Ученик Дракона

Владимир Валентинович Уваров, 2009

Вандер, ученик полумифических мудрецов – Странников, прибывает на остров и обнаруживает в древнем храме погруженного в сон боевого голема. Там он встречает гуру Аль-Галима, который мечтает разбудить астральное чудовище. Вандер пытается найти способ уничтожить голема, ибо существующее оружие бесполезно в битве с ним. Сумеет ли Вандер противостоять коварству Аль-Галима и спасти население острова и всей страны от уничтожения?

Глава 5. Меч

Близился вечер. Свет, падающий из окна, постепенно слабел и съеживался, уступая место полумраку. Густые тени выползали из дальних углов комнаты, окутывали окружающие предметы, заполняя воздух. Вандер лежал на кровати и размышлял.

«Подведем итоги, — думал он. — В монастыре я встретил бывшего ученика Странников Селана. Он же Аль-Галим — не последнее лицо в этом лагере. Понятно, что Селан отошел от Странников. Но не совсем ясно, кто его новый хозяин. И совсем неясно, что он здесь делает, какое отношение имеет к куполу. Это нужно выяснить. Но как? Нужно стать как можно ближе к Аль-Галиму. Путь простого послушника долог. Более быстрый — заинтересовать Атилла. Это означает, что нужно сражаться на арене. Кроме того, с арены отрывается доступ к магам. Неплохо было бы поговорить с ними…»

Вандер лежал бы так еще долго, но шум собирающихся зрителей у арены, за окном, отвлек от дум и напомнил, что его ждет Хват. Он вздохнул, встал с кровати, взял фехтовальную палку и вышел из хижины.

Над ареной уже толпились зрители. Вандер бросил на них взгляд и быстро спустился вниз по косогору. Хват стоял на своем месте.

— Что у тебя за дело? — без предисловия спросил Вандер.

— А ты, смотрю, не спешишь? Скоро бой начнется.

— Я готов, — Вандер протянул пятьдесят кусков руды.

— Оставь себе. Сегодня плачу я.

Вандер вопросительно взглянул на Хвата.

— Сегодня ты должен проиграть, — медленно произнес Хват, глядя Вандеру в глаза.

— Проиграть? Понимаю… А что я с этого буду иметь? Каковы комиссионные?

— Сто кусков.

— С кем и когда?

— С Веем. — Хват кивком головы указал на разминающегося охотника. — Давай на арену.

Вандер быстрым взглядом окинул своего противника, демонстративно пожал плечами и неторопливо отправился на арену.

От стен арены на песок падала тень. В одном месте тень была шире. Вандер прошел туда, посмотрел по сторонам, вверх. Это место, кроме того что затенено, еще и плохо просматривалось со зрительских мест.

Обнаружив это, Вандер довольно хмыкнул и всал в центр арены. Ему навстречу шел противник, доставая из-за плеч фехтовальный шест. Вандер последовал его примеру.

Фехтовальщики скрестили палки. Хват прокричал свое: «Начали».

Противники не торопились, прощупывали друг друга. Удар сверху — парирование, удар сбоку — парирование. Неожиданно Вей сделал глубокий выпад. Вандер отскочил в сторону и резко, но не сильно ударил противника по открывшемуся месту чуть ниже спины.

Так он проделал несколько раз. На трибунах послышались смешки. Эти удары, как и предполагал Вандер, причинили Вею не столько физическую, сколько моральную боль.

Кровь ударила Вею в голову, и он, не отдавая отчета в том, что делает, перехватил шест и нанес сильный верхний круговой удар, метя в голову. Вандер отскочил, шест со свистом пронесся на расстоянии ладони от головы; ветерок холодком обдал лоб.

Толпа наверху натужно вдохнула и одобрительно загудела. Вей, подбадриваемый ею, видя, что удар не достиг цели, повторил его. Вандер, как и в первый раз, отскочил назад.

Толпа ревела. Вей в третий раз поднял палку и обрушил ее на голову своего противника.

