К вящей славе божией!

Владимир Александрович Андриенко, 2011

Первая книга серии «Кавалер Алькантара» исторического цикла «Стрелец государева полка». Бывший стрелец государева полка Фёдор Мятелев, которого судьба забросила в Новый Свет, где он сражался в отряде капитана Себастиани, в 1672 году возвращается в Европу. Ныне он известен под именем идальго Федерико де Монтехо. Его покровитель кардинал Ордена Иезуитов Ринальдини помогает Федерико получить высокие отличия от короля Испании и бывший стрелец становится кавалером высокого ордена Алькантара.

Часть 1

Благодарность кардинала.

Глава 1

Кардинал Ринальдини.

Многое пришлось пережить стремянному стрельцу Федору Мятелеву после его бегства из Стамбула. В Новом Свете в 1662-1665 годах он с Минковой Ивановым и Иваном Рогом под командой храброго капитана Себастиани искал древние сокровища среди дебрей неизведанного континента.

Половина отряда Себастиани умерла в пути от лихорадки, трудностей, ядовитых гадов, индейских стрел. Дошли до страны золота лишь немногие самые крепкие.

В таинственном городе погиб, спасая жизнь Федора, Иван Рог и сложил свою голову сам Себастиани. Часть его солдат выжила, и индейцы сделали их своими. Федор женился на дочери вождя племени и ходил в походы вместе с туземными воинами.

Все выжившие из отряда Себастиани, кроме двоих русских смирились со своей новой жизнью. Они не хотели более, после всех трудов, возвращаться обратно. Они обрели новый дом и стали строить новую жизнь.

Но, ни Федор, ни Минка не смирились. Они готовились бежать и ждали подходящего случая. И он представился спустя несколько лет. Во время войны с соседями Мятелев и Минка бежали.

В 1672 году постаревший и изменившийся Федор Мятелев прибыл в Европу, которую оставил в 1659 году, в год битвы под Конотопом…

***

Париж, 1672 год.

В доме у кардинала Ринальдини.

Всадник на вороном коне прибыл в столицу французского королевства Париж со стороны Бьевры. По мосту через Сену он въехал через ворота в город, и у сержанта стражи спросил, где найти собор Сен-Шапель.

Сержант сжал в руке серебряную монету, полученную от приезжего, и объяснил, как туда добраться:

— Сеньору нужно проехать стрелку Нотр-Дам, — страж показал рукой на видневшийся шпиль. — Видите вон там! Минуете улицу Дофина. И попадете к площади со статуей Генриху IV! И там легко найдете, что вам надобно, сеньор!

Всадник тронул поводья. Сержант хотел сказать еще что-то, но приезжий не стал его слушать. Тот махнул рукой и вернулся на свой пост.

— Заработал на выпивку? — лениво спросил второй стражник. — Я бы не прочь промочить горло глотком вина.

— Можно послать в таверну, — сержант подбросил на ладони монету.

Из-под моста вылез молодой горожанин в серой одежде. Он видел всадника и оценил его щедрость. Отряхнул свой плащ и окликнул стража:

— Эй, дядюшка Било!

— Чего тебе, Жак? — отозвался сержант.

— Кто этот господин?

— По виду испанец из мелкого дворянства, судя по его плащу и шпаге. Заплатил мне целый су только за то, что я указал ему улицу Дофина! Дурак! Как и все испанцы дураки!

— Пойду и я заработаю на его глупости.

— Смотри, Жак, как бы он тебе уши не отрезал. По нему видно, что он воин. И шпага его хоть и проста на вид, но зато наверняка остра.

Молодой махнул рукой и бросился догонять незнакомца.

— Сеньор! — окликнул он иностранца. — Эй, сеньор!

Всадник оглянулся. Перед ним был горожанин-простолюдин в простой серой куртке, заплатанной во многих местах. Его плащ, закинутый за спину, был рубищем и шляпа, которую он держал в руках, зияла дырами.

— Я слышал, что вы спросили у сержанта! И я понял, что вы иностранец.

— И что с того? — по-французски спросил приезжий.

— Тогда я тот, кто поможет вам найти в Париже все, что вам нужно. И возьму с вас за эту услугу я не столь дорого!

Всадник понял, что гид ему не повредит, и согласился. Он вытащил из кошелька монету и бросил горожанину. Тот ловко поймал её и спрятал в карман.

— Получишь еще три таких, когда доберемся до места.

— Я ваш слуга, сеньор! Мое имя Жак! Если желаете еще и осмотреть город, то я готов вам его показать! В Париже, сеньор, есть на что посмотреть.

— Мне нужна хорошая гостиница.

— В Париже их множество. И все зависит от толщины вашего кошелька.

— Мой кошелек слишком тощ и в нем не водится золото, — усмехнулся приезжий. — Но кое-что в нем звенит из серебра.

— Тогда все отлично, сеньор!

— Ты знаешь, где находится дворец монсеньора Ринальдини?

— Кардинала Ринальдини? Дворец под шпилем Сен-Шапель? Еще бы мне этого не знать. В доме кардинала я кое с кем дружен, сеньор.

