километрах от предгорий Северного Кавказа, совсем не там, где развивались события самой знаменитой гайдаевской кинокомедии, а на другом, дальневосточном конце России.

Произошедшая уникальная и неповторимая по исполнению, продолжительности и человеческим моральным качествам история вспоминается в связи с темой пограничных территорий.

В Приморье находится ничем не примечательное озеро Хасан, совсем небольшое и неглубокое, с площадью водной поверхности чуть более двух квадратных километров, в прибрежных плавнях которого гнездятся несметные косяки перелетных птиц, которых никто не трогает. Но все-таки у него имеются особенности, присущие лишь ему. Здесь встречается реликтовый лотос — цветок чистоты и главный символ буддизма, как раз к месту, где буддистов хватает, да и расположено озеро на границе трех стран: России, Китая и Северной Кореи. Название уходит в глубокую древность. Согласно легенде, в незапамятные времена в этих краях проживало оседлое племя, а вторгшиеся с севера кочевники пытались захватить, разорить и ограбить — обычное до сих пор дело. Но племя оказалось захватчикам не по зубам, и, понеся большие потери, тогдашние «джентльмены удачи» вынуждены были отступить. Тяжело ранен был их предводитель по имени Хасан. Неудачливые захватчики бежали, унося тяжело раненного вождя, а когда остановились на берегу неизвестного озера, дабы передохнуть и оправиться от поражения, их предводитель испустил дух. На берегу озера его и похоронили, тем самым дав название естественному водоему. Но широкую известность озеро приобрело после событий 1938 года, когда войска Красной армии, тогда РККА — Рабоче-крестьянской Красной армии, вытеснили вторгшихся с территории марионеточного государства Маньчжоу-Го, образованного на современной территории Китая — Манчжурии, японских захватчиков. Бои были жаркие и ожесточенные, а за относительный неуспех пришлось расплачиваться маршалу Блюхеру, командующему Дальневосточной особой армией, своей головой. Ему вменили нерешительные действия и затягивание операции.

Нападение японцев, как и в следующем году на реке Халхин-Гол, было всего лишь увертюрой к будущей большой войне, и, слава богу, обе авантюры потерпели полное фиаско. В противном случае Советскому Союзу вряд ли удалось бы избежать войны на два фронта. С Халхин-Гола и началась стремительная военная карьера малоизвестного комдива Жукова, первого маршала будущей войны и Победы, на которого не один ушат помоев выплеснули поздние аналитики и вершители судеб задним числом. Кстати, соотношение потерь на Халхин-Голе составило около 1,4 к 1 в пользу Жукова, хотя его войска были нападающими. По сути дела, исход Великой Отечественной войны, даже при астрономических потерях Красной армии, был решен на Халхин-Голе, как бы ни уворачивались эксперты на потребу дня.

На сопках Безымянной и Заозерной, как и на берегах реки Туманной, близ озера Хасан, до сих пор находят следы давних ожесточенных боев: изъеденные временем продырявленные каски, гильзы от патронов, пулеметные ленты и остатки амуниции. Миноискатель звенит не умолкая, обшаривая поверхность земли в этих местах.

В зимнее время озеро полностью замерзает, и ледовый саван, запорошенный снегом, напоминает просторную равнину, со всех сторон окруженную возвышенностями, заросшими широколиственными и хвойными лесами. Населенные пункты на российской стороне отсутствуют, кроме пограничных патрулей, никого не встретишь, что само по себе раздолье для дикого зверья, которое здесь в избытке, тем более рядом находится пограничная полоса и охота в приграничье запрещена. В летнее время и вовсе непроходимая пуща, в смысле непролазные кущи, далеко не райские, а в мелководном, хорошо прогреваемом солнцем озере в изобилии водятся разные виды рыбьего поголовья. Вспоминается давно виденная картина, когда, будучи на границе двух Корей пришлось наблюдать в четырехкилометровой демилитаризованной зоне тысячи взлетающих диких гусей и журавлей, плотным облаком затмевающих солнце. Со стороны Южной Кореи имеется оборудованная видовая площадка, куда возят туристов, чтобы те могли посмотреть на теряющуюся в дымке за демилитаризованной зоной чужую страну, бывшую когда-то частью одного государства. Гуси и журавли, зверья там тоже в изобилии, то есть происходит установленная природой регуляция видов и количества, их оптимальный баланс. Животные и птицы не ведают, что находятся внутри нейтральной полосы c девственной, нетронутой природой, сохранившейся лишь потому, что любая человеческая деятельность строго запрещена, и многим видам птиц и животных никто не мешает. Вот они и расплодились во множестве по всей длине 241-километровой зоны, не задумываясь, что когда-то и она не спасет их будущие потомства. Правильно делают: жить нужно сегодня, ибо прошлое уже прошло, а будущее неясно, неведомо и неопределенно.

С вершин находящихся по соседству военных сопок в хорошую погоду хорошо просматривается территория сопредельных Китая и Северной Кореи. Китайская приграничная деревня залита множеством огней, а в северокорейской лишь мерцает желтоватый огонек, будто она затемнена светомаскировкой. Китай, воспользовавшись открывшимися возможностями, совершил индустриальную и технологическую революции, а Пхеньян остался в плену старых иллюзорных архаичных догм, являясь островком отживших свой век убеждений и нравов, своего рода музеем ушедшего времени. Хотя общеизвестно: страна постоянно испытывает трудности во всем. Содержание лишь одних вооруженных сил в количестве, превышающем миллион человек, при 24-миллионном населении в мирное время способно обескровить кого угодно. Пусть живут как хотят, вернее, как того пожелает правящая династия Кимов, лишь бы соседей не трогали, которые ежегодно отправляют им совершенно бесплатно более 100 тысяч тонн риса для поддержки голодного населения. Не верится, что до собственного народа доходит его значительная часть — все идет на содержание многочисленной армии. А как же с крылатым выражением: «Не кусай руку дающего, а то исчезнет источник»? Похоже, северным оппонентам оно вовсе незнакомо, и оказываемую им соседями, как и по линии ООН, помощь принимают, будто делают одолжение. Не до хороших манер и дипломатии, безграмотный и угнетенный народ, воспитанный на «сказках», понимает лишь примитивную, простую и прямую, как металлический лом, речь. Некоторые шутники с очевидной долей сарказма говорят: «Когда в наследственной монархии Кимов заканчивается рис, они начинают бряцать оружием, запуская ракеты в направлении морских просторов, или обстреливать маленький безлюдный остров на границе двух Корей. Получив часть причитающегося им ежегодного бесплатного „пайка“, на время утихают, а потом все снова повторяется!» Такое вот современное воплощение крыловской басни о волке и журавле. Впрочем, у северян даже летоисчисление особое: отсчитывается со дня рождения основателя династии — Ким Ир Сена, с 15 апреля 1912 года, и сегодня там идет 113 год чучхе.

Когда материки земного шара обрели свое современное положение и состояние, никаких границ не существовало, как и людей с созданными ими государственными объединениями. Прошли миллионы лет, и все изменилось, человечество присвоило себе право разделять и властвовать, но земные просторы не являлись беспредельными. Тогда люди начали уничтожать себе подобных, стараясь отвоевать «жизненное пространство» у своих соседей. Процесс, который длится многие тысячи лет, и хотя с чисто человеческой точки зрения бесконечно долго, но по космическим меркам всего лишь какие-то мгновения. На протяжении многих веков территории государств и их границы менялись бесконечное количество раз, многие из них и вовсе исчезали навсегда.

Но сегодня имеем то, что имеем, и нет никаких гарантий и уверенности, что современные границы останутся таковыми даже в ближайшие 50—100 лет. Они могут измениться в ту или иную сторону или вовсе исчезнуть, что представляется единственным выходом, для того чтобы люди не уничтожили себя вместе со своей праматерью — планетой Земля. По мере развития технического прогресса возрастает и цена ошибки, которая может привести к непоправимым последствиям. А может найтись самоубийца-диктатор во главе какой-либо страны и утащить за собой в Тартар все человечество. Герострат, сжегший храм Артемиды почти 2400 лет тому назад, яркий тому пример. Мотив очень похожий, и лишь масштаб другой. Галактика не заметит исчезновения какой-то песчинки в своем большом хозяйстве, а к соболезнованиям и переживаниям космос глух, ибо беспощаден и ничуть не сентиментален.

Одна лишь отмена государственности в пределах всей планеты и передача верховной власти, как и охраны внутреннего порядка, избираемому по многоуровневой системе высшему совету, который первым делом уничтожит гигантские запасы оружия, накопившиеся за много лет, чтобы никому в голову не пришло ими воспользоваться, — возможно, это единственный шанс спасти человечество. Сменяемость и конкуренция на всех уровнях власти обязательны и не обсуждаются. В ведении совета должны быть и силы для поддержания общественного порядка. Тогда и высвободятся многие триллионы долларов, используемые во вред самому существованию разумных существ в Солнечной системе, а может быть, и в галактике Млечного Пути, положив конец бесчисленному количеству вечных вооруженных конфликтов и противостояний по принципу «Кто в доме хозяин?». Высвободившиеся неисчислимые финансовые средства помогут изжить голод, болезни и прочие несчастья, освоить другие планеты Солнечной системы, подготовив запасные аэродромы для цивилизации землян. Может быть, это утопия и подавляющее большинство покрутит пальцем у виска, но кто предложит лучший вариант?