Вандер шагнул в тень стены и растворился в ней. Сразу же последовал глухой удар, металлический конец шеста наткнулся на что-то не видимое толпе. Зрители притихли. Но в следующий момент они увидели, как из тени на песок медленно сползло обмякшее тело Вандера.

Вей остолбенел. Он никак не ожидал такой легкой победы и поэтому тупо уставился на поверженного противника. Зрители неистовствовали! Хват громко объявлял победителя.

Зрители ликовали. Поединок им понравился — они чествовали победителя. На Вандера никто не обращал внимания. Между тем он не спеша поднялся, отряхнул песок и направился к выходу, нисколько не тяготясь невниманием к его персоне.

— Мои сто кусков! — сказал Вандер, подходя к Хвату.

— Получи! Десять сверху. Подумать только! Ни одной царапины, — с удивлением в голосе произнес распорядитель арены, находясь близко к тому иллюзорному состоянию, которое обуяло толпу, и с подозрением осматривая голову бойца. Наконец он что-то сообразил, лицо его сменило выражение — с удивленного на восторженное, он хлопнул Вандера по плечу. — Высший класс! Ну, ты мастер! — и не найдя дальше подходящих слов, достал из кармана еще пару пластинок по десять кусков и положил на ладонь Вандера.

Подходя к своей хижине, Вандер увидел Гари. Тот стоял набычившись и явно находился не в лучшем расположении духа.

— Что случилось, приятель? — весело спросил его Вандер.

— Я все на тебя поставил, — медленно произнес Гари. — Понимаешь, все! А ты позволил этому недоноску… побить себя.

Гари говорил тихо, дрожащим от обиды голосом. Казалось, он вот-вот заплачет. Вандер даже на какое-то мгновение пожалел его. Но плакать Гари не стал, а, замолчав, бросил быстрый взгляд на собеседника. В этом взгляде Вандер прочитал многое: и затаенную обиду, и желание отомстить за причиненный ущерб, только Гари еще не знал, как он это сделает, но его подсознание уже просчитывало возможные варианты.

— Ну что поделаешь, — как можно безразличнее проговорил Вандер. — Всякое бывает. Возьми в качестве компенсации.

Гари шумно вздохнул, взял пластинку и поплелся восвояси. Торопиться ему было некуда — впереди была бессонная ночь…

Утром, выплескивая воду из тазика, Вандер подумал, что не мешало бы наведаться к Жуку — приобрести расческу да бритву… Найдя данную мысль стоящей внимания, он поставил тазик на стол, закрыл дверь в хижину и пошел к восточным воротам.

Пройдя тесным переулком, вышел к подножию холма, на вершине которого уже незыблемым памятником возвышалась колоритная фигура Диониса. Заметив Вандера, гигант махнул ему рукой. Вандер хотел было подняться к нему, но откуда-то сбоку неожиданно вынырнул Гари.

— Привет, приятель! Ты куда направляешься? — от вчерашнего уныния не было и следа.

— Да вот Жуку собираюсь нанести визит.

— Ты не можешь мне помочь в одном деле? — заговорщицки произнес Гари, понизив голос.

— Будем прорываться в цитадель? — так же тихо, стараясь подражать манере собеседника, ответил Вандер.

— Нет. Мне, понимаешь, пообещали принести один артефакт. Я опасаюсь идти сам за ним. Не проводишь меня?

— Какие проблемы! Почему не проводить. Но какая мне от этого выгода?

— Десяти кусков хватит?

— Вполне, но, как говорится, деньги вперед, — улыбнулся Вандер. — Нет куска — нет дела.

— Вот твои куски.

Вандер положил в карман пластинку и поспешил за быстро удаляющимся приятелем.

За воротами Гари свернул направо, и через минуту они были возле костра, у которого сидели два оборванца. Один выглядел как рудокоп из Старой крепости, другой, судя по всему, был птицей свободного полета. «Вольный стрелок», — окрестил его Вандер.

Когда Гари подошел к костру, двое поднялись и стали у него по бокам. Гари повернулся к Вандеру.

