Олг. Путешествие через века, или Анатомия русской души

Владимир Вульф, 2021

История одной души в 5 сериях: пять судеб, пять рассказов о трансформациях души – как ее растили и меняли 12 веков русской история, от 10-го до 21-го. Не дело автора объяснять, что он хотел сказать. Подготовленному читателю это не нужно, а для неготового бесполезно. Но всё же. То, что может казаться излишним натурализмом, необходимо для раскрытия замысла "Олг". А то, что может казаться "русофобией", на самом деле род русофилии. Правда – такой, которая неведома русским националистам.

I

Засыпали под мамину песенку. Собственно, это была даже не песенка, а песенка-сказка, мама и пела, и рассказывала. Слева от Олега лежала младшая сестренка, Настенька, она только-только училась говорить. Дочку назвали нездешним именем по совету проходящего через деревню чужеземца с красивым крестом на груди. Справа — старший братик, Слава, его уже допускали помогать родителям. Мама нежно гладила их головки и пела про прекрасную царевну в прекрасной стране.

Проснулся от того, что брат пощекотал его. Настенька еще спала. В избе было уже светло. Мама что-то делала у стола. Первым соскочил на пол братик, за ним — Олег. Шкура, которой были накрыты все трое, свалилась на пол. И запахло стыдным. Настенька еще не умела проситься и снова спала вся в коричневом: ножки и попка, и даже ручки.

Мама сразу все поняла и, даже не посмотрев на детей, велела братику Настеньку вымыть. А потом — высечь.

Это было ответственное поручение. В первый раз. Раньше мама секла их только сама. Секла за всё: за то, что не слушались, за это особенно больно, что шалили, что плохо делали то, что она велела — за всё. Кадушка в углу всегда полна мокнущими розгами — березовыми и ивовыми.

Братик стянул еще спящую Настеньку на пол и понес во двор — умывать. Олег побежал за ними.

Во дворе всё залито солнцем. Листья на березах только недавно распустились, еще клейкие. У плетня сидит отец и что-то режет своими ножиками.

Слава стал черпать ковшиком из деревянного корыта воду и поливать сначала настенькину попку, пока она не превратилась из коричневой в розовую, потом ножки и ручки. От воды Настенька проснулась, обхватила ручками братикову шею и принялась целовать. Потом сказала"пи"и пустила желтую струйку. Прямо на ноги Славе и себе. Снова Славе пришлось мыть. И Настеньку, и себя.

Наконец, с умыванием покончено. Слава ведет Настеньку к лавке. Бежит к кадушке. Выбирает розгу подлиннее и обратно к Настеньке. Приказывает ей лечь на живот. Но Настенька не хочет ложиться. Тогда братик уложил ее на животик сам и взял розгу. Настенька заплакала, но сразу же вскочила с лавки и побежала к маме.

Слава побежал за ней, а заодно и спросить у мамы разрешения, чтобы Олег помог ему держать Настеньку. Мама разрешила. Слава снова ведет Настю к лавке и приказывает Олегу помогать. Братья укладывают Настеньку животом вниз, и Олег наваливается всем телом на Настенькины плечики. Слава берет розгу и опускает ее на попку ревущей Настеньки.

Но ручки у Славы совсем слабые. И на попке остается только чуть заметная розовая полоска. Слава снова замахивается и длинным концом гибкой розги бьет по ногам самого себя. Через собственную голову пытается хлестнуть Настенькину попку, но сейчас длинная часть розги хлещет лавку и пол за лавкой. А на попу поподает только толстый конец рядом с местом, за которое держит Слава. Снова чуть заметная полоска. И в третий раз — то же самое. Правда, Настенька визжит во весь голос и крутит попкой и ножками. Но полоски совсем незаметные. Не те, какие получаются у мамы. Слава начинает плакать сам.

Наконец, мама подняла голову. Увидела Настенькину попу. Пошла к лавке. Отругала Славу: парню шестой год, а не может высечь сестренку! Взяла братикову розгу. Отломила толстый конец. Погладила шершавой рукой безобразно высеченную попку. Настенька перестала плакать и что-то залепетала. Но мама не слушала. Левой рукой прижала к лавке Настенькину спинку. Вжик. Багрово-красная полоса прорезала попку. Вжик — вторая багровая полоса пересекла верхнюю, самую нежную часть ножек. От настенькиного визга братья заткнули уши. Надо проситься — внушает мама Настеньке. Еще вжик. Всё.

