Прованс

Владимир Дараган

Вы посетите с нами 37 старинных городов и деревень на берегу Средиземного моря и в центральной части Прованса, посмотрите 180 фотографий. Десятки знаменитых писателей и художников жили или работали в этом чудесном крае. Что говорили о Провансе Мопассан, Чехов и Салтыков-Щедрин? Как Прованс вдохновлял Пикассо, Моне, Бунина, Ницше и Петрарку? Где Нострадамус написал свои катрены? Где Ван Гог написал свои самые известные картины? Всё это и многое другое вы узнаете, путешествуя вместе с нами.

Дизайнер обложки Анастасия Кривогина

© Владимир Дараган, 2022

© Анастасия Кривогина, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-0056-1055-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Отправляясь в путешествие, ты как будто просыпаешься.

Ёсида Кэнко-Хоси

Действующие лица

Автор, он же главный литературный герой. По образованию физик — это должно немного оправдать ошибки в тексте. Автору придется писать о художниках и писателях, любивших Прованс. И еще добавлять свои мысли об искусстве и литературе. Автор просит снисходительно относиться к этим мыслям и, если вы заметите явную чушь, то пишите по адресу: [e-mail]. В ответ вы получите извинения, благодарности и добрые пожелания.

МС — спутница автора. МС во время путешествий не дает автору предаваться на диване мыслям о великом. Только благодаря МС и покладистости автора нам удалось объехать почти весь Прованс и даже заглянуть за его пределы. И еще благодаря ей книга получилась много лучше, чем первоначальный замысел автора.

Внутренний голос — главный собеседник автора. Критический, разумный, охлаждающий авторский пыл и графоманию.

За месяц до поездки

Подготовку к поездке я начал с книг Питера Мейла — англичанина, прожившего много лет в Провансе. Главное, что я понял из его книг, что «любая беседа в Провансе рано или поздно перейдет на тему еды или напитков». Это насторожило — я представлял путешествие по стране художников и писателей, а не любителей завтраков, обедов и ужинов. Спросил у друзей, кого считал знатоком Франции. Ответ пришел мгновенно:

«В Провансе лучшая баранина, приготовленная на гриле и приправленная травами. Прекрасно мясо молодых бычков из Камарга. Знаменитый рыбный суп Буйабес со сливками — это обязательно! Его марсельские рыбаки придумали. Отличный салат Нисуаз, что родом из Ниццы. А какие трюфеля и каштаны в этом регионе! Попробуй заказать омлет-болтушку с трюфелями. А как хорош козий сыр, созревающий на каштановых листьях. И не забудь про фирменный салат deux garcons с белой ветчиной и копчёным филе курицы в Эксе. Это в их знаменитом кафе с таким же названием».

Я попытался вежливо отблагодарить за советы, намекая, что люблю жареную картошку и борщ. Потом добавил лирическое: дескать, мне больше нравится смотреть на падающий осенний лист, чем бегать по харчевням в поисках тарелки супа, но встретил полное непонимание — как можно собираться в Прованс и не изучить местные рестораны и рынки?

Интересы Питера Мейла не совпадали с нашими. Все его поездки по городкам сводились к посещению ресторанов или закупки вина, масла и хлеба. Ни слова о маркизе де Саде, Петрарке, Камю, Пикассо, Доде, Нострадамусе, Ван Гоге, Сезанне, Матиссе… Зато много страниц с описанием, какой хлеб надо есть с рыбой, морскими гадами, мясом… Какие пить вина, в каком городе лучший мясник, где покупать оливковое масло…

Ну что ж, наши книги будут дополнять друг друга. Из хлеба мы выбирали, в основном, багеты, научившись определять вкусные. А оливковое масло покупали в магазине, исходя из размера бутылки — искали самую маленькую. Вина, как правило, попадались неудачные, но это от нашего незнания. Надо советоваться с продавцами и местными жителями, а не полагаться на удачу.

— Ну и зачем ты туда едешь? — спросили меня.

Вопрос сложный. Сказать, что МС уже побывала раньше в Провансе и тогда ей все понравилось, — это уйти от ответа. Море? Мы планировали ехать в октябре и на побережье оставаться недолго. Ехать за вдохновением? Это признаться себе, что не можешь справиться с «творческим кризисом» — красивое слово для лени. Любопытство — вот это ближе всего.

Любопытство возникло после слов Клода Моне: «Здесь так красиво, воздух прозрачен и сияет, ты как будто плаваешь в голубом небе, надо сказать, это даже пугает. Я сражаюсь и борюсь с солнцем, какой же невероятный тут свет, чтобы передать его, нужно писать картины не красками, а золотом и драгоценными камнями».

— Это он об Антибе, — сказала МС. — Давай начнем с этого города, а потом посмотрим.

И тут потянулась цепочка. Антиб, Клод Моне, Николя де Сталь, Пикассо… Потом пошли писатели: Грэм Грин, Жюль Верн, Альфонс Доде, Мопассан, Скотт Фицджеральд, Чехов, Салтыков Щедрин, Бунин… Вот — это интересно! Что их привлекало в Провансе?

В планшете появились электронные книги о жизни тех, кто был связан с Провансом. Бумажные заняли бы целую полку. В компьютерных папках — цифровые копии картин видов Прованса, написанные любимыми художниками. Но не все восхищались красотой Лазурного Берега и альпийских предгорий. Не все сумели обрести тут вдохновение и создать шедевры. В общем, история получилась загадочной. И чем ближе приближался день отлета, тем больше хотелось самому во всем разобраться.

Переводчик

Была еще одна проблема — посмотришь в зеркало и вдруг поймешь, что слов «бонжур, лямур, тужур» уже не хватит для полноценного общения с француженками. В ужасе ты хочешь купить самоучитель французского, но внутренний голос против. Внутренний голос умнее остального туловища, и к нему надо прислушиваться.

— Уже не надо, — говорит внутренний голос.

— А как я смогу в магазине отличить йогурт от сметаны?

— Фу! — пристыдил меня внутренний голос. — Ты бы еще словарь купил и в кармане носил.

Я намек понял. Нашел волшебное приложение «Гугл-переводчик». Включаешь его, наводишь камеру телефона на французский текст, и он превращается в русский или английский. Баночка стоит на полке, но все надписи на ней уже на понятном языке.

— А если надо поговорить без лямур-тужур?

— Нажимаешь другую кнопку, говоришь по-русски, а телефон говорит по-французски. И наоборот.

— Это как в фантастических книгах говорили с инопланетянами?

Внутренний голос вздохнул. Пожалел, наверное, что вынужден сидеть в такой отсталой от прогресса голове.

Прилетели

Самолет сделал круг над морем и застучал колесами шасси по бетону посадочной полосы в Ницце. Нет, не так — застучал по бетону полосы аэропорта, который посредине между Антибом и Ниццей. Есть там плоский мыс, как будто специально сделанный для взлетов и посадок.

— Тут явно было болото с комарами, о которых писал Чехов, — предположил я.

— Будешь об этом писать в книге — пиши с оговорками, — отреагировала МС. — Спроси сначала об этом Гугл, а то печатному слову верят.

Набережная в Антибе

Мне захотелось сказать, что сейчас уже ничему не верят, но решил, что на Лазурном берегу надо разговаривать только о любви и искусстве. Или обсуждать, как добраться до мест, где уместны только такие разговоры.

— Ищем такси?

— Ищем.

Решили вызвать Убер. Пошли искать место, где могла бы остановиться машина.

— Салтыков-Щедрин писал, что Ницца пренеопрятная и гнусная, нигде тротуаров нет.

— Мы еще не в Ницце, тут тротуары есть. Вот даже автобусная остановка присутствует.

Подкатил автобус, проходящий через Антиб.

— А давай на автобусе, лучше Францию почувствуем.

Сели, поехали, почувствовали. Францию представляла женщина из России. Живет она здесь, услышала русскую печь и решили поучаствовать в разговоре. Ехали под рассказ о местных магазинах и еде. Вспомнил, что даже Салтыков-Щедрин, описывая пятидневное пребывание в Марселе, упомянул только рыбный суп с чесноком и специями. Ладно, не искусством единым жив человек.

Ехали долго — ловили красный свет на всех светофорах и любовались ремонтом улиц в городке Кань-Сюр-Мер. Иногда за окном сверкало море, но чаще мелькали скучные дома, серые заборы, усталые женщины и реклама Кока-Колы. Синяя точка на телефонном навигаторе ползла на запад, приближаясь к Антибу.

— Выходим, — вдруг спохватилась МС. — А то, не ровен час, в Канны попадем.

Ницца, Канны — это звучало красиво и знакомо. Еще красивее звучало Монте-Карло — это было рядом, но оказалось не по дороге.

Вышли у полицейского участка. Вокруг, куда ни посмотри, простирался город Антиб. Ни гор, ни моря видно не было. Зато были видны знаки «Остановка запрещена».

— У нас дом на берегу моря, идти далеко, вызывай Убер.

— А как тут машина остановится? Будет нарушать правила прямо у полицейского участка?

— Не наши проблемы.

Нажали нужные кнопки на телефоне, замерли в ожидании. Через пять минут звонок:

— Вы передумали?

Огляделись — на противоположной стороне улицы стоит черный мерседес, за рулем красавица-блондинка.

— Блин, то есть, ой! Не ожидали, что такая красота приедет.

Вышли из машины на узкой улочке — слева за каменным парапетом шумело море, справа застыли средневековые дома. На ступеньках одного из них примостилась молодая женщина, пытающая изобразить задумчивость. Ее фотографировала другая женщина, пытающаяся изобразить опытного фотографа. Рядом со ступеньками стояла группа туристов и слушала гида. Вот дела! Никогда не жили в доме, на который гиды показывают пальцами. Нашу дверь охраняли барельеф льва и черная решетка. Рядом стоял хозяин квартиры.