— Тогда можешь показать мне город, друг. За это я заплачу тебе еще одну монету…

***

К полудню приезжий дворянин осмотрел город и остановился в скромной гостинице. Затем Жак проводил его к дворцу монсеньора Ринальдини.

— Вот дворец кардинала, сеньор! Но только он не слишком принимает гостей.

— С чего это? — дворянин протянул обещанную плату.

Жак схватил монеты и ответил:

— Он слишком большой человек. И не любит в последнее время оказывать покровительство.

— Может быть, для меня он сделает исключение?

— Не думаю, сеньор.

— Но я попробую войти в этот богатый дом с парадного входа…

***

Высокий дворянин в простом черном камзоле без украшений, на благородство его происхождения указывали лишь шпага и кинжал, явился в приемную кардинала Ринальдини.

Разряженные слуги кардинала неприветливо встретили посетителя. Много таких вот искателей денег и покровительства приходили к их господину. Ринальдини не любил попрошаек, и строго настрого приказал своему секретарю де Ромену отваживать их от его дома.

— Что угодно сеньору? — спросил гостя секретарь кардинала по-испански.

Он сразу опознал испанский покрой его одежды.

«Обнищавший идальго пришел проситься на службу или простить протекции при дворе, — подумал Ромен. — Как много развелось попрошаек».

— Вы угадали во мне испанца, сеньор секретарь? — по-французски спросил пришедший.

— Так одеваются в Испании, мелкие идальго, сеньор! — перешел на французский секретарь.

— Вы слишком откровенны, — насупился дворянин. Этот мальчишка, похоже, задумал его оскорбить. — Идальго не может быть мелким. Идальго — рыцари по благородству своего происхождения и по своему мужеству.

— Что привело вас к моему господину? — не обратил внимания на замечание секретарь. — Кардинал сейчас очень занят и не принимает посетителей с личными просьбами.

— Меня он примет, сеньор.

— Вот как? — саркастически усмехнулся секретарь. — Сеньор так в этом уверен?

— Думаю да.

— А я иного мнения, сеньор. Мое имя шевалье Франсуа де Ромен. И я готов встретиться с сеньором в удобное для него время.

Это был вызов. Пришедший дворянин усмехнулся. Убить этого хлыща было для него слишком просто.

— Передайте кардиналу, что его желает видеть соратник королевского капитана дона Франсиско Себастиани!

— Я не имею чести знать этого капитана, сеньор.

Лицо дворянина стало строгим.

— Я попросил вас, сеньор, передать кардиналу кто пришел и все. Какое мне дело до того, что вы знаете или нет? Я не пришел ничего просить для себя. Но я должен передать кардиналу послание от Себастиани. Кардинал захочет меня выслушать.

Де Ромен отправился докладывать кардиналу о госте. Слишком уж уверенным был его тон для просителя.

***

Ринальдини постарел. Теперь это был уже не подтянутый аскет-монах, но дряхлый старик. Он с трудом передвигался, и его мучили многие болезни. Но на его худом, обтянутом желтой кожей лице, светились прежние любопытные глаза.

Он читал богословский трактат и с неудовольствием выслушал своего секретаря. Кардинал не любил, когда его размышления прерывали. Но, услышав имя Себастиани, он сразу отбросил книгу от себя на столик.

— Как ты сказал, Франсуа? От кого прибыл этот человек?

— Он сказал, что он соратник дона Франсиско Себастиани, монсеньор! Я хотел гнать его прочь, но…

— От дона Франсиско? — кардинал перебил секретаря. — Матерь божья! Неужели кто-то выжил из той экспедиции, так давно пропавшей? Но вице-король Перу прислал письмо, в котором утверждал, что экспедиция Себастиани погибла.

— Прикажете позвать?

— Сюда этого человека! Немедленно! — вскричал кардинал.

Секретарь бросился выполнять приказ. Он низко поклонился дворянину и передал, что кардинал ждет его.

Через минуту незнакомец приветствовал кардинала Ордена. Ринальдини не узнал его.

— С кем имею честь говорить? — спросил он по-испански.

— Ваша милость не узнала меня?

— Нет, — кардинал, сколько ни всматривался в лицо пришедшего, не мог его узнать. — Но вы не капитан Себастиани.

— Нет, монсеньор. Я тот, кого вы послали с доном Франсиско искать страну Золотого короля в 1661 году от Рождества господа нашего Иисуса Христа!

— Но ваше имя, сеньор?

— Фёдор Мятелев, монсеньор. Хотя меня давно так никто не зовет. Я много лет был доном Федерико де Монтехо и уже привык к этому имени, монсеньор.

— Фёдор? — старик поднялся с кресла и подошел к Мятелеву. — Фёдор! Неужели тот самый сын боярский¹?

— Тот самый, падре!

Кардинал обнял боярского сына и прижал к себе.

— Не узнал тебя. Да и как узнать? Ты стал совсем иным. Кто может узнать в испанском доне русского парня? Как годы меняют людей.

— Я долгое время жил под солнцем Юга. И лишения изменили мое лицо. Я уже не так молод.

— Не наговаривай на себя. Ты выглядишь молодцом. И что с того, что ты стал зрелым мужем? Когда я сказал о годах, то не хотел сказать, что ты постарел. Ты изменился. Но помоги мне. Я совсем разволновался.

