Граффити любви

Серена Никки, 2022

Я выросла в детском доме. Меня нашел дворник на улице, когда мне было несколько месяцев, и я не знаю, кем были мои родители. Мое имя – Коралина, но все зовут меня Пикассо. Художница. Мне нравится рисовать. Так я расслабляюсь, отвлекаюсь, забываюсь. Кто-то из друзей искал адреналина, а я рисовала. Безобидно, не опасно и совершенно не вредит здоровью. Я окончила среднюю школу нормально, и не скажу, что мне было плохо. Свои не лезли в душу, а домашние боялись связываться. Я сразу обозначила свою позицию в классе, и с Пикассо не связывались. Мне нравилось граффити, и, проезжая на автобусе, все любовались моими творениями. Жила я в общежитии. Вечерами подрабатывала, где придется, и однажды в моей жизни появился Никита Валерьевич Серов… С его появлением и началась вся эта заварушка…

Пролог

— Пикассо подъем, на лекции опоздаем, — это была моя подруга Дакота. Почему Дакота? Да потому что она была похожа, как две капли воды на Дакоту Фэннинг.

— Отстань, я вчера поздно пришла с работы. Я не выдержу скоро.

— Ты что издеваешься? Подняла свою тушку с кровати и быстро на занятия. Ты же знаешь, что нам нужно это чертово образование.

— Окей, подруга, замолчи, встаю я уже, — я резко встала и чуть не упала обратно в постель. Закружилась голова. Работала я много, а вот ела мало, видимо причина была в этом.

Мое имя Коралина Дмитриевна Зимина. Фамилию дали такую, потому — что зимой меня мамочка выбросила из своей жизни, когда мне было три месяца, а Дмитриевна. Дворника так звали. Имя дали детдомовские девчонки. Кто-то из воспитателей сказал: «Не мир, а кошмар какой — то, ребенка выбросили». И кто — то добавил из девочек: «Коралина в стране кошмаров». Так меня и звали, пока я не начала рисовать на стенах в нашем детском доме, и где-то с двух лет я стала Пикассо. Я отличалась высоким ростом, и мы с подругой были чем-то похожи. Одинакового роста, с одинаковым блондинистым цветом волос и голубыми глазами. Только у меня глаза были карие, а свой цвет волос каштановый, но я часто меняла себя с помощью контактных линз и краски для волос. Наши прозвища прилипли к нам еще в детском доме, так что, и в академии нас так называли. Из детского дома были в нашей группе только мы, поэтому, сначала парни клеились, вроде как доступные, раз папы, мамы нет, но оказалось, что Пикассо и Дакота не из робкого десятка. Пара сломанных носов, и так по мелочи. От нас отстали, и мы спокойно продолжили учебу.

— Ты сегодня вечером опять на заказе, Пикассо?

— Да не знаю, там какой — то загородный дом или офис даже. Попросили изобразить какую-нибудь природу.

— А ты чего?

— Водопад, зелень деревьев, лазурного неба кусочек и лебеди, — вдохновенно произнесла я.

— Круто, покажешь фотки?

— Покажу, как с заказом закончу, — мы прибыли в академию вовремя. Я припарковала свой велосипед на свое излюбленное место. На асфальте была картина, орел в черном лесу и пометка P.S. Все в академии знали, что это место мое, и никто даже не помышлял поставить свою машину на мое место.

Мы отправились на занятия в главный корпус. В этом здании кирпичная фасадная стена была выкрашена в персиковый цвет. Я любила свой город — Брянск, а учиться в Брянской академии народного хозяйства при Президенте РФ было престижно.

— Смотрите, пацаны, Дакота с Пикассо явились.

— Не запылились, — добавила я, — мальчики, проблемы? Нет, так я вам их устрою.

— Ладно, забей, Пикассо. Чего вызверилась? Никто с тобой ссориться не собирается, если списать физику дашь. Никто не сделал.

— Да, держи, Славик, этого добра не жалко. Тетрадку сам преподу сдашь, — я резко развернулась и случайно наткнулась на мужчину.