— Велком!

— Привет.

Антиб. Вход в нашу квартиру.

Обследовали квартиру. Сразу за уличной дверью большая комната с темными балками на потолке. На второй этаж шла винтовая лестница, по которой и трезвому подняться непросто. Наверху спальни с затейливыми комодами, столиками на гнутых ножках, скрипучими шкафами, кроватями с бронзовыми шишками и окнами соседей в доме напротив. Можно лежать на кровати и через улицу, не повышая голоса, обсуждать с соседом цены на рынке. На улице у нас свой столик, привинченный к бетонной плите. Как я понял, в Антибе есть лихие хозяйственные парни, имущество тут надо привинчивать.

К нашей беде хозяин говорил по-английски. Пришлось прослушать лекцию о всех выключателях, кранах и дверях жилища. Потом последовал краткий курс-инструкция в каких ресторанах нам питаться, а в каких не питаться. На прощание хозяин сказал:

— Будете выносить стулья на улицу, не забывайте заносить их обратно.

И исчез.

В ресторан мы не пошли. Пошли на рынок, а потом не спеша пили вино на улице за столиком, не обращая внимания на туристов, бродивших за нашими спинами. Уже после первого бокала, я почувствовал, что привыкаю к французской неторопливой жизни.

Антиб. Вдоль моря

Если писать литературными штампами, то вечер был томным. Томность заключалась в легком головокружении, теплоте воздуха, запахе моря и желании куда-нибудь пойти.

— А вот Чехов бы сейчас записал свои первые впечатления, — пробурчал внутренний голос.

Я открыл планшет и нашел письмо Чехова Соболевскому из Ниццы: «Писать в номере, за чужим столом, писать после завтрака или обеда (мне кажется, что я ем весь день непрерывно), и в хорошую погоду, когда хочется вон из комнаты, — это трудно, очень трудно. Здесь нужно читать, а не писать».

— Понял? — спросил я у внутреннего голоса.

— Что за привычка цитировать только отрывок, который тебе нравится! — возмутился он. — Абзац у Чехова заканчивается так: «но как бы ни было, я все-таки пишу».

— Ты еще долго будешь в экран смотреть? — спросила МС.

И мы отправились на первую прогулку.

Если вы будете рассматривать картины художников, писавших на Лазурном берегу, то Антиб вы узнаете легко. На картине обязательно будут две башни в виде параллелепипедов. Одна башня — это колокольня собора. Вторая — сторожевая башня замка Гримальди, построенного в XII веке. Берег Антиба укреплен — это почти крепость. Сейчас от крепости остался небольшой бортик, вдоль которого променад. Тут и надо гулять.

— Ты знаешь, почему Антиб так называется? — спросила МС.

Я знал — статью в Википедии проштудировал. Город был основан греками в VI веке до нашей эры и был назван Антиполисом (город напротив). А был он напротив Никейи. Антиполис со временем стал Антибом, а Никейя — Ниццей. Антиб — большой по местным масштабам город. В нем живет 75 тысяч человек. Он больше Канн, где проживают 70 тысяч. А Ницца город огромный — в нем около полумиллиона жителей.

Эти знания я освежил, сидя на скамейке под пальмами. Впереди синело море, слева громоздились вершины Альп. Справа простирался песчаный пляж, на котором сидели влюбленные парочки и смотрели на закатные краски. Было хорошо, сидел бы и сидел, но МС захотела показать главное.

Антиб, вид на старый город

— Пойдем теперь к бухте, там порт и городская крепость.

Порт или марина — это для меня всегда интересно. Проведя полтора месяца на яхте с капитаном и боцманом, я стал не то что любителем яхт, но написал о яхтинге книгу «Ладога» и научился оценивать суда, сравнивая их с нашей «Глорией». На Ладоге она была вне конкуренции среди парусников, мне хотелось убедиться, что и в Антибе «Глория» смотрелась бы достойно.

Марина впечатлила. Сотни яхт разного класса. Парусных мало. Среди парусников «Глория» смотрелась бы нормально.

— А это что за четырехпалубный теплоход стоит?

— Не теплоход, а яхта.

— Что?

— Посмотри в Гугле.

В порту Антиба

Посмотрел. Оказалось, что это яхта Алишера Усманова. Знай наших!

Яхта заслоняла вид на марину и на форт Карре — так называлась городская крепость. Рядом стояли туристы и обсуждали, как бы они жили на яхте. Это ведь экономия — не надо платить за отель.

Забегая вперед, расскажу о беседе с французами в городке Ванс.

— Вы откуда?

— Из России.

— О, Россия! Усманов!

Антиб. «Странник» Жома Пленсы

Раньше бы назвали фамилию российского президента.

Приближалась конечная точка первой прогулки. Эта точка требует подробного описания.

Вот ведь как бывает. Построят замок, и станет он на сотни лет главной достопримечательностью города. По замку город узнают, художники его рисуют. Ты приедешь, посмотришь на замок и радуешься, что увидел главное. А потом вдруг появится каталонский скульптор Жом Пленса и поставит на набережной полупрозрачную скульптуру из букв. Сидит «буквенный» человек и смотрит на синее море. И называется он Nomade (Странник). А вокруг туристы разные — головы задирают, охают, руками всплескивают. И будут теперь помнить не замок, а эти буквы.

Около «Странника» толпились туристы. Дети лазали по скульптуре (да, тогда было разрешено, через два года запретили), взрослые фотографировали друг друга. Кто был без пары, тот делал «селфи». Завтра эти фото появятся в соцсетях.

Антиб. Закат над центральным пляжем

— Объясни мне, — спросил я у внутреннего голоса. — Зачем люди ставят в соцсети так много своих фотографий?

— Хотят доказать кому-то, что они еще неплохо выглядят.

— А почему у меня нет желания что-то доказывать?

— Посмотри на себя в зеркало. У тебя не получится.

— Добрый ты.

— Не добрый, а справедливый. Вторая причина, — люди хотят войти в историю, оставить там след. Не все могут писать, сочинять музыку или рисовать. А сделать фото — это быстро и просто.

Дома я прочитал, что если лепить что-нибудь из букв, то эта техника будет называться леттризмом. Зародился леттризм во Франции, на основе дадаизма. А дадаизм — это отрицание каких-либо канонов в искусстве, цинизм и бессистемность. В общем, каждый может делать, что хочет. Главное — для описания результатов подобрать правильное слово.

А «Странник» в Антибе чудесный. Вполне системный, без всякого отрицания. То, что он из букв, сразу забываешь. Потом, правда читаешь слова Жома Пленсы, что буквы символизируют татуировку на коже, а она, в свою очередь, — накопленные знания и опыт. Почему-то хочется забыть слова о татуировке, а просто любоваться полупрозрачным «Странником», который смотрит на синие волны и жалеет, что он на берегу, а не там вдали, где вода переходит в небо.

Грэм Грин в Антибе

Помните английского писателя Грэма Грина? Это он написал «Тихий американец», «Наш человек в Гаване», «Комедианты»… Огромные тиражи, на русский язык перевели почти все его романы. Был перерыв (1968—1980), когда имя Грина в СССР оказалось под запретом, — он поддержал Синявского и Даниэля во время суда над ними. С 1981-го года издания его книг возобновились.

Если вы найдете в сети биографию Грина, то прочитаете, что последние годы жизни он прожил в Швейцарии. Это не так. В Швейцарии он провел меньше года, куда приехал на лечение и там скончался в 1991-м году. А до этого Грэм Грин провел 26 лет в Антибе.

Что занесло английского писателя в небольшой французский городок? Неужели красоты Лазурного берега? Вряд ли. Я не нашел у Грина описаний местной красоты и романтики. Скорее наоборот. Вот что он пишет в рассказе «Вы позволите одолжить вашего мужа?»:

«Антиб <после сезона> становится самим собой, маленьким провинциальным городком, где по улицам ходят местные жители, а старики пьют пиво или вино на стылой площади де Голля».

И никаких восторгов от «прозрачного сияющего воздуха». В Антиб Грэма Грина привела детективно-лирическая история. Давайте по порядку.

Родился Грэм Грин в Великобритании в 1904-м году. По окончании колледжа работал журналистом. Оставил работу в 1929-м году после выхода его первого романа. Много путешествовал. Во время войны работал в британской разведке. После войны в качестве репортера объездил почти все «горячие» точки — Куба, Вьетнам, Панама, Гаити… Многократно выдвигался на Нобелевскую премию. Женился, разошелся, жил один, но официального развода не было.

Неприятности у Грина начались в 1965-м году. Ему нужно было легализовать секретные безналоговые чеки от МИ-6 за его шпионскую деятельность. Грин доверился аферисту, который взялся перевести деньги в швейцарский банк. Что-то пошло не так, афериста арестовали, а Грину предложили покинуть Англию, чтобы замять скандал.

Это детективная история. А дальше — лирическая. У Грина долгие годы была замужняя любовница — Ивонн Клоетт. Познакомился он с ней в Камеруне. Ивонн была на 19 лет моложе и смогла удержать любовь писателя до самой его смерти. В годы скандала Ивонн жила в Антибе, поэтому Грин и выбрал для места жительства этот скромный городок. На гонорар от экранизации «Комедиантов» Грин купил небольшую двухкомнатную квартиру на четвертом этаже панельного доме на границе Старого города, на пересечении улиц Пастера и Свободы. Из окон прекрасный вид: старый форт Карре и порт Вобан с лесом яхтенных мачт. Обстановка в квартире скромная — в основном, стеллажи с книгами. Были и книги русских писателей: Чехов, Толстой, Тургенев, Гоголь, Герцен…

Антиб. Дом, где жил Грэм Грин

Что еще нужно писателю для счастья? Огромный балкон, свежий морской ветер, уютное кафе Felix, где Грин каждый день обедал, книги, в банке неплохой счет, возможность ездить по свету (кроме Англии), любимая женщина, приходившая каждый вечер, чтобы приготовить ему ужин. Да, город маленький, захолустный, но писателям не бывает скучно.

