Советник президента

Владимир Алексеевич Колганов, 2020

Это фантастическая история о том, что могло произойти весной то ли 2018, то ли 2019 года. Участниками этой истории стали многие важные персоны. Всё, что здесь рассказано, можно воспринимать и в шутку, и всерьёз, как кому понравится. Автор доказывает простую истину: если ценность произведений искусства и литературы будет определяться размером полученной от их продажи прибыли, это может привести нас к печальному финалу. Совпадение некоторых черт персонажей, в том числе изображённых на обложке, с обликом реальных лиц – это чистая случайность. Оформление обложки выполнено автором.

Глава 6. Свидание у Новодевичьего монастыря

Уже смеркалось, когда Булгаков вышел из дома в Чистом переулке. В голове рождались, исчезали и снова возникали интересные мысли, и хотелось поскорее сесть за стол и взять в руки перо. Тут подошёл трамвай, который шёл на Большую Пироговскую, но, утомлённый многочасовой беседой с Платовым, Булгаков не обратил внимание, что едет не в ту сторону, а по дороге и вовсе задремал…

Вдруг заскрипели тормоза, и что-то болезненно ударило в лоб, словно бы трамвай наткнулся на препятствие. «Авария? Вселенская катастрофа?!» Впрочем, во сне чего только ни привидится. Когда Булгаков открыл глаза, он обнаружил, что за окном ночь, трамвай стоит у Новодевичьего монастыря, ну а в вагоне ни души. И только некто с растрёпанными, соломенного цвета лохмами склонился над его лицом, выражая неподдельное сочувствие:

— Как себя чувствуете? Не ушиблись? А я было подумал, что всё, кирдык… Что ж это вы, милейший? Негоже спать по ночам в трамвае, так ведь не проснуться можно. И никакой Платов вам не поможет…

Блондин продолжал что-то говорить, однако странное сочетание нестриженой головы и английского акцента заставило Булгакова усомниться в реальности происходящего. Самое верное средство — это ущипнуть себя, что и попытался тут же сделать. Но в темноте ненароком промахнулся… Раздался дикий крик, и англичанин вывалился из трамвая на заснеженную мостовую. Сидя прямо на снегу, он потирал израненную ляжку и причитал:

— Вот так всегда! Узнаю русских! Ты к ним с открытым сердцем, а они…

Теперь уже Булгаков вынужден был выражать сочувствие:

— Вы извините, это случайно получилось. Вам помочь?

Нестриженный аж подскочил на месте.

— Что? Кому вы это говорите? Мы не нуждаемся в вашей помощи. Мы сами готовы кому угодно помогать! — и уточнил, скорчив презрительную рожу: — Но только не России.

«С чего бы это? Может быть, сбежал из Кащенки? Впрочем, судя по элегантному двубортному редингтону, скорее дипломат или кинорежиссёр. Где-то накачался виски или пивом и вот теперь бродит по ночной Москве, пугая редких пассажиров и прохожих. Хотя, кто знает… Не исключено, что всё это всерьёз». Так размышлял Булгаков, а затем спросил:

— Так чем русские перед вами провинились?

— Ну как же! Вы разве не знаете, что ваши эмигранты мрут у нас, как мухи.

— А мы-то тут при чём?

— My God! Как это при чём? Разве вы не поняли, что Платов это сатана? Точь-в-точь вылитая копия Воланда!

— Я бы так не сказал, — возразил Булгаков, хотя время от времени и у него возникали такие подозрения.

— Да что тут говорить, не вы ли Шарикова превратили в бродящую собаку?

— Ну, было дело, написал роман…

— Ага! — вскричал англичанин и тут же весьма изящно перескочил на другую тему. — И что вы лично за это получили? Вас и травили в печати, и книги ваши отказываются издавать, вас даже не пускают за границу! Да что говорить, другой на вашем месте давно бы руки на себя… — но спохватившись, замолчал на полуслове.

— Что поделаешь, такова реальность, — тяжело вздохнув, признал Булгаков. — Впрочем, вам-то какое дело до всего этого? Вы, простите, кто?

— Борис, — последовал лаконичный ответ.

— Это который?

— Джексон.

— Не слыхал.

— Так я и говорю! Тёмный, необразованный народ! Зачем вы лезете туда, куда не просят?

— Вы про трамвай?

— Не смешно! Это явно не английский юмор, — поморщился нестриженый. — Я говорю про Сирию, про Украину. Зачем вы аннексировали Крым?

— Крым наш! — вскричал Булгаков. — И останется нашим навсегда.

— Ну вот, и этот начитался кремлёвских методичек! И сколько они вам заплатили?

— Мне деньги платит не Кремль, а Большой театр…

— Ага! Очень ценное признание! Оказывается, и театр вы превратили в филиал Кремля. Или он подчиняется Лубянке?