Перейдем к нашим сегодняшним, приземленным делам, далеким от глобальных устремлений. Часовые пояса Земли существовали всегда, с того времени, когда она начала вращаться вокруг своей оси, просто о них люди до поры до времени не знали. А сколько их планета накрутила за время существования — вряд ли хватило бы времени для подсчета самому Мафусаилу. Лишь две точки на поверхности планеты не подвержены часовым изменениям — это оба полюса, где часовые пояса не определяются, то есть можно осознавать, что одновременно находишься в любом времени суток, в зависимости от собственного желания, и всегда будешь прав, ибо оспорить или доказать обратное невозможно. На чисто ментальном уровне человеку представить таковое довольно трудно, но факты — упрямая вещь.

Пришли другие эпохи в бесконечном вращении планеты вокруг своего светила, и с появлением современных государств каждая страна распоряжалась временем по собственному усмотрению, вертя часовыми поясами как заблагорассудится, хотя в большинстве своем правительства стран ориентируются на экономию электрической энергии, чтобы человеческий биоцикл был наиболее подходящим для бодрствования в светлое время суток. Электроэнергия также не должна расходоваться без учета сезонных колебаний продолжительности темного и светлого времени суток. Проще говоря, днем нужно работать, а ночью спать. Но далеко не везде маневрирование с часовыми поясами соблюдается в соответствии с человеческим биологическим ритмом. Более яркого примера, чем Китай, найти невозможно, он уникален по своему своеобразию, будто бросает вызов вечному вращению Земли. Срединная империя раскинулась по долготе более чем на 60 градусов, что соответствует четырем часовым поясам. Но, как ни странно, на всей территории Китая действует одно время, ориентированное по пекинскому меридиану, отчего в первую очередь приходится страдать западным районам страны. У них время сдвинуто минимум на три часа от географического, то есть от биологического. Такое может быть возможно только в жестко авторитарной стране, не учитывающей интересы многих десятков и даже сотен миллионов собственных граждан в угоду управляемости и пристрастий верховной власти. Создается впечатление, что руководство страны чем-то напоминает средневековых императоров, мнящих себя повелителями Вселенной, потому и демонстрирует собственным гражданам всесилие и бесконечную власть над ними. Подобные эксперименты над своим народом невозможны в любой мало-мальски демократической стране, недолго бы продержалось у власти правительство, попытавшееся установить такое.

Таким образом, у всех трех смежных стран в точке соприкосновения их границ появилось разное время: у Китая +8 часов к среднеевропейскому, которое начинает свой отсчет от Гринвичского нулевого меридиана вблизи Лондона, у Северной Кореи +9 часов и в российском Приморском крае +10 часов. Поэтому совместить какие-либо события, главным из которых является встреча Нового года, не представляется возможным. Каждая страна и ее жители считают свое время самым верным и правильным, хотя если взглянуть шире, то все эти часы и даты чисто условны и придуманы человеком, чтобы установить свою систему координат, которая со временем становится привычной и естественной, словно так было всегда и по-иному быть не может никогда. Ничего бы не изменилось, если бы в свое время нулевой меридиан, от которого берет начало долгота, приняли бы проходящим не через Гринвичскую обсерваторию близ Лондона, а где-нибудь в другом месте, даже начинающим отсчет от высочайшей горной вершины мира — Эвереста (Джомолунгмы). Люди быстро приспосабливаются к меняющимся условиям жизни, когда у них нет выбора, а жить нужно сегодня и сейчас. Проще всего таковое удается тем, кого и ранее судьба не баловала. «Не жили хорошо — нечего и начинать!» — гласит старая как мир пословица, старающаяся примирить с очередными предстоящими невзгодами. «Смирись и не жди ничего хорошего!» — наверное, в этом ее мрачный смысл.

Но человеческий разум так уж устроен, что каждый все же старается найти хотя бы какую-либо искру радости и удовлетворения в собственном бытии, позволяющую уйти от бренности существования и безнадеги. Но интересы людей разнятся, и немало таких, которые, не страдая от качества жизни, остаются недовольными ее однообразием и монотонностью, пытаясь всячески разнообразить земное бытие, получить новые ощущения и эмоциональные впечатления. Кому-то это удается, и такие становятся вечными любопытствующими искателями, стараясь открывать неизвестное и непознанное, до которого никто до них не додумывался. Исключительность первооткрывателя существовала всегда, и даже в нынешнее время, когда кажется, что на Земле не осталось ничего непознанного, она ничуть не уменьшилась. О чем можно говорить, если человечество, гордящееся успехами науки и своими достижениями во всех областях, до сих пор не знает, что находится у него под ногами, в какой-то сотне километров, не говоря уже о тысячах. Можно по-иному истолковать слова Осипа Мандельштама: «Мы живем, под собою не чуя страны!» — каким бы кощунством над памятью поэта они ни казались. Но вырванная из контекста строка приобретает другое значение, и к ней можно добавить: «…не только страны, но и всей поверхности земного шара».

О невозможности совместить встречу Нового года на стыке трех государств уже упоминалось выше, хотя это чисто условное ограничение.

Традиции вырастают из, казалось бы, незначительных событий прошлого, когда никому и в голову не придет мысль об их будущей преемственности и повторяемости из года в год. В нашем случае так и произошло — много лет тому назад, когда «русский с китайцем были братья навек», как в бравурной, в темпе марша песне «Москва — Пекин», а Северной Кореи как государства еще не было и советские оккупационные войска находились не ее территории. В действительности песенный век оказался намного более коротким, сжавшись до каких-то жалких 20 лет, после которых провозглашенные «братья» стали на следующие 20 лет врагами. В продолжающейся тогдашней всеобщей эйфории от наконец-то закончившейся казавшейся бесконечной войны будущее воспринималось как нечто большое и бесконечно счастливое.

Вот тогда, накануне вывода советских войск из Северной Кореи после передачи власти в только что образовавшейся республике в руки самих корейцев, один из советских офицеров, крепко сдружившийся со своими «братьями по оружию», предложил двум самым близким друзьям нечто необыкновенное. Один из них был корейцем, а второй — китайцем, и проживали они в своих странах. Все прекрасно сознавали, что едва ли им суждено будет когда-либо еще встретиться, тем более что уже тогда находящиеся у власти близкие по духу коммунистические партии начинали закручивать гайки своим согражданам. Никому и в кошмарных снах не могло присниться, чем станет Северная Корея через десятки лет, совсем недавно молодой, 35-летний Ким Ир Сен с погонами капитана Советской армии был доставлен самолетом из Хабаровска в Пхеньян, чтобы возглавить тогдашнюю еще свободную, вновь образовавшуюся республику. Тогда никто не предполагал, что привозят «кота в мешке», который дестабилизирует обстановку в Юго-Восточной Азии, превратившись в пугало для своих соседей и отчасти даже для остального мира. Знали бы его соотечественники, что будущий «солнцеликий» не только возглавит страну, но и станет основателем династии с собственным летоисчислением, наверняка разорвали бы его на части. Хотя это тоже не выход — нашли бы другого с такими же замашками, «старшие братья» позволяли.

Трое друзей тогда и договорились, где бы они ни находились, ежегодно в пять часов утра первого января в переводе на приморское время одновременно давать залп из ракетниц или сигнальных ракет — что будет в наличии — с высоких сопок, недалеких от границ их государств, тем самым поздравляя друг друга и убеждаясь, что они все живы и помнят прежнюю дружбу.

Советский офицер поселился во Владивостоке, и добираться почти 300 километров до озера Хасан было для него совсем не просто, но он ни разу не нарушил данное им слово, несмотря на многочисленные трудности в зимнее время года. Друзья и знакомые понять не могли, почему он отказывался от совместных новогодних встреч, но тот тайну никому не выдал, поплатиться можно было за нарушение пограничного контроля, да и мало ли чего иного вызвал бы на свою голову. На границах уже давно нет самураев, но от этого они ни стали более прозрачными и доступными, установившийся за многие десятилетия порядок только совершенствовался, особенно в эпоху «железного занавеса». Одна лишь жена была в курсе его ежегодных новогодних отлучек, и хотя она сначала бурно протестовала, но в итоге смирилась и приняла как что-то неизбежное. Не посвятить ее в тайну означало прекращение отношений с разводом и возвращением девичей фамилии, ибо ни одна женщина не поверит в самую правдивую историю с регулярными отлучками за несколько часов до самого большого праздника.