Фёдор помог старику снова сесть в кресло. Кардинал усадил его на стул рядом с собой.

— Как много лет мы не виделись! Я уже и не надеялся увидеть тебя в этой жизни. И вот ты вернулся. Это чудо! Это еще одно доказательство существования бога. Ты мне послан в тот момент, когда ты мне нужен!

— Я привез вам, монсеньор, то, что вы просили меня принести. В моей сумке лежит золотая книга древнего народа чибча-муисков.

Кардинал принял сумку, но не торопился её открыть. Мятелеву это показалось странным. Он много раз представлял себе встречу с Ринальдини и думал, что кардинал сразу бросится смотреть это сокровище.

— Ты удивлен? — понял его взгляд кардинал. — Я уже не тот. Я стар и меня мало что интересует. Тайны древних уже не для меня. Эти 11 лет состарили того Ринальдини, которого ты знал, и я готовлюсь перейти в лучший мир, Федор. Пусть древними тайнами занимаются другие.

— Монсеньор! Все это было напрасно? — изумился Федор.

— Нет. Поиск истины не может быть напрасным. Древний артефакт важен, и он нужен людям. Но все это уже не для меня. Мое время прошло. Его изучат другие. Но расскажи мне, что ты пережил и что видел? Вот что мне интересно!

— Я готов рассказать все. Мне некуда спешить, монсеньор!

— Ты где остановился?

— В гостинице, монсеньор. Средств у меня не много. Я не стал богаче, падре. Богатство обходит меня стороной.

— Это ничего. Я не слишком могущественный владыка, но этот твой недостаток в силах исправить. Хотя я и сам никогда не гонялся за благами земными. А остановиться тебе следует в моем доме. Я пошлю слугу за твоими вещами в гостиницу.

— Как будет угодно монсеньору, но…

— Никаких «но», Федор. Ты будешь жить здесь, все время твоего пребывания в Париже.

***

Они говорили долго. Затем прервались для трапезы и снова вернулись к разговору. Кардинал сказал секретарю, что его ни для кого нет.

Федор рассказал о том, как они шли через леса, о вожде чибча-муисков, о таинственном городе золотого короля.

— Итак, Себастиани погиб?

— Погиб, падре, — ответил Федор. — Это уже когда мы вошли в город великого сипы Лунного Света. Так они называют своего короля. Трудно даже рассказать, что мы пережили, пока дошли до города. И во время этого пути я оценил кто такой дон Франсиско Себастиани. Это был человек из стали. Таких теперь уже нет, монсеньор. Он только силой своего слова и силой своей воли подавлял бунты в отрядах.

— Солдаты бунтовали?

— Не то слово, падре. Непроходимые джунгли, когда каждый метр приходилось прорубать через чащу — озлобят кого угодно. На каждом шагу ядовитые гады и враждебные племена. Отравленные стрелы и копья. Я и сам потерял веру в то, что мы найдем то, что искали. Такое отчаяние накатывало. Люди просто зверели. А Себастиани умел смирять их словом.

— Он довел отряд до города Золотого короля?

— Да. Но нас тогда осталась едва ли половина. Когда мы впервые там оказались, я был удивлен их постройками.

— Город великого сипы такой большой?

— Лунный город? Большой. Но сам город — это не жилая часть. Там храмы, места для жертвоприношений предкам и могильники. Они засушивают своих знатных покойников. Вначале потрошат, изымая внутренности, затем вымачивают тело в растворе, и уже после этого набивают внутрь сушенные травы и вставляют в глазницы драгоценные камни.

— Нечто подобное делали в древности жители Египта.

— Город Луны, ибо великий сипа считается там сыном этого бога, не только один, падре. Таких там семь.

— Вот как?

— Эти города враждуют между собой. Совместно они ненавидят только пришельцев. Хотя, сказать по правде, им не за что любить чужаков. Они не принесли им ничего кроме жадности и рабства. Но надеть цепи на этот народ оказалось трудно.

— Вы захватили город? — спросил Ринальдини:

— Подчалу нам так казалось. Сипа и его стража были нами разбиты. Дон Франсиско сразил своим мечом большого военачальника сипы. Затем он швырнул его отрубленную голову к ногам вождя и сказал, что он привык, когда его встречают оружием.

— Себастиани захватил власть?

— Сипа признал его почетным гостем своего народа, и все шло неплохо. Но дон Франсиско был настоящий идальго. Капитан водрузил над дворцом сипы знамя своего короля и объявил город собственностью испанской короны. Это не понравилось жрецам Луны. Капитан в гневе заколол одного из них, и наши солдаты свергли с пьедестала большую статую.

— Не самое лучшее — оскорблять местные божества и их служителей. Я бы воздержался от подобного. И как поступили с вами жрецы?

— Нас одолели хитростью, падре. В одну из ночей, когда наши перепились, жрецы подняли людей, и они захватили нас врасплох.

— Это и должно было случиться. Себастиани действовал как некогда Писарро. Но он забыл, что у Писарро были тылы и поддержка Испании. А Себастиани был в чужой стране без опорных баз, и король Испании даже не знал о захвате новой страны в его честь. И что было дальше?