Мама спустила Настеньку на пол и отдала Олегу. Одевать.

Теперь очередь горе-помощника. Славе ничего говорить не надо — не сделал как надо, скорей подставляй попу. Слава бежит к кадушке и приносит розгу для себя, потолще. Подает ее маме. Целует мамину руку. Быстро задирает рубашку и ложится на лавку. Для порядка плачет и просит прощения: знает, что порки не избежать, но"вжиков"может быть меньше.

Долго возиться с детьми у мамы времени нет: вжик, вжик, вжик… Поверх позавчерашних, оставшихся от порки за расплесканную воду, синих полосок попа братика украсилась свежими, бордово-красными. Всё. Вставай, помощник. Слава всхлипывает, шмыгает носом, говорит маме спасибо и снова целует руку. Но теперь он целует еще и розгу. Опять ему спать на животе. Хотя на спине всем троим поспать удается редко. Только самый младший, еще не умеющий ходить брат спит в своей люльке на спине.

После еды братья снова идут на двор. Отец все еще занят своим обычным делом — режет из липы посуду: миски, чашки, ложки. Он что-то напевает. Братик убежал на улицу, а Олег зачарованно смотрит на работу отца. Вот бы самому! Но Олег знает, что бывает, если взять отцовские инструменты без спроса. Куда хуже, чем мамино вжик-вжик, неделю не сядешь…

Прошло двенадцать лет. Солнечный день в конце мая. Излучина сверкающей реки, луг, за лугом лес. В молодой траве желтые одуванчики. Пчелы жужжат, птицы поют. Красота, теплота…

Олег сидит, поджав ноги, и режет игрушку — петуха для младших братьев, теперь их у него пятеро, было больше, но трое умерли. Петух получается как настоящий.

У Олега сладко сосет под ложечкой, он вспоминает вчерашнюю ночь.

Молодежь затеяла игры: полночи бегали голыми, водили хороводы, танцевали, пели, хлестались ветками и крапивой. Весело было! Сосед Сева, на год моложе Олега, сначала отхлестал крапивой сестру Настеньку, а потом стал примеряться к Лане. Пока Сева ее хлестал, выросшая Настенька была очень довольной, хохотала, сама сорвала березовую ветку и хлопала ею Севу по животу и коленям. Потом, когда Сева занялся Ланой, погрустнела. Но Олег быстро отогнал Севу от Ланы, ему самому хотелось обжечь Лане попу крапивой.

Лана — красивая девочка с карими глазами и длинной, ниже пояса русой косой, подружка Насти, на год младше — живет в двух домах по соседству. Как и Настя, она уже взрослая: грудки у нее даже больше, чем у Насти, и раз в месяц из пуси течет кровь. Олег сам видел, как из-под края сарафана однажды выглянули красные ступни. Можно замуж.

Когда поднялась луна, Олег и Лана убежали от веселой компании в лес подальше. Они стоят друг напротив друга, Лана на полголовы ниже Олега, и тяжело дышат. Исхлестанные тела обоих горят. И от чего-то горят щеки. Обоим хочется. И оба не знают — как. Дик у Олега, с которым он уже год как пристрастился играть, оттягивая и натягивая кожицу, пока тот не брызнет белым, задрался и смотрит повыше Ланиного пупка. Так он часто задирается у Олега и без Ланы. Лана робко протягивает к дику руку и вдруг хватает его и прижимается к Олегу животом. Дик, стоило Лане до него дотронуться, взорвался и брызнул так, что белое долетело до Ланиного подбородка и теперь стекает по высокой шее, между грудок, по животу и вниз по ногам. Лана хохочет. Олег чувствует, как дик опускается и виснет на своем обычном месте. Но ненадолго. Через несколько минут он снова упирается Лане в живот.

