Улыбка Стикса

Владимир Владимирович Мельников, 2020

Действие романа разворачивается в мире Стикс, в который попадают, вырванные из своих реальностей, участки территорий, со всем, что на них находится в момент переноса. Основное действие происходит в течении одних суток, с момента переноса огромного числа новых кластеров на территорию, ранее занимаемую чернотой. Образовалась новая территория Стикса, где иммунные и зараженные оказались в одинаковых стартовых условиях: – иммунные ничего не знают ни о мире, куда они попали и большинстве его опасностей, ни о способах выживания, а зараженные находятся на начальных стадиях развития. Из четырех разных кластеров выбираются в поисках других не обратившихся людей группы и одиночки. Окончание романа – начало нового дня. Встретившиеся в одном месте герои, выжившие после скитаний по кластерам, решают объединиться и, осваивая новые территории, создать свою общину, помогая выжить и нормально существовать, как можно большему количеству выживших людей.

Глава 3.

Лагерь.

01.00

— Ну что ты ломаешься? Девочка что ли? — Иван раздраженно толкнул плечом сидящую рядом Римму, которая пыталась удержать руку мужчины, настойчиво пробирающуюся ей под платье. Вторая его рука, крепко охватившая ее талию, удерживала молодую женщину на месте.

— Я не хочу так, — она вновь попыталась отстраниться, но рука мужчины была сильнее.

— Как «так»?

— Вот так, на лавочке, в лесу, «по-быстрячку», — она явно перекривляла ранее услышанные от него слова.

— Ну ресторана с омарами тут нет. И ближайший цветочный магазин за пятьдесят км. И ухажерством заниматься не с руки — все ж на виду.

Шесть дней назад Римма Козакова приехала в организованный в сосновом лесу возле села Сосновка лагерь для «трудных» подростков. Ей тридцать два, шесть лет не замужем, детьми не обзавелась, кота нет, цветы поливает соседка. Предложение областного Комитета по делам семьи и молодежи,провести два месяца на природе, вырвавшись из городской обыденности и духоты, она приняла сразу.

Лагерь расположился в сосновом лесу в шестидесяти километрах от областного центра. В первую смену на 45 дней заехало 156, собранных со всей области, трудных подростков от 12 до 16 лет. Их разделили на несколько отрядов по возрасту и полу. Девочек было намного меньше — два отряда по двадцать пять человек. Старшим вожатым и воспитателем был Иван Васильевич Талин, крепкий, высокий мужчина 55 лет от роду, большую часть своей жизни служивший в армии, а после её сокращения, до выхода на пенсию, служил в исправительно-трудовой колонии.

Лагерь он попал «по блату» — его сестра была заместителем председателя областного совета.

С первого дня знакомства Иван Васильевич оказывал ей знаки внимания, был вежлив и обходителен, постоянно отпускал комплименты.

А сегодня, незадолго до отбоя, предложил прогуляться к реке. Но романтичной прогулки вдоль реки не получилось, опустился сильный туман с приторно кислым запахом. Решили возвращаться ближе к лагерю.

Прогулка затянулась, но сразу как-то свидание не задалось. Видимо, пользуясь отсутствием посторонних взглядов, обходительность и интеллигентность Ивана Васильевича, ушли на второй план, а на первое место вышли похоть и пошлое хамство.

Уже несколько раз ей приходилось убирать его руки, которые пытались залезть под платье либо схватить за грудь.

— Вы видите, что в лагере нет света, Иван Васильевич, — несмотря на неоднократные предложение старшего воспитателя, она не могла выйти в общении с ним «на ты», — наверное, что-то с подстанцией. Давайте возвращаться.

Римма быстрым шагом направилась к слегка различимым в темноте воротам лагеря. В это время из темноты раздался звук разбившегося стекла, а за тем несколько детских криков.

— Твою ж мать! — мимо, обгоняя ускорившую шаг Римму, пробежал Иван Васильевич. Она тоже перешла на бег, ориентируясь по его желтой футболке, видневшейся впереди.

Территория лагеря была поглощена тьмой, высокие деревья, окружающие его территорию, практически скрывали небесные светила.

Вопреки ожиданиям Риммы, Талин не побежал к спальным корпусам. Его фигура виднелась возле электроподстанции и уже через пару минут послышался звук аварийного бензинового генератора. Несколько раз неуверенно мигнув, загорелись лампы на столбах освещения. От подстанции Талин побежал к домику вожатых, где была и его комната. Римма побежала к спальному корпусу девочек.