— Они истребили всех, падре. Вернее, почти всех. Мне и еще нескольким солдатам была дарована жизнь.

— И за что они оказали вам такую милость? — спросил кардинал.

— Я не был участником кутежей и не оскорблял святыни. Я действовал, как указывали вы, падре. И мы мужественно защищались. Иван Рог, заслонил меня от стрелы и умер на моих руках. Меня и Минку захватили и связали, но не убили. Потом сипа велел нас освободить. Но мы дали клятву навсегда остаться среди местных и воевать с их врагами. Я три года жил среди них. У меня даже была жена — одна из дочерей сипы.

— Но ты, все-таки, ушел?

— Я и Минка Иванов. Мы хотели бежать и бежали. Минка по пути погиб, а я добрался до Коро, испанского города неподалеку от Маракайбо. Из Коро до колонии Сан-Мигель. Оттуда на корабле до Кубы, а уже потом вернулся в порт Палос в Старом Свете. В Испании я недолго служил в армии. Мне были нужны деньги. Затем я узнал, что кардинал Ринальдини постоянно живет в Париже. И вот я здесь.

— Тебе многое пришлось пережить, Федор.

— Падре, я хочу спросить…

— О Марте? — догадался кардинал. — Она жива!

— Жива! — вскричал Федор.

— Но она вышла замуж. Ведь не могла же она ждать тебя всю жизнь, Федор. Да и захочешь ли ты видеть её спустя столько лет?

— Я бы хотел, падре. Но кто её муж?

— Полковник гусарской хоругви пан Ян Поланецкий. Это выгодная партия для Марты. Пан Ян богат и занимает хорошее положение в Варшаве.

— Чего нельзя сказать обо мне, — ответил Федор. — На моей родине меня больше никто не ждет. Наверное, отец и мать уже умерли, а мои три сестры замужем, и они поделили отцовское наследство.

— Иными словами тебе в твоей Московии не будут рады? — усмехнулся старик.

— Думаю, нет. И кем я там буду, падре? Снова поступить стрельцом в стремянной полк? Нет. За эти годы я столько повидал и пережил, что старая жизнь более не для меня. Я дон Федерико де Монтехо, испанский идальго по крови². На это имя имею право, падре. Сам Себастиани, когда стал генерал-капитаном короля Испании, через вице-короля закрепил мои права на него.

— У тебя есть королевская грамота на дворянство?

— Да. монсеньор. В Сан-Мигеле я получил бумаги на имя Монтехо, и оно мое.

— Что же, дон Федерико, дворянское имя — это неплохое начало для новой жизни…

****

Ринальдини рассказал Федору о возвышении его товарища Василия Ржева³.

Мятелев всегда помнил дворянина из конницы Шереметева, с которым свела его судьба в 1659 году. Они вместе путешествовали в Крым, там попали в рабство на галеру «Меч падишаха». Затем восстание рабов в имении спахии и путешествие в Стамбул, где он и оставил Ржева, когда они с Минкой Ивановым бежали из города, и больше его не видел.

Под этим именем скрывался человек московского царя дьяк Тайного Приказа Дементий Башмаков. В 1666 году, после того как ханом Крыма стал Адиль Гирей, Башмаков покинул Стамбул и вернулся обратно в Москву.

— Он был обласкан царем и стал фактическим главой Приказа Тайных дел. Его заслуги были оценены.

— А что Дауд-паша⁴? — спросил Федор.

— Ты не забыл этого турка?

— Нет, падре. Это умный человек. Я только потом понял всю его хитрость и ловкость. В стране чибча-муисков у меня много было времени для размышлений.

— Дауд-паша, каймакам при дворе великого визиря, получил от султана шелковый шнурок⁵. А это значит, что его больше нет среди живых. И это моя заслуга.

— Ваша, монсеньор?

— Башмаков стал слишком много знать через него о том, что делается при дворе султана. Ордену это не было выгодно. Ведь это из-за него тогда Марта Лисовская вынуждена была покинуть дворец. А это Орден через Вахид-пашу подставил её султану.

Мог ли Федор такое забыть? Он тогда по приказу Дауд-паши проник в гарем повелителя османской империи и выкрал его любимую наложницу.

— И Башмаков теперь в Москве?

— Да. И мне нужен ловкий человек, который отправится туда. Я ломал голову, кто может это выполнить, и судьба снова послала мне тебя, Федор.

— Монсеньор предлагает мне работать против Москвы? — спросил Федор.

— Отчего же против? — перебил его кардинал. — Я предложил тебе побывать на родине за чужой счет. Разве это тебе не нужно? Ты не станешь обузой для своих сестер и не станешь претендовать на наследство отца.

— Это соблазнительное предложение, монсеньор. Но я должен знать, с какой целью и в качестве кого я поеду?

— В составе испанского посольства. Король Испании Карл II отправляет в Польшу и Московию своего представителя маркиза Мансеру. Я могу определить тебя в его свиту. И могу дать тебе слово, что ты не станешь вредить Московии, Федор. Да и что тебе за дело до Московского царя? Ты давно ничем ему не обязан.

— Может и так, но мой отец и дед защищали царей и служили им верой и правдой.