Олег крепко обнимает Лану и валит на спину. Придавливает тесно сведенные Ланины ноги своими ногами к ковру из сосновых иголок и ложится сверху. Руки Ланы обвились вокруг шеи Олега и судорожно сжались. Губы впились в губы Олега. А дику некуда деваться. Только тереться заголившейся головкой о Ланин живот. Олег шепчет — раздвинь ноги. Лана разводит ноги. Так, чтобы дик мог протиснуться между ними. Но дику надо дальше. А дальше не получается. Лана разводит ноги пошире. Олег помогает дику руками. Все равно не получается. Не входит! Тут дик снова взрывается и начинает обмякать. Но опять ненадолго. Через несколько минут сжатый Ланиными ногами и покрытый чем-то, что течет у Ланы из пуси, снова твердый дик опять смотрит в землю. Но ему-то надо не в землю! А внутрь не получается. И снова взрыв белого. Теперь — на складки Ланиной попы и выступающий из земли корень сосны под ними. И снова дик мягкий. И снова твердый. Лана вертится внизу, но ничем не может помочь…

Наконец, Олег и Лана поднялись и побрели к деревне. Они не могут оторваться друг от друга, но пора — утро. Прощаясь, они договариваются встретиться завтра днем на лугу, сегодня Лану не пустят — много работы.

Дома Слава, старший брат, наказывает Настю. Настины руки привязаны к высокому столбу так, что она может стоять только на цыпочках. Из пуси по ногам Насти течет красное. Брат старается вовсю. Попа Насти вся синяя и кое-где уже кровит. Мать кричит Славе, чтоб не жалел подлую. А Слава и не жалеет. Олег понимает, что то же ждет и Лану и слёзы накатываются ему на глаза. Но быстро высыхают: а как же иначе — девочек нужно учить.

Слава на два года старше, но он еще не женился. Не хочет, говорит, успеет. Ему так свободней. Про женщин он знает всё: уже три года, как начал. Были и молодые и старые, но пока обходилось: секут его не чаще, чем сверстников.

К Славе Олег и пристал: выманил вечером на улицу и стал расспрашивать. Стыдно немного было, но пришлось славины ухмылки перетерпеть. Слава рассказал всё самым подробным образом. Посмеялся, правда, над младшим братом, но рассказал.

И вот теперь Олег не может дождаться. Ни солнце ему не в радость, ни весенний день. Наконец, показался сарафан Ланы. Она бежит со всех ног. Олег хватает Лану за руку и тянет к лесу.

Наконец, вот он, лес. Теперь надо убежать подальше. Чтобы никто не помешал. Наконец, укромное место найдено. Заросшая мхом, как будто специально для них, крошечная полянка. Вокруг три березки, а между ними — густые кусты. Солнце стоит высоко. Воздух совсем не движется. Пчелы жужжат. И птица какая-то поет.

Олег и Лана стоят друг напротив друга и держатся за руки. Ни он, ни она не решаются начать. Но это только полминуты. Затем они бросаются друг на друга, как звери. Рубашка и сарафан сорваны, и Олег впивается губами в Ланину шею. На шее остается синее пятно. Лана хватает дика, твердого, как сучок дерева, руками и сама падает на спину. И сразу же чувствует, что спину кто-то укусил.

Сейчас Олег уже не ложится на Лану. Он высоко, так, чтобы коленки касались плеч, поднимает Лане ноги. И видит следы недавней порки: попа и верх нежных ножек Ланы — всё в синеватых, уже почти заживших полосках, следах розги. Значит, вчера обошлось без порки — странно.

Теперь Ланина пуся приоткрыта и выставлена наружу. Она вся мокрая. Олег становится на колени, вставляет головку дика между губок пуси и надавливает. Не получается. Лана от боли прикусила нижнюю губу, но пусю не отстраняет. Наоборот — сама руками прижимает коленки к плечам и вся выворачивается, чтобы только помочь Олегу. Олег резко надавливает еще раз. И будто что-то лопнуло. Лана взвизгивает, и дик уходит внутрь.

Олег вытаскивает дик, он весь в крови. Брат так и рассказывал. Снова вставляет головку между губок, и теперь пуся будто сама всасывает дик. Лана притягивает Олега за шею, он падает на нее, подсовывает ладони под попу, и скользит диком по пусе: вверх-вниз. Через минуту дик лопается и заливает пусю белым. Олег вынимает дик и ложится рядом. Теперь муравьи кусают и его.

Через десять минут всё повторяется. Еще через десять — снова. Пуся у Ланы горит и болит. Сама Лана вся искусана. Но ей хочется еще и еще. Олег искусан не меньше, но не может оторваться от Ланы. Они пробуют и так, и этак. Олег то ставит Лану на четвереньки, то сажает на себя, то целует пусю, то засовывает дик Лане в рот, то пытается проткнуть диком Ланину попу. Но это не получается — попа Ланы сжата. Пуся горит огнем, чешется, болит, но всё это ерунда: Лана хочет Олега всё больше и больше.

Конец ознакомительного фрагмента.