— Римма Александровна, они кусаются, — на встречу бежали две девчонки, имен которых она еще не запомнила, — там несколько девочек кусаться стали. Мы думали прикалываются, а Светка Щеголева меня до крови за руку укусила, — девчонка показала кровившую на кисти рану.

Пока Римма подбегала к зданию, из него высыпала толпа подростков в ночных рубашках. Часть оставалась на месте, но большинство бежало в разные стороны. Увидев вожатую, с десяток воспитанниц бросились к ней. Из-за общего крика ничего понять было невозможно, и Римма быстрым шагом направилась к дверям корпуса. Аварийное освещение запитывало только освещение территории лагеря. В окнах зданий было темно. Прикрыв ладонями с боков глаза, Римма попыталась рассмотреть через стекло, что происходит внутри комнаты. В этот момент изнутри помещения в стекло ударилось лицо одной из воспитанниц. Преграда, в виде стекла ей очень не нравилась, и она стала бить по нему ладонями. Все ее лицо было в крови.

«Скорую» надо вызывать, — подумала Римма, — а как же? Стационарного телефона еще в лагере не было, все никак не подключили к линии. Мобильная связь брала только на пригорке в полутора километрах от территории.

— Машка, ты что? — за ее спиной раздался крик одной из девочек и сразу же еще несколько человек начало истерично визжать. Одна из девочек, судя по всему та самая Маша, которая раньше сидела на траве и держалась обеими руками за голову, свалила на землю сидевшую рядом подругу и вцепилась ей в шею зубами. Покусанная девчонка жутко визжала, часто била по голове Маши ладонями и отталкиваясь пятками от земли, пыталась отползти от нападавшей, но та ее не отпускала, крепко держа руками. Когда Римма подбежала к ним, у девочки было откушено часть уха, из раны на шее фонтанчиком вырывалась кровь, а Маша успела вырвать из плеча несколько кусков плоти.

Схватив обезумевшую за ноги, Римма начала оттаскивать ее в сторону. Сначала Маша не хотела отпускать свою жертву, но за тем, недовольно урча, повернулась к вожатой. Все ее лицо, руки и ночная рубашка спереди, были перепачканы кровью. Она села и склонив голову к плечу как бы оценивающе посмотрела на Римму, которая отошла на несколько шагов назад. Издав утробное урчание поднялась и направилась к ней, вытянув вперед свои руки.

— Все бегом к корпусу мальчиков. Быстро! — крикнула Римма и махнула рукой, указывая направление воспитанницам. Уже отбегая она обернулась и увидела, как сразу четыре девочки, встав на колени, начали вгрызаться в ранее покусанную Машей подругу.

К спальному корпусу мальчиков Римма прибежала в окружении пятнадцати девочек. Внутри помещения происходило побоище. Иван Васильевич с бейсбольной битой в руках, метался по самому большому спальному помещению и наносил удары воспитанникам, которые пытались напасть на него с разных сторон. На полу и кроватях лежало больше десятка тел с разбитыми головами. Сам Иван Васильевич был в брызгах крови, футболка была порвана в нескольких местах.

С десяток мальчиков стояли на улице смотря на бой через окно. Еще несколько парней сидело и лежало на клумбе возле корпуса.

— Оставайтесь тут, девочки, я к другим воспитателям, — Козакова направилась к домику, где была и ее комната, которую она делила с Ниной Фомичёвой, двадцатитрехлетней выпускницей педуниверситета.

Всего в лагере было восемь воспитателей. Три женщины и пять мужчин. Еще была директор — Анна Мироновна, уехавшая в город по хозяйственным делам и повариха тетя Галя, которая спала в комнате при столовой.

Открыв двери воспитательского корпуса, Римма тут же ее закрыла. К двери приближался Андрей, воспитатель младшей группы, он урчал так же, как и девочка Маша. Понимая, что тут помощи не будет, Римма бегом вернулась к корпусу мальчиков.

В это время из него вышел, весь окровавленной, Иван Васильевич. — Думал, что от местных хулиганов пригодится, — он махнул битой и сел на траву. На правой щеке у него кровоточили три царапины, тянувшиеся от виска к подбородку.

— Давайте я вытру кровь, — предложила Римма и показала ему на щеку.

— А, оставь, мелочь, по сравнению с мировой революцией. Все равно полностью надо обмыться и одежду менять.