Ринальдини внимательно посмотрел на Федора и сказал:

— Федор, я готов отпустить тебя. Я помогу тебе добраться до рубежей Московии.

— Но ведь есть «Или», монсеньор? Вернуться на родину или…

— Или я предложу тебе служить Ордену.

— Служить иезуитам?

— Я скоро умру, Федор. Ты останешься моим духовным наследником. Я не могу оставить тебе золото и драгоценности. У меня этого совсем мало. Да что толку в материальных благах? Я дам тебе много больше! Тебе откроются многие тайны европейской политики. Да и не только европейской.

— Я должен выбирать? — спросил Федор.

— Да. Каждый из нас должен время от времени делать выбор. Ты можешь подумать.

— Я согласен, падре. Возвращаться на родину никем я не желаю. Старая жизнь для меня закрыта. Это я понял еще в городе муисков. Мог ли мой отец, стремянной стрелец государева полка, представить себе, что его сын женится на басурманке, и будет молиться лунному богу.

— У тебя там были дети, Федор?

— Моя жена родила мне двоих сыновей, но они умерли во младенчестве. Мои друзья Иван Рог и Минка Иванов погибли. В далеком краю я сроднился с этими парнями, и они стали моей семьей. Так что я теперь одинок. И кроме вас у меня нет близкого человека.

— Я искренне рад, что ты согласился, Федор.

— И я рад нашей встрече, падре.

— Скажи мне, Федерико, — Ринальдини перешёл на испанский язык. — Тебе ближе испанский?

— В последнее время он стал для меня родным языком, падре. Я даже думаю на испанском.

— Тогда скажи мне, ты вел записи твоего путешествия в страну Золотого короля⁶?

— Да. И эти записи со мной. В моих вещах, падре.

— Ты позволишь мне это прочесть?

— Да, падре. От вас тайн у меня нет. Но откуда вы узнали о записях? Я ведь никому и никогда их не показывал.

— На корабле, который вез тебя в Старый свет, был человек, который наблюдал за тобой.

— Он из Ордена? — догадался Фёдор.

— Да. Он иезуит. И он был в экспедиции Себастиани вместе с тобой.

— Кто?

— Я не знаю под каким именем ты знал его. Я не знаю, как он выглядит. С этим человеком лично я не беседовал. Но мне нужно знать содержание тех записей, что ты сделал…

****

Федерико через два дня снова был вызван к кардиналу.

— Ты остановился на твоем путешествии в страну панча к Овальным щитам⁷, — сказал кардинал.

— Большего я записать не смог, падре.

— А ты намерен продолжать?

— Я хотел бы этого.

— В твоей книге, которая может кое-кого заинтересовать, есть сведения, которые лучше огласке не предавать.

— Но это записи о походе капитана Себастиани, монсеньор.

— Ты желаешь оставить его имя в истории, Федерико?

— Я хотел бы этого. Капитан заслуживает такого места, падре.

— Многие его заслуживают, Федерико. Но все это суета. Можешь поверить человеку, который уже одной ногой стоит в могиле. Я знаю, что воспоминания обо мне сотрутся, и уже лет через сто никто и не вспомнит о Пьетро Ринальдини. А я хотел проникнуть в тайны мироздания. Совсем как тот падре Мигель, о котором ты пишешь. Но человеку не дано познать того, что познать невозможно. Потому хочу тебя попросить.

— О чем, монсеньор?

— Отдай эти записи мне и никогда не пиши того, что было дальше.

— Но…

— Это просьба, а не приказ, Федерико.

— Я сделаю как вы сказали, падре.

Кардинал пожал руку дона Федерико де Монтехо…

Глава 2

Орден Алькантара.

Мадрид.

Дворец Мансера.

Эскуриал — королевский дворец.

1672 год.

Федор прибыл в Мадрид как богатый дворянин. Он был в роскошном украшенном серебром камзоле, в узких до колена полотняных штанах. Манжеты на его рубашке отделаны тонкими кружевами, на плечах — большой отложной воротник. Пышное перо на шляпе скреплено большой пряжкой с бриллиантами. Ринальдини настоял на том, что он должен научиться одеваться как придворный. Кардинал снабдил его пятью тысячами золотых на дорогу, дабы он ни в чем не нуждался.

Федор быстро отыскал дом маркиза де Мансера и добился приема. Мансера был иезуит и как только узнал, что к нему пожаловал человек от Ринальдини, сразу принял его…

***

Дон Антонио Хосе Мариа де Толедо, маркиз де Мансера принадлежал к древнему роду, представители которого занимали высокие должности при испанском дворе.

Маркиз был плотный мужчина среднего роста с красивым лицом с правильными чертами. Ему было в тот год 40 лет. И он уже десять лет принадлежал к Ордену Иисуса⁸.

— Я осведомлен о том, что должен сделать для вас, дон Федерико — сказал маркиз. — Я получил послание от кардинала. Монсеньор очень плох?

— Он выглядит неважно, — ответил Федор. — Как скоро я буду представлен ко двору?

