Багаж императора. В дебрях России. Книга вторая

Владимир Дмитриевич Нестерцов, 2019

Если вы любознательный и нестандартно мыслящий человек, то эта книга для вас. Вместе с героями романа «В дебрях России» вы составите команду по поиску и спасению царя Николая II. Совершите опасное путешествие по подземельям Харькова, спасете алмазную корону из Владимирского дворца, которую до сих пор носит английская королева, побываете на коронации «нового» царя. В этом путешествии вам помогут известный на всю Одессу Мишка Япончик, Ламака и много других интересных персонажей. Пройдя этот нелегкий путь, вы столкнетесь с тайной, которая до сих пор волнует умы исследователей и открывается в третьей книге романа.

Сюрпризы подземелья

Парень, бежавший впереди, на мгновение выпрямился и, быстро осмотрев все вокруг, направился к дальнему камню, кособоко стоявшему на краю горы. Подбежав к нему, он уперся в него руками и попытался сдвинуть с места. Однако у него ничего не получилось. Тогда он сдавленно крикнул нам:

–Давайте быстрее, помогите мне сдвинуть его, здесь вход в подземелье.

Времени на раздумывание у нас не оставалось, так как преследовавшие нас колонисты уже вычислили наше местоположение и открыли огонь. Пули стали зарываться рядом с нами, отскакивать от камня и с противным воем разлетаться вокруг. У нас ничего не получалось, а преследователи приближались. Тогда парень, забежав с другой стороны, начал толкать камень в противоположную сторону. И, о чудо! Он шевельнулся в своем ложе. Соединив свои усилия, мы сдвинули его с места. Он развернулся, и нам открылась черная дыра.

–Прыгайте, — крикнул парень, — здесь не высоко.

Не раздумывая, я прыгнул первым, за мной Эдвард, а парень на вытянутых руках повис вниз и нажал какой-то рычаг, заставивший камень стать на место. Это было сделано вовремя, потому что уже в подземелье мы услышали топот преследователей и их крики буквально над головой.

–Куда они делись? — кричали они. — Наверное, кубарем покатились вниз, вот мы их и не заметили, давайте дальше побежим за ними. Им далеко не уйти, там овраг.

И они бросились вниз, увлекая за собой кучу мелких камней.

Мы приземлились достаточно удачно, правда, Эдвард чуть не прыгнул мне на спину. Подождав пока парень переведет дыхание, я спросил его:

–Где мы?

–На Лысой горе, — ответил он.

–А почему Лысая?

–А кто его знает, видать, тут всякие темные дела творятся, что ни одно дерево не хочет расти. Вообще ночью народ старается обходить это место стороной. Мы как — то с ребятами были здесь, так до того страшно стало, что волосы поднялись дыбом. Мы еле ноги унесли. Потом как остановились и стояли как приклеенные, ни туда, ни сюда. Стоим и стоим. Ну, думаю, конец пришел. А тут еще тучи черные поползли по небу. Одним словом, жуть. Хорошо, что Колька чихнул, это нас и спасло. Мы словно проснулись и деру оттуда.

–А откуда про этот ход знаешь?

–А, это мы с ребятами лазили по подземелью, и нашли этот вход. У нас под городом много таких подземных ходов еще с давних времен понаделано, вот мы и смотрим, что тут есть интересного.

–Наверное, клады ищете, — заметил я.

–Ну не без этого, — ответил он и стал шарить рукой возле стены.

В подземелье стояла невообразимая темень, но воздух был свеж и прохладен. Очевидно, где-то была вентиляция. Рассмотреть что — либо было нельзя, хотя глаза уже привыкли к темноте. Парень, очевидно, найдя то, что искал, выпрямился и, сунув мне в руки какие-то палки, попросил подержать их. Как оказалось, это были факелы, пропитанные смолой. Чиркнула спичка, заставившая факел загореться и мерцать блеклым светом, который дал нам возможность осмотреться вокруг. Мы стояли на утрамбованном земляном полу, который окружали стены, выложенные красным кирпичом. Над нами было метра два свободного пространства, окруженного куполообразным сводом. Влево и вправо шел тоннель.

–Будем пользоваться одним факелом, — сказал парень, вручая Эдварду такой же, какой держал и я. — Мы с ребятами всегда оставляем их на всякий случай там, где мы ходили. Как видите, пригодилось. Сейчас пойдем налево. Я вас выведу в город, ну а там каждый по себе.