Такая идиллия длилась до 1982-го года. В тот год Грин решил вступиться за дочь Ивонны, которая оказалась замешанной в истории, связанной с местной мафией. Грин узнал, что в ней замешаны высокопоставленные лица Лазурного берега и в стиле Эмиля Золя написал памфлет «Я обвиняю». Скандал, конечно, разразился огромный. Писатель оказался один на один с криминальным спрутом. Дело о клевете, суд, проигрыш, оплата астрономических судебных издержек. И еще десять лет угроз и испорченного настроения.

Антиб. Кафе «Феликс» — любимое кафе Грэма Грина

Дом, где жил Грэм Грин, сохранился. Пройдешь мимо и не оглянешься — типичная архитектура для Лазурного берега: бетонное здание, большие окна, балконы по периметру. Сохранилось и кафе Felix. Только сейчас это другое кафе, его перестроили для быстрого обслуживания туристов. Нет больше рыбацких сетей на стенах и старых дубовых столов. Осталось название и память, что тут обедал знаменитый писатель.

Путь от нашего дома до вокзала проходил мимо дома, где жил Грэм Грин. Первое время я всегда задирал голову и смотрел на балкон, представляя там пожилого писателя. Вот он сидит, смотрит на море, обдумывая сюжет очередного романа или поругивая Артура Лундквиста — своего врага из Нобелевского комитета, который поклялся, что «этот детективщик» получит премию только через его труп. Свое обещание Лундквист выполнил. Грин премию не получил, а Лундквист скончался через восемь месяцев после смерти «этого детективщика».

Я насчитал 43 фильма, снятых по произведениям Грэма Грина. Кто еще может с ним сравниться?

Форт Карре и Наполеон

— А в этом здании сидел под арестом Наполеон и ждал своей участи. — говорит экскурсовод. — У него была возможность бежать, но он считал побег ниже достоинства офицера. А ведь ему грозила смертная казнь.

Мы стоим на стене форта Карре. Форт на границе Антиба, дорога к нему идет вдоль бухты со знаменитым портом Вобан. Форт — красавец. Особенно впечатляют спутниковые фотографии — величественная звезда с четырьмя лучами-бастионами. XVI-й век. Раньше форт служил для охраны границы между Королевством Франции и итальянским графством Ницца. Антиб был последним французским портом перед этой границей.

Антиб. Форт Карре. Дом, где Наполеон сидел под стражей

Вид со стены… там много видов. Можно посмотреть на синее море с белыми полосками яхтенных парусов, в другую сторону — вид порта. С высоты оцениваешь размеры яхты Усманова и остальной мелочевки. Еще можно увидеть песчаные пляжи, которые тянутся до самой Ниццы. И снежные Альпы, конечно.

— А еще тут снимался фильм «Никогда не говори никогда» с Шоном Коннери в роли Джеймса Бонда, — продолжает экскурсовод.

Да, Джеймс Бонд тут скакал на лошади, — это смотрелось красиво. Я слушал экскурсовода и жалел, что нельзя бродить по крепости одному. Хотелось просто посидеть около бойницы, разглядывая места, куда раньше стремились художники и богатые бездельники. Сейчас октябрь — для меня самое прекрасное время в Провансе. Не жарко и не холодно. Осени не чувствуется. Сбросит платан пару серых листьев на тротуар — вот и всё, что подарит осень в Провансе. Воздух свеж, тепло, пахнет морем…

Антиб. Бастион форта Карре

Так… крепость обошли, экскурсовод прощается. Советует погулять по парку вокруг форта.

Из парка форт кажется неприступным. Разве что из пушек палить, разрушая стены. Перед металлическими ядрами крепости бессильны. Вопрос времени и количества зарядов. Но тюрьма тут надежная. Без предательства надзирателей отсюда не сбежишь.

Наполеон… Вы никогда не задумывались, как бедный корсиканец без связей смог стать императором? Ведь его карьера не всегда была восходящей. Антиб — это точка в его жизни, где ему пришлось дважды начинать почти с нуля. Второй раз — возвращение с Эльбы, высадка в бухте Жуан рядом с мысом Антиб. Его первая точка — тюремная камера здесь в форте.

В школе мы писали сочинение об Андрее Болконском из «Войны и мира». «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» — это слова Андрея во время битвы при Шенграбене. Тулон для Андрея был символом успеха, началом взлета. Взлета Наполеона. Но с Тулона ли началась карьера будущего императора?

После колледжа и Парижской военной школы Наполеон провел четыре года в провинциальных гарнизонах. В этих гарнизонах и застала его французская революция 1789-го года. Как можно использовать открывшиеся возможности? Что сделать, чтобы тебя заметили?

Наполеон пишет книгу «Ужин в Бокере». Это о том, что роялистам не надо сопротивляться могучей французской армии, которая, если надо, может разрушить целый город во славу идей революции. Молодого офицера отметили, и ему посчастливилось отправиться начальником артиллерии подавлять мятеж роялистов в Тулоне, поддерживаемых англичанами. Над Тулоном белый королевский флаг. После удачных действий Наполеона белый флаг сменился трехцветным, а английские корабли покинули Тулон. Результат — Наполеон получил от революционного Конвента звание бригадного генерала.

Антиб. Центральный двор форта Карре

Дальше ошибка — сближение с братом Робеспьера. Но кто мог предположить, что братьев казнят, а вместо Конвента для управления страной будет создана пятиглавая Директория? Результат — двухнедельный арест, тюрьма в форте Карре около Антиба. И ожидание смертной казни. Но в чем виноват талантливый артиллерист? Ошибка — да. Но ошибки делают все. Не все правильно себя ведут после сделанных ошибок. И Наполеона освобождают — он нужен новому строю. Надо все начинать с нуля. И быть разборчивее. Наполеон отказывается подавлять мятеж в Вандее. Биографы, которые восхваляют Наполеона, пишут, что он не хотел стрелять в соотечественников. Скорее всего, они не правы. Толпу Наполеон презирал. Причина другая — ему предложили командовать пехотой, а это не его. Когда через какое-то время ему предложили подавить мятеж роялистов в Париже, то он согласился и применил пушки, заряженные картечью. Он знал, что делал, — за подавление мятежа Наполеон получил назначение командующим войск тыла. Так что мутное революционное время Наполеон использовал по полной.

— А мать Наполеона и его сестры жили в Антибе, когда он сидел в тюрьме, — сказала МС. Сохранилась древняя уличная прачечная, где они стирали и полоскали белье.

Антиб. Древняя прачечная

Мы пошли искать прачечную, затерянную на узких улицах старого города. Нашли вблизи набережной. Это каменный бассейн с проточной водой. На столбах черепичная крыша. Рядом сидели подростки и пили пиво.

Николя де Сталь

Стоит на набережной Антиба светлый трехэтажный дом. Весьма современный. Декоративные балконы на втором этаже. Открытое пространство на третьем. Вид из окон потрясающий: море, горы, старые городские укрепления. Смотри в окно и наслаждайся. Если ты художник, то ставь мольберт у окна и работай, не снимая пижамы. Если писатель, то тоже сиди у окна и жди, когда синие волны нашепчут новый сюжет. Если просто богатый бездельник, то возьми бокал белого вина и радуйся, что еще живой и можешь видеть такую красоту.

— Самое трагичное место в Антибе, — сказала МС. — Видишь табличку?

На табличке было написано по-русски: «Художник Никола де Сталь 1914 — 1955г. Жил и умер в этом доме 16 марта 1955 г.»

— Неправильно написано, — добавила МС. — Он умер не в доме, а на улице. Бросился вниз головой на мостовую.

— Наркотики, алкоголь?

— Все сложнее.

Антиб. Дом Николя де Сталя

Почему художники умирают так рано? Что их так тянет за последнюю черту? Представьте: молодой, высокий, здоровый, успешный художник. Очень популярный. Готовился сразу к нескольким выставкам: Париж, Лондон, Цюрих. И еще к одной в замке Гримальди, что рядом с его домом. Его стиль — абстракционизм. Но особый, с контурами реальности. Про него пишут: «динамика, брызнувшая фонтаном», «де Сталь избегает соблазна декоративности», «поэтика абстрактных мотивов связана с мотивами, навеянными реальностью». Галерейщики в Америке ждут его работ.

Так что же случилось?

Николя де Сталь — сын последнего помощника коменданта Петропавловской крепости. Из вестфальского баронского рода, восходящего к XII веку. В 1919-м году семья эмигрировала. После смерти родителей Николя был усыновлен богатой семьей бельгийских католиков. Решив стать художником, Николя долго искал свой стиль. Путешествовал. Затем неожиданное признание, успех. Появились деньги, заказы, выставки. Первая жена умерла. Вторая женитьба, дети. И вдруг он бросает семью в Париже и уезжает в Антиб. Почему? У него новая любовь — Жанна Матье. Она замужем, двое детей. Живет в Грассе — это недалеко от Антиба. Николя иногда возвращался к себе из Грасса пешком. Он снимает мастерскую в доме на берегу моря. Том самом, где потом решит уйти из жизни.