— Через неделю. Ибо через две недели мы покидаем Испанию. И монсеньор желает, чтобы вы к тому времени по своему положению сравнялись со многими грандами Испании…

***

В карете маркиза де Мансера Монтехо отправился из Мадрида на прием к королю Испании Карлу Австрийскому. Маркиз по пути рассказал ему, что великолепная резиденция королей Испании Эскуриал построена великим архитектором из рода Толедо.

— Из вашего рода маркиз?

— Дон Хуан де Толедо, архитектор, был из побочной ветви нашего рода. Он получил заказ от самого короля Филиппа II и начал строительство. Но умер, не закончив работ, и его приемником стал архитектор Хуан де Геррера.

— Это честь для вашего рода, маркиз.

— У нас в Испании не сильно ценят архитекторов, дон Федерико. Но таким человеком как Хуан де Толедо стоит восхищаться. Смотрите!

Вид величественного дворца открылся дону Федерико. Эскуриал был выстроен в форме прямоугольника из больших гранитных плит. Холодный замок из прямых линий на скалистой равнине воплотил в себе сам дух Испании того времени. Это был символ славы и величия королей Карла V и Филиппа II. Недаром из шести статуй иудейских царей у церкви Святого Лаврентия были две с лицами этих монархов.

— Этот дворец называют чудом света, — оценив какое впечатление произвел Эскуриал на чужестранца, гордо произнес Мансера.

Карета въехала во дворец с востока со стороны главного фасада, который имел три портала.

— Что это за собор, маркиз? — Монтехо указал через окно на красивую церковь.

— Это церковь Святого Лаврентия, дон Федерико. Она не уступит даже собору Святого Петра в Риме.

Карета маркиза остановилась среди карет иных придворных. И слуги, соскочив с запяток, бросились открывать двери. Маркиз вышел первым.

— Прошу пожаловать в Эскуриал — цитадель королей Испании, дон Федерико! Далеко не каждому идальго удается попасть сюда вот так сразу.

Монтехо вышел и осмотрелся. Недалеко стоял отряд стражи. Всюду суетились слуги в шитых золотом ливреях с гербами Испании.

К ним подошел дворянин с жезлом и поклонился маркизу:

— Ваша светлость! О вас уже справлялись. Я отведу вас к королеве-матери!

— Благодарю вас, дон Кристобаль. Со мной благородный идальго дон Федерико де Монтехо!

Дворянин поклонился Монтехо и тот ответил тем же. Он пригласил благородных господ следовать за собой…

***

Федерико де Монтехо и маркиз де Мансера были пропущены во дворец и удостоились приема в кабинете королевы-матери Марианны Австрийской, которая правила за своего малолетнего сына, короля Карла.

— Наш король еще мал, — пояснил маркиз дону Федерико.

— Я знаю это, маркиз. Все решает королева-мать. Она не откажет Ордену?

— Как можно! Королева верная католичка. И она многим обязана Ордену, — сказал иезуит Мансера. — Больше того она лично знакома с кардиналом Ринальдини. Да и великий инквизитор Испании и Португалии Иоанн Нитгард на нашей стороне. А он второй человек после королевы.

Федор уже был наслышан об этом человеке. Нитгард был фаворитом королевы, и она во всем полагалась на него в ведении государственных дел. Но инквизитор не был любовником королевы-матери, как знаменитый кардинал Мазарини был и первым министром и любовником королевы Франции Анны Австрийской. В этот раз фаворит и любовник означали не одно и то же.

Королева Мариана Австрийская после смерти своего мужа облеклась в монашеское одеяние и не меняла его более на роскошные придворные наряды. Это была необычная королева. И её сын король Карл Испанский не был обычным ребенком.

В приемную вошел сам великий инквизитор Испании и Португалии, в простой монашеской рясе доминиканского ордена⁹. Уже немолодой полный человек с властным лицом и непроницаемыми глазами.

Он увидел Мансеру и подошел к нему.

— Маркиз! Рад вас видеть.

— Монсеньор!

— А этот молодой человек посланец монсеньора Ринальдини?

— Дон Федерико де Монтехо, — представился Федор.

— Королева примет вас, и король Испании окажет вам честь, молодой человек.

После этого инквизитор вошел в кабинет королевы.

— Против нас будет сводный брат короля дон Хуан Австрийский, — прошептал Федору Мансера.

— Сводный брат? — спросил Мятелев.

— Он уже совершеннолетний. Молодой человек подает надежды, но он бастард¹⁰. Впрочем, сегодня его не позовут сюда, и вы его не увидите.

— Он имеет власть и влияние?

— Пока небольшую. Но в будущем он себя еще покажет.

Федора мало интересовало будущее Испании. Жить он здесь не собирался.

— Я вас понимаю, дон Федерико. Вы не рассчитываете задерживаться в Испании долго. Но титул вы получите от Испании, и он будет привязывать вас к этой стране. А титул в Европе вещь весьма удобная.

— Вы хотите сказать, маркиз, что его могут у меня отобрать?

— Кто может поручиться за будущее, дон Федерико…

***

Камергер двора его Католического величества короля Испании и Императора Обоих Индий пригласил маркиза де Мансеру и сеньора де Монтехо войти. Он еще раз напомнил обо всех тонкостях этикета, который неукоснительно соблюдался при испанском дворе.