Талин подошел к щиту пожарного инвентаря и откинув крышку бочки с водой, окунул туда голову. Стряхнув воду с волос, стянул с себя перепачканную кровью футболку и зачерпывая ладонями воду, обмыл грудь и плечи. За тем окунув в воду, помыл и биту.

— Я буду звать тебя Спасатель, — сказал Иван, обращаясь к бите и поглаживая ее кончиками пальцев, — и вы все ее так будете называть, — повернувшись к окружившим Римму ребятам и обведя всех пронзающим взглядом, продолжил Талин. Несколько ребят часто закивали головами.

— Где остальные воспитатели?

— В нашем корпусе. Видела только Андрея, хотел меня покусать, но я убежала. Остальных не видела.

— Во как? И молодые тебя не устраивают! — как-то и зло, и с иронией сказал Талин. — Схожу, посмотрю. Все равно переодеваться к себе надо идти.

Отбросив футболку, старший воспитатель направился к спальному корпусу руководства лагеря. — Ты со мной, — проходя мимо мальчиков, Талин указал на одного из них концом биты, и парень покорно потрусил за ним, — пересчитай пока всех, не оборачиваясь, но явно обращаясь к Козаковой, громко крикнул он из темноты.

Возле Риммы собралось девять девочек и двенадцать ребят. Получается, что вместе с парнем, ушедшим с Талиным, спаслось всего двадцать два. Двадцать два из ста пятидесяти шести! Хороши воспитатели. «Прогулялась к реке, дура, — винила себя Римма, — по-флиртовала». В голове галопом пронеслись мысли о быстром суровом суде и длительном сроке, вдали от дома.

— Ну, сколько нас всего тут? — Талин с парнем подходили из темноты. Он переоделся в джинсы и куртку защитного цвета. Бита вновь была испачканы кровью.

— Детей двадцать два. Девять девочек.

— Нормально. Для восстановления человеческой популяции достаточно.

— О чем вы? — ей очень не нравился тон, которым говорил с ней Талин.

Ответить он не успел. Со стороны столовой раздался грохот железной посуды. Из двери появилась тетя Галя. Судя по отсутствию на ней одежды, спать повариха любила полностью обнажившись. Очень толстая женщина с многочисленными жировыми складками на шее и животе, отвисшими большими грудями, издавая урчащие звуки, направлялась к ним.

— А эту прекрасную амазонку упокоить придётся тебе, тебе и тебе, — Иван Васильевич по-очередно ткнул битой в грудь трем подросткам. — Выполнять быстро. Советую взять вон тот топор, с противопожарного щита и лом.

Ребята испугано переглянулись. Они, конечно, дворовые хулиганы, дерзкие ученики, непослушные детки. Но сейчас им отдан приказ убить. Убить своими руками пожилую женщину, которая еще этим вечером кормила их сырниками с чаем.

— Опаньки, а что замерли? Хотите Спасателя отведать? Или ждете, что она вас оближет, вместо того, чтобы сожрать? Или мне за вас отдуваться во всем надо? Быстро вперед! Повторять еще раз не буду.

Тетя Галя была уже в десяти шагах, когда один из ребят, которых Талин выбрал для этого, отважился первым нанести удар ломом по спине женщине. Удар был не ловким и только подтолкнул ее вперед, но не свалил. Она обернулась и двинулась на обидчика, протягивая к нему руки.

В этот момент второй паренек, глубоко выдохнув, подбежав к ней сзади и оттолкнувшись ногами, плечом ударил ее под колени. Женщина рухнула, но тут же попыталась встать.

— Добить, — властно крикнул Талин, и третий парень дважды ударил бывшую уже повариху по голове кирпичом, который он вырвал из ограждения дорожки.

— А ни чего, команда из вас выйдет.

Талин улыбнулся и подмигнул парням.

— Так, остальные парни. Возле корпуса девочек я видел суету какую-то. Вы туда идете и всех упокоите. Всем смысл этого слова ясен? Или надо еще разжёвывать?

Вопросов ни у кого не было. Шесть парней направились к корпусу девчат. Один, проходя мимо первой троицы, забрал лом. Остальные по пути вырывали из земли красный кирпичи.

— Долго там не возитесь. Десять минут вам на все про все, — крикнул им в след Талин.

Он повернулся к оставшимся. — Сейчас парни вернуться, и я всем кое-что покажу. А сам вновь пошел к бочке отмывать быту.

Через несколько минут назад вернулось пятеро парней.

— Где еще один? — спросил Иван.