–Постой, — возразил я. — Нам не надо в город. Нам надо на Рашкину дачу, туда ближе к железной дороге.

Он секунду подумал и, очевидно, приняв решение, сказал:

–Хорошо, я отведу вас туда, там вроде бы есть выход. Идите, пожалуйста, за мной осторожно, так как тут постоянно бывают обвалы. Стен желательно не касаться, так как могут быть ловушки. Тут этих ловушек и тупиков тьма. Пока мы разобрались, что к чему, много дров наломали. И метки ставили, и веревку протягивали, все равно, сложно было.

И он пошел вперед, высоко держа потрескивающий факел над головой. Ориентируясь по одному ему известным приметам, он уверенно вел нас вперед, минуя многочисленные ходы и ответвления, встречавшиеся на нашем пути. Мы с Эдвардом двигались за ним, ступая след в след и соблюдая положенную дистанцию.

–Я всего раз был на Рашкиной даче, — сказал наш проводник, обернувшись ко мне. — Вход расположен в парке, а ниже, чуть левее, находится железная дорога. Там получается такой изгиб со спуском, и поезд постоянно тормозит, пока не пройдет этот участок.

За следующим поворотом тоннеля мы уперлись в завал. Это, очевидно, произошло недавно, так как осыпавшаяся земля была еще совсем свежей.

–Вот те на! — воскликнул парень. — Придется идти в обход.

И, развернувшись, минуя нас, пошел в обратную сторону. Пропустив его, мы снова двинулись за ним. Пройдя метров сто, он повернул налево и по боковому ответвлению мы двинулись вперед. Дорога пошла под уклон, поэтому пришлось идти немножко боком, чтобы удержать равновесие. В какой-то момент наш проводник потерял его и, чтобы удержаться, оперся на стенку. И в этот момент случилось нечто непредвиденное.

Стена моментально исчезла, а пол, на котором мы стояли, приподнялся и выбросил нас в образовавшееся отверстие. Это произошло так неожиданно, что мы не успели даже среагировать и сразу полетели во тьму. Тело само сгруппировалось в полете, и это позволило удачно приземлиться. Болел бок, встретившийся с чем-то твердым, колени чувствовали себя не лучшим образом, да к тому же кружилась голова от жесткого приземления. Ощупав себя и не найдя больше никаких неприятных моментов на своем теле, я приподнялся и шепотом спросил:

–Эй, ребята, вы тут?

Первым откликнулся Эдвард, который отвел душу, вспомнив английские простонародные скороговорки на этот счет, заявив потом, что у него все в порядке. Затем мы начали искать нашего проводника, который не реагировал на наше к нему обращение. Двигаясь в темноте на ощупь, Эдвард обнаружил на полу потухший факел. Достав спички, мы зажгли его и стали осматриваться вокруг и обнаружили лежавшего без сознания нашего парня. Падая, он неловко приземлился и ударился головой в основание каменного свода. Эдвард приподнял его за плечи, прислонил к стене, и мы стали его приводить в чувство. Минут через пять он стал подавать признаки жизни, а затем открыл глаза. Недоуменно посмотрев на нас, он снова закрыл их, а затем, тяжело вздохнув, произнес:

–Ну, вот и влипли.

–Куда влипли? — недоуменно спросил я.

–Куда, куда, — устало передразнил он. — Конечно, в ловушку.

–Ну и что теперь? — снова спросил я.

–А ничего. Просто ловушки для того и ловушки, что из них нет выхода.

–Такого не может быть, выход обязательно есть. Просто его нужно найти. Вот что, Эдвард, давай зажжем второй факел и все здесь внимательно осмотрим.

Найдя второй факел, мы зажгли его и стали осматривать место нашего заточения. Это оказалась небольшая комната с высокими отвесными стенами, причем никаких следов окна, через которое мы ввалились сюда, видно не было. Внимательно осматривая стены по ходу движения, Эдвард обнаружил большое металлическое кольцо. Он попробовал его потянуть на себя, но оно не поддавалось. Я присоединился к нему, однако и вдвоем мы ничего не смогли сделать. В изнеможении мы присели возле стены, и чтобы не держать факел в руках, я решил его вставить в кольцо. Учитывая, что оно было широким для факела, я решил чуть его провернуть. К моему удивлению, кольцо повернулось влево, затем раздался щелчок, и нам открылся темный зев прохода, ведущий в неизвестность. Я крикнул нашего проводника, и мы, схватив разбросанные от падения котомки, полезли в открытое отверстие. Проход был довольно узким. Я полз впереди, за мною слышалось сопение Эдварда. Вскоре впереди показался блеклый свет, и мы, наконец, выбрались из узкого лаза в какое-то помещение. Несмотря на темноту, здесь царил полумрак. Чтобы лучше рассмотреть, где мы очутились, пришлось снова зажечь факел, потухший во время нашего перехода.