Федерико, наученный маркизом, сделал все как он. Они вошли в кабинет и низко поклонились. Затем сделали еще несколько шагов и снова отвесили поклон.

Королева была в черном монашеском одеянии без украшений. Она после смерти своего мужа отказалась от мирской тщеты в виде нарядов и драгоценностей.

Лицо у Марианны Австрийской было грубым с крупными чертами. Массивный нос портил её, но королева давно привыкла к тому, что она не так красива, как королева Франции Анна, из того же Австрийского дома. Внешность давно потеряла для нее всякое значение.

Вела она себя властно, как и положено государыне, чье слово было законом. Она кивнула, пришедшие подошли еще ближе и снова поклонились.

— Я рада видеть вас, маркиз! — произнесла Марианна и протянула Мансере руку.

Тот почтительно поцеловал её.

— Мне передали просьбу принять нового дворянина, вернувшегося из колоний.

— Ваше величество, — начал маркиз. — Монсеньор кардинал Ринальдини посылает нам этого дворянина и просит принять как своего сына!

— Вот как? — Марианна взглянула на Федора по-другому. Рекомендация кардинала много для неё значила.

— Это дон Федерико де Монтехо! — представил маркиз дворянина королеве.

Она протянула руку Федерико. Это было знаком большой милости. Придворные, стоявшие у стен, зашептались, обсуждая, кто такой этот высокий дворянин, чье негромкое имя не произвело на них впечатления.

— Друзья кардинала — мои друзья. Я сделаю все, что нужно, — проговорила королева. Монтехо ничего не сказал в ответ. Говорить ему с монархиней не полагалось.

Он отошел от кресла королевы немного в сторону и замер на месте.

Мажордом двора его Католического величества трижды стукнул своим посохом об пол и объявил, о приходе короля.

Король Испании Карл, по прозвищу Околдованный был последним представителем династии Габсбургов на троне в Мадриде. Мальчик-король был небольшого роста и худощавого сложения. Он вошел в кабинет шаркающей походкой, и придворные помогли ему сесть в кресло рядом креслом его матери.

Федерико низко поклонился монарху. То же самое сделал и маркиз Мансера.

Король Карл обладал своеобразной внешностью, совсем неподходящей для государя. Монтехо видел его на портрете в доме Мансера и понял, что художник польстил юному монарху.

Голова короля была непропорционально крупной, слишком длинная нижняя челюсть, впалые щеки и массивный нос уродовали его. Только рыжеватые волосы венценосца были густыми и длинными.

Марианна Австрийская нагнулась к Карлу и прошептала:

— Сын мой, рядом с маркизом де Мансера стоит благородный идальго дон Федерико де Монтехо. Вам стоит почтить его кивком головы.

Король кивнул Федору. Тот еще раз низко поклонился.

— Я должен что-то сделать для этого кавалера, мадам? — спросил король мать.

— Да, государь. Дон Федерико был среди дворян, что подняли знамя короля Испании над новыми землями.

— А где это произошло? — спросил мальчик-король.

Марианна Австрийская не запомнила названий, про которые говорил ей утром Нитгард. Да и фамилию командира отряда она не смогла бы назвать. Потому она сказала сыну:

— Дон Федерико дворянин, но государь может поднять его выше.

— Что я должен сделать? — речь короля из-за его нижней челюсти и длинного языка была невнятной, но мать его хорошо понимала.

— Дон Федерико должен отправиться в путешествие как гранд Испании. Вам, ваше величество, стоит пожаловать его рыцарским орденом Алькантара.

Так Федор Мятелев, сын боярский, или дон Федерико де Монтехо стал кавалером рыцарского ордена Алькантара, основанного в 1156 году. С 1494 года сан гроссмейстера этого ордена был соединен с саном испанского короля и потому жаловать его мог только монарх.

И уже на следующий день Федор получил грамоту и орденский знак, состоявший из зеленого мальтийского креста, концы которого были соединены золотыми лилиями.

Теперь его будут знать в Испании. Да и имя храброго капитана Себастиани, поднявшего знамя его величества над новыми городами не будет забыто. На следующий день при дворе было объявлено о подвигах экспедиции и храброй гибели её участников во имя короля и веры христовой. И единственный оставшийся в живых дворянин Федерико Монтехо был отмечен высоким титулом и благодарностью короля.

***

Мадрид, 1672 год.

Дворец дона Хуана Австрийского.

Дон Федерико де Монтехо бродил по улицам, осматривая Мадрид, когда заметил двух дворян, что следовали за ним по пятам.

«За мной следят? — удивился Федор. — Но я недавно прибыл в город, и у меня здесь нет знакомых. Неужели это из-за того, что меня пожаловали в рыцари Алькантара?»

Но Федор ошибся, дворяне не следили за ним. Они искали его. Один сделал ему знак рукой.

«Он желает со мной говорить. Послушаем, что им нужно!»

Они подошли к нему и первый, сказал:

— Дон Федерико де Монтехо?

— Это мое имя! С кем имею честь говорить, сеньоры?

— Дон Диего де Эспиноса! — представился первый, высокий человек в черном с серебром камзоле.

— Дон Франциско де Гонзаго, маркиз де Мендоза! — представился второй.