— Привет тебе от Барвина, — с ухмылкой произнес он. — Барвин просил проучить тебя…

Произнося эти слова, он сорвал висевшую на поясе шипастую дубинку и нанес ею, не размахиваясь, боковой удар. Дубинка очертила полукруг. Там где только что стоял Вандер, никого не было. Гари даже не заметил, как тот переместился вправо. Он только почувствовал резкую боль в плече, отчего рука его онемела и повисла плетью, дубинка выпала.

Толкнув на нападающего справа «вольного стрелка» обездвиженного Гари, Вандер заметил в руках у рудокопа слева меч. Тот, выставив его вперед, подобно шпажисту, пытался нанести своему противнику колющий удар в живот.

Вандер отклонился с поворотом влево. Перехватил руку нападающего. Несильно, но резко дернул ее немного вперед, по ходу движения, придавая тем самым рудокопу дополнительное ускорение. Повернул ее против часовой стрелки — послышался легкий хруст плечевого сустава. Боль начала трогать лицо рудокопа, когда Вандер позволил ему продолжить свой короткий полет к земле.

Закончив с рудокопом, Вандер посмотрел на «вольного стрелка», который все еще держал тряпичного Гари. От этого взгляда «вольный стрелок» изменился в лице, дико вскрикнул и, бросив охнувшего Гари, пустился во все лопатки — только его и видели.

«Славные ребята, — подумал Вандер. — Ничего не скажешь». Противники лежали и стонали. Должно быть, они делали это из чувства своей вины, а может быть, еще по какой причине, например, от боли. Вандер вздохнул, помог Гари сесть.

— Живой? — спросил он. — Могло быть и хуже.

Гари только вздохнул и посмотрел по-собачьи в глаза Вандера. Тот усмехнулся.

— Ладно, ладно. Забудем. А вот с твоим приятелем придется повозиться, — произнес Вандер и пошел к распластавшемуся на тропинке рудокопу.

Осторожно уложил того на спину, подозвал жестом Гари и приказал ему удерживать подельника действующей рукой за здоровое плечо. Сам же легко, как будто занимался этим всю жизнь, одним движением вставил вывихнутый сустав на место. Затем сходил к реке, сорвал лист лопуха, намочил его и приложил к распухшему плечу рудокопа.

— Поносишь так три дня, пока опухоль не спадет. Только не забывай регулярно смачивать лист, — сказал Вандер рудокопу и не торопясь, с чувством исполненного долга направился обратно в лагерь.

Когда проходил мимо стражника, немого свидетеля происшедшего, тот вполголоса произнес:

— Здорово ты, однако, отделал их. Уважаю.

Начавшееся столь бурно утро предвещало не менее деятельный день. Подходя к своей хижине, Вандер услышал раскатистый голос Хвата:

— Я тебя о чем просил! — громыхал Хват — Разболтавшиеся рукояти укрепить!

Ему отвечал не менее сильный, но немного басистый, с хрипотцой голос кузнеца:

— Я укрепил!

— Ты-то укрепил, а этот твой… — далее следовала трудно переводимая на человеческий язык тирада, — подручный! Не успел отойти, глядь — а он уже точит!

— Ну, только один.

— Что один! Нужно было все сразу заточить?! Это ведь турнирные мечи! Они не точатся — заруби это на своей дурной башке, Звяга! Испортили клинок, ну испортили… Это ты, Вандер! — заметил подошедшего Хват, снижая тональность. — Ты только посмотри! Посмотри, что они наделали! Клинок заточили.

Вандер взял турнирный клинок, провел пальцем по острию:

— Добротно заточили. Отдай его мне… за десять кусков. А?

— Бери! А ты, — Хват повернулся снова к кузнецу, — сделаешь новый! Бесплатно.

Звяга покорно кивнул и подмигнул Вандеру. Хват, сгреб, словно поленья, обеими руками турнирные мечи, прижал их левой рукой к боку и, поддерживая сверху правой, пошел вместе с Вандером к арене. Он не умел долго сердиться и был благодарен Вандеру за своевременное появление. Если бы не он, пришлось бы поколотить этого разбойника. Потом заплатить за изготовление нового меча. А так все обошлось как нельзя кстати. И когда Вандер протянул ему пластину, Хват великодушно отказался.