Любила ли его Жанна? Скорее нет, чем да. Из семьи она уйти отказывалась. За день до самоубийства Николя звонит ей и просит о встрече. Получает отказ. Зачем-то собирает все письма Жанны и отправляет ее мужу с припиской «Ваша взяла». Идет к юристу, чтобы узнать, будет ли обеспечена его семья в случае его смерти. Готовился? То есть это не было минутной слабостью?

Так что, несчастная любовь? Но он не подросток, чтобы уходить из-за этого из жизни. Мир ждет его новых работ, ему есть ради чего жить.

Мешает депрессия. Отчего такое случается? Гены или болезнь? Нет ответа. Осторожно можно сказать, что сильное переутомление. Де Сталь жалуется на усталость, бессонницу, на рокот волн, на шум ветра. «Везде это проклятый ветер», — говорит он. И что-то не нравится ему в своем творчестве. Мнения галерейщиков его не интересуют. Он пишет в письме одной из своих приятельниц: «…между мной и реальностью воздвиглась стена, прозрачная, тяжелая, мощная… чтобы пробиться к подлинному свету, я должен избавиться от своего телесного каркаса».

Что он имел в виду? Теперь, когда мы знаем финал, можно интерпретировать это как трагическое предупреждение. Но что сейчас гадать. Никого не предупредишь, ничему не научишь, в чужую душу не заглянешь.

От Николя де Сталя остались картины. Необычные, заставляющие думать. Спасибо ему за это!

Наполеон в Антибе

«Настоящий герой тот, кто несмотря ни на что продолжает преодолевать неудачи» — Наполеон.

В Антибе есть еще одно место, где Наполеон начал новую жизнь. Чтобы попасть туда, надо из центра города идти на запад к мысу Антиб, пересечь его и выйти к берегу залива Жуан. Справа вы увидите Канны, слева — бескрайнее лазурное море. На берегу старинная башня — там сейчас музей Наполеона. Нам не повезло: в день, когда мы там оказались, музей был закрыт.

Мы полюбовались береговыми пушками времен Наполеона, вышли на скалистый берег, достали телефоны и прочитали, что в этом месте Наполеон начал свои знаменитые 100 дней. Поблизости был высажен десант из 1100 солдат.

Музей Наполеона на мысе Антиб

Нет, не в этом месте. Тут неудобное место для десанта. Наполеон прекрасно знал бухту Жуан (он в молодости инспектировал береговую охрану Прованса), и наверняка высадка была рядом, там, где начинаются песчаные пляжи. Так оно и оказалось. На ежегодных реконструкциях этого события переодетые в старинную форму десантники высаживаются именно на пляже.

1 марта 1815-го года — это историческая дата, день, когда Наполеон после десятимесячного пребывания на острове Эльба вновь вступил на берег Франции. Представьте, как велика была уверенность полководца, который решил вернуть власть с горсткой солдат. Да еще начать в Провансе, который кишел рьяными роялистами. Когда после неудачного российского похода Наполеона везли из Парижа на корабль, чтобы отправить в ссылку на Эльбу, провансальцы были единственными на его пути, кто кидал в карету камни и сыпал проклятья.

Почему Наполеон решился на возвращение? Я не пишу учебник истории, прочитайте замечательную книгу Е. Тарле об этом времени. Скажу только, что у опального императора были причины рассчитывать на успех. Людовик XVIII не почувствовал настроение французов. Крестьяне опасались потери земли, которую они получили во время революции. Были недовольны военные, часть которых отправили в отставку, а другим срезали жалование. И французы помнили времена побед Наполеона, времена, когда они гордились своим императором.

Но были и другие настроения. После высадки Наполеон отправил солдат и капрала в Антиб за продовольствием и снаряжением, но посланцы получили отказ. Городские ворота закрыли, солдат арестовали. Наполеон махнул на Антиб рукой, часть продовольствия получил в Каннах, затем в Грассе и отправился с отрядом в Гренобль. Удобнее было идти по долине Роны, но ведь там Прованс — лучше через Альпы, чем через земли приверженцев короля.

Все было рассчитано правильно. По дороге Наполеон получал подкрепление, так как солдаты, посланные для его усмирения, переходили на сторону императора. Дальше победный марш на Париж. Это был триумфальный поход. Мне очень нравится цитата из книги Е. Тарле об этих днях:

«Типичной для поведения газетчиков в эти дни была строгая последовательность эпитетов, прилагавшихся к Наполеону по мере его наступательного движения от юга к северу.

Первое известие: «Корсиканское чудовище высадилось в бухте Жуан».

Второе известие: «Людоед идет к Грассу».

Третье известие: «Узурпатор вошел в Гренобль».

Четвертое известие: «Бонапарт занял Лион».

Пятое известие: «Наполеон приближается к Фонтенбло».

Шестое известие: «Его императорское величество ожидается сегодня в своем верном Париже».

Вся эта литературная гамма уместилась в одних и тех же газетах, при одной и той же редакции на протяжении нескольких дней».

Дальше смена власти, Наполеон снова император. Потом битва при Ватерлоо, поражение, ссылка на остров Святой Елены в южной части Атлантического океана, болезнь, смерть… Но это потом.

Сейчас можно просто постоять на берегу, представляя парусные суда с солдатами и императором, который начинает все сначала и еще не знает, что ему осталось только сто дней до окончательного поражения. До времени, когда французы стали опасаться выписывать газеты. Выбор подписки означал бы приверженность к тем или иным политическим взглядам. Газеты они читали в кафе.

Ночь нежна на мысе Антиб

От музея Наполеона надо идти по берегу залива к Жуан-ле-Пену. Почему надо? Потому что красиво. Очень красиво. А можно искать место, где удобно высадиться тысяче солдат во главе с императором. Пляжи чередуются со скалами, на которых растут сосны, похожие на зонтики. Корни сосен тянутся по земле, на них удобно сидеть и смотреть на морскую лазурь. Или не смотреть — закрыть глаза и вдыхать аромат хвои и моря.

У каждой прогулки должна быть цель. Это я про себя. Очень нравится делать маленькие открытия. Пусть ожидаемые, но разве можно все предвидеть, даже прочитав сотни страниц о каком-то месте?

На мысе Антиб

Мы шли к отелю, где жили Скотт и Зельда Фицджеральд в 1925-м году. В то время это была вилла. Потом уже к дому достроили два этажа и превратили виллу в отель Веlles Rives со своим пляжем, ресторанами с видом на море и множеством фотографий Скотта и Зельды. Хорошую рекламу сделала отелю экстравагантная парочка. Здесь Фицджеральд начал писать роман «Ночь нежна». Закончил его через восемь лет в другом месте, но в отеле считают, что это неважно. Ведь все идеи пришли в голову Скотту именно здесь.

Мыс Антиб. Отель Веlles Rives

Отель дорогой, но демократичный. На твою одежду и обувь внимания не обращают. Можно смело проникнуть в кафе отеля и выпить там вкусного кофе. Кофе мы пили почти на пляже, любуясь купальщицами бальзаковского возраста. Даже в купальниках они выглядели богато — у большинства богатых женщин есть особый язык жестов и улыбок. И все они хотели оставаться молодыми и спортивными.

— Видишь, какие молодцы женщины, — сказала МС. — Занимаются спортом, прекрасно выглядят. А мужчин рядом что-то не видно.

Мыс Антиб. Холл отеля Веlles Rives

— У мужчин другие проблемы, красоту их кошелька плавание не улучшит, — сказал я, на всякий случай втягивая живот.

А кофе и правда был замечательным. И виды из кафе тоже были замечательными.

Но началась антибская литературная история Фицджеральда в другом месте.

Писательские дома творчества — это отличные места, где писатели могут с чистой совестью как следует расслабиться. Писать там не обязательно, можно просто тусоваться и жаловаться, что выпито немало, уж которая по счету полночь близится, а вдохновения всё нет.

В 1869-м году основатель французской газеты «Фигаро» с помощью двух русских аристократов построил виллу на мысе Антиб для писателей, ищущих вдохновение. История умалчивает об успехах проекта. Известно, что через 18 лет виллу купили итальянские отельеры, перестроили ее в отель Дю Кап и начали обычный бизнес. Летом отель закрывался, постояльцев у них не было — слишком жарко, сюда убегали от слякотных зим.

В 1923-м году американцы Сара и Джеральд Мерфи рискнули снять отель на все лето, пригласив туда парижскую тусовку. Хемингуэй, Дос Пассос, Фицджеральд радостно поддержали идею летнего отдыха, облюбовали это место и начался мощнейший загул. Про Зельду и Скотта Фицджеральд ходили легенды. Зельда могла лечь на дорогу и просить Скотта ее переехать. Они могли пойти купаться голыми, нырнуть ночью с десятиметровой скалы, бросать дорогие бокалы на улицу, позвонить в три утра. Они любили, чтобы что-то происходило. Еще до свадьбы Зельда писала Скотту: «Я просто не могу себе представить жалкого бесцветного существования, потому что тогда ты ко мне охладеешь».

Их «штрафовали» — запрещали появляться в отеле на определенный срок. Скотт хотел описать супругов Мэрфи в новом романе, приставал к ним с расспросами, но каждый раз получал отказ. В общем, жизнь тут была веселой. Этот отель изображен в романе Фицджеральда «Ночь нежна». Вот как начинается этот роман:

«В одном приятном уголке Французской Ривьеры, на полпути от Марселя к итальянской границе, красуется большой розовый отель. Пальмы услужливо притеняют его пышущий жаром фасад, перед которым лежит полоска ослепительно яркого пляжа. За последние годы многие светские и иные знаменитости облюбовали это место в качестве летнего курорта; но лет десять назад жизнь здесь почти замирала с апреля, когда постоянная английская клиентура откочевывала на север».

Мыс Антиб. Отель Дю Кап

Дальше идет красивое:

«…Ранним утром взошедшее солнце опрокидывало в море далекие улицы Канна, розоватые и кремовые стены древних укреплений, лиловые вершины Альп, за которыми была Италия, и все это лежало на воле, дробясь и колеблясь, когда от покачивания водорослей близ отмели набегала рябь. перекрикивались судомойки; на деревьях подсыхала роса. Еще час, и воздух оглашался автомобильными гудками с шоссе, которое петляло в невысоких Маврских горах, отделяющих побережье от Прованса, от настоящей Франции».

Сейчас тут чинно-благородно. Охрана, суровый фейс-контроль (мы его не прошли, нас отшили, но вежливо — сказали, что отель закрыт на спецобслуживание). До Канн близко, и во время фестиваля все звезды живут в этом отеле. Список именитых постояльцев тянется на несколько страниц. Говорят, что в отеле не принимают кредитные карты и в номерах нет телевизоров. Информация интересная, но проверить ее не удалось.

И еще о веселой и музыкальной жизни на мысе Антиб. Одно время тут жил Сидней Беше — один из лучших саксофонистов всех времен и народов. Он американец, но полюбил Францию. В Антибе Беше появился на пике своей популярности. Его мелодию «Маленький цветок» (Petite fleur) напевал тогда весь мир. Этот слоуфокс бесподобен. Если его слушать после рюмки коньяка, глядя на дождь за окном, то слезы из глаз гарантированы. А если под эту мелодию танцевать с девушкой, касаясь носом ее волос, то между вами непременно проскочит чувственная искра. И как нежна ночь, когда слушаешь эту бессмертную мелодию!

Жюль Верн на мысе Антиб

Из центра Антиба до мыса лучше добираться автобусом или на такси. Там придется много ходить, лишние силы не помешают. Для начала можно бесцельно бродить по зеленым улицам, застроенным дорогими виллами. На некоторых заборах висят объявления о продаже. На французском и русском.

— Смотри, по-английски ни слова! А по-русски без ошибок.

— Знай наших!

— Ага, как пел Тимур Шаов: «Испытываешь гордость за страну».

Хочется написать, что случайно вышли к красивой белой вилле, с третьего этажа которой открывается потрясающий вид на море и Альпы, но если писать правду, то мы её как раз и искали. Табличка на воротах гласила, что на этой вилле Жюль Верн написал часть своих произведений. Именно тут был написан роман «Вокруг света за 80 дней».

Мыс Антиб. Дом, где жил Жюль Верн

Однажды меня спросили: «Почему ты пишешь о Марсе так, как будто сам там побывал?» Ну да, на Марсе я не был, но ведь я пишу для тех, кто там тоже не был. Надо иметь немного воображения и смелости писать о том, чего не видел. И еще что-то неуловимое, что иногда называют интуицией. В романе «Вокруг света за 80 дней» больше приключений, чем конкретной географии. Его вполне можно написать, глядя на синий залив и не менее синие горы. Однако Жюль Верн написал роман о приключениях капитана Гаттераса в Арктике, никогда не видев айсбергов, снежных полей, холодного океана. И всё написал правильно. Он даже предсказал точку, откуда много лет спустя Роберт Пири начал пеший поход на Северный полюс.

О детях капитана Гранта Жюль Верн написал, имея опыт небольшого плавания в Шотландию и Стокгольм. Ему было сложнее, чем фантастам, описывающих пустыни далеких планет — В Андах, Австралии и в Новой Зеландии живут миллионы, прочитавших его романы. Не нужно быть орнитологом, чтобы понять, что никакой кондор не способен поднять в воздух большого мальчика. Но разве это важно? Ведь главное в романе — это мужество и стремление к цели.

Считаю Жюля Верна великим писателей. Из-за его фантазии и светлых героев. Критиковать Жюля Верна можно, но давайте вспомним, как в детстве мы читали и перечитывали его книги. Как имена его героев стали нарицательными.

В ответ на критику Эмиля Золя Жюль Верн отвечал, что более полезно возвеличивать возможности человека, а не описывать человеческие мерзости. В детстве я читал и Золя, и Жюля Верна. И скажу честно, что Жюль Верн дал мне больше. И не только тягу к путешествиям, но понимание, как надо жить, чтобы потом не было очень стыдно.

Не буду долго рассказывать о жизни Жюля Верна. Скажу только, что он старался жить так, как жили его герои. Разбогатев, он купил парусно-паровую яхту «Сен Мишель III» и с экипажем в 10 человек плавал по ближайшим морям. Помните парусно-паровой «Дункан», на котором искали капитана Гранта?

На мысе Антиб Жюль Верн гостил у своего друга д’Энери — известного сценариста. С его помощью романы фантаста превращались в пьесы. Одну из них — «Вокруг света за 80 дней» — хотели поставить в театре «Порт-Сен-Мартель». Писателю сначала дали в помощь Кадоля, который взялся писать сценарий. Попытка оказалась неудачной — пьесу отвергли. Жюль Верн стал работать в Антибе с д’Энери. Кадоль устроил скандал, потребовал 50% гонорара. Жюль Верн писал, что вклад Кадоля был минимальным, но не захотел связываться — был занят новой книгой. Пошел на уступки — выплатил Кадолю 50% гонорара. Сам писатель получил 25%.

Это пример отношения Жюля Верна к деньгам. История произошла в Антибе, поэтому я и включил ее в книгу.

А закончу я главу концовкой романа о капитане Гаттерасе:

«Доктор, внимательно наблюдавший за своим другом, вскоре разгадал причину столь странного упорства и понял, почему Гаттерас ходил все в том же направлении, как будто его притягивал незримый магнит. Капитана Джона Гаттераса неизменно отклоняло к северу».

Когда я это прочитал, что у меня даже зубы заболели от зависти к таланту писателя. Потом зубы прошли, но меня до сих пор часто тянет на север. Как капитана Джона Гаттераса.

Бухта миллиардеров

На мысе Антиб есть местечко, которое называется «Бухтой миллиардеров».

— Нас туда не пустят, — вздохнул я, поглядывая на пыльные кроссовки.

— Ну, хоть посмотрим.

Пришли, посмотрели. Туда всех пускают. Да и как не пускать на берег крошечной бухты, зажатой серыми скалами. На берегу крупные камни, песка вообще не видно. Вход в воду соответствующий. На камнях загорали французы, совсем не похожие на миллиардеров.

Мыс Антиб. Бухта Миллиардеров

— Так назвали бухту потому, что рядом виллы миллиардеров, — догадались мы.

От бухты начиналась тропа по берегу мыса. Очень живописная. Справа море, слева скалы и сосны. Тропа шла то вверх, то вниз, огибая скалы и нагромождения камней, пересекая расщелины, промытые небольшими ручьями. Иногда слева высились глухие трехметровые заборы, за которыми скрывались виллы хозяев жизни. Своих пляжей у миллиардеров не было — берег принадлежал городу.

У одного забора, похожего на крепостную стену, мы остановились.

— Тут жили Эдуард и Уоллис, — сказала МС. — Бывший король Эдуард VIII и его американская жена миссис Симпсон. Сейчас вилла принадлежит Роману Абрамовичу.

Да, за стеной находилась белая вилла, хранящая, наверное, самую трогательную историю любви 20-го века.

Уоллис — американка. Не очень красивая, но живая, остроумная, сексуальная. Десять лет брака с летчиком, развод из-за алкоголизма мужа. Потом брак с бизнесменом Симпсоном, который на свою голову привез ее в Лондон. Высший свет, знакомство с любовницей принца Эдуарда. Связь с принцем, сумасшедшая любовь, яхты, горные лыжи, театры, рестораны. Приключения парочки на первых страницах светской хроники. Королевская семья в ужасе. Смерть отца в 1936-м году и Эдуард становится королем Великобритании.

Но… Эдуард заявляет, что коронации не будет, пока он не женится на Уоллес. Правительство возражает, Эдуард отказывается от короны и выступает по радио: «Я нашёл невозможным нести тяжёлое бремя ответственности и исполнять обязанности короля без помощи и поддержки женщины, которую я люблю». Как красиво признаться в любви на виду у всей планеты!

Мог ли король жениться на Уоллис, пренебрегая мнением правительства? Я прочитал несколько статей на эту тему. Кто-то пишет, что мог — королю можно все. Поговорили бы и забыли. В соответствии с Законом о престолонаследии еще от XVIII века королям нельзя было вступать в брак с католиками, а все остальное никак не оговаривалось. Кто-то пишет, что, следуя духу британских законов, свадьба была невозможна: король является главой англиканской церкви, которому запрещён брак с лицом, ранее состоявшим в расторгнутом браке. Другие пишут, что Эдуард был инфантильным, не хотел становиться королем и воспользовался подходящим случаем.

Много чего пишут — пара известная, слухов много. Писали, что они были чуть ли не германскими шпионами, что у Уоллис была связь с Риббентропом, что Гитлер планировал после победы над Англией сделать Эдуарда марионеточным королем, что Уоллис была несчастна, так как планировала стать английской королевой…

Я не буду пересказывать все слухи и гипотезы. После войны Эдуард и Уоллис купили виллу «Шато де ля Кро» на мысе Антиб и прожили в ней до самой смерти. Давайте забудем о слухах и будем думать, что за стенами этой виллы любовь победила стремление к власти и связанную с этим суету.

Мыс Антиб. За стеной вилла Эдуарда и Уоллис. Сейчас принадлежит Роману Абрамовичу

А Роман Абрамович хотел построить причал для яхт гостей, но ему не разрешили. Успели сделать только начало причала и площадку, откуда стал виден его дом. С этой площадки я и сделал фотографию.