— Рад знакомству с благородными идальго! Но чем я обязан честью знакомства с благородными сеньорами? Полагаю, сеньоры подошли ко мне не просто так?

— Вас желает видеть мой благородный господин, дон Хуан Австрийский. Мы сопроводим вас в его дворец. Вам угодно следовать за нами?

Федор понял, что отказаться нельзя. Его звал в гости сам принц Хуан Австрийский Младший, сын умершего короля Филиппа IV и красавицы актрисы Мари Кальдерон.

В 13 лет король Филипп признал Хуана королевским бастардом и назначил его магистром Мальтийского Ордена в Кастилии и Лионе. В возрасте 22 лет принц Хуан проявил себя как талантливый флотоводец и был удостоен громкого титула «князя океана».

Мансера говорил, что дон Хуан может начать ставить им палки в колеса. Ведь они воспользовались покровительством Нитгарда, которого тот ненавидел. Может, и сейчас он позвал его ради этого?

«Не хотелось бы втягиваться в их интриги, — подумал Федерико. — Этот Нитгард высокая особа и хитер, как сам дьявол. Это сразу видно, даже после первой встречи с ним. Но и бастард короля человек в Мадриде не последний…»

***

В строгом мрачном дворце принца было неуютно. Громада высоких сводчатых потолков с облупившейся росписью давила на посетителя и статуи рыцарей прошлого напоминали призраки ушедших эпох времен войны с маврами.

Во дворце было множество слуг и дворян — сторонников дона Хуана. Они с любопытством разглядывали нового кавалера ордена Алькантара. Мендоза и Эспиноса проводили дона Федерико до самых покоев принца и доложили о нем секретарю.

Дон Хуан принял дона де Монтехо. Федерико вошел в кабинет и увидел принца стоявшим у небольшого стола застеленного картой Европы. Дон Хуан был высок и отлично сложен. Лицо его было смуглое, как у истинного кастильца, а черные длинные волосы ниспадали на плечи.

Хуан был одет в лилового бархата камзол, штаны до колен, белые чулки и башмаки с алмазными пряжками. Орденский знак Мальты был на груди бастарда.

— Дон Федерико? — спросил принц, оторвавшись от карты. — Я слышал о вас.

— Как и я, монсеньор! — Монтехо отвесил принцу поклон.

— Вы пользуетесь покровительством Иоанна Нитгарда, моего врага. Но по виду вы благородный идальго, а не низкий интриган. Я узнал, что вы служили под началом королевского генерал-капитана Себастиани. Это храбрый дворянин — образец истинного испанца.

— Я хорошо знал дона Франсиско Себастиани, — согласился Федерико. — Он был моим командиром и вел нас в бой с дикими туземцами. Это он отважился на поднятие флага короля, над городом туземного вождя и за это пал в бою, как рыцарь. Редко я встречал людей такого мужества и такой силы.

Принц кивнул в ответ и сказал:

— Да. Дворян подобных Кортесу, способных бросить вызов судьбе, у нас осталось мало. А Испании как раз нужны такие люди. И вы из таких, дон Федерико. Но что вас связывает с Нидгардом?

— Я не большой господин, монсеньор. Я служу великому человеку, и он послал меня сюда к нужным людям. Они свели меня с Нитгардом. Я не выбирал.

— Я предлагаю вам, дон Федерико, служить мне. Мне скоро будут нужны отважные дворяне.

— Прошу меня простить, монсеньор! Но я уже имею господина и должен служить ему. Хотя для меня большая честь — такое предложение. Я был бы рад служить вам, если бы не был связан словом!

— Достойный ответ, дон Федерико. Хоть и не тот, на который я рассчитывал. Но если передумаете, то принц австрийский снова подаст вам руку.

— Монсеньор! — Федерико низко поклонился принцу.

Дон Хуан показал де Монтехо, что аудиенция окончена. Федерико покинул дворец принца и пожалел, что не может служить ему. Принц ему понравился. Открытый, честный и смелый. Настоящий воин и предводитель.

«Отчего падре не дружен с такими людьми? Я с большим удовольствием обнажил бы саблю рядом с принцем Хуаном. Но судьба дает мне иных друзей…»

Глава 3

Посланец иезуитов.

Варшава.

Дом Поланецких, апрель 1672 год.

Дон Федерико де Монтехо, кавалер ордена Алькантара, отыскал в Варшаве большой дом полковника королевской гусарской хоругви Яна Поланецкого¹¹. Ринальдини предупреждал его об осторожности и не советовал встречаться с женой полковника. Но Федор не смог удержаться. Тем более что посольство остановилось в Варшаве только на три дня.

Слуги пана Поланецкого сообщили пришедшему дворянину, что хозяина нет. Он в войске коронного гетмана Яна Собеского. Как известно, началась война с Большим турком. Тогда де Монтехо попросил встречи с панной Поланецкой. Седоусый управляющий Поланецких, по виду шляхтич, сообщил, что панна не принимает никого в эту неделю.

— Но уже через день мы покинем Варшаву, пан. И я больше не смогу видеть панну, а у меня есть до панны Поланецкой важное дело, — сообщил иностранный дворянин на неплохом польском языке.

— Так пан знает панну Марту? — спросил управляющий.

— