Мятежный генерал

Владимир Васильевич Фетисов

Книга рассказывает о Л. Г. Корнилове: выдающемся военном деятеле, разведчике, дипломате, полководце. Журнальный вариант печатался в газете «Новости Узбекистана».

Глава четвёртая

Дерзкий рейд в Афганистан

Легендарный командир, под чьим началом сделала свой первый боевой выстрел легендарная русская «трехлинейка», единственный русский военачальник, позволивший себе войти с войсками на территорию Британской Индии. В 1891 году он возглавлял охотничьи команды Туркестанских линейных батальонов и казаков на Алае и Памире, где очищал от афганских и китайских постов территории бывшего Кокандского ханства. В результате этих действий были арестованы британские агенты Дэвидсон и Янгхасбенд, а китайский пограничный чиновник Чань выдворен в Кашгар. Всё это вызвало широкий международный резонанс и, в конце концов, заставило английских дипломатов признать государственные границы России на Памире. Вот под начало этого славного командира и прибыл молодой выпускник Николаевской Академии.

Генерал М. Е. Ионов, фото В. Лапре.

Журнал «Разведчик». №104, 1892

Термез, древняя столица Бактрии, только недавно был занят русскими войсками. На другом берегу Аму-Дарьи находился Мазари-Шариф, главный город «афганского Туркестана». Здесь, у выхода из ущелья Гинду-Куш, для прикрытия путей и перевалов в Кабул, афганцы, с помощью британских инженеров, построили крепость Дейдади. Она была сооружена по последнему слову военно-инженерной мысли и считалась неприступной. Всё это соответствовало политике «Большой игры». Англичане, таким образом, укрепляли дальние подступы к Индии.

Ионов мечтал выяснить всё, что возможно об этой крепости, в первую очередь характер воздвигнутых англичанами укреплений. Но Дейдади стояла в 50 верстах от берега, а афганцы были бдительны, и участь пойманных лазутчиков была незавидна. Однажды Михаил Ефремович посетовал на эту проблему в присутствии молодого капитана. Корнилов молча выслушал генерала, а в конце вечера попросил разрешения уехать в отпуск на три дня по личным обстоятельствам. Ионову нравился старательный офицер, и он дал согласие. К тому времени Лавр Георгиевич сблизился с туркменами, служившими в русской армии. Он полюбил этих гордых и смелых воинов. И они отвечали ему взаимностью, прежде всего, потому, что он разговаривал с ними на их родном языке так же свободно, как и они. Забегая вперёд, скажу, что неизменно, до конца жизни, генерала Корнилова охраняли туркмены-текинцы.

Лавр Георгиевич решается на дерзкий рейд к афганской крепости, для чего просит туркмен сопровождать его на ту сторону Аму-Дарьи. Туркмены согласились, но c одним условием:

— Обещай, что ты живым в плен не сдашься. Если будет неудача, мы примем мучительную

смерть.

— Последнюю пулю я оставлю себе — ответил Корнилов. Живым меня не возьмут.

Не минуты не медля, он, в тот же вечер наголо обрил себе голову, переоделся в туркменскую одежду и на рассвете 13 января 1898 года, маленький отряд, состоящий из трёх человек, двинулся к реке, в смертельно опасный поход.