Когда он разгорелся, нашему взору открылась просторная комната с высокими потолками, которые, казалось, уходили в поднебесье. Света факела не хватало, чтобы увидеть свод. По окружности комнаты стояли огромные каменные столбы, на которых виднелись какие-то знаки и письмена. Они как бы ограждали находящуюся посередине каменную круглую платформу, по краям которой находились высеченные из камня кресла с длинными прямыми спинками. На этих спинках также были высечены какие-то знаки. В центре платформы стоял небольшой каменный стол, на котором лежал какой-то предмет. Все это выглядело достаточно интригующе. Интересным было и то, что в комнате не ощущалось никакой пыли, было свежо от тянувшегося откуда-то воздушного потока, который заставлял факел потрескивать и колебаться пламенем в разные стороны. Очнувшись от изумления, я решил подойти поближе и рассмотреть, что же там такое интересное лежит на столе. Поняв мое намерение, Эдвард сказал:

— Вольдемар, будь осторожен. У нас в Англии много этих всяких штучек, и поверь мне, они порой бывают очень опасны. Я встречался с этим. Бывает такое, что потом достаточно трудно прийти в себя. Некоторые после этого просто остаются там, в другом мире. Получается, вроде бы они здесь, и тем не менее их нет.

–Я осторожно, — ответил я и сделал шаг вперед.

Мое движение осталось не замеченным. Воздух, дувший в одном направлении, изменил свое движение и создал вихревой поток, вращаясь вокруг каменных столбов, возле которых стоял я. Факел внезапно потух, а полумрак стал наполняться волнообразным светом, который стал струиться неизвестно откуда. Постепенно комната наполнилась ярким светом, и ветер внезапно прекратился. Со свода ударил луч, который осветил столик, и я сразу увидел, что на нем лежала большая квадратная каменная книга в кованом переплете, скрепленная золотыми пружинами, которые поблескивали от струившегося света.

— «Книга Судеб», — громким шепотом произнес выбравшийся из лаза наш проводник.

–Какая «Книга Судеб»? — спросил я.

— Самая настоящая, — ответил он. — Я думал, что это сказки, а оказывается, вот она, существует на самом деле.

И он сделал шаг вперед, намереваясь подойти к столу.

–Стой, — остановил его я. — Лучше не делай этого. Иногда незнание значительно лучше, чем знание того, о чем потом ты будешь очень сильно жалеть. Поверь мне. В данном случае, чем меньше знаешь, тем лучше для тебя.

Он остановился, как бы раздумывая над моими словами. На лице его отразилось, с одной стороны, желание идти вперед, с другой — страх перед возможными последствиями, о которых я предупредил его. Мучимый сомнениями, он облокотился на стоящий рядом с ним ближайший столб, как бы обняв его. От прикосновения столб наполнился светом, и буквально через несколько секунд круглая платформа пришла в движение. Она тяжело со скрипом начала крутиться до тех пор, пока одно из кресел не остановилось возле столба и не наполнилось таким же мерцающим светом. Я обратил внимание, что и на столбе и на кресле были одни и те же знаки. После этого пришел в движение стоящий в центре стол. Он провернулся к креслу таким образом, что лежащая на нем книга стала своим основанием как раз против него. После этого кованые застежки сами собою раскрылись, и кто-то невидимый начал листать тяжелые каменные страницы, которые с громким стуком ложились одна на другую. Вскоре стук страниц прекратился. Очевидно, была найдена нужная. Через секунду она замигала призывным ярким светом, и на ней стали проявляться какие-то письмена.

Не в силах сдержать свой порыв парень бросился к столу, быстро уселся в кресло и, схватив книгу двумя руками, жадно принялся читать. По мере чтения лицо его менялось, и радостные восклицания сменились маской ужаса. А потом он вдруг застыл на месте, уставившись куда-то в пространство. На наши призывы он никак не реагировал, словно окаменел. Переглянувшись с Эдвардом, мы медленно приблизились к нему и, стараясь не смотреть на книгу, попытались оттащить его назад. Это нам не удалось, он просто превратился в каменную глыбу и врос в кресло, а книга стала угрожающе мерцать разными световыми оттенками. Мы отошли назад. Посовещавшись, мы решили поискать выход из этой комнаты, а затем попытаться освободить парня, если до этого он не придет в себя. Три раза мы с Эдвардом обошли этот достаточно большой зал, но никаких следов или намеков на выход не обнаружили. Интересным было то, что если провести рукой по стене, она начинала светиться не очень интенсивным светом и через время гасла. Учитывая это необычное явление, я предложил Эдварду прощупать все стены. Может быть, изменение света покажет нам выход или еще какие-нибудь намеки дадут возможность нам его обнаружить. И мы принялись за дело, потратив на это не меньше двух часов. В какой-то момент раздался призывный крик Эдварда. Я подбежал к нему и увидел, что он показывал на металлическую пластину, вмурованную в каменную стену. Он обнаружил ее, прощупывая левую сторону стены. Она отличалась от остальных камней, которыми были облицованы стены, только температурой — была более прохладной. Став на безопасное расстояние, я кивнул Эдварду, и он нажал на пластину, которая чуть поддалась назад. Однако ничего не произошло. Разочарованные, мы двинулись дальше. И в этот самый момент там, где только что мы стояли, раздался скрежет, и сверху стала медленно спускаться металлическая лестница. Достигнув пола, она остановилась. Отодвинув бросившегося к ней напарника, я попробовал лестницу на прочность и полез наверх. Там я увидел круглый люк, вполне достаточный, чтобы в него мог свободно пролезть человек. Он выводил в коридор, по которому мы ранее шли.

Спустившись вниз, я рассказал об этом Эдварду, и мы решили попробовать освободить парня из западни. Медленно подойдя к нему с двух сторон, мы снова попытались снять его с кресла. Однако и на этот раз у нас ничего не получилось, более того, мерцание превратилось в огненные вспышки света, которые резко били в глаза. Тогда Эдвард вдруг резко ударил парня по шее, и, о чудо, парень обмяк, потеряв сознание, и мы мгновенно стащили его на землю. Свет сразу погас, и наступила темень. Парень лежал без сознания, как пустой мешок. Надо было что-то предпринимать.

Мы зажгли факел, и нашли наши вещи. Затем подтащили парня к лестнице. После этого стали думать, как его поднять наверх. Помогла смекалка. Покопавшись в мешках, мы нашли у парня кусок веревки. Взяв дополнительно пару своих рубашек, мы привязали парня к моей спине, и я с такой ношей первым полез наверх. Эдвард подстраховывал сзади. Не скажу, что это было легко, но кое-как, с передышками мы вытащили его наверх и вывались в тоннель. Только мы присели на пол, как люк, по которому мы поднимались, закрылся. Необходимо было определить, куда двигаться дальше. Осветив факелом поверхность тоннеля, я вспомнил, что мы шли вниз по наклону. Следовательно, нам надо было идти влево, куда шел наклон. Парень никак не хотел приходить в сознание, поэтому мы стали тащить его по очереди. Минут через двадцать он зашевелился и что-то пытался сказать. Мы остановились. Он привстал на ноги, но они у него подкашивались, и он сползал вниз. Тогда мы подхватили его под руки, и пошли дальше. Вскоре наклон закончился, и нам стало идти легче по относительно ровной поверхности. За изгибом тоннеля перед нами открылись три прохода. Куда идти, какой выбрать? Парень, очевидно, уже начав соображать, что-то промычал и скосил глаза на правый вход. Следуя его указаниям, мы повернули туда. Вскоре почувствовалось дуновение ветра, которое начало колебать пламя нашего факела. Вероятно, где-то рядом был выход. Ориентируясь по колебанию факела, мы вышли на небольшую ровную площадку, с левой стороны которой находились каменные ступеньки. Осторожно поднявшись по ним, мы оказались перед деревянной дверью, которая была закрыта с обратной стороны. Отодвинув меня в сторону, Эдвард осмотрел ее, а затем, вынув нож, осторожно просунул его в дверную щель и тихонечко поддел вверх.