— Да какой же это меч! Одно название, что меч: после пары боев весь в зазубринах будет.

— Так-то оно так, — ответил Вандер, рассматривая лезвие клинка. — Сталь, смотрю, хорошая. Если ее слегка уплотнить и закалить — добрый меч будет.

— Ты что, и в кузнечном деле разбираешься?

— Немного. Приходилось подручным подрабатывать.

— Вот как? — машинально проговорил Хват, думая о чем-то своем.

Они шли некоторое время молча. Хват перекинул охапку мечей на другую руку.

— Сегодня драться будешь? — спросил он.

Вандер кивнул.

— Думаю, с Хасаном.

— С Хасаном?

— Да, с Хасаном. Проведу тренировку перед боем с Домашом. Так что не забудь поставить его на вечер. В оставшееся время хочу заняться мечом. А то как-то не с руки по долине без оружия бродить. Волки какие-то ненормальные здесь, сами на людей бросаются. Едва ноги унес.

— Волки это что… Поговаривают, что мракорисы днем по Хмурому лесу шастают. Сам не встречал, но охотники говорят, что встречали, и не раз.

— Не к добру все это.

— Это ты верно подметил. Добра в этом мало.

Проводив Хвата до хижины, Вандер распрощался и пошел в кузню. Звяга был там. Работы у него сегодня было мало, да и та могла подождать до следующего утра, поэтому он легко уступил место. К тому же брало любопытство, как будет управляться со всем этим хозяйством Вандер. На арене он мастер, слов нет, а как насчет кузнечного дела?

Вандер раскалил лезвие меча в горне докрасна и остудил его на воздухе. Затем снова нагрел меч, но уже до более высокой температуры и обстучал маленьким молоточком. Когда сталь поостыла немного — взял молоток побольше и обстучал им. Так проделал несколько раз. И напоследок, накалив лезвие добела, обтер его торцами сложенных вместе пластинок люцидиевой руды.

— Зачем это ты делаешь? — поинтересовался Звяга.

— Клинок так крепче будет, — ответил Вандер, раздувая горн и помещая в него меч. — Частички люцидия сцементируют поверхность и повысят прочность.

— И где ты всему этому научился?

— Учителя хорошие были, — неопределенно ответил Вандер и быстро сунул раскаленный клинок в бочку с водой.

Вода вспенилась и забурлила. Убедившись, что лезвие меча достаточно остыло, Вандер не торопясь обработал его на точильном круге.

— У тебя есть, во что завернуть меч? — Обратился он к Звяге. Тот порылся в сундуке и подал чистую тряпицу.

Вандер завернул меч, поблагодарил кузнеца и отправился на рыночную площадь.

— Послушай, дружище, — обратился он к Жуку, — не найдется у тебя, случаем, мягкого точильного камня?

Жук почесал макушку и на какое-то время скрылся в сарае, где хранил всякую всячину, предназначенную для продажи. А когда вышел, то в руке у него был голубоватый камень размером с полкирпича.

— Получай свой камень! С тебя пять кусков. И что у тебя за меч…

— Хват подарил испорченный Звягой турнирный меч.

— А-а…

Все оставшееся время до вечера Вандер сидел у порога своей хижины и точил, полировал меч. Время от времени он обтирал лезвие тряпкой и любовался своим отражением в нем. При этом Вандер с такой любовью в голосе беседовал с клинком, словно перед ним была не бездушная холодная сталь, а разумное существо. В эти моменты ему вспоминался теург-наставник:

— Запомни, о Лану, даже казалось бы бездушный камень имеет душу. И душа эта так же отзывается на проявление любви, как и всякая другая. Например, крепчайший кварц становится пластичным в руках любящего сердца.

Существует такое выражение — вложить душу. Древние оружейники как никто лучше знали в этом толк. В настоящее время это искусство безвозвратно утеряно. Но я научу тебя ему. Вложить душу — означает своей волей проявить и усилить душу предмета, в данном случае меча. Усилить настолько, что эта душа станет полуразумной сущностью, полностью подвластной своему хозяину, как верный пес.