Каждый раз, в одиночестве поднимаясь на заснеженную сопку, отставной офицер вспоминал давно ушедшие дни, забывая трудности и опасности военного времени, когда из-за каждого угла поджидала смерть. Прошлая жизнь обострялась в своих деталях до мелочей, с каждым годом представляясь в совершенно ином, далеком от суровой действительности качестве. Она манила своей идеализированной неотразимостью, как самое лучшее, что у него было. Наедине с собой он решил, что прекрасные мгновения будут продолжаться до тех пор, пока он будет салютовать своим друзьям и получать от них ответные сполохи запускаемых ракет. За годы ежегодных салютов никто из участников ничего не знал о судьбе других: как сложились судьбы, и не навлекли ли на них выстрелы из ракетниц в пограничной зоне карательные меры со стороны властей. Попадись кто-либо из всей тройки с поличным — и несдобровать, шпионские действия налицо, поверить в россказни о боевом братстве, воплотившемся в ежегодные новогодние салюты, может только сумасшедший.

Шли годы, и ночные путешествия становились все утомительнее и тяжелее, с каждым из них уходила часть жизни. Наконец пришло осознание, что «последний рейс — он трудный самый». И тогда навалилось отчаяние, словно ушла жизнь: и что подумают его старые друзья? Мучительные мысли не переставали угнетать, исчез смысл самого существования. И тогда, скорее от отчаяния, он все рассказал сыну, который в первый раз услышал так долго скрываемую от него отцовскую тайну. Но тот недолго думал и вскоре сказал оторопевшему отцу, что наступает его очередь и отец может не волноваться, эстафету примут надежные руки.

Слова сына вдохнули свежие силы, и он с нетерпением ждал возвращения своего отпрыска с первого фейерверка. Как сложится у него? Ответят ли с сопряженных территорий? Живы ли его друзья из прежней жизни, или они тоже последуют его примеру? Так и не заснул в ту ночь, в уме отсчитывая километры, оставшиеся сыну до возвращения. А когда тот, живой и невредимый, усталый, но довольный, улыбнулся, едва открыв дверь, у отца отлегло от сердца. Эстафета в надежных руках. С сопредельных территорий также в давно обусловленное время в небе расцвели гроздья фейерверков. Все в порядке! Друзья живы и продолжают выполнять добровольно взятые на себя обязательства, хотя, может быть, и у них наступило время передачи эстафеты.

И снова все пошло своим чередом, сменяя год за годом! Не стало деда и, конечно же, его старых друзей, но пограничные встречи продолжались как уже укоренившаяся традиция, и никто не желал ее нарушать, хотя на протяжении десятков лет несколько раз случались пропуски с одной из сторон, но, слава богу, на следующий год все действо опять возобновлялось.

Сегодня уже внук перенял эстафету у своего отца и исправно ее несет, ежегодно выезжая навстречу Новому году, за три часа до его наступления и за восемь до обусловленных пяти утра, чтобы иметь запас времени для прибытия в определенное еще его дедом место и приготовления к очередному салютованию!

Многие не поймут, в чем же заключается суть, казалось бы, бесполезного, трудоемкого и опасного ритуала, ведь развлечением его никак не назовешь, да и толку с него никакого. А все просто и понятно: настоящие люди всегда остаются людьми, независимо от национальности и страны проживания, отдают дань своим дедам, прошедшим ужасы войны и оставшимся верными единожды данному слову. Такова и преемственность поколений, принятие однажды провозглашенных приоритетов, стойкость человеческого духа и свершений, не позволяющая бросаться из стороны в сторону в угоду сиюминутной выгоде. Ежегодный фейерверк на сопредельных территориях трех стран является символом, подтверждающим вышесказанные утверждения!

Эстафета в надежных руках, какие бы катаклизмы ни происходили и как бы ни старались изуродовать сознание народов правители-временщики.

Действительно: «Безумству храбрых поем мы песню!»

Январь 2024

Все течет — все меняется

«Ветер жизни иногда свиреп.

В целом жизнь, однако, хороша.

И не страшно, когда черный хлеб,

Страшно, когда черная душа…»

Омар Хайям

Древнему античному фразеологизму «Все течетвсе меняется» уже более двух с половиной тысяч лет, и до сих пор никто не поставил под сомнение изречение древнегреческого философа Гераклита, суть которого навсегда останется неизменной и означает всего лишь известную всем прописную истину: «Все движется». Но, как говорится, возможны варианты, основным из которых является вектор движения. Ведь ни для кого не секрет, что случаются периоды, когда время не только останавливает свой бег, но и поворачивает вспять. В повседневной короткой человеческой жизни такие изменения по большей части не замечаются, и к ним быстро привыкают, не видя каких-либо существенных изменений в сиюминутных заботах бренной жизни. И лишь в сравнении с давно прошедшими десятилетиями и столетиями изменения становятся очевидными и осязаемыми. Оценивать и определять качество таких перемен приходится лишь потомкам нынешних современников, ибо только время способно дать реальную и беспристрастную оценку кажущимся противоречивыми событиям, у которых всегда находится множество адептов и противников по свежим следам.

Но бывают времена, когда стремительные изменения совершаются словно взрыв сверхновой звезды, обстановка и приоритеты меняются в течение недель или даже дней. Наиболее характерен пример распада Советского Союза, когда на поверхность вылез криминал во всех его проявлениях. Преступные мошеннические группы росли как грибы после дождя, и стоило только удивляться их главарям, которыми оказывались еще недавно безупречные люди с партийными билетами и наградами за самоотверженный труд на благо социалистической Родины, преданные коммунистической партии и ее политбюро во главе с очередным генсеком. Тем более странно и непривычно было наблюдать за их стремительным перерождением, будто выставляемые совсем недавно напоказ моральные ценности враз потеряли свое значение, переродившись в противоположность, словно их блюстителей поразила Каинова печать, хотя, как известно с библейских времен, такое оружие единичное, уникальное и применимо только к конкретным преступникам, но никак ни к организованным группам. Но обо всем по порядку, не стоит забегать вперед.

Случаются эпизоды, которые в корне могли бы изменить всю жизнь или вовсе ее оборвать, поставив точку на будущем, которое просто никогда не наступит. И лишь какой-то необъяснимый случай, словно божье откровение или неизвестная благая сила, спасает от, казалось бы, неминуемого безжалостного рока, который вначале разочаровывает, в потом оказывается единственным шансом, сохранившим тебе жизнь, сродни спасательному кругу в морских просторах. Но в предшествующее время об этом ничего не было известно, и оставалось лишь следовать в стремнине текущих событий.

«Судьба играет человеком,

Она изменчива всегда,

То вознесет его высоко,

То бросит в бездну без стыда».

Казалось бы, давно понятные, все объясняющие строки почти забытого ныне, малоизвестного поэта Соколова написаны и опубликованы еще в 1859 году, но до сих пор поражают неприкрытым откровением, звучащим как предупреждение всем живущим! Задумайтесь о своем существовании сегодня, ибо завтра может быть поздно. Спустя десятки лет в памяти Владимира Рогулина осталось немало эпизодов во всей их хронологической последовательности, которые во многом изменили жизнь, и невозможно представить, какой бы она стала, не случись многих знаковых событий, и ниже приведем лишь некоторые из них.

С окончанием новогодних празднеств наступившего 1974 года у второго помощника капитана Рогулина закончился и отпуск, пора и честь знать, работа ждет, да и отпуск не резиновый, и к тому же зима не прельщает. Безразмерные новогодние праздники тоже надоедают, от них устают, и наступает время, когда в самый раз пора сменить праздную обстановку на трудовые будни, которыми и будет определяться наступивший год. Старший кадровый инспектор по группе штурманов Геннадий Орлов сразу же, будто от новогодних щедрот, предложил теплоход «Тикси», крупнотоннажное по тем временам судно с интересными рейсами, в основном с грузами иностранных фрахтователей, да и из заграницы пароход не вылазил. В зимнее время такие подарки часто не случаются, и нужно ловить удачу за хвост, пока она не пролетела мимо. Владимир согласился долго не раздумывая, тем более что судно стояло на рейде Владивостока и отпадала надобность добираться до него на перекладных в какой-нибудь другой порт или, того хуже, в иностранный.

Прибыв на пароход, представился капитану, который, ознакомившись с направлением, одобрительно кивнул, но сразу же добавил, что они сдают «дредноут» подменному плавающему экипажу, в котором имеется собственный «ревизор». Поэтому придется возвращаться в кадры, не ждать же несколько месяцев, когда подменный экипаж вновь передаст судно штатному. С некоторой долей разочарования Рогулин вернулся в службу кадров и объяснил инспектору создавшуюся ситуацию. Орлов, видя тень сожаления на лице Владимира от неудачной попытки оказаться в штате на престижном большом пароходе, отчасти почувствовал и себя виновным в этом. Он тут же с лихвой компенсировал незасчитанную первую попытку, предложив пойти на теплоход «Осип Пятницкий», головное судно из серии многоцелевых пароходов среднего тоннажа типа «Ленинская гвардия», которые обслуживали самую престижную линию компании Feso India Line с заходами в Сингапур, Гонконг и Японию. К тому же на линейном судне наличествовал в штате грузовой помощник капитана, что избавляло от множества забот, связанных с приемом, перевозкой и сдачей грузов десятков наименований и бумажного моря документации, иными словами — мечта любого второго помощника.