Дверь дернулась и со скрипом отворилась. Мы оказались в каком-то сарае, пристроенном к углу дома, выходящего на Сумскую улицу. Во дворе не видно было ни души. И в доме не горел свет. Это дало нам возможность быстро выскользнуть на улицу. Чуть наискось стоял двухэтажный дом, на котором висела вывеска «Азово-Донской банк». Мы не имели понятия, куда двигаться дальше. И кроме этого, нам надо было куда-то пристроить нашего проводника. Мы начали тормошить его и спрашивать, где он живет. Парень открыл глаза и просипел «Захарьков». Как оказалось, это было название района за мостом, то есть за Харьковом. Ничего не поняв, мы постарались, оставаясь в тени зданий, выйти с центральной улицы, чтобы двигаться дальше. Поравнявшись с банком, мы собирались свернуть в переулок, как вдруг оттуда медленно выехала пролетка, которой правил кучер, очевидно, ехавший с дружеской попойки. Он был в полудреме, напевая себе под нос какую-то мелодию. Оценив момент, я прыгнул на подножку и схватил кучера за плечо. От неожиданности он подпрыгнул на сиденье и автоматически натянул вожжи на себя. Лошадь взвилась на дыбы и остановилась.

–Чур тебя! — крикнул возница, усиленно крестясь.

Хмель сразу слетел с него и он, отодвигаясь от меня в сторону, стал шарить у себя под сиденьем, где наверняка у него находилось какое-то оружие.

–Остынь, дядя, — произнес сзади Эдвард, уже успевший сесть в пролетку и посадить туда нашего парня. — Мы к тебе с добром.

–Видишь, другу нашему плохо, а кругом ни души. Выручи, отвези нас, — и я посмотрел на Эдварда. — Захарьков, — подсказал он.

— А мы тебе за труды сотенную! — и я вытащил из кармана сто рублей.

Увидев, что ему ничего не угрожает, мужик перестал шарить по пролётке, расправил усы и, окинув нас взглядом, махнул рукой.

–Ладно, уж, но деньги вперед. А то знаю я вас.

–Хорошо, — ответил я и протянул ему сто рублей.

Он взял их в руки, посмотрел на свет, затем расправил и только после этого опустил в карман.

–Ну а ежели патруль встретит нас, то вы уж, ребята, сами по себе.

— А ты, дядя, скажи, что мы твои родственники, и тебе тогда за родство мы еще полтинник накинем.

Он ничего не ответил, только крякнул и, причмокнув губами, пустил лошадь вскачь. Или время было такое, почти утро, или нам просто повезло, но патруль по пути мы не встретили ни разу. Единственное, когда уже съезжали с моста, где-то вдалеке мелькнули солдаты, которые не обратили на нас никакого внимания. Наш парень от прохладного ночного воздуха стал чувствовать себя лучше и смог указать дорогу. Вскоре мы остановились у небольшого домика, крытого черепицей. Выгрузившись из пролетки и поддерживая парня, мы двинулись к калитке. Однако наш возница не собирался уезжать. Он кряхтел, поправлял вожжи, но с места не двигался. Наконец, собравшись с духом, он произнес:

–Это, господин хороший! А как насчет родственников?

–Каких родственников? — не понял я.

–Ну, это, полтинник за родство, ежели патруль нас того.

— Но, патруля — то не было, — возразил я.

–А ежели бы был, тогда как?

–Ну тогда так, как договаривались.

–Так это, я могу сейчас его кликнуть, — и хитро посмотрел на меня.

Чтобы с ним больше спорить и прекратить эту глупую попытку шантажа, я ответил:

–Ну ладно, уговорил, родственничек, — и отдал ему пятьдесят рублей.

Довольный выгодной сделкой, он лихо помчался в предрассветную даль.

Мои товарищи уже вошли в дом и расположились на лавке. Вокруг парня бегала пожилая женщина, охая и ахая, делая ему примочки. А рядом сидел кряжистый дед и курил самокрутку. Поздоровавшись, я присел рядом. Он молча глянул на меня, выпустил густой дым из ноздрей и произнес:

–Так значит вы из самого подземелья сюда?

–Да, по — другому добраться сюда никак не получилось.

–А с Колькой что такое?

И мы оба посмотрели на парня, который вроде бы и выглядел нормально, но находился в какой-то прострации. Глаза у него были какие-то отсутствующие, словно он был где-то далеко отсюда, и на вопросы отвечал с длинной паузой, порой невпопад. Понимая, что скрывать от деда нечего, я изложил ему всю историю нашего путешествия. Дед только крякнул и произнес:

–Да, дела!

–Слышь, Матвеевна, — обратился он к женщине, — надо срочно к Ивановне идти, пока не поздно. Только она может что-то подсказать.

–А кто это Ивановна? — спросил я.

–Да ворожка наша, всех лечит, у кого душа там или еще чего не так, так все к ней и идут. Ты сходи, а мы тут поговорим малость с господами хорошими.

Женщина уложила парня в кровать в соседней комнате, а затем, накинув на плечи платок, выскочила на улицу. Проводив ее взглядом, дед спросил:

–Ну, а что дальше делать думаете?

— Да нам в Петроград надо или хотя бы до Москвы добраться. Вот хотели на поезд сесть, который сегодня должен идти туда. Нам советовали сделать это возле Рашкиной дачи. Мы попробовали туда добраться, да вот видите, что получилось, — и я кивнул в сторону соседней комнаты. — А там нарвались на этих немецких колонистов, одним словом, попали как кур во щи.

–Да это вам еще повезло, — сказал дед. — Неизвестно, что было бы с вами, если бы попали к ним в руки. Это очень строгий народ. Они полностью зависят от своих старост. Без их разрешения никто не имеет права покидать колонию и даже жениться. Ну а ежели муж плохо выполняет свои обязанности, то жена может на него пожаловаться в правление и, представьте себе, его наказывают. За все они берут штраф. Ну, например, дал в морду кому-то — изволь штраф 50 копеек, да еще и прилюдно принеси извинения. За ослушание приказа, будьте добры, выложите два целковых и так далее. Так что дисциплина у них железная, и все расписано до мелочей.

–Да, интересный народ. А все-таки, как нам добраться до этой дачи? Подскажите!

— Чего же не подсказать, подскажу. Только тут такая история: они теперь солдат выставляют и в вагоны, и в паровоз подсаживают. Ну и на вокзале, само собой, проверяют всех, кто уезжает, особенно в Москву.

–Так что делать? — спросил я.

–Я вот что думаю, — сказал дед и, поплевав в ладонь, затушил там самокрутку. Я должен ехать этим составом на паровозе, но у меня заболел помощник, кочегар, который бросает уголь в топку паровоза. И он хитро посмотрел на меня.

–Вообще-то кочегар обычно один, но ежели надо, то может быть два, тем более дорога дальняя.

Поняв его с полуслова, я, переглянувшись с Эдвардом, сразу выпалил:

–Мы согласны.

Оглядев нас критически, дед привстал:

–Только одежка у вас не подходящая, надо малость переодеться, — и двинулся в сторону комнаты, выходящей окнами во двор. Пока он там копался, хлопнула входная дверь и в комнату вошла Матвеевна в сопровождении сухонькой немолодой женщины с пронзительными, острыми глазами. Поздоровавшись с нами, она перекрестилась на иконы и присела на лавку, внимательно осматривая нас, переводя взгляд с меня на Эдварда и обратно. Её взгляд был пронизывающим, словно она пыталась залезть глубоко в душу и узнать все тайны нашего бытия. Естественно, автоматически сработала защитная реакция, и на нее пошел ответный поток моей энергии, который заставил ее отшатнуться и с уважением посмотреть на меня. После обмена такими «визитными карточками» она расслабилась и попросила меня рассказать, что случилось с нами. Узнав нашу историю, она покачала головой.

–Значит, вы были там. И видели все это. Не каждому смертному дается такая возможность. А те, которые попадают туда, или не возвращаются, или возвращаются в таком состоянии, что их назвать людьми нельзя. Это очень сильное место, и на разных людей оно влияет по — разному. Я сейчас поговорю с Колей и посмотрю, что можно будет сделать.

Она подхватилась со скамейки и пошла в комнату, где лежал Николай. Пока она возилась там с ним, пришел дед, держа в руках пропитанную специфическим воздухом железной дороги одежду. Положив ее перед нами, он произнес:

–Одевайтесь, должно подойти. Что надо, берите с собою в мешок, но не набирайте очень много.

Мы последовали его совету и переоделись. Естественно, одежда преобразила и мой внешний вид, и Эдварда. Только лица выдавали нас, как представителей другой профессии, но только не железнодорожной.