— Не порите чушь! — Булгакову стоило огромного труда, чтобы удержаться в рамках приличий. — При чём тут Кремль? При чём Лубянка? И какое отношение к России имеет эта Сирия? Там же французы теперь правят, — и криво усмехнувшись, добавил: — Если не умеете пить, сидите дома и помалкивайте! Вам должно быть стыдно! Страна Шекспира и Байрона, а тут…

На этом выяснение отношений следовало бы закончить, но, судя по всему, англичанин имел какой-то план:

— Зря вы так! Я ведь желаю вам добра. Цивилизованный мир должен заботиться о талантливых писателях, — тут он прищурил глаз. — Хотите, сделаем вам Нобелевскую премию?

«Вот неожиданный поворот! А что, если не врёт?» К этой приятной мысли примешивалось недоумение: «Я ведь ещё не дописал"Мастера и Маргариту"… Нет, это явно преждевременно! И что они ко мне пристали? То Платов, то этот непричёсанный. Что, других писателей у них нет?» Однако на всякий случай поинтересовался:

— А что взамен? Куда вы меня тянете?

— Ах, поверьте, Михаил! Тут нет никакого криминала. Так, сущая безделица. Дело в том, что наша разведка доложила, будто вы пишете роман.

— Допустим.

— Так вот, не могли бы вы слегка подкорректировать сюжет? Ну чтобы мастер с Маргаритой нашли приют не в домике под вишнями, а непременно в Англии. Как вам такая мысль?

— Даже и не знаю. А что, разве в Англии вишни не растут?

— Растут, растут! — радостно воскликнул Джексон. — Более того, сорт «Tai Haku» был завезён в Японию из графства… как его… Ах да, Уилтшир!

— Япония тут при чём?

— Вы правы, бог с ней, с Японией! Проблема в том, что в вашем романе об Англии сказано слишком уж расплывчато, туманно. Кстати, и про лондонский туман могли бы написать так, чтобы всем всё стало ясно. Ну вот, к примеру, — и Джексон процитировал: — «Маргарита тихо подъехала по воздуху к меловому обрыву. За этим обрывом внизу, в тени, лежала река. Туман висел и цеплялся за кусты внизу вертикального обрыва, а противоположный берег был плоский, низменный». Ну что вам стоит указать, что это берег Темзы?

«Действительно, почему бы нет, если человек так просит. Меня от этого не будет, а у читателя не будет возникать вопросов. Можно даже указать улицу и номер дома…» Но вдруг Булгаков спохватился:

— Постойте, но вы же сами говорили, что в Англии эмигранты из России мрут… — при этих словах он ощутил, как холодок пробежал по его спине.

— Клятвенно обещаю, что вас… простите, мастера это не коснётся! — взмолился Джексон. — Мы даже поставим полисмена у ворот. Но если всё-таки такая неприятность вдруг произойдёт, определим в самую лучшую больницу.

«Ничего себе, приятная перспектива! Было желание обрести покой, а тут предлагают полежать под капельницей».

— Нет, Англия не подойдёт! — сказал, словно бы отрезал.

Нечёсаный враз переменился в лице, выпятил нижнюю губу и смерил взглядом писателя с ног до головы. И даже белобрысые лохмы Джексона теперь выглядели так, как будто прикрывали маленькие рожки. «Вот этот точно похож на сатану, — к такому выводу пришёл Булгаков. — Словно бы прикидывает, умещусь ли в гроб, и не надо ли меня слегка укоротить. Да вот и кладбище тут неподалёку. Место для погребения почётное, никто не спорит, однако хотелось бы ещё пожить».

— Ладно, — процедил сквозь зубы Джексон. — Нет так нет, ничего тут не поделаешь. Вспомните про меня когда-нибудь, но будет поздно, — и добавил уже более миролюбивым тоном: — Ведь вы же с Украины, вы киевский! Чего вам за Москву цепляться?

— Мне и здесь не так уж плохо.

— Чёрт с вами! Счастливо оставаться! — сказал, не глядя на Булгакова, сунул ему в руку визитную карточку и сгинул в темноте.

«К чему бы это? Может быть, какой-то знак? Стоило появиться на Патриарших этому трамваю, тут всё и началось! И почему этот Джексон упомянул о Платове? Неужели англичане тоже шляются во времени туда-сюда? И уж совсем неправдоподобно, чтобы Платов появился здесь только для того, чтобы побеседовать со мной».

Чем дольше Булгаков размышлял, тем больше возникало у него вопросов. Он тяжело вздохнул и пошёл по Пироговке к дому № 35а, где снимал квартиру. И только дойдя до него, сообразил, что на дворе теперь 1937-й год, и живёт он в Нащокинском переулке, а не здесь. Вот до чего доводят эти нежданные встречи с посланцами из другого времени! Ну что ж, придётся пешком тащиться на Пречистенку, поскольку трамваи, к сожалению, уже не ходят.