— Юная леди, осторожнее, пожалуйста, внимательнее, — его рука коснулась моего плеча, и я от такого близкого контакта почувствовал запах дорогого парфюма.

— Себе скажи, отмороженный, — тихо, под нос буркнула я.

— Что ты сказала? — переспросил мужчина, высокий кареглазый красивый и очень так проницательно на меня посмотрел. «Видимо, это новый препод», — предположила я.

— А что я сказала? — сделав невинное лицо, ответила вопросом на вопрос я.

— Кто отмороженный? Леди, это ты про меня?

В это время прозвенел звонок и я, быстро закончила нашу беседу. Я просто вырвалась и сбежала, а моя подруга осталась стоять с парнями из нашей группы, и они поняли, что к чему.

— Дакота, что за трехходовые схемы? Теперь мы дружим?

— Заткнись, Славик, я Пикассо просто прикрываю, слепой что ли.

— Ладно, пошли на лекцию.

Дакота скоро появилась в аудитории, в которой я уже сидела, положив кепку на стол. Мой внешний вид давно никого не смущал. Рваные джинсы, черная толстовка и футболка с принтом, в виде граффити. Кроссовки были на высокой платформе с мощным протектором белого цвета.

Сейчас был урок «Ценообразование в экономике», и мы ждали нашего учителя.

Урок начался, а преподавателя не было, и вот минут через пятнадцать нашего ожидания дверь открылась, и вошел тот самый отмороженный, с которым я столкнулась недавно. Я буквально замерла, наблюдая за ним.

— Ничего себе дела… — я заволновалась, и мне хотелось слиться с партой, а мужчина пристально посмотрел на нас на всех, и его взгляд задержался на моей персоне. Ну, все, ох и не любила я этот взгляд. Когда на меня так смотрели в школе, это означало только одно. Преподаватель будет испытывать мои нервы на прочность.

— Добрый день, группа управленцев. Мое имя Никита Валерьевич Серов. В этом месяце я проведу у вас практическую часть по предмету"Ценообразование и инвестиции". По итогам экзамена я заключу контракт со студентами, которые по окончанию академии автоматически зачислятся в штат нашей компании «Standard Oil». Вы будете работать в экономическом отделе, который я возглавляю в Сан — Диего. Выберу трех самых лучших студентов. Всем понятно?

Наши студенты заметно оживились, и только я хотела спрятаться под парту. «Девочки, вперед, в нашу деревню барин приехал. Давайте как-то проявитесь красавицы, а то упустите свое счастье».

— Никита Валерьевич, строго спрашиваете на экзаменах?

— Какие темы готовить?

Ну оживился народ. Правильно общайтесь, может урок так быстрее закончится.

— Ребята, все вопросы во внеурочное время, — пресек волнения в группе Никита.

В нашей группе как-то все притихли, и новый препод, с которым я изначально виртуозно испортила отношения, начал лекцию. Диктовал довольно вкрадчиво. Я успевала. По окончанию лекции все окружили его, за что я была очень признательна моим одногруппникам, и отправилась на следующую пару. Оценки у меня были самые высокие, но я не рвалась отвечать у доски. В детском доме таких не любили, а преподы меня особо не спрашивали. Я получала свои оценки только по результатам за экзамены или проекты, от которых не отвертишься, если уж тебя учитель озадачил.

Я уже сидела на следующей лекции, и звонок еще не прозвенел, когда Никита Валерьевич уверенно шагнул ко мне.

— Юная леди, пройдите со мной, — в приказном тоне заявил этот очень наглый препод. Ну все, здравствуй дедовщина.

— Окей, ведь не отвяжешься теперь, — не выдержала я.

— Никита Валерьевич, а куда вы Пикассо забираете?

— Как? Пикассо? — переспросил мужчина, уверенно взял меня за руку и вывел из аудитории.

— Говори…те — надменно отозвалась я.

— Ты не хочешь извиниться за грубость? — спросил Никита Валерьевич.