Он будет радоваться и тосковать, как всякое живое существо. Находясь рядом с хозяином, будет своим блеском и зеркальностью обозначать свою радость, а оставшись надолго наедине с самим собой, потускнеет и подернется чернотой. Почувствовав обездоленность, может заржаветь, хотя до этого никакая кислота не могла взять его.

Такой меч не нуждается в заточке, ибо основная функция его — оставаться острым — будет выполняться им безукоризненно.

Ты, видимо, замечал на лезвиях клинков, о Лану, искуснейшие узоры, выполненные оружейными мастерами, которые утверждают, что копируют узоры более древнего оружия. Скажу тебе, что древние мастера, которые знали толк в оружии, никогда не наносили на его лезвие узоры. Эти узоры проявлялись сами. Они были тем же самым, что и узоры на твоих ладонях и поверхности мозга. Это был признак проявления души оружия…

Конечно, этому турнирному мечу до живого клинка древних мастеров было далеко. Но душу в него Вандер вложил, это точно! Так что добрый должен получиться меч!

Вечерело. Приближалось время состязаний. Вандер бережно завернул клинок в кусок ткани, спрятал в сундук и пошел к арене. Хват уже поджидал его.

— Ну как твой меч? Что-нибудь получилось? — полюбопытствовал он.

— Целый день провозился.

— И?

— Получается…

— Завтра покажешь? — спросил Хват и, получив утвердительный ответ, продолжил: — А пока держи этот, турнирный!

Вандер взял меч, повертел его в руках, определяя центровку.

— Хочу напомнить, — говорил Хват, — дерешься с Хасаном. Боец он хороший. Силен, агрессивен и броня… Ну, пошли, будем начинать. И запомни: я на тебя поставил.

Хасан ждал на арене, встав в боевую стойку. Он был одет в точно такой же желто-коричневый балахон из магической ткани, как и страж Аль-Галима. На ногах мокасины из мягкой кожи, вязаные чулки. Еще два наплечника с шипами.

Вандер остановился в двух-трех шагах от противника, расслабил мышцы, отвел руку с мечом назад. Сделал все так, как когда-то давным-давно учил его мастер оружейного боя Тио-Чан.

— Никогда не знаешь наперед, — говорил он, — как поведет себя противник, поэтому ты должен быть всегда готов отразить любое его действие. А раз не знаешь, с какой стороны он тебя ударит, то глупо группировать в ожидании какие-либо мышцы.

Если ты сгруппировал одни мышцы, а для отражения его атаки тебе нужны другие? Чтобы расслабить одни и напрячь другие, нужно дополнительное время — будет уже не одно, а два действия. Это означает потерю времени, которого как раз может и не хватить. Поэтому лучше вообще никак не группироваться, а, расслабив мышцы, полностью отдаться воле своего безличного «я».

Хасан резким сильным взмахом от ноги ударил слева направо и вверх. Вандер, верный своей манере, не стал парировать удар, а лишь немного отклонился назад. Острие меча со свистом рассекло воздух буквально в ладони от его груди, взметнулось вверх. Достигнув максимальной точки взлета, на мгновение замерло. Хасан, умело используя достигнутое равновесие, ударил сверху вниз, делая при этом одновременно шаг вперед. Вандер и на этот раз уклонился, шагнув вправо, с поворотом нанес удар по неожиданно открывшемуся боку противника.

Хасан сразу понял свою ошибку, когда лезвие меча Вандера коснулось его. Оставалось только уповать на защитные свойства магической брони. Он был один из немногих, кто действительно искренне верил в Спящего. И один из тех еще более немногих, кто действительно получал от него силу, большую, чем может представить себе смертный.

Не отличаясь массивным телосложением, Хасан тем не менее не уступал в силе большинству стражников Старой крепости. Правда, за свою силу ему приходится расплачиваться ловкостью, но это не имело, по мнению Хасана, никакого значения. Ибо он хорошо управлялся с клинком — редкий его удар не достигал цели. Но не в бою с этим колонистом.

Прежде чем лезвие меча коснулось бока болотного стража, Вандер, скорее. почувствовал, нежели увидел, как сотни маленьких молний вонзились в приближающийся металл, гася силу удара, и заструились холодом по коже, огрубляя ее, делая менее чувствительной к боли.