–Ничего, — сказал дед. — Наденете картузы пониже, вымажете лицо сажей, и никто вас не узнает. Мать, собери нам поесть, — крикнул он в комнату, где две женщины кудахтали над парнем.

Я сел с краю на лавке и стал осматривать комнату. Случайно мой взгляд остановился на зеркале рукомойника, в котором отражалось все то, что делала Ивановна в соседней комнате. Она сидела у изголовья Николая, держа его за левую руку, и что-то расспрашивала. Затем встала и с помощью Матвеевны установила на комоде два зеркала лицом друг к другу, а посередине поставила зажженную свечку. Сначала цвет зеркал был блестящим, но потом по их поверхности пошли волны, она потемнела, и постепенно стали проявляться какие-то черты и образы. Нагнувшись поближе, я успел разглядеть знакомые очертания той овальной комнаты с книгой судьбы, в которой мы не так давно оказались. Затем промелькнули силуэты ребят, и зеркала сфокусировались на Николае, который сидел на каменном кресле без признаков жизни. Картина вырисовывалась так, словно кто-то невидимый разворачивал зеркала таким образом, чтобы обеспечить лучший вид. Однако, как Ивановна ни старалась приблизиться к заветной странице «Книги судеб», которая лежала раскрытой на столе, у нее ничего не получалось: или картинка уходила в сторону, или страница покрывалась рябью. Вскоре она закончила свои наблюдения, затушила свечу, а зеркала обрызгала водой из принесенной бутылочки и вытерла подолом своего платья.

Минут через пять после этого Матвеевна выскочила из комнаты, спустилась в погреб и поставила на стол крынку молока, вареную картошку, хлеб, соленые огурцы и кусок аппетитного сала. Дед первым сел за стол, пригласив нас садиться рядом, и, перекрестившись, начал завтракать. Мы последовали его примеру. Матвеевна, скромно сев в уголок, тихонечко сказала:

–Ничего не говорит, только что-то бредит непонятое.

–И ничего не скажет, — вступила в разговор вышедшая из комнаты Ивановна.

–То, что он прочел, предназначено только для него. Ведь это была книга судеб, а судьба у нас у каждого своя, и каждый несет свой крест, как может. Вот захотел знать свое — и получил свое. А какое оно «свое», теперь ведомо только ему. Он знает и чего-то боится. Страшно, конечно, жить, когда известно, что с тобой случится. И от этого становится еще страшней, потому что ты знаешь: несмотря ни на что это случится. И его нельзя ни отодвинуть, не перенести, ни оставить на потом. И это все постоянно ходит с тобой и за тобой. У любого тут будут нервы не в порядке. Но что-то придумаем, поможем парню. Поставим его на ноги. Это ему еще повезло, что вы его вытащили оттуда, потому что многие остаются там навсегда. Это твоя энергия спасла его и всех вас, — и она кивнула на меня. — В тебе много силы, и тебя ведет сам Всевышний, который помогает тебе. Ты ведь не простой, я это чувствую. С таким я встречаюсь впервые. И дело ты делаешь большое, и препятствует тебе чудище огромное, не от мира сего, которое постоянно ищет тебя, потому что ты для него угроза. Но ты победишь, не сразу и не легко, но победа будет за тобою. И друг твой тебе поможет в этом, он тебе не просто так дан. Придет его время помогать тебе в полную силу. И те знания, которые он накопил в заморских странах, помогут вам обоим.

Выдав все это нам, она повернулась к деду.

–А ты, Матвеич, помоги им. Большое и доброе дело они делают, и грех не помочь им в этом.

Затем она, вскочив на ноги, перекрестилась перед иконами, поклонилась нам и, обратившись к Матвеевне, сказала:

–Пускай сегодня полежит, оклемается, а завтра на утренней зорьке и начнем его на ноги ставить. Кажись, все, — и, повернувшись, вышла во двор, сопровождаемая хозяйкой.

Матвеич молча посмотрел на нас, затем встал, вытер усы большим ситцевым платком и сказал:

–Пора и нам в дорожку, а то пока доберемся, глядишь, и время подойдет. И надев картуз, вышел во двор. Мы тоже вскочили и, посмотрев на себя в небольшое зеркальце, висевшее над умывальником, пошли за ним.

Конец ознакомительного фрагмента.