Только в 40 верстах от Патта-Гиссара (так тогда назывался Термез) разведчики нашли подходящее место для переправы. Сделав плот из овечьих бурдюков, успешно переправились через Аму-Дарью на афганский берег у небольшого городка Чушка-Гузар. Здесь, пересели на лошадей, загодя приготовленных в ближайшем селении. Не теряя времени двинулись дальше и уже на рассвете достигли крепости. Однако, разглядеть детали укреплений в предрассветном тумане было невозможно. У самой крепостной стены заметили чайхану, где сидели караульные афганские солдаты. Лавр Георгиевич решительно повел своих спутников внутрь и приказал подать еду. Солнце уже осветило крепость, когда к ним подъехал афганский офицер, заметивший чужаков. На вопрос, — кто такие, Корнилов ответил, что они нукеры, желающие поступить на службу к эмиру Афганистана Абдурахман-хану. Офицер, удовлетворённый ответом, оставил их в покое. Опасность миновала и Корнилов со спутниками направляется к крепости, попутно отмечая в памяти каждую деталь. Ему удается сделать пять фотоснимков и хладнокровно произвести съемку двух дорог, ведущих к российской границе. Кроме получения чисто военной информации, Корниловым были зафиксированы последствия столкновений, происходивших около 60 лет назад, между местным населением и афганцами, что явилось весьма ценными данными для историков и исследователей Средней Азии. Вот, что впоследствии писал в своём отчёте Лавр Георгиевич: «Всюду были видны следы разрушения и запустения: развалины кишлаков, брошенных, по-видимому, недавно, городов с остатками огромных башен, стен, минаретов и зданий со следами древней высокой архитектуры тянулись на несколько верст по сторонам пути. По рассказам туркмен, всего лишь лет 60 тому назад все эти развалины представляли цветущие города и селения, обитаемые таджиками и узбеками. С появлением в долине Амударьи афганцев, Хаджа-Нахр начала пустеть, население ее, спасаясь от притеснений и поборов, стало разбегаться, и результатом полувекового господства афганцев в Чарвилаете было полное запустение некогда цветущих, огромных городов Сиягырта, Бербер-Шахара и Балха».

Дерзко, средь бела дня, проехав пятьдесят верст по неприятельской территории, разведчики, при помощи команды охотников 13-го туркестанского батальона, 15 января переправляются на свой берег.

Не теряя ни минуты, Корнилов спешит к генералу Ионову и протягивает тому фотографии и чертежи укреплений. «Это крепость Дейдади» — объясняет он потрясённому генералу.

— Господи, но ведь вы страшно рисковали, — воскликнул генерал, — ведь вас же могли посадить на кол.

— Эти сведения стоили того, — спокойно ответил Лавр Георгиевич.

Ионов тотчас отправляет в Ташкент, подробный рапорт о дерзком рейде, хлопоча о награждении капитана Корнилова орденом Святого Владимира с мечами и бантом. Командующий, однако, посмотрел иначе на несанкционированную акцию. Генерал Ионов получает строгий выговор за то, что рисковал молодым способным офицером. Сам же Корнилов получил выговор и угрозу месяца ареста за повторение подобного.

Корнилов (справа) и Мулла-Рузы после афганского рейда.

Фото из архива семьи Снесаревых

Но это была официальная реакция на нарушение воинской дисциплины, другое дело, что инициативный, отважный, владеющий иностранными языками, способный к разведывательной деятельности офицер, был замечен соответствующими службами.

А смелый рейд Корнилова к крепости Дейдади стал образцом для последующих операций подобного рода. Сведения же, добытые разведчиками, оказались бесценными. В руках русского командования оказались карты и снимки не только крепости Дейдади, но и планы укреплений Шор-Тепе, крепости Тахтапуль, чертежи афганских воинских казарм, места расположения крепостной артиллерии. Корнилов провел съемку дорог от переправ через пограничную реку к Дейдади, привез описание характера укреплений и анализ пропускных возможностей коммуникаций, обзор приграничной северной области Афганистана. Как вспоминал впоследствии генерал Иван Павлович Романовский (впоследствии один из ближайших сподвижников Корнилова по Добровольческой армии): «Разведка крепости Дейдади, разбиралась в войсках как пример тщательно планированной операции и прибывших на службу в Туркестан офицеров специально знакомили с этой чрезвычайно опасной экспедицией».

Приведу письмо капитана Корнилова начальнику штаба Туркестанского военного округа генералу Н. Н. Белявскому, опубликованного в «Документах русской истории», №6 (60). 2002 г.

Л. Г. Корнилов — Н. Н. Белявскому.

Урочище Термез. 21 января 1899 г.

Ваше превосходительство, милостивый государь Николай Николаевич.

Два с лишком месяца прожил я в Патта-Гиссаре, исполняя поручение, возложенное на меня Вашим превосходительством (неофициально Корнилов получил задание собирать сведения об Афганском Туркестане, прим. В.Ф.). Дело заинтересовало меня с самого начала, и я старался вести его с возможною тщательностью, насколько хватало сил и уменья.

Не мне, конечно, судить — соответствуют ли полученные результаты затраченному труду и средствам, но лично меня эти результаты не удовлетворяли.