— Возможно, если у Вас есть доказательства, что я нагрубила, тогда окей, — я никому не позволяла вытирать об себя ноги, даже преподам. Они вообще со мной особо не связывались, а этот явно бесстрашным был. В словесной перепалке мне все проигрывали, и я сдаваться не собиралась.

— Тебе доказательства нужны? Ты с кем вообще разговариваешь? — ох как он на меня смотрел. Если бы взглядом можно было убивать, то я бы умерла на месте сейчас, честное слово.

— Это Вы меня спрашиваете, с кем я разговариваю? Мне кажется Вы не в ладу с собой. У меня урок, а после уроков напишите мне в вайбере, сэкономите время себе и мне.

Я попыталась вернуться в аудиторию, но Никита не позволил и снова схватил меня за руку. Не сказать, чтобы было грубо, и все-таки мне очень захотелось разбить его прекрасный нос, но я сдержалась, пока.

— Пошли к ректору. Поговорим в его присутствии, — ну конечно. Если так мне говорили, то все, считай победа за мной, и скоро Никита Валерьевич узнает почему.

— Как бы Вам не пожалеть потом об этом. Руки убрали. Не люблю, когда моё личное пространство нарушают.

— Давай пошевеливайся, дамочка.

Как же он меня раздражал этот новый учитель, но у него было право отвести меня к ректору. Я там поначалу часто бывала, за то же, и ректор особо не удивится, увидев меня.

— Павел Владимирович, это девчонка совершенно не умеет себя вести, — ректор относился ко мне хорошо. Мы даже чай вместе пили, когда я у него на даче стену в главной комнате оформляла в восточном стиле. Да, ректор знал про меня все, и мы были друзьями. Он всегда говорил, что была бы я помладше, он меня бы удочерил, и жена его не была бы против. Маргарита Ивановна все пыталась меня переделать и заставить носить платья, но я не сдавалась.

— Пикассо, снова ты? Уже успела закуситься с новым учителем?

— Владимирович, урок идет, а сегодня важная тема, и новый препод не въезжает. Перетрите с ним тет-а-тет, а я может, пойду. Давайте, после пар забьемся, и там что-нибудь порешаем. Знаете же, что не списываю, а кто мне в голову знания добавит, если я буду тут с вами разговоры разговаривать?

Никита Валерьевич от моих речей в осадок выпал, а ректор нет. Я ему как в том фильме «Джентльмены удачи» под диктовку весь словарь нашего детского дома с переводом пересказала, и ректор записал. У него был внук — тинейджер, и он не всегда понимал его, а после моих разъяснений начал с ним общаться на равных.

— Ладно, Пикассо, твоя правда, исчезни уже, — ректор обратил внимание на то, какими глазами Никита Серов на меня смотрит и усмехнулся. Дверь за мной захлопнулась.

— Павел Владимирович, и это все?

— Никита, отстань от Пикассо, не надо этого делать, а то бог накажет.

— Меня бог накажет? Вызовете ее родителей, пусть проведут беседу с этой леди.

— Родителей? Это весьма затруднительно.

— Так что же, мы так все оставим?

— Никита, она хорошо учится. У нее почти самые лучшие оценки на потоке. Да, характер Пикассо на лицо, но у нее жизнь не простая.

— Можно посмотреть ее личное дело? — спросил Никита Валерьевич.

— Оно в канцелярии, можете взглянуть. И не приводите ее сюда больше. Про Пикассо я больше ничего слышать не хочу, и не мешайте ей учиться, иначе будете иметь дело со мной.

— Что между вами, Павел Владимирович?

— Не то, что вы думаете. Я уже стар для того, чтобы заводить любовниц, но Пикассо — мой друг, и я не позволю ее обижать.

— А почему Пикассо?

— О, это длинная история. Захочет, сама расскажет. Вы учитель, ищите подход к особенному ребенку.

— Она уже взрослая.

— Никита, если у Вас все, то у меня важное совещание. Добро на практику и на трех студентов я подписал, так что занимайтесь своим делом, — Никита вышел из кабинета вне себя от злости и негодования. Его поставила на место наглая девчонка.