Загадочная русская душа

Александр Шевцов (Андреев), 2015

Общеизвестно, что иностранцы, сталкиваясь с русскими, не понимают их и говорят о загадочности или, по крайней мере, непредсказуемости русских. Последнее время это стало предметом чувства собственной исключительности и у русских, поэтому они сами говорят о загадочной русской душе, когда не в силах объяснить свои поступки. Или когда не хотят их объяснять… Придуманное французом еще в девятнадцатом веке выражение «загадочная русская душа», думается мне, не имело отношения к душе. Речь шла о загадочности и непредсказуемости поступков русских людей, то есть, в сущности, о поведении. Французу было трудно понять, как это называется в психологии, мотивы поступков русского человека, то есть движущие силы, заставляющие совершать те или иные поступки. Так ли это? Действительно ли речь идет о том, что француз уж совсем не может понять, почему мы так поступаем? И мы, кстати, тоже, когда глядим на своих соотечественников, творящих необъяснимые вещи, и восклицаем: «Загадочна душа русская!»

© Издательство «Роща», 2015

© А. Шевцов, 2015

Издание предназначено к прочтению лицам, старше 12 лет.

[e-mail]

roscha.store

Введение

Общеизвестно, что иностранцы, сталкиваясь с русскими, не понимают их и говорят о загадочности или, по крайней мере, непредсказуемости русских. Последнее время это стало предметом чувства собственной исключительности и у русских, поэтому они сами говорят о загадочной русской душе, когда не в силах объяснить свои поступки. Или когда не хотят их объяснять…

Начало этому психологическому мифу положили, как ни странно, французы в девятнадцатом веке. Изначальное отношение французов к Руси нам неведомо, но если вспомнить, что княгиня Анна Ярославна когда-то стала королевой Франции, то исходное отношение было вполне приемлемым, как, примерно, к Польше, где на престоле одно время сидели французские короли.

Однако усилиями французского аббата Жана Шапп д'Отрош, в восемнадцатом веке попавшего в Сибирь по поручению Парижской Академии. По возвращении он написал книгу «Путешествие в Сибирь по приказу короля в 1761», где вылил на Россию и русских всю свою французскую желчь.

После него в Росси побывал в 1839 году маркиз де Кюстин, и тоже написал книгу, в которой утверждал, что у России нет будущего, а русские — все пьяницы, буяны и распутники. Кто бы говорил! Так было создано мнение об ужасности России.

Однако в семидесятых годах девятнадцатого века в России оказался французский дипломат Эжен-Мельхиор де Вогюэ. Он влюбился в сестру Михаила Анненкова. Любовь делает с французами чудеса, она заставила его выучить русский язык, а язык позволил понять русских и Россию.

В итоге маркиз влюбился не только в сестру Анненкова, но в Россию и написал книгу «Русский роман» (1886). Именно в ней он создал понятие «загадочной русской души», противопоставляя развращенность своих соотечественников чистоте русских душ. Уж действительно ли было в этих душах что-то таинственное и небесное, или влюбленному французу так хотелось, но Россия стала его усилиями не страной варварства и дикости, а родиной Пушкина, Гоголя, Тургенева и Толстого: «землей неспокойных, мятежных душ, как души мореплавателей и путешественников, часто кажущиеся смиренными и спокойными, но со внезапными, неистовыми вспышками чувств и желаний».

Благодаря «Русскому роману» Россия надолго стала страной мечты для французов, и потребовались немалые усилия сталинского режима, чтобы испортить это мнение. Однако русские люди, сейчас живущие среди французов, свидетельствуют, что этот миф продолжает жить. Миф ли?

В этом, первом исследовании я не намерен касаться той части русской загадочности, что держит нас всех очарованными своей родиной. Пока лишь о том, почему мы такие странные и дикие, и нет ли у этого исторических и культурных корней.