Все-таки это были лишь расспросные сведения, за достоверность которых я, даже находясь у их первоисточника, не мог ручаться. Особенно смущал меня вопрос о крепости Дейдади. О ней ходили всевозможные слухи: то ее изображали простой азиатской калой, то она являлась чуть ли не крепостью европейского характера, с фортами, батареями и проч. Взглянуть на нее самому было слишком соблазнительно, и чем далее, тем искушение становилось все сильнее и сильнее. В конце концов, я не устоял против него.

В ночь с 12 на 13 января, переодетый туркменом, в сопровождении двух других туркмен (одного с нашего берега, другого с афганского), я переправился на гупсарах в Чушка-Гузаре и, по дороге через Даулетабад и Балх, прошел в Дейдади. На обратном пути мы осмотрели Тахтапуль, прошли близь Мазари-Шарифа и через Сиягырт вернулись к Термезу, где нас приняли на лодки охотники 13го батальона, охотившиеся на острове Арал-Пайгамбаре. Поездка сошла вполне благополучно, никаких инцидентов не было; я уверен даже, что на той стороне никто и не подозревает того, что русский офицер побывал в Дейдади. Для предупреждения же распространения слухов о моей поездке здесь, в Патта-Гиссаре, приняты надлежащие меры.

Я сознавал, Ваше превосходительство, что, решаясь на такое дело, не имея на него Вашего разрешения, я совершаю крупный проступок, но, с другой стороны, я был твердо убежден, что Ваше превосходительство соблаговолите принять во внимание побуждения, руководившие мной, и, в случае нужды, не откажите в своем заступничестве.

Что касается до результатов поездки, — они таковы: 1) осмотрено укрепление, выстроенное против Чушка-Гузара и набросан его план. 2) Сняты глазомерно в масштабе 6 вёрст в дюйме Шор-Тепе — Балх — Дейдади и Дейдади — Тахтапуль — Сиягырт до начала песков. В песках мы заблудились. 3) Набросан план Дейдади и сделаны с нее фотографические снимки, из которых один представляю при сем Вашему превосходительству. 4) Осмотрена крепость Тахтапуль. К сожалению, снимки с Тахтапуля вышли не совсем удачно и требуют некоторых дополнительных работ, которые можно произвести только в хорошей лаборатории. Все добытые во время поездки сведения приводятся мною в порядок и будут представлены Вашему превосходительству по их обработке.

Кроме того, — в моем распоряжении имеется еще один важный документ: мне удалось достать один экземпляр книги о «Джихаде» (священной войне), изданный эмиром Абдуррахман-ханом.

В виду важности документа я не решился послать его по почте, почему телеграммою от 18 января и просил разрешения Вашего превосходительства приехать в Ташкент, для личного доклада. Получив вчера предписание о командировании для осмотра границы, — я выезжаю туда завтра и вновь прошу Ваше превосходительство, в виду указанной выше причины, вызвать меня, по возвращении из Чубека, в Ташкент.

С истинным почтением и совершенною преданностию имею честь быть Вашего превосходительства покорный слуга

Капитан Корнилов.

Итак, способности молодого офицера были замечены и высоко оценены. В августе 1899 года его переводят на должность старшего адъютанта штаба Туркестанского округа в Ташкенте. Но вскоре способности Корнилова как разведчика были востребованы вновь, и он направляется на границу с Афганистаном южнее Кушки. Здесь Лавр Георгиевич работает над изучением направления на Меймань и Герат. И опять ему в этом нелёгком деле помогают верные текинцы. В это же время по приказанию командующего Туркестанского военного округа Корнилов часто выезжает в малоизученный регион Патта-Гиссар и Чубек для осмотра и уточнения пограничной полосы.

В октябре 1899 года Корнилов выезжает сначала в Ашхабад для участия в разработке оперативных мер на случай войны с Великобританией, а затем срочно отзывается в Ташкент. На него возлагается решение новой серьезной и весьма ответственной задачи. Приказом Генерального Штаба капитан Корнилов командируется в Кашгар — крупнейший город Сицзянской провинции Китайской Империи. Здесь располагалось единственное в Восточном Туркестане российской консульство, служившее, кроме всего прочего, центром русских исследований Тянь-Шаня и Памира.