И восходит солнце

Лежу в кровати бессонным утром и вспоминаю лисички на уличном овощном лотке в Антибе на площади де Голля. 70 евро за килограмм. Потом я буду сравнивать цены лисичек в разных городах. Сразу скажу, что провансальский рекорд принадлежит Антибу.

Стук в дверь:

Антиб. Замок Гримальди

— И восходит солнце.

— И заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. А земля пребывает вовеки. И что?

— Сейчас восход над морем.

Скосил глаза в окно:

— Облаков нет, ничего интересного. Видел такой восход на Байкале.

— Тогда по-другому: утро красит нежным светом стены замка, где работал Пикассо.

— Уговорила, иду.

На берегу прохладно, над горизонтом все цвета радуги. Но не яркие, а прибитые, пастельные, разбавленные серым и белым. Море чуть шевелится, из него выползает солнце. Серые стены замка становятся розово-желтыми. Любители утренних пробежек останавливаются и достают телефоны.

Прекрасное время, когда ты среди ценителей утренней красоты и здорового образа жизни.

Пусть даже ты оказался там случайно.

«Милый друг» в Антибе

Ги де Мопассан любил Антиб. Есть два критерия любви писателя к городу: он часто приезжает в этот город или пишет о своей любви в дневниках и рассказах. Я приведу начало рассказа «Госпожа Парис»:

«Я сидел на молу небольшого порта Обернон, близ деревушки Сали, и любовался Антибом при закате солнца. Никогда не видел я ничего более захватывающего и более прекрасного.

Городок, замкнутый в тяжелые крепостные стены, возведенные Вобаном, вдавался в самое море, посреди огромного залива, на берегу которого расположена Ницца. Высокие морские валы разбивались о его подножие, окружая его облаком пены, а дома над крепостными стенами карабкались друг на друга до самых башен, устремленных в небо, как два рога античного шлема. И обе башни вырисовывались на молочной белизне Альп, на огромной и далекой снежной стене, заграждавшей горизонт.

Между белой пеной у подножия стен и белым снегом у края небес, на синеватом фоне предгорий, стоял сверкающий городок, и лучи заходящего солнца играли на пирамиде домов с бурыми кровлями, домов тоже белых и все же таких различных по оттенкам, что они казались чуть не разноцветными.

И самое небо над Альпами было почти белой голубизны, словно обесцвеченное снегом; кое-где у бледных вершин серебрились облачка, а по другую сторону залива Ницца прильнула к воде, белой ниткой протянувшись между морем и горами. Два больших латинских паруса, подгоняемые свежим бризом, казалось, бежали по волнам. Я смотрел, как завороженный».

Антиб. Осень, Альпы пока без снега на вершинах

Ну как? Меня такое описание города впечатлило. Я уже приводил цитату из письма Клода Моне о свете в Антибе: «Я сражаюсь и борюсь с солнцем, какой же невероятный тут свет». Художник видел свет, а писатель множество деталей. Кстати, мы, как и Клод Моне, тоже боролись с солнцем в Антибе — старались ходить по теневым сторонам улиц.

Но с Мопассаном мы согласны: Антиб долго не надоедает. Он разный утром и вечером. В дождь и в солнечную погоду. Закроет облачко солнце — краски изменятся. Днем узкие средневековые улочки оживленны, вечером — мрачны и таинственны. Ты бродишь по каменному лабиринту, но неизменно выходишь к морю. А море всегда разное — это знает каждый, кто хоть раз побывал на берегу, слушая шум прибоя.

Мопассан много лет снимал разные дома в Антибе. Точнее, на мысе Антиб. Жил со слугой и мамой — его главным собеседником и критиком. Он обсуждал с ней темы рассказов.

Я не поленился и в Ленинке нашел дореволюционное издание воспоминаний Франсуа — слуги писателя. Читаешь и задумываешься: у кого больший литературный талант — у слуги или у его хозяина? Чтобы-то ни было — Франсуа обожал Мопассана и радовался, что природа около Антиба помогает его вдохновению: «Мопассан разрабатывает план нового романа. И пусть! Эта чудесная природа, эта дивная волшебная панорама, заставляющая трепетать сердце от радости жизни, поможет его вдохновению и увенчает успехом его будущие произведения».

«Милый друг» — яхта писателя находится рядом — в бухте Сали. Мопассан не страдает от уединения. Встает в 8 часов, гуляет по саду. Потом работает до 11, затем душ, завтрак и снова прогулка. Часто доходит до лесов, закрывающих всю гору и лежащих направо от Валлориса. Два раза в неделю занимается фехтованием. С нанятыми матросами путешествует на яхте вдоль побережья. Его мать отказывалась от таких путешествий, говорила, что ходьба полезнее.

К знаменитому писателю приходят гости. После их ухода Мопассан делится впечатлениями со слугой. Франсуа записывает:

«Великосветские дамы умны, но ум выливается по готовому образцу, как рисовое пирожное со сливками. Один и те же фразы, составленные из одних и тех же слов. Вся окружающая их среда не может открыть им ничего, кроме пошлой банальности. Сами они не могут вам дать ничего нового. Вы знаете, как я люблю рис, но я все-таки не мог бы его есть каждый день.

Но есть женщины врожденные артистки, родившиеся в среде высокой умственной культуры, поражающие вас богатством и оригинальностью своих мыслей. Они касаются в своем разговоре самых разнообразных тем и могут свободно беседовать с вами о музеях и театрах, горах и городах. В их манере говорить столько очарования, они так околдовывают вас изяществом своей речи, что в их обществе совершенно теряешь представление о времени… Сидишь на мягком диване, чувствуешь себя подавленным, уничтоженным, и, кажется, будто переселяешься в какую-то сказочную страну».

Возможно, Мопассан использовал немного другие слова, но тогда надо отдать должное литературному таланту его слуги.

Пикассо в Антибе

Антиб любили многие художники. Клод Моне, Эжен-Луи Буден, Поль Синьяк, Анри Матисс, Николя де Сталь, Пабло Пикассо — этот список можно продолжить.

Пикассо очень полюбил Антиб и его окрестности. В 1946-м году в местечке Гольф-Жуан он жил с Франсуазой. Знаменитая фотография с зонтиком на пляже сделана именно в Гольф-Жуане. Он бы там и обосновался, но его жене Ольге не нравилось новое увлечение маэстро. Она поселилась рядом и стала отравлять жизнь Пабло и Франсуазе. Они сбежали в Валлорис — это около пяти километров от моря.

Во время жизни в окрестностях Антиба Пикассо искал помещение для мастерской. Ему повезло — смотритель антибского замка Гримальди предложил занять просторные залы первого этажа замка. Еще больше повезло городу — сейчас в замке музей Пикассо. Там выставлены работы художника, созданные в Антибе.

Главные картины в музее — это «Радость жизни» и «Одиссей и сирены». На стенах висят тексты, объясняющие, что там изображено. Если бы Пикассо был жив, то он, наверное, содрал бы со стен эти бумажки. «Не надо понимать картину, — говорил художник. — Это не математическое выражение. Картины должны порождать эмоции».

Пикассо. «Радость жизни»

Я долго смотрел на картину «Обнаженная на синей тахте», напевая «Остался у меня, на память от тебя портрет твой, портрет работы Пабло Пикассо», пытаясь понять, какие у меня родились эмоции. Честно скажу — эмоции родились чисто математические. Я представлял развертку поверхности трехмерной фигуры и искал геометрические ошибки мастера. Он бы убил меня за такие эмоции. А вот «Радость жизни» мне очень понравилась. Люблю, когда танцуют счастливые женщины.

Его картина «Ночной лов рыбы в Антибе» была подарена городу. Ее репродукция выставлена на набережной. Проходящие мимо смотрят на картину, потом на окружающий пейзаж, пытаясь найти соответствие.

— Ишь, как загнул, — говорят проходящие по-французски.

Ренуар в Кань-сюр-Мере

Студентом я с ужасом понял, что совершенно не разбираюсь в живописи. Я тогда много в чем не разбирался, но в живописи я не разбирался больше всего. Полистав детскую энциклопедию, я понял, что всех художников я не запомню, и решил, что буду любить импрессионистов, а про остальных буду говорить, что это интересно, но импрессионисты лучше. Начал, конечно, с Пушкинского музея. Походил, посмотрел и запомнил картину Ренуара «Портрет актрисы Жанны Самари». Потом прочитал, что этот портрет считается одним из наиболее импрессионистических портретов во всём творчестве художника. «Стиль работы художника очень свободный, местами до небрежности, однако это создаёт атмосферу необычайной свежести, душевной ясности и безмятежности». Последнее предложение я никогда не смог бы повторить без шпаргалки, но это неважно. Мне просто нравилось глуповатое, но очень женственное лицо девушки. И стиль, как это лицо было написано.

Прошли годы. Ренуар мне стал нравиться меньше, чем Клод Моне, Ван Гог, Синьяк… Но первая любовь не забывается, и когда я узнал, что совсем рядом с Антибом в городке Кань сюр Мер находится дом, где Ренуар провел последние годы жизни, то конечно мы туда отправились.

Путешествие началось с вокзала в Антибе. Точнее, с железнодорожных касс. Работала одна касса с «живым» кассиром, а автоматы для продажи билетов разговаривали только по-французски. Наш французский был на уровне «бонжур-лямур-тужур», но мы справились, поняв, что многие существительные содержат латинские корни. Да и опыт работы со смартфонами тоже помог — кнопки мы нажимали быстро, и цифровая интуиция помогала выбирать правильные комбинации.

Для тех, кто не ездил в поездах по Европе, подскажу важное: купить билет — это полдела. Надо его еще закомпостировать при выходе на перрон.