То, что Хасан легко перенес сильный удар, для Вандера не было неожиданностью. Вандер проверял качество наслоения магического заряда на магическую ткань. И нужно было признать, это было выполнено профессионально. Если учесть, что магический заряд поддерживал выносливость и напитывал силой, то бой мог затянуться надолго, но учитывая, что заряд одновременно сковывал движение, то шансы закончить бой очень быстро были велики. Особенно если принять во внимание, что две попытки Хасана достать противника мечом не увенчались успехом.

Вандер решил не торопиться. Тем более, похоже, и Хасан был того же мнения. Он уже опасался наносить сильные удары — бил много и часто, из разных положений, по всей видимости, решив измотать противника. Вандер легко парировал наносимые ему удары и отвечал тем же.

Прошло минут пять, а то и десять этого однообразного боя. Зрители, что расположились на верху арены, затихшие перед началом сражения, вновь ожили, и над ареной установился гам, отдаленно напоминающий птичий базар.

Вандер взглянул на Хвата. Тот тупо смотрел в пол, хотя там ничего не было, кроме грязного песка. По всему было видно, что бой пора заканчивать. И когда Хасан сделал очередной выпад, Вандер продемонстрировал еще один трюк. Он не стал уклоняться или отбивать меч, а легко, по-кошачьи, шагнул в сторону и одновременно вперед, поднял вертикально клинок и нанес сильный прямой удар в челюсть рукоятью и всей плоскостью меча в лицо. Так как магическая ткань не защищала скулы и лицо Хасана, то он со всей остротой ощутил сильный болевой шок.

В глазах Хасана померкло, но он все еще стоял на ногах. Секунд пять, пока магический заряд пытался уравновесить гаснущее сознание, но так и не смог этого сделать. Хасан плашмя рухнул на песок арены. Спаситель покинул его. Толпа замерла.

Стало слышно жужжание пчелы, случайно залетевшей на арену. Хват улыбнулся и с торжеством во взгляде посмотрел вверх на притихших зрителей, потер руки, резко повернулся и направился на свое место у стены цитадели. Вскоре туда подошел и Вандер.

— Держи свою железяку! — сказал он, протягивая турнирный меч. — Считай, что тренировка прошла успешно. Где мои призовые?

Хват отсчитал триста кусков и, добавив еще двести, отдал Вандеру.

— Не так уж и плохо? — проговорил тот, ссыпая заработанное в поясной мешочек. — А сколько ты себе оставил, если не секрет?

— Пятьсот. Ты ведь не будешь возражать? — ухмыльнулся Хват.

— Упаси Арий! Не в моих правилах завидовать чужому счастью.

…Вандер лежал на кровати, когда в дверь постучали. Он нехотя сел и крикнул:

— Не заперто!

Дверь скрипнула, на пороге появился Хват.

— Ты уж извини за позднее вторжение, но меня любопытство берет. Дай взглянуть на меч.

— Мог бы и до утра подождать, — беззлобно буркнул Вандер.

Хват промолчал. Вандер демонстративно не спеша встал с кровати, подошел к сундуку, открыл и с удивлением уставился в девственно пустой ящик. Меча не было.

Хват, увидев замешательство приятеля, приблизился к открытому сундуку и тоже заглянул в него.

— Где же меч? — спросил он.

— Вот и я смотрю! Клал сюда перед боем…

— Выходит, сперли, — констатировал факт пропажи невозмутимо Хват.

— Да уж. Но кому он понадобился?!

— По всей видимости, кому-то был нужнее. Или насолить хотели…

— Насолить?

— Кто знает, кому ты дорогу перешел? Во всяком случае, кража меча у нас считается серьезным преступлением. Просто так на это дело никто не пойдет. Тем более после того, что ты показал на арене. Надо найти вора! Чтоб другим неповадно было. Давненько у нас подобного не случалось… Пойду-ка схожу к Дионису, а ты поговори с рудокопами. Может быть, кто-то что-то и видел? Удачи! — проговорил Хват, повернулся и вышел из хижины.