Кто же от такого предложения откажется, и Владимир, забыв недавнее разочарование, погрузился в открывшиеся перспективы, тут же согласившись.

Капитаном парохода оказался один из немногих оставшихся ветеранов предшествующих поколений, повидавший много на своем веку, что сразу же угадывалось из его манеры общения, а богатейший лексикон, произраставший с тридцатых годов, не ограничивало ничье присутствие, словарный запас ненормативного русского языка у него был богатейший. Несколько настораживало наличие на борту капитана-наставника Ивана Архиповича Бойко, совсем недавно командовавшего теплоходом «Тикси». Известно, что капитан-наставник в рейсе не позволяет расслабляться и постоянно нужно ощущать его пребывание, будто тот всегда стоит за спиной и только ожидает малейшей твоей оплошности.

Но опасения оказались напрасными, а Иван Архипович оказался умным, проницательным, несколько ироничным собеседником с обширным кругозором. Ему было где-то около пятидесяти пяти, рост выше среднего, плотного сложения, но без живота, простое крестьянское лицо с носом, который часто величают «картошкой», изрядно лысоватый, с хитроватой прищуренной улыбкой и немного картавой речью. Вскоре его уже не опасались, более того — с ним было интересно. Вскоре он перешел на какое-то другое судно, а расставание вызвало неподдельное сожаление, но его еще долго вспоминали на пароходе добрыми словами.

Уже в марте, закончив грузовые операции в нескольких портах Индии и устав от бесконечной суеты толпы голосистых индусов с их неослабевающими криками «аря-а-а», последовали в обратном направлении: Малайзия, Сингапур, японские порты, где трех-четырехмесячный круг должен замкнуться. Тогда и получили весть о гибели теплохода «Тикси» со всем экипажем в «море Дьявола», как иногда величают океанский район в нескольких сотнях миль южнее Хонсю, главного острова Страны восходящего солнца, чем-то схожий с Бермудским треугольником. В составе экипажа был второй помощник Алексей Бойко — сын Ивана Архиповича.

Владимиру оставалось только благодарить судьбу и Бога, что не оказался в составе экипажа, фортуна будто всего лишь погрозила ему пальчиком, сохранив жизнь.

В 1976 году уже старший помощник капитана Рогулин получил назначение на настоящий белый теплоход «Полина Осипенко», названный в честь героини-летчицы, установившей ряд мировых рекордов на самолетах довоенного времени. Тогда ее имя гремело по всей стране наравне с летчиками-челюскинцами и Валерием Чкаловым, что послужило мощнейшей мотивацией и воплощением кричащего призыва: «Комсомолец, на самолет!»

Теплоход и в самом деле был выкрашен белой краской от самой ватерлинии до клотика на конце самой высокой мачты. Судно относилось к рефрижераторным, которых в пароходстве насчитывалось порядка десятка, и на доступном языке их называли «банановозами». Они отличались приличной, 18-узловой скоростью, недоступной почти всему сухогрузному флоту компании для массовых грузов. Чем выше скорость рефрижераторных судов, тем меньше время доставки скоропортящихся продуктов получателю, что, в свою очередь, сокращает вероятность их порчи в течение перехода. Отсутствие ледовых подкреплений гарантировало белым пароходам плавание в комфортных водах, свободных ото льдов и арктических приключений. Приставшее к ним прозвище «банановозы» возникло не на пустом месте, оно вытекало из их деятельности.

Капитаном судна был Анатолий Николаевич Назаров, с которым у нового старпома сложились добрые, дружеские отношения. Судьбе было угодно, чтобы они еще раз встретились более через чем сорок лет. Работая лоцманом, Владимир пришвартовал научно-исследовательское судно «Академик Лаврентьев» к причалу флота академии наук. Вахтенный помощник, провожающий лоцмана, едва успел ступить на трап, как навстречу показалась фигура Назарова, который хотя и постарел на сорок с лишним лет, но выглядел бодрячком. Оба мгновенно узнали друг друга и тут же обнялись, смеясь и похлопывая по спинам, на удивление экипажа «Академика», высыпавшего на палубу. Отошли в сторону и долго беседовали, вспоминая давно прошедшие дни, после чего и расстались довольные друг другом. Оказалось, что Анатолий Николаевич работает замом по безопасности мореплавания научного флота Дальневосточного отделения РАН.

Только что закончилась последняя вьетнамская война из долгой серии боевых действий за независимость, и несколько месяцев тому назад северяне объединились с южной частью страны после захвата столицы — Сайгона, позднее переименованного в Хошимин. Впервые за много лет Вьетнам стал независимым и цельным государством, к чему стремились многие предыдущие поколения. Советский Союз, поддерживающий Северный Вьетнам на протяжении всей войны оружием и амуницией, с объединением страны переориентировался на товары мирного времени: продовольственные грузы, топливо, промышленное оборудование, удобрения и все необходимое, в чем нуждалась молодая республика, а нуждалась она во всем спектре промышленных и продовольственных грузов. Об обоюдовыгодной торговле речи быть не могло, слишком разные категории, да и у Вьетнама не было никакой возможности чем-то компенсировать стоимость громадного импорта. Тогда и пригодились рефрижераторные белые пароходы, создавая хотя бы какую-то иллюзию взаимовыгодной торговли, сконцентрировавшиеся на перевозке фруктов, овощей и ягод: бананы, апельсины, арбузы, ананасы и прочие тропические вкусняшки. Оттого и произошло их прозвище «банановозы». Помимо фруктов и овощей, немалое место среди грузов занимало пиво «33» в бутылках желтого стекла, как и изделия легкой промышленности, в которых Страна Советов нуждалась всегда. Почетное место среди перевозимых импортных товаров занимала вьетнамская водка «Ла мой», которую соотечественники переиначили на свой лад, называя «лямойкой». Вопросами фиксирования грузов на рейс и прочей бумажной волокитой занималось совместное советско-вьетнамское предприятие «Вежетеско».

Со стороны рейсы этих пароходов не представлялись такими уж привлекательными, но это всего лишь на первый взгляд. Притягивала их линейная предсказуемость: двадцатисуточная продолжительность с пятидневными переходами до Хайфона, погрузкой в течение таких же пяти дней и стоянка во Владивостоке у морского вокзала под выгрузкой, опять же пять дней. Предсказуемость и определенность превращали их в почти домашние, что по всем статьям удовлетворяло семейных мореходов в возрасте. С зарплатой тоже было все в порядке: в дополнение к должностным окладам немалые суммы добавлялись за подготовку рефрижераторных помещений к приему очередного деликатного груза. Правда, иностранная валюта не выплачивалась, ибо судовой люд, который вьетнамские донги не прельщали, предпочитал получать чеки ВТБ, используемые в специализированных магазинах «Альбатрос» — по аналогии с «Березками», с той лишь разницей, что морские чеки были намного увесистей и котировались к «деревянному» 1:10. Официально их продажа была под запретом, но чисто формальным. Таким образом, на общий заработок грех было жаловаться, тем более в совсем не простые времена, которые, по правде говоря, никогда простыми и не были. Жилые и бытовые условия на судах также комфортабельны, к тому же на борту имелся стационарный бассейн, наполнявшийся морской водой в тропической зоне с подходящей температурой. Во Вьетнаме того времени продукция легкой промышленности хорошего качества стоила сущие пустяки, и семейные мореходы выполняли самые изысканные заказы жен: постельное и нижнее белье, полотенца, рубашки, циновки и так далее по списку.

Отношение вьетнамцев к советским мореходам было более чем дружеским, тогда еще были свежи воспоминания об оказанной практически неограниченной помощи во время войны, без которой победа Севера над Югом едва ли бы стала возможной. Фрукты, овощи, из которых выделялись ананасы, как цельные, так и консервированные, пиво, «лямойка» в изобилии были в каждой каюте, их отправители с нечасто встречающейся гостеприимностью одаривали весь экипаж. После первого рейса пароход без задержки ошвартовали к причалу морского вокзала, в настоящее время нумерация причалов торгового морского порта начинается с него, где он выступает под первым номером.

В обычное время на проходной порта дежурили возрастные бабушки, которые, несмотря на кажущуюся медлительность, строго выполняли свой долг, проверяя каждого выходящего и входящего на территорию порта, обращая особое внимание на проносимую ручную кладь, среди которой могут находиться перевозимые на судах импортные диковинки. Учитывая особый характер перевозимых на «банановозах» фруктов и спиртных напитков, которые привлекали внимание грузчиков и слоняющихся береговых работников из различных подразделений пароходства, для усиления пропускного режима на время выгрузки рефрижераторного судна выставляли дополнительного охранника из линейного отдела милиции. Каждый член экипажа желал вынести немного фруктов для своих домашних в качестве вьетнамского подарка, но запрет — дело серьезное, и оказаться в роли «несуна» никому не хотелось, а легальных путей не было. Доказывать, что фрукты подарены, было бесполезно, и справок на этот счет не давали, да и они ничем не отличались от перевозимых в трюмах. Риск был слишком велик, и в случае обнаружения на проходной раздуют такое кадило, что мало не покажется. Пусть приходят всей семьей на судно и едят сколько влезет, никто и слова не скажет.