Вилла Ренуара в пешей доступности от вокзала Кань-сюр-Мера. Идти надо было по улице, параллельной железнодорожным путям. Надеюсь, если вы решите повторить наш маршрут, то ремонт на этой улице закончится, и вы сможете немного насладиться архитектурой и витринами магазинов. Только постарайтесь не обращать внимание на шум автомобилей и не вдыхать особенно глубоко, чтобы не отравиться выхлопными газами. По этой улице едут автомобили, водители которых решили не пользоваться платной автострадой, идущей от Ниццы до Марселя.

Кань-сюр-Мер. На вилле Ренуара

Потом мы пошли по маленьким тихим переулкам и оказались перед высоким забором, окружающим виллу Ренуара. За ним нас ждала награда: рай, каким я его себе представляю. Представьте и вы: сад старых оливковых деревьев на вершине холма. И еще сосны. Тишина, нет летающих насекомых, пахнет травой, сосновой хвоей и цветами. Теплый сухой воздух без морской влажности. Вид на горы и на замок Гримальди. (в Антибе тоже замок Гримальди, это семейство в свое время правило всем побережьем, а сейчас продолжает править в Монако). И повсюду расставлены репродукции картин Ренуара, где изображено то, что находится в данной точке у вас перед глазами. Но это еще не все. Райскую картину завершают матрасы под оливами, мгновенно принимающие форму твоего тела. Ты ложишься в надежде подумать о вечном, но вечность уже вокруг тебя — что о ней думать? Ты смотришь то на черные оливки, то на стрижей и ласточек в голубом небе. Дзен полнейший.

Так было у нас на яхте, когда мы с боцманом смотрели на кувшинки в сонной бухте. Рыба плеснет — мы говорим «рыба». Чайка сядет на воду — мы говорим «чайка». И ничего добавить не можем. В раю не нужны слова и мысли. Там нужно сливаться с окружающим миром и учиться чувствовать, как под тобой растет трава.

Кань-сюр-Мер. Дом Ренуара

Я лежал и отгонял мысли о проблемах земного бытия. И, кажется, задремал. Разбудил меня скрип колес инвалидной коляски. Скосил глаза — в коляске старик с живыми темными глазами и изуродованными артритом руками. Ренуар?

— Нравится? — спросил старик.

— Очень. У вас прекрасный вкус. Вы умеете жить красиво.

— Это то, что у меня осталось. Красота и постоянная боль. Но боль проходит, а красота остается.

— И это среди мира, который катится в пропасть, среди мрака и ужаса.

— Даже среди дыма и пламени должна проступать красота природы и женского тела. Иначе, за что мы сражаемся? Всегда должен быть кто-то, создающий красоту.

— Но красота — это фантик, в который может быть завернуто все, что угодно.

— Но ведь надо приукрашивать, не так ли? Я стараюсь видеть в мире только поэзию. Красивая девушка, освещенная солнцем, — это просто красивая девушка. Неважно, что вечером она может оказаться потаскухой. В живописи для меня бедняков не существует. Я стараюсь на картинах показать расцвет, и никогда — увядание. Фантики разворачивал Эмиль Золя. Пикассо вообще отбрасывает фантики. Пусть Пабло делает то, что ему нравится. Такое искусство тоже нужно. У меня другое видение мира, я никому его не навязываю.

Кань-сюр-Мер. В мастерской Ренуара

Я поднялся и обнаружил, что нет рядом инвалидной коляски, нет старика с темными глазами. Пуста дорожка, ведущая в большой красивый дом, где мастерская художника, где ему привязывали кисть к руке — сам он держать ее не мог. У него специальный мольберт с валиками, на которые наматывался холст. Так он мог писать не нагибаясь. Палитру клали ему на колени.

Что может сделать больной, но обеспеченный художник? Он может работать, не оглядываясь на торговцев картинами. Ренуар купил себе кусочек рая. Огромный сад с соснами-зонтиками, оливами, пальмами, бамбуковой рощей, фруктовыми деревьями. С одной стороны — синее море, с другой — синие Альпы. Большой дом с мастерской на северной стороне, где равномерный свет.

Он затворник, он немощен, но еще может работать. Все что ему нужно находится рядом: пейзажи, натурщицы, помощники. Зачем ему с кем-то общаться? Зачем ему чужие мнения? Теперь только работа. Пусть боль, пусть зависимость от сиделок, но осталось творчество. И надо успеть сказать все, что хотел сказать на холстах и в глине.

Фонд Маг

В горах, рядом с городком Сен-Поль-де-Вансом в лесу за забором находится фонд Маг. Прежде чем купить входные билеты надо глубоко вдохнуть и сказать себе, что готов ко всему, что фантазия художников не имеет границ и что ты будешь продолжать любить человечество, несмотря ни на что.

Фонд Маг — это частная коллекция Эме Мага (1906 — 1981), одного из выдающихся коллекционеров современного искусства. Начинал он с нуля, точнее, с работы в каннской типографии. Женился, через пять лет открыл собственную типографию, а в 1945-м году в Париже открывает галерею Маг.

В парке фонда Маг

Дальше как в сказке, когда сбываются мечты. Мечта у Эме и Маргарет была общая — создать место, куда могли бы приезжать работать художники и выставлять свои картины. Это произошло в 1964-м году около городка Сен-Поль-де-Ванс. Место красивейшее. За высоким забором тишина и прекрасный вид на предгорья Альп, море. Часовня, здания для выставок, пруды, фонтаны, извилистые дорожки. Гостеприимные хозяева, способные собирать вокруг себя талантливых людей: Анри Матисс, Марк Шагал, Хуан Миро, Иван Пуни, Пьер Боннар, Жорж Брак…

В парке фонда Маг

Если зайти в ворота фонда, то сразу оказываешься в мире немного сумасшедшего современного искусства. Мы попали на выставку работ Хуана Миро. После третьего зала желательно выпить кофе или прогуляться по дорожкам парка. Я люблю работы Миро, нравятся загадки на его картинах. Обожаю его триптихи, где загадки чередуются с отгадками. Но сотня загадок в течение часа — это не каждый мозг выдержит. Удалось посидеть около триптиха «Дирижер оркестра». Представил, что сижу с блокнотом в зале, прислушиваясь к шуму со сцены, и пытаюсь графически изобразить происходящее. Обрадовался, что Миро нарисовал почти мои мысли.

Огромная картина Шагала называется «Жизнь». Я так понял, что он изобразил свою жизнь — столько узнаваемых элементов. Что бы он ни рисовал, у него получается Витебск. Любители Шагала не кидайте в меня помидорами — я ведь имею право на свое дилетантское мнение.

И не забудьте зайти в часовню, где есть работы Брака — одного из основателей кубизма.

А потом надо подойти к обрыву и посмотреть на синее небо над зелеными вершинами Альп, на серые теплые скалы, на причудливые сосны. Вдалеке красуется Сен-Поль-де-Ванс, где последние годы жил и был похоронен Шагал.

Но об этом городке будет отдельная глава. Он того стоит.

Сен-Поль-де-Ванс

Древние жители Лазурного берега устали от набегов сарацинов и построили в горах городки-крепости, где можно было отсидеться, сохраняя свое имущество. Сен-Поль-де-Ванс — одна из таких крепостей.

Сен-Поль-де-Ванс. Ресторан «Золотая голубка»

Заходишь в крепостные ворота, с уважением поглядывая на пушку в каменном выступе, нацеленную на желающих войти в город. Если оглянуться, то увидишь ресторан «Золотая голубка». Ресторан особенный, так сразу туда не попадешь. Там небольшая картинная галерея: сто лет назад французские мастера расплачивались за ужин картинами. Список знаменитостей, посетивших это место, не короче списка гостей отеля Дю Кап в Антибе.

Отметились тут и Скотт Фицджеральд с Зельдой. Айседора Дункан после развода с Есениным переехала в Ниццу. Однажды в этом ресторане она стала заигрывать с Фицджеральдом (или он с ней?). Зельда возмутилась и решила отомстить — бросилась вниз головой с лестницы. Все, к счастью, обошлось.

Сен-Поль-де-Ванс. Центральная улица, наверное, самая широкая

Весь старый город можно пройти быстрым шагом за десять минут. Но это удастся сделать только в зимний дождливый день, когда город безлюден. В другие дни там полно туристов. И всё в старом городе для туристов: магазины, галереи, рестораны… Местами красивые мостовые с узорами из камней. Горшок с цветком, например. И по этому горшку сотни ботинок — шарк, шарк… Центральная улица широкая, там могут разойтись два человека, не коснувшись. В боковых улочках такое невозможно: расставишь локти — упрешься в стены.

Могила Шагала на старом кладбище около городской стены. На ней лежат камешки — это древняя еврейская традиция.

Фотографировать в городе сложно: нужно долго стоять, пережидая прохожих, чтобы на снимке были дома, а не спины. Но это всё мелочи. Там здорово! По улицам гуляет теплый ветер, над головой в щелочке между домами голубое небо, кругом чистота и красота. Можно перекусить, глядя на зеленые горы. А можно не перекусывать, а сесть на автобус и через десять минут оказаться в городе Ванс. Этот замечательный город приготовил нам немало сюрпризов.

Ванс и часовня Матисса

Ванс недалеко от Сен-Поль-де-Ванса — несколько километров в горы по серпантину. Город стоит на холмах, между которыми глубокое зеленое ущелье. Придется побывать на обоих:

один холм связан с Матиссом, на втором — фантастический старый город.

Сейчас о Матиссе: как он оказался в Вансе.