Вандер вышел вслед за ним. Было темно, но жизнь в лагере еще не замерла. Горел костер. Возле огня сидели рудокопы: кто-то поджаривал нанизанный на палку кусок мяса, кто-то пил пиво. Но всех объединяло одно. С чего бы ни начинался разговор, он постепенно переходил на сегодняшний бой Вандера и Хасана.

Поискав глазами среди рудокопов и не найдя кого-то, Вандер направился вдоль улочки вверх в направлении кузницы.

— Гари здесь не появлялся? — спросил он у Звяги.

— Да крутился минуту назад — рассказывал о твоем бое с Хасаном…

— И?

— Посмотри выше.

Пройдя вверх и завернув за угол, Вандер увидел Гари. Тот стоял в окружении нескольких рудокопов и о чем-то беседовал.

— Гари! — позвал Вандер.

Гари оставил разговор и подошел к Вандеру. Рудокопы тоже направились за ним. Им очень хотелось быть поближе к сегодняшнему победителю арены.

— Вандер! Вандер! — наперебой восторженно загалдели они. — Как ты врезал…

— Постойте! — спокойно прервал их гомон Вандер. — У меня дело к Гари. Не могли ли вы немного помолчать?

Рудокопы замолкли. Гари вопросительно взглянул на Вандера.

— У меня меч украли, — сказал тот, глядя в глаза собеседнику. — Открыли сундук и забрали меч.

— Меч украли? У тебя? — Гари даже втянул шею в плечи от удивления. — Ненормальные. Хотя… думаю, знаю, чьи это проделки.

— И чьи же?

— Барвина.

— Это еще нужно доказать.

— Не переживай! — сказал кто-то из рудокопов. — Из-под купола никуда не денешься. Мы сейчас пойдем по лагерю, поспрашиваем. Может быть, кто что-нибудь да видел. Глядишь, и зацепка появится.

На том и порешили: поутру встретиться у хижины Вандера.

Когда все разошлись, Вандер постоял немного, полюбовался голубоватыми всполохами-молниями и решил наведаться к Дионису. Диониса на его излюбленном месте не оказалось. У разведенного костра сидели только двое охотников. На вопрос Вандера, где Дионис, они указали на стоящую рядом хижину. Дверь в хижину была не закрыта, и в образовавшуюся щель пробивался свет, узкой полоской лежал на дорожке.

Вандер из деликатности пару раз постучал кулаком о дощатую дверь и, не получив ответа, открыл ее, вошел в хижину.

Дионис ужинал. Возле него стояла тарелка с нарезанными кусками ветчины и ломтями хлеба. Рядом возвышалась темная бутылка вина, горела свеча, освещая стол и крупное лицо Диониса. Углы комнаты были погружены в полумрак. В одной руке Дионис держал увесистую кружку из обожженной глины, в другой — кусок ветчины. Он не торопясь откусывал ветчину и запивал вином. Заметив Вандера, Дионис взмахом кружки пригласил присоединиться, но тот покачал головой.

— Я не голоден. Я по делу.

Дионис дожевал очередную порцию, вытер рукой усы и только тогда произнес:

— Знаю твое дело. Мне Хват рассказал. И скажу так: не хотел бы я оказаться на месте того, кто это сделал. Особенно после того, что ты показал в драке с Хасаном! Прими мои поздравления! Хорош бой! Особенно концовка мне понравилась.

— Что-то я тебя не видел там.

— А зачем Диониса видеть? Он то тут, то там, — добродушно засмеялся великан, обнажая белые крупные зубы. — В этом весь Дионис, чтобы быть везде и чтобы его никто не видел.

— Ну, раз ты такой всеведущий, то случаем не знаешь, кто мой меч увел?

Дионис нахмурился, почесал макушку.

— Ну не такой уж и всеведущий… Приходи завтра, может, что и прояснится. Так будешь ветчину? Нет? Я тоже, наверное, не стал бы есть. Хотя, может, и стал, кто знает. Во всяком случае от вина бы не отказался, это точно! По маленькой? Ну, как знаешь…