Поневоле вспоминается хороший знакомый, у которого дома большой выбор коньяков и водки, а приходящих гостей он встречает напутствием: «Пейте, гости дорогие, что хотите, но на вынос не отпускаем». Вроде бы юмор, но через него просачивается и условие, которое, несмотря на кажущуюся нелепость, имеет право на существование, ибо с такими случаями приходилось встречаться.

Старпом после окончания приходных формальностей спустился по трапу и направился к проходной встретить жену. И надо же было такому случиться, что по дороге он встретил одного из своих детских друзей, с которым тесно общался в школьные годы, играл в футбол, ловил рыбу, катался на санках. После окончания школы дороги разошлись, и они не встречались. Школьный друг был в форме лейтенанта МВД и тоже сразу же узнал давнего товарища из детства. Они обнялись и искренне были рады встрече, тогда Владимир пригласил его на судно угостить чем бог послал. Размягченный угощением Коля — так звали товарища, фамилия в памяти не сохранилась — сказал, что в случае надобности или каких-либо проблем пусть старпом без стеснения обращается к нему. Вот и получилось как в той пословице: «На ловца и зверь бежит!» Старпом тут же сообщил ему о проблеме с выносом небольшого количества фруктов для угощения домашних. Коля отмахнулся — мол, пустячное дело: «Набирай в сумку и по дороге заходи ко мне. Пройду с тобой проходную, и никто не остановит». Казавшийся неразрешимым вопрос решился с первого предъявления, и в дальнейшем Владимир уже не задумывался о возникшем препятствии, после чего совершил еще несколько рейсов на тропическом «банановозе».

Времена меняются, а вместе с ними и люди, устанавливаются новые порядки, к сожалению, в своем большинстве лишь усложняющие бюрократическую казуистику и порождающие дополнительные, ни к чему по-настоящему не привязанные должности береговых работников.

Уже в конце восьмидесятых — начале девяностых годов дважды пришлось заходить во Владивосток с полным грузом подержанных изделий японского автопрома. На причале пароход уже встречали десятки молодых людей в черных кожаных куртках, которые вели себя независимо, не обращая внимания на пограничников с таможенниками, оформляющих приход судна. Их взгляды были сосредоточены на стоящих на верхней палубе автомобилях, будто присматривали и распределяли, кому какой достанется, не спрашивая разрешения у хозяина. Да и вели они себя как настоящие хозяева строго охраняемого режимного объекта — морского порта, который к тому же являлся пограничной зоной.

Каким образом они проникли на строго охраняемую территорию, не скрывая своего настоящего занятия, которое было очевидно даже ученику младших классов, тем более что они не только не скрывали, но, очень похоже, выставляли напоказ свою исключительность. Никто из прошедших мимо них пограничников, официальных стражей границы, и таможенников не удосужился даже полюбопытствовать, кто они такие, и не попытался проверить законность появления на режимном объекте, хотя это и относилось к их прямым обязанностям. Даже пограничная собака, натасканная на посторонних людей, не обращает на них никакого внимания — наверное, прошла дополнительные курсы повышения квалификации. Такова разница в пропускном режиме, хотя прошло совсем немного лет.

В те времена тотального беззакония редко кому удавалось избежать откровенного, ничем не прикрытого вымогательства, по сути дела — грабежа. Не миновала сия чаша и Владимира, ему пришлось испытать все прелести вопиющей безнаказанности на собственном опыте. В одном рейсе из Японии он привез понравившийся ему редкий автомобиль спортивного типа с двумя дверями Toyota Soarer, в английском переводе «парящая Тойота», что само по себе говорило о его недюжинных возможностях и спортивной направленности; авто, которое котировалось у «джентльменов удачи» по самой высокой ставке и являлось одной из самых престижных моделей с форсированным мощным двигателем.

Перевозка на чем попало и как попало!

⠀

Выгрузка японских «бэушек» на морском вокзале

Для Рогулина не был секретом повышенный интерес бандитов к подобным маркам автомобилей, но он надеялся каким-то образом преодолеть этот барьер, тем более что такой доступный Soarer, белый, как первый снег, с идеальными стремительными обводами, на какое-то время лишил его здравомыслия, привлек своими идеальными формами прирожденного стайера и спринтера. Слишком велик был соблазн, чтобы в те короткие минуты думать о будущих последствиях. Он и в самом деле оказался в роли «очарованного странника», уподобившись образу Николая Лескова. Сомнения в правильности покупки стали приходить позднее, с выходом из Японии, усиливаясь по мере приближения к конечному порту выгрузки.

С приходом в Находку редкий автомобиль сразу же привлек внимание «кожаных», коротко стриженных парней. Едва машина оказалась на причале, к нему сразу же подошли несколько любителей удачи. Безо всяких вступлений сразу же перешли к делу: «Мужик, ты на этой машине до Владивостока не доедешь! Останешься посреди дороги без машины и в лучшем случае с синяками на лице. Да и отступные никто платить не будет. Давай договоримся по-хорошему: мы перегоняем авто, а через несколько дней ты подходишь в указанное место на площади Луговой, там и порешаем!»

Что оставалось делать? Понимая всю шаткость своего положения и фактический грабеж среди ясного дня, прикрытый «фиговым листком» ничего не значащего неопределенного обещания договориться, Рогулину ничего другого, как согласиться, не оставалось. Немалых трудов стоило сохранить внешнее спокойствие, хотя внутри все бурлило и душа протестовала против очевидного беспредела, от которого невозможно спастись. «Что делать, что делать?» — стучало в висках. Через пару дней, уже будучи во Владивостоке, осознавая, что Soarer ему больше не видать как собственных ушей, когда эмоции утратили свою первоначальную остроту, начал прокручивать возможные варианты возврата хотя бы затраченной на покупку немалой суммы.

Поначалу и такие мысли казались лишь неосуществимой фантазией, но, перебирая в уме всех своих многочисленных знакомых, Рогулин вспомнил о своем давнем друге, которого хорошо знал и сохранял прежние добрые отношения в течение 30 лет. К тому же тот стал совсем иным, отличным от юношеских лет, занимая одно из заметных мест в сложившейся иерархии, хотя и неофициальной. Встретившись с другом, объяснил тому ситуацию, в которую угодил по собственному разумению, что не обрадовало и его единственную надежду. Но друг лишь недовольно, скорее, чисто механически промолвил: «Вечно ты попадаешь в какие-то курьезы и тебя приходится отмазывать!» Но, немного поворчав и подумав, добавил, чтобы Владимир подошел к зданию ДОСААФ (Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту), которое скорее по традиции носило прежнее название, хотя фактически уже несколько лет эта организация перестала существовать.

Девятиэтажное здание находилось на проспекте 100 лет Владивостоку, в глубине от магистрали, ближе к Амурскому заливу, и его многочисленные помещения и кабинеты сдавались в аренду различным фирмам и фирмочкам, неизвестно чем занимавшимся. Одной из таких компаний являлся спортивный клуб, лишь упоминание которого навевало определенные мысли. Еще свежи были в памяти самоорганизованные сообщества, состоящие из бывших и действующих спортсменов, когда они самоорганизовывались для отъема чужой собственности. Там-то Рогулин должен был спросить тренера по борьбе, который и являлся главой всего чернокожаного сообщества. Его фамилию и имя друг тут же сообщил своему протеже.

В тот же день Владимир разыскал «верховного правителя» и главного специалиста по изделиям японского автопрома, внешний вид которого никак не напоминал о его основной деятельности «крестного отца». Рогулин устно выложил «рекомендательное письмо», ибо просто так попасть на прием к такому мэтру по делу едва ли возможно. В результате спортивный тренер назвал день и время, когда и куда он должен подойти и к кому обратиться на уже упомянутой площади, где раньше располагался банный комплекс.

К назначенному времени Владимир подходил к указанному месту встречи на площади Луговой. Еще издали он заметил множество крепких парней в кожаных курках, о чем-то рассуждающих между собой. При приближении оценил их количество — никак не менее сорока, впоследствии выяснил, что их штаб-квартира находилась там же. При этом существовали и филиалы в разных районах города. Увидев его, от группы отделился один из участников сборища, по-видимому старший, и подошел у Рогулину. Лицо и поведение отнюдь не свидетельствовали о его истинном занятии, как упоминают стереотипные досужие рассуждения обывателей, разве что черная кожаная куртка. Подошедший сразу же взял быка за рога: «Ты не должен ездить на такой машине, она не по твоему статусу, да и нам очень нужна!» — сразу же обозначив свои намерения. Немного помягчел, спросил о ее стоимости в Японии, добавив, чтобы не вздумал врать, так как цены в Стране восходящего солнца им хорошо известны. К тому же он потребовал написать доверенность на машину, тем самым удостоверив ее законную передачу. В конце подвел Владимира к теоретическому обоснованию своего занятия, спросив, зачем тот привез эту машину. «Для продажи, — последовал ожидаемый ответ, — чтобы заработать какие-то деньги, ведь у меня жена и ребенок». — «А ты не думал, что и у них есть семьи и дети, которых тоже нужно кормить?» — огорошил он Владимира, тем самым постаравшись уравнять их занятия: чисто предпринимательское и преступное с откровенным грабежом. «Каждый зарабатывает как может!» — подытожил он теоретическое обоснование организованной преступной группы. «Значит, они тоже заботятся об оправдании своего „бизнеса“, стараясь придать ему хотя бы какую-то легитимность в собственных глазах, да еще определяют статусность автомобилей, кому какая машина соответствует, будто в недавней партийной иерархии», — промелькнуло у Рогулина.