— Да мы уже возвращаться думали, а тут Антоха вдруг заурчал так же, как и все эти зомбаки, и хотел покусать меня. Его вон Швед упокоил, — говоривший показал рукой на высокого белобрысого парня.

— Ясно. Хорошо. Теперь осталось двадцать один. Пошли.

Иван Васильевич махнул призывно рукой и направился к воротам лагеря. Римма и все ребята гурьбой пошли следом за ним.

Они подошли к месту, где смыкалась подкова леса, оставляя место для дороги, ведущей к лагерю. Дальше простиралось поле до самой реки. Это было то место, где Римма впервые услышала крики в лагере.

— Ну вот, любуйтесь.

Талин развел руками и посмотрел в высь.

Римма и все ребята уставились, на ранее скрываемую деревьями, панораму звездного неба. Незнакомого неба с незнакомыми светилами. Газовые спиралевидные облака и несколько лун разного размера, вот что открылось их взору.

— Я это, еще когда ты на крик побежала, увидел. Но осмысление позже пришло, когда в спальном корпусе дрался, — Иван проговорил это только Римме, тихо подойдя к ней сбоку. И ещё смотри, — он обнял ее за плечи и битой указал в даль, — ни одного огонька, ни одной лампочки ни где, ни одной машины. Мы явно не там, где были вчера вечером.

— Все, посмотрели и хватит. Возвращаемся в лагерь, — Талин махнул битой в сторону лагеря, — а ты не спеши, — обратился он к Римме.

Когда дети отошли, он пристально посмотрел ей в глаза и сказал: — Теперь, дорогуша, в этом мире, ты моя женщина. Других, по крайней мере, пока нет. А я твой мужчина. Это тебе понятно?

— Да, — тихо ответила Римма и опустила глаза, не выдержав взгляда Ивана. — Понятно.

— Пошли, в лагере определюсь, что дальше будем делать, — и пропустив Римму вперед, хлопнул ее ладонью по попе.

От лагеря послышался шум голосов ребят, и воспитатели перешли на бег.

Сразу за воротами на земле лежало четыре тела. Два мальчика и две девочки.

— Что тут? — Талин обвел всех строгим взглядом.

— Только зашли на территорию, вот Сереня, — заговорил парень, которого называли Шведом, — Нину зубами за шею схватил и сразу кусок вырвал. А когда она упала, на нее сразу еще Матюх и Танька накинулись. Ну, мы то сзади них шли, и упокоили их сразу.

— Итак, нас осталось еще меньше. И пока не понятно, будет ли этот процесс превращения в зомби продолжаться еще или нет. Поэтому, все внимательно следим друг за другом и за своим внутренним состоянием. Ясно?

Детвора дружно кивнула головами.

— Кого-то из вас кусали? Думаю, соврете, если кусали. А ну, построились.

Когда дети выстроились в шеренгу, Иван обошел их, внимательно осмотрев, не нашел ни каких травм.

— У тех, которые возле ворот сбесились, укусов точно не было, — сказал самый маленький ростом парень, — я ними и из лагеря вместе шел, и назад сразу за ними возвращался. А Сереня все время на боли в голове жаловался и пить хотел.

— Назовись, — обратился к нему Талин.

— Махно Владимир.

— Как пацаны зовут? Прозвище есть? А то, разве быстро всех запомнишь.

— Для ребят я Рыжий, — ответил парень.

— Ты ж русый! Почему вдруг Рыжий? — удивился воспитатель.

— А ему, когда что-то поручают сделать, он всегда говорит: «А чо я? Я что, самый рыжий?», — хохотнув, ответил за Владимира Швед.

— Понятно. Остальных буду запоминать по ходу дела, если зомбаками не станете. Сейчас все переодеваемся в спортивные костюмы и удобную обувь. У кого чего-то не хватает, пошарьте в вещах упокоенных. Через десять минут все собираемся возле столовой, — и взмахом руки отправил ребят к спальным корпусам. — Присматривайте там друг за другом, — крикнул он им вдогонку.

— Пошли и мы осмотримся, — обратился он к Римме, — тебе тоже надо подготовиться.

Когда они вошли в корпус воспитателей, Римму стошнило. В коридоре навалом друг на друге лежали тела ее бывших коллег. Все было перепачкано кровью. Ближе всех к выходу, на спине, лицом вверх, лежала ее соседка по комнате. На голове с перепутанными и испачканными кровью волосами, зияла огромная рана.

— Иди в свою комнату, подбери одежду и обувь. Если есть рюкзак — возьми. Я к себе заскочу, кое-что еще забрать надо.