Герда. История одной дворняги

Владимир Валерьевич Земша

В центре внимания в рассказе – обычная дворняжка по имени Герда. Читатель получает возможность посмотреть на окружающий мир и, возможно, самого себя, собачьими глазами. Волею человеческого беспечного эгоизма маленькая Герда, ещё будучи щенком, оказывается на улице. Она проходит через все трудности выживания в мире, где человек – безраздельный хозяин. Хозяин, служить которому, собственно, и создано собачье сердце (по мотивам реальных историй).

***

Мальчишка вышел из калитки. Когда он проходил мимо соседского дома, Пират едва не выпрыгнул из шкурки, злобно лая и рыча из-за забора.

«Только бы не вырвалась на волю эта страшная рыжая псина!» — подумал мальчишка, сжавшись.

И вот, где-то позади лай злобного рыжего Пирата. Петька браво шагал со щенком в руках по улице «частного сектора», за спиной которого горами возвышались многоквартирные высотки нового спального микрорайона.

— Колька, Маринка! Смотрите! Кто тута у меня ёсть! — он вытянул ладонь со щенком. —

Ходь сюдой!

Детвора с любопытством облепила мальчишку.

— Ой, какой он ма-а-ленький!

— Дай потрогаю!

— Ой, смотри-и-и! А него уже есть хвостик! Ма-а-аленький такой.

От такого внимания Петька чувствовал себя героем дня. Авторитет его популярности рос буквально на глазах. Так, по-крайней мере, ему казалось. Он был горд. Щенок теперь его беспокоил гораздо меньше, чем это приятное ощущение себя «осью», вокруг которой в этот миг вращался, казалось, весь знакомый ему детский мир.

— Петя, а дай подержать мне. Можно? — девочка вытянула ладошки и проникновенно посмотрела ему в глаза.

— Па-жа-а-лста! — снисходительно ухмыльнулся Петька и протянул щенка Маринке.

— А как его зовут?

— Не знаю. Никак ещё, — пожал плечами хозяин пушистого чуда.

— Ой-ой-ой! Он щекочит мне ладошки ротиком. Он хочит меня скушать, — девчонка весело сморщилась, втянув голову в плечи.

— Он сиську ищет, нафиг ты ему нужна! — заявил Колька.

— Нашёл где сиську искать! — усмехнулся Петька.

— Это мальчик или девчонка? — любопытствовала Маринка.

Петька, задумавшись, перевернул щенка кверху пузом, и вся дружная братия принялась внимательно изучать ситуацию под хвостом…

— Сучка! — наконец, Колька вынес вердикт.

— Сам ты су-у-чка! — Петька неодобрительно посмотрел на товарища. — Это девочка! Собаческая девочка.

— А давай, назовём её Лизкой, — предложила девочка.

— Лизкой? Почему Лизкой? — пожали плечами мальчишки.

— Да потому, что она лижет мне ладошки! — засмеялась Маринка. — Потому она и есть Лизка!

— Ну, не зна-а-ю! — задумался Петька. — Я думал Бежкой назвать, за цвет…

— Не-е-е, Лизка лучше! — Маринка сложила губки бантиком. — Петь, а Петь, подари мне Лизку, вытянув нижнюю губу, открыла как можно шире глаза, подняла жалобно вверх брови.

Петька усмехнулся. Задумался, хитро посмотрел на подружку.

— Ну? — Маринка свела брови.

— Да пажалста! Дарю-ю! — щедро, словно с барского плеча, прозвучал ответ. — У меня дома ешо ёсть пять штук таких же!…

…Спустя несколько месяцев

Квартира одной из множества новых многоэтажек, динамично, на радость горожан, наступающих на городские пригороды типовыми спальными микрорайонами, была наполнена утренней суетой.

— Да ё маё опять лужа! — Маринкин отец брезгливо поскакал на одной ноге в ванную.

— А ты как хотел? Выгуливать нужно вовремя! — резонно заявила Маринкина мать.

— Вот Маринка себе завела игрушку, хай и выгуливае! — выкрикнул из ванны отец.

— А мне в школу к восьми! Мне некогда, — возмутилась Маринка, потирая заспанные глаза…

Едва отец вышел из ванной, держа в руке мокрые скомканные носки, как снова раздался его возмущённый баритон.

— А это что? Теперь твоя Лизка сгрызла мне ботинки, мало ей было маминых туфель на прошлой неделе! — он снова отчаянно взмахнул руками, пнул боты, взялся за голову.

Маринка молча хлопала глазами, типа «она тут ни при чём».

— А я вам говорила, собаке не место в квартире с человеком! — уже раз в сотый или даже тысячный заявила Маринкина мама. — Да отнеси ты её, наконец, назад в частный сектор.

— Выбросить предлагаешь? — отец глубоко втянул в лёгкие воздух.

Да ей там лучше будет. Она там себе двор найдёт и будет счастлива. Точно тебе говорю!

Маринка насуплено молчала, пакуя школьный рюкзак…

…Прошло еще сколько-то времени

Молодая бежевая сука неприкаянно бегала по деревенской улице, зажав в зубах любимый мячик. Одна. Куда-то исчезли хозяева. Увлечённая игрой, она и не заметила. Ведь воздух свободы вокруг был таким пьянящим! Таким манящим. Лизка бросилась за скачущим по дороге мячом и всё…

Смеркалось. Небо залилось багряным заревом, отражаясь в окнах домов, где временами уже начинали включать свет. И красочный мир стал погружаться в двуцветную черно-белую гамму. Ей становилось страшно. Она пробежала мимо забора, откуда её демонстративно облаяла какая-то черная собака, явно отрабатывая перед своим хозяином свой «собачий хлеб».

— Жучка, заткнись, — раздражённо гаркнул на неё хозяин.

Лизка остановилась. Словно лёгкой тёплой волной смутные воспоминания лизнули её нос знакомыми запахами. Она, внюхиваясь, урывисто перекачивала мокрым чёрным пятачком носа воздух, стараясь уловить те мимолётные знакомые волны, моментально растворяющиеся в бурных потоках иных, совершенно чужих запахов. Снова раздался лай Жучки и скрежет, волочимой по земле, цепи.

Ей начала вторить из соседнего дома рыжая злобная псина.

— Да, блин! На кого они там лают?

— Да, тут собака какая-то приблудная за забором бегает.

— Петька, шугани ты её, а то наша совсем на дерьмо изойдёт, — мужчина повернулся к своему псу. — Жучка, фу-у, сказал же тебе! А Пират и без того беснуется на любой шорох. Да шо это за безобразие! Соседа уже неделю не видно. Сам переехал, а пса кинул. А пёс не кормленный. Сыну, ты кинь ему опосля чего пожрать, может.

— Бать, мож лучше выпустить его, нехай сам себе еду на́йдет, а то помрёт на цепи-то. Жратву он от нас — то всё равно не возьмёт. Всё, как его хозяин научил!

— Да как такого выпустишь, он к себе не подпускает, жутко уж злая тварюга! Да и страшно такого-то спускать-то с цепи!

— Помрет значит!

Пацан, манул рукой и отправился за калитку, выйдя на улицу, топнул ногой по земле перед испуганной Лизкой.

— Брысь, давай, беги тудой!

Сердце Лизки испуганно сжалось. Она отпрыгнула в сторону и, озираясь, время от времени, побежала в сторону знакомых ей многоэтажек, в теплящейся надежде всё же разыскать её потерявшийся дом.