В итоге деньги они ему вернули, но без многих побочных расходов и стоимости дополнительных забот, без которых покупка авто была бы неосуществима. Командировочных тоже не выплатили. Но и в этом случае, считай, повезло: если бы не столь нужное знакомство, ни о какой компенсации и речи бы не было. А так все же удалось вернуть приличную сумму, оставленную в Японии. Но описанный случай едва ли не единственный среди сотен подобных, когда законные владельцы автомашин оказывались у разбитого корыта и ни о какой компенсации и речи не было. Зачастую ограбленные, еще минуты тому назад ощущавшие себя счастливыми и окрыленными, в считаные мгновения лишались собственности, оставаясь наедине с долгами, которые и взяты для приобретения личного авто.

Несколько лет тому назад в порту ввели положение о транспортной безопасности, хотя древняя пословица гласит: «Хоть горшком назови — только в печь не ставь!» Или же более современная ирония: «От перестановки выпитых бутылок число пьяных не меняется!» На проходных в порт выставили ведомственную охрану, чтобы муха не пролетела и чужой человек ползком не пробрался. Как ни странно, но даже сегодня, несмотря на открытость границ и свободный выезд за границу при соблюдении норм, обвехованных красными флажками, иногда встречаются любители острых ощущений, мечтающих выбраться за рубеж, спрятавшись в недрах парохода, среди отправляемых грузов. При этом они слабо представляют структуру отечественного экспорта: в основном это хвойные породы леса и уголь навалом. Оба варианта выглядят малопривлекательными: закопаться в кучу угля и затем показаться в порту выгрузки — зрелище не для слабонервных, сродни обнаружению снежного человека. Если же укрыться среди лесин, то даже на небольшом волнении возможна незначительная подвижка — и от «зайца», придавленного бревнами, мало что останется. Да и в Японии, не говоря о Китае, едва ли обрадуются незваному гостю, претендующему на что-то большее, — своих некуда девать, депортация обеспечена, а вместе с ней и уголовное дело в России за незаконный переход границы с очень даже приличным сроком. Тогда окажется перебежчик вместо заграничных кущ, где тебя ожидают с раcпростертыми объятиями, где-нибудь на лесоповале в совсем не комфортных условиях вечной мерзлоты. Но это будет потом, а пока адреналин разгоняет кровь и заставляет надеяться на лучшее, хотя, как говорят, «все варианты — левые».

Запомнился случай, когда Владимир должен был заступить на свою лоцманскую вахту и, уже доехав на служебном автобусе до проходной порта, не нашел пропуска в порт — забыл его дома. Вахтенные на проходной несли свое дежурство, в точности совпадающее по времени с лоцманским, те и другие хорошо знали друг друга. Обменявшись приветствиями с охранником, Рогулин попытался пройти, но был остановлен с требованием предъявить пропуск. Никакие уговоры не помогли, пришлось возвращаться домой за пропуском, и только тогда его пропустили. Граница на замке, по крайней мере с чисто формальной стороны, но, как показывают приводимые примеры, не для всех. Как же без исключений!

В следующий раз Владимир прибыл на пароход, готовый к отшвартовке и выходу в рейс. Оформление вроде бы закончилось, но пограничники не спешили уходить. Подошли два буксира, находясь в готовности у бака и кормы, на причале также дежурили швартовщики для отдачи швартовых, но по непонятной причине отход задерживался на неопределенное время. Наконец, не выдержав бесполезного времяпровождения, лоцман спросил, в чем дело, тем более что каждый час работы буксира стоит немалых денег и судовладельца явно не обрадует предъявленный счет. Причина оказалась наивной и не поддающейся здравому смыслу: у женщины-повара выявили невозвращенный кредит, превышающий установленную тогда сумму лимита в 10 тысяч рублей, и за границу стражи законности и границ ее не выпускают — а вдруг сбежит и кредит останется непогашенным, такой ущерб будет нанесен банку и, следовательно, всей стране. А между тем одна лишь стоимость непланируемого времени бездействия буксиров в десятки раз превосходила несчастный кредит, но это никого не волновало — есть инструкция, и ее нужно исполнять. Капитан спросил: «А где же она возьмет деньги для погашения кредита? Вот и идет их заработать». Но его логическая ремарка для пограничников все равно что слону дробина. «А как же я в рейс пойду без повара?» — продолжал настаивать капитан, но вопрос также остался без ответа, повиснув в воздухе, хотя могли и съерничать: «Питайтесь сухим пайком!» Видимо, хватило ума не хамить столь откровенно.

Неизвестно чем закончилась возникшая абсурдная ситуация, но то, что портовые расходы во много раз превысили все допустимые нормы, не говоря уже о ничтожном кредите, не вызывает сомнения. К тому же каждый лишний час простоя тоже обходится в круглую сумму. Напрашивается вопрос: кто выиграл от искусственно созданного на пустом месте представления из репертуара театра абсурда? Да никто, все проиграли, а больше всех — государство со своими неуклюжими попытками любой ценой взыскать недоимки. О какой гибкости можно говорить, если все неумелые попытки напоминают слона в посудной лавке. К тому же все контролирующие организации не имеют ни с кем обратной связи и заботятся только о своих ведомственных интересах, а государство им по боку, будто находятся на содержании у самого Господа. Вот и действуют многочисленные контролеры по принципу «кто в лес, кто по дрова», формально ничего не нарушая, а по сути зачастую являются настоящими «иностранными агентами».

Капитан отечественного контейнеровоза рассказал лоцману о произошедшем с ним сегодняшним утром казусе, сильно смахивающем на розыгрыш, но, к сожалению, таковым не являющемся. Возвращается он утром из дома на свое судно, ошвартованное у контейнерного терминала, и едва успел пройти проходную, как его остановила охрана: «Вы нарушаете правила нахождения в зоне транспортной безопасности!», Впрочем, «зона» она и есть зона, для того чтобы ловить предполагаемых и изолировать явных нарушителей. Оказалось, что капитан был без каски, но об обязательном ее ношении на территории порта ранее слышать не приходилось, ибо прежние требования касались лишь лиц, занятых на грузовых операциях, проще говоря — докеров, ну и конечно, делегаций, посещающих порт.

Капитан обратился к охране с вопросом, как они представляют себе подобное; получается, что он должен сойти с трапа своего судна, надеть каску и, пройдя портовую территорию и проходную, снять каску, попробовать поместить в портфель, в который она вряд ли втиснется. В таком случае ничего другого не остается, как нести ее на согнутой левой руке, словно офицеру во время представления начальству или в момент возложения венка к вечному огню неизвестного солдата, но тогда и идти придется строевым шагом, что вызовет неподдельный интерес всех прохожих. Самые сердобольные могут и санитарную карету вызвать с прямым назначением в психушку. А как же тогда государственный интерес? Ведь в случае такого развития событий пароход обречен на простой, пока будут искать нового капитана. А если все же такое представление пройдет безнаказанным, то обратная дорога поутру из дома на контейнеровоз до проходной порта будет не менее опасна, с увеличенными шансами попасть в поле зрения полиции или опять же таких чутких к чужому горю соотечественников. На такую капитанскую эскападу никто из патрульных охранников не нашел что сказать, и они, не говоря ни слова, поспешили удалиться, видимо решив не связываться с разговорчивым капитаном, а то он еще какой-нибудь номер отмочит.

Самому Рогулину тоже не удалось избежать бдительности охранников зоны. Его также остановили на территории порта, когда он направлялся к отходящему пароходу, и спросили, кто он такой. «Лоцман», — последовал естественный ответ. И сразу же о зоне и безопасности в ней, обязывающей всех находящихся передвигаться только в касках. Но Владимир ответил вопросом на вопрос, как обычно парируют удары умудренные одесситы: «Вы когда-нибудь видели лоцмана в каске?» — чем сильно озадачил неподкупных стоиков, пунктуальных исполнителей незыблемых, как ветхозаветные еврейские каноны, правил. В продолжение своего монолога он задал еще один вопрос: «Почему пограничники не носят касок и всегда на их головах фуражки? Разве правила не одинаковы для всех?» Но и этот вопрос также остался без ответа. С такими вопросами им встречаться еще не приходилось, да и кто такой лоцман с его непонятными обязанностями, они тоже не знали. Поумерив свой пыл и бросив дежурное, ни к чему не обязывающее напутствие: «Вы все же в следующий раз не забудьте каску надеть», — быстро удалились.