В начале сороковых семидесятилетний Матисс страдает от болей в желудке. Франция оккупирована, но друзья сумели организовать операцию. Несколько лет Матисс практически не может работать. Возвращается к жизни благодаря Лидии Делекторской и сиделкам. Ниццу, где живет Матисс, оккупируют итальянцы. В 1943-м году итальянцы капитулируют, и в Ниццу входят немцы. Союзники побеждают в Африке и готовят высадку войск на Лазурном берегу. Матисс опасается бомбардировок и решает переехать в Ванс. Устраивается в небольшой вилле на склоне холма с видом на старый город. Вскоре Ванс становится прифронтовым городом. Бомбы взрываются прямо на улице, где живет Матисс.

Летом 1944-го года Франция освобождена, но Матисс остается в Вансе до 1949-го года. Возвращается в Ниццу, так как мастерская в Вансе становится слишком мала для его нового проекта.

Что это за проект?

Одной из сиделок Матисса была Моника Буржуа. Три года она помогала восстанавливаться художнику после операции. В 1947-м году Моника навещает Матисса, сейчас она ухаживает за туберкулезными больными в санатории неподалеку от виллы художника. Часовню для служб сестры устроили в старом гараже. Моника мечтает обустроить гараж и показывает Матиссу проект витража. Матисс в восторге. Он показывает рисунок Моники знакомому монаху-доминиканцу, тот уговаривает художника самому взяться за эту работу.

Ванс. Часовня Матисса

Матисс забывает о своих болячках и делает макет всей часовни. Сестры-монахини в ужасе — говорят, что часовня похожа на обувной магазин. Матисс пожимает плечами и добивается церковного одобрения на самом высоком уровне. Пикассо видит макет и говорит, чтобы Матисс бросил это дело и лучше бы использовал проект для овощного рынка. Матисс огрызается и продолжает работу. Говорит, что его часовня станет местом, где прихожане будут тронуты красотой и расстанутся со своими проблемами.

Освящение часовни происходит в 1951-м году. Прихожане смотрят на картинки крестного хода, чешут затылки и просят объяснить, что там изображено. Поразительно, но монахиням работа Матисса нравится. И не только витражи, но и все его рисунки. Говорят, что это очень современно. Прихожане привыкают и начинают гордиться, что у них есть часовня, непохожая ни на одну часовню в мире.

Вооруженные такими знаниями, мы поняли, что часовню надо увидеть. Перешли по мосту через ущелье и дошли до скромного белого домика.

— Матисс! — догадались мы, увидев рисунок над витражом.

— А вот еще, над входной дверью.

— И витраж можно даже с улицы разглядеть!

— А какой крест и колокол он придумал!

— И как ему церковь разрешила такое построить?

— А что внутри?

А тут облом! По понедельникам часовня закрыта. Ладно, фотографии внутренней росписи есть в сети, а витраж хорошо виден с улицы. Не обязательно все рассматривать с микроскопом. Иногда достаточно побывать рядом, а дальше включить воображение.

Забегая вперед, скажу, что через два года нам удалось побывать в самой часовне. Но об этом во второй части книги.

Ванс. Хорошо тут гулять! Туристов мало, тишина

Дальше по мосту в старый Ванс, которому более двух тысяч лет. Где-то революции, где-то войны, где-то рождаются и умирают империи. А тут старые стены, дома под красной черепицей, оливковые рощи, виноградники, теплые зеленые холмы. Вот голубь пролетел над площадью, вот два усталых туриста прошли — откуда взялись? Что они тут забыли? Может фреску Шагала в соборе хотят посмотреть? Вроде нет, мимо прошли — значит, не знают про нее.

Ага, вон стоят, на старый фонтан смотрят. Сказать им, что тут был римский форум? И что тут осужденных камнями забивали? Не надо им настроение портить. Пусть лучше на площадь Ясеня придут, табличку прочитают, узнают, что ясень посажен в 1538-м году. И что этот ясень увековечен Сутиным. Пусть знают, что Сутин не только мясо и рыбу рисовал.

Ванс. Фонтан на площади у городских ворот. Раньше здесь был римский форум

А какой вид с террасы над оврагом! Пусть поищут на противоположном склоне часовню Матисса. Подскажем, что она белая, с узкими вертикальными окнами и ярко-синим узором на крыше.

Ушли туристы. Совсем опустел город. Тихо. Только ветер шуршит сухим листом платана по булыжной мостовой.

Бегом по Ницце

Первые впечатления от Ниццы путешественника в расцвете сил, приехавшего из деревни Антиб.

— Ницца — это настоящий город, в котором сразу хочется надеть приличные штаны и кожаные туфли. Торговые центры, старые солидные здания, огромные площади. И что совсем убило — есть даже трамвай.

— Первым делом на бескрайнюю Английскую набережную, чтобы убедиться в ее бескрайности и красоте. И еще в том, что с нее виден Антиб.

— Осмотреть скульптуры на главной площади, хмыкнуть и сказать, что видели и получше.

— Вспомнить, что до 1860-го года Ницца была итальянской, поискать и найти итальянский стиль, обрадоваться.

— Углубиться в старый город, повосхищаться, удивиться количеству ресторанов, вкусно поесть, найти Адама и Еву с баклажанами, снова повосхищаться.

— Найти старый рынок, там же дом, где жил Матисс еще полный сил, представить себе, что видно из его окон, попытаться вспомнить виды Ниццы на его картинах, не вспомнить, посетовать на плохую зрительную память.

— Красиво завязать шнурки кроссовок, отряхнуть джинсы и красивым пройтись по красивым улицам. Почувствовать себя чужим на празднике жизни, вспомнить слова о Ницце Салтыкова-Щедрина (об этом потом), усмехнуться и решить кутнуть, прокатившись на трамвае.

Ницца. Английская набережная

Это если кратко. В Ницце надо еще любоваться дорогими отелями, храмами (особенно крупнейшим в Западной Европе православным Николаевским собором, построенным в память умершего в Ницце цесаревича Николая Александровича, сына императора Александра II), восхищаться дорогими магазинами и ресторанами, смотреть на фонтаны, дойти до парка и до порта… Говорят, что около порта цены в ресторанах и магазинах резко падают, но мы там не были, это просто информация для интересующихся.

Ницца

Английская набережная хороша. Ее все любили — это лучшее, что есть в городе. Там надо гулять в час заката, когда нет палящего солнца, когда в городе зажигаются огни, когда успокаивается море, набирая сил, чтобы завтра пошуметь прибоем. Очень романтическая прогулка, которая запомнится. Где еще можно погулять семь километров в одну сторону, наслаждаясь каждым метром? Рекомендуют полюбоваться отелем Негреско — белое здание в стиле классицизма. Слишком много шика? Наверное, но этот отель стал чуть ли не символом Лазурного берега. Так что не пропустите!

Мы пропустили, у нас были другие планы.

Для меня Английская набережная грустна. Ужасный теракт в 2016-м году. В 1927-м году здесь погибла Айседора Дункан. Она удушилась собственным шарфом, попавшим в ось колеса автомобиля, на котором она совершала прогулку. Её последними словами, сказанными перед тем, как сесть в автомобиль, были: «Прощайте, друзья! Я иду к славе». Поговаривают, что она сказала: «Я иду к любви», подразумевая водителя, а версию со славой выдумала её приятельница Мэри Дести. Сейчас это неважно. Ушла от нас на Английской набережной одна из муз великого поэта.

Ницца. Старый рынок и дом, в котором Матисс снимал квартиру с 1921-го года. Он прожил тут почти 20 лет

Грустна была Английская набережная для Герцена, куда он перебрался в 1850-м году. Его выслали из Франции, и Ницца, в то время не французская, была для него местом изгнания, что-то вроде ссылки. Он поначалу радовался: «Ни разу в жизни я еще не испытывал такого климатического блаженства, как здесь, даже жара… не помеха… Долго думая, куда укрыться, где найти отдых, я избрал Ниццу не только за её кроткий воздух, за её море — а за то, что она не имеет никакого значения — ни политического, ни учёного, ни даже художественного».

Но потом в Ницце на Герцена обрушились несчастья. Сначала вскрылась связь его жены с приятелем-поэтом. Затем крушение парохода, на котором плыли в Ниццу его мать и сын. И наконец, умерла сама жена…

Но об этом потом.

Чехов в Ницце

В Ницце на улице Гуно в глубине двора стоит скромный отель «Оазис». Он приглянулся Чехову: хозяева были русскими, цены невысокими, место тихим. Вдали от слякотной московской зимы — что еще надо для творчества?

Но у писателей свои причуды. Создай им идеальные условия, а они напишут такое:

«Здесь великолепная погода, одно сплошное очарование. Тепло, даже жарко; небо голубое, яркое, море сверкает, фруктовые деревья цветут. Хожу в соломенной шляпе, без пальто. Я обленился, как араб, и ничего не делаю, решительно ничего, и глядя на себя и на других русских, всё больше убеждаюсь, что русский человек не может работать и быть самим собой, когда нет дурной погоды».

Потом тон писем немного меняется:

«Здешние розы не лучше наших, травы нет, флора декоративная, точно олеография, птиц не слышно и не видно, но всё же здесь лето, несомненное лето».

Ницца. Отель «Оазис», в котором жили Чехов, Салтыков-Щедрин, Ленин…

«В Ницце тепло; хожу без пальто, в соломенной шляпе. Кусаются комары. Вообще недурно, но как-то совестно ничего не делать. Много русских. Здесь всё хорошо, но не во всем, однако, Франция опередила Россию. Спички, сахар, папиросы, обувь и аптеки в России несравненно лучше. Здешний сахар не сладок, а конфекты в сравнении с нашими ничего не стоят».

Конец ознакомительного фрагмента.