Но руководство лоцманской компании, стремясь избежать возможного скандала, решило задавить его в самом начале, приобретя для всех лоцманов облегченные каски — каскетки и поставив крест на дальнейших бесполезных словопрениях. Можно еще привести множество примеров, ставящих в тупик здравый смысл, но все они лишь сотрясают воздух, а пользы ни на грош, ибо их не хотят слышать. А ведь создавшуюся ситуацию нужно рассматривать во всей причинно-следственной связи, не вырывая лишь выгодные для внедрения во все усложняющуюся систему куски, полностью искажающие очередное начинание. Дальнейшее забюрокрачивание стоянок судов в портах, все нарастающий вал отчетности лишь ухудшают качество пребывания пароходов в порту, изматывая экипажи, удлиняя на ненужные деяния, приносящие судоходным компаниям только один вред и растущие убытки. Слава богу, в ночное время, в отличие от советского времени, власти оформляют приходы-отходы судов, а то судовладельцам пришлось бы совсем тяжко за «бесцельно прожитые», но не годы, как у Николая Островского, автора самого популярного романа в жизни нескольких поколений «Как закалялась сталь», а всего лишь за очень дорогие часы непроизводительных простоев. При появлении даже вполне преодолимого волнения на рейд власти не выгонишь — мотивируют безопасностью, что странно выглядит на фоне пожилых мореходов, ведь молодцы в форме все молоды и здоровы, пригодные к государственной и военной службе, да и все стараются делать не спеша, упиваясь собственной важностью. В результате несут убытки лишь судоходные компании, ибо о цене каждого часа простоя уже упоминали, уменьшается их доход, не говоря уже о прибыли, и государство получает меньше налогов, на которые и существует сонм важных контролеров и охранников. Судовладельцы вынуждены повышать ставки фрахта, дабы каким-то образом компенсировать возникающие из-за непроизводственных простоев убытки. Стоимость перевозок возрастает, а вслед за ней и стоимость грузов, из-за чего падает покупательная способность денег, те есть растет инфляция. А контролеры продолжают гнуть свою линию, «ничтоже не сумняшеся» в своей правоте. Круг замкнулся. Неужели государство не понимает, что рубит сук, на котором сидит?

Так что и в самом деле все течет, все изменяется, только в нужную ли сторону? Вопрос непростой, и ответ на него может дать лишь время, которое оценивает принимаемые решения по иным параметрам, не подверженным сиюминутным веяниям, какими бы доводами они ни обосновывались. За них придется расплачиваться будущим поколениям, что уже неоднократно имело место в непростой истории нашей страны; каждое ее переписывание на потребу дня лишь усугубляет проблемы, вызывая сомнения и недоверие собственного народа. Еще древние мыслители утверждали, что история наряду с философией являются матерями всех наук. «Тот, кто не знает прошлого, не знает ни настоящего, ни будущего, ни самого себя», — утверждал великий мыслитель Вольтер в начале восемнадцатого века.

Апрель 2024

P. S. Владимир Рогулин на 78-м году жизни простился со своей нелегкой даже для молодых профессией лоцмана и ушел на заслуженный отдых, правда, пенсия, хотя и хорошая, но под мировые стандарты никак не подходящая, не говоря уже о депутатской, вынудила умерить прежние аппетиты, благо на лекарства пока хватает, а как будет в будущем — время покажет.

В последние годы он вспомнил о своем прежнем стихотворном увлечении, и наградой ему стала не какая-то брошюра или даже малоформатный «томик», а самый настоящий том под 400 страниц нормального книжного формата его лирических стихов. Хотя они и малоизвестны большой публике и-за недостатка финансирования, но в родном городе получили широкую известность, радуя давних и современных коллег по цеху. Благодаря интернету и электронной почте пробивают дорогу в публичное пространство, распространяясь по всей стране.

Подложенная себе свинья, или убиенный бобр

«Качаясь всем корпусом, судно скрипит,

Охотское море ревет и гудит».

Наталия Урусова

Охотское море не только ревет и гудит, когда ему неймется, а неймется ему всегда из-за неуемного характера. Оно бы таким и оставалось на протяжении всего года, если бы не арктические сезонные холода, волнами распространяющиеся от сформировавшегося зимнего сибирского антициклона, который, как бы оно ни упиралось, покроет всю водную поверхность надежным ледовым саваном на целых полгода, поделив поровну время несостоявшегося стихийного разгула беспредельной ярости. Не замерзает лишь юго-восточная часть моря, через Курильские проливы связанная с океаном. Там все-таки потеплее, да и океанская вода вносит свою лепту, подстилающая поверхность моря тоже значительно ослабляет действие сибирского антициклона, а сибирские колючие, как пчелиные рои, циклоны пролетают севернее.

Охотское море относительно недавно, всего лишь десять лет тому назад, значительно «приблизилось» к России, долго добивавшейся ликвидации «чертова» международного треугольника в центре моря, крота в собственном огороде, площадью всего-то немногим более пятидесяти тысяч квадратных километров, позволяющего беспрепятственно вычерпывать не такие уж беспредельные рыбные запасы, такими лишь казавшиеся, кому только захочется. Для образного сравнения: его поверхность немногим меньше Московской области или чуть больше трех процентов площади всего моря. Казалось бы, плюнуть, растоптать и забыть — какая мелочь, но все уперлось в международное морское право. Но и по закону пакости центральный участок очень богат биоресурсами, поэтому сражаться было за что. Наблюдать, как в твоем почти внутреннем море законным образом набивают трюмы сотнями тонн серебристых рыбьих тушек ловцы удачи со всего мира, — большей разрывающей душу обиды у отечественных рыболовов быть не могло.

Многие не поймут причины создавшейся коллизии, и опять упираемся в морское право. По определению комиссии ООН, экономическая граница вслед за территориальными водами распространяется на 200 морских миль, отсчитываются эти мили радиусами от выдающихся мысов. Море оказалось немногим больше, и 200-мильные границы вод не покрыли всей поверхности, оставив этот самый «рыбный садок».

Но усилия не оказались бесплодными, выстраданное десятилетиями признание центральной части моря со злополучным треугольником континентальным шельфом страны, являющимся самыми настоящими рыбными закромами России, вместо окраинного, международного, ничуть не умалило размеры и значение одного из самых рыбных морей мира, площадь которого равна трем территориям Франции, страны с наибольшей площадью в Западной Европе. Кто только не промышлял в центре моря, бывшем до этого международным садком с рыбой: китайцы, японцы, корейцы, вьетнамцы и даже поляки — далековато их занесло с Балтики, видимо, килька не устраивала, а следовательно, «игра стоила свеч».

Но бесконтрольная раздача подарков по поводу и без повода наконец-то прекратилась, во внутренние воды не полезешь, можно на законных основаниях лишиться судна, орудий лова, да и рыболовам угодить под уголовную статью с возмещением нанесенного ущерба и в реальную отсидку в не самых комфортных условиях российской пенитенциарной системы. Комиссия ООН признала центральную часть Охотского моря континентальным шельфом России, тем самым узаконив исключительное право на добычу биоресурсов и полезных ископаемых. Долго ожидаемое событие произошло в 2014 году, можно сказать, успели прекратить бесконтрольное вычерпывание сотен тысяч тонн биоресурсов и вскочить на подножку уходящего поезда. Опоздай решение на считаные месяцы, и в свете настоящих событий не видать бы крабов, красной рыбы с икрой как собственных ушей, да и не до этого бы было. Лишний раз убеждаешься, что дорога ложка к обеду.

Основным портом моря является всем известный Магадан, он же по совместительству столица Колымского края. Расположен на самом севере моря, в бухте Нагаева, что совсем не с руки караванам пароходов, снабжающим город и всю зависимую от него вечно замороженную империю. В отличие от солнечной столицы края, на юге моря, по сути на границе северной части Японского моря, расположен еще один порт — Ванино, тесно сплетенный общей историей прошлых десятилетий в крепкий узел с Магаданом, их даже связывают две очень известные песни на одну и ту же тему. Чтобы добраться из южного Приморья, откуда поступал почти весь поток грузов на Магадан, необходимо пересечь все Охотское море по самому длинному пути, который при условии хорошей погоды занимает суток трое. А если же задует, не уложишься и во вдвое большее время. Стоит только выйти из-под прикрытия северной оконечности Сахалина, как северо-западные господствующие ветры к вашим услугам, берут голыми руками, то есть разбушевавшимися волнами и порывами ветра 20—25 метров в секунду. А если в трюмах тяжелый груз, то хватайся за что сможешь, начинается свистопляска «голова-ноги»: ни поспать, ни поесть, ни по палубе пройтись, а спрятаться или переждать опасное волнение негде, акватория моря — словно большущая тарелка, до всех сторон которой расстояние примерно одинаково.

В зимнее время донимала другая докука: по мере наступления осенне-зимнего периода начинался ледостав, постепенно распространяясь с западного побережья в направлении западного берега Камчатки. И это время являлось самым сложным в плавании по Охотскому морю, при падающих отрицательных температурах, когда волны и производимые ими брызги накатывают на палубу, погружая ее вровень с поверхностью штормового моря, и не успевшие сбежать в родную стихию ручейки превращаются в корочку льда, быстро нарастающую на надпалубных устройствах и механизмах. Проходит всего лишь несколько часов, и пароход становится неузнаваемым, превращаясь прямо на глазах в какое-то феерическое бледно-синеватое округлое существо.

Главная опасность заключена не в самом льде, а в его массе, скопившейся выше прежнего центра тяжести, тем самым поднимая его все выше и выше, отчего пароход начинает терять остойчивость и грозит опасность перевернуться. Скалывать лед в штормовых условиях невозможно, очень велик риск оказаться за бортом, да и нарастает он гораздо быстрее, чем от него освобождаются. Остается лишь уменьшать скорость или приводить курс кормой к волне для меньшей заливаемости и прогрессирующего обледенения, дожидаясь улучшения погодных условий.

При появлении льдов, наступающих с Шантарских островов, появляется возможность при наступлении обледенения зайти в лед, где волны не заливают палубу и отсутствуют брызги, переждать непогоду, а потом вперед — на Магадан. Но в этом состоянии нужно смотреть и смотреть, дабы не проворонить время выхода из создавшейся снежуры со льдом, иначе мышеловка захлопнется — и без ледокола не обойдешься. Еще более осложняют гидрологию моря выносимые в течение всего года из залива Шелихова морские льды.

Но по мере укутывания моря ледовым покрывалом курсы следования смещались все ближе к западному берегу Камчатки, пока лед не сковывал все море вплоть до западного побережья полуострова.

Снабжение всего заполярного края не прерывалось в течение всего года, и полностью груженные суда следовали давно наезженным маршрутом днями и ночами. Бывали годы с мягкими зимами, и тогда пароходы с самыми незначительными ледовыми подкреплениями самостоятельно достигали Магадана и, даже будучи в балласте, без затруднений возвращались назад. Но таковое бывало нечасто, а случалось, что льды наслаивались, создавая торосы и ропаки, намертво блокируя известный маршрут. Тогда наступал черед ледоколов, без которых движение надолго стопорилось, а ожидать наступления весенних дней никто позволить не мог: многочисленные прииски, рудники, стойбища оленеводов и поселения ждали необходимые позарез грузы. Толщина ледового покрова и господствующие ветры позволяли определять необходимость в том или ином ледоколе, в зависимости от его мощности и проходимости. Торошение и меняющие направления ветры не давали смерзаться ледовому бездорожью на всем протяжении следования до Магадана — в таких случаях хватало самого маломощного ледокола, названного в честь знаменитого города «Магаданом», с его десятью тысячами лошадиных сил главного двигателя. Но стоило установиться безветренной погоде всего лишь на несколько дней — и вчерашняя ледообразующая поверхностная каша намертво смерзалась, становясь непреодолимой для ледокола, несмотря на яркое солнце, которое светит, но не греет. Тогда в дело вступал один из линейных ледоколов, а «Магадан» оставался у него в подмастерьях.

В нашем случае как раз он и осуществлял проводку караванов судов от южной кромки льдов до Магадана. Ранней весной 1985 года теплоход «Иван Сырых» из серии польских лесовозов-пакетовозов направлялся в Магадан с полным грузом угля. Едва приметное дыхание весны все же ощущалось: ветры северных направлений несколько поумерили свою зимнюю ярость, голубое, без облачка небо и яркое солнце, потоки света которого, отражаясь от бледно-серых ропаков и перепаханных ледовых полей с наслоениями более раннего льда, отражались бесчисленными бликами, слепя вахтенных на мостиках пароходов. Ледовая обстановка не представляла собой чего-то исключительного и была обычной и проходимой для конца зимы — начала весны с большими разводьями чистой воды. Некоторые затруднения могли вызвать лишь отдельные перемычки сплоченного льда, которые ледокол форсировал с трудом, напрягаясь всей своей десятитысячесильной лошадиной мощью. Очередной караван под проводкой ледокола «Магадан» направлялся в сторону Нагаевской бухты. Вслед за торящим тропу «Магаданом» следовал теплоход «Пионер Чукотки» из серии «Пионер Москвы» с грузом контейнеров, а за ним «Иван Сырых» с 13 тысячами тонн энергетического угля для электростанций и котельных Колымского края.

Старший помощник капитана Владимир Рогулин принял свою дневную вахту у «ревизора» и любовался лучами заходящего солнца, не забывая следить за впередиидущим контейнеровозом. Видимость прекрасная, и ледокол для скорейшего преодоления ледовых барьеров указал минимальное расстояние между судами каравана, чтобы исключить саму возможность застревания в пробитом канале, да и скорость полного маневренного хода назначил. На судне время ужина, и с камбуза тянуло ароматными запахами приготовленных блюд, отчего у вахтенных только слюнки текли. Спустя недолгое время на мостик поднялся капитан, уже плотно поужинавший и пожелавший взглянуть на окружающую необременительную обстановку. В этом уже наблюдалась сама собой сформировавшаяся на судах традиция: после обеда и ужина капитан, стармех, судовой врач и еще кое-кто из командного состава поднимались на мостик, словно в курилку, поговорить о делах насущных и обсудить новости после сытного ужина.

Капитан, умиротворенный ужином, благодушно улыбаясь, обратился к старпому: «Чиф, сходи поужинай, я на мостике побуду!» Владимир не заставил себя долго ждать и вскоре, едва оказавшись в своем, определенном ему кресле в кают-компании и держа в руках поварешку, наполненную наваристым борщом, неожиданно услышал перезвон машинного телеграфа, свидетельствовавший о срочном изменении переднего хода на полный задний. После чего корпус судна затрясся как в лихорадке, вибрируя всеми фибрами своей механической души. Ничего хорошего столь срочное реверсирование не предвещало, и Владимир, недолго думая, бросился по трапам на мостик. В самом начале стремительного броска ощутил тупой несильный удар, будто пароход столкнулся с каким-то препятствием, после чего наступила тишина.

Оказавшись на мостике и увидев возбужденного капитана, старпому стала понятна возникшая ситуация: ледокол, следуя в направлении Магадана, неожиданно наткнулся на перемычку ледового барьера, потеряв движение вперед. Шедший за ним «Пионер Чукотки» незамедлительно дал задний ход и успел погасить инерцию переднего хода, остановившись в нескольких десятках метров от кормы ледокола. Пароход был небольшим и относительно легким, что очень даже ему помогло вовремя остановиться. В то же время шедший за ним гораздо более габаритный и массивный, по жвак загруженный «Иван Сырых», имевший намного большую инерцию переднего хода, не успел затормозить и уже на последнем издыхании навалился своим хищным штевнем на корму контейнеровоза сверху, как орел-стервятник на свою жертву, и бронебойный форштевень пакетовоза смял, как картонную коробку, верхнюю часть кормовой палубы и обшивки «чукотского пионера».

К счастью, навал пришелся на верхнюю часть кормы «Пионера», вследствие чего образовалась дыра в кормовой палубе и верхней части обшивки, через которую можно было пролезть в помещение рулевой машины. Водотечности в корпусе не обнаружилось, все-таки пробоина оказалась намного выше действующей ватерлинии и забортная вода не могла проникнуть внутрь. В общем-то, произошло обыденное аварийное происшествие, каких хватало на трассе Северного морского пути.

Позднее пробоину заделали и аккуратно заварили, и после покраски ничто не напоминало о бывшем повреждении. Последующее расследование, разобравшись в деталях произошедшего, отнесло случай к ледовым повреждениям, и никто не пострадал. Ледовые повреждения, и не такого масштаба, не то чтобы планировались заранее, но считались неизбежными, соответственно к ним и относились.

Спустя три года, будучи в капитанской должности, Владимир Рогулин принимал под свое командование теплоход «Пионер Чукотки», напомнивший ему о навале трехлетней давности, о чем поведал сдающему дела капитану с долей иронии, будто заранее «пометил» «чукотского пионера». По чистой ли случайности или неизвестной закономерности, все, что успел сделать ранее, возвращается в той или иной форме рано или поздно и заставляет взглянуть на многие события совершенно по-иному, вне зависимости от результатов, добавляя почву для размышлений и раздумий. Хотя в нашем случае старпом и не являлся прямым участником произошедшего навала, а его участие, в общем-то, притянуто за уши, но случай имел место на его вахте, что вполне достаточно для разнообразных спекуляций. Дальнейшее мало кого интересует, в документах по расследованию «преступлений и наказаний» его вахта останется навсегда.

Что касается капитана, то его благородный порыв дать поужинать старшему помощнику сослужил плохую службу, хотя и был продиктован благим намерением. Неизвестно, случился бы навал, окажись старпом на мостике, возможно, он бы дал задний ход чуть пораньше и успел бы остановиться, но это лишь досужие предположения. Как бы то ни было, но капитан подставился сам, и старпому на судне точно не досталось «на орехи», не считать же таковым бумажное оформление навала, без чего уж точно обойтись нельзя.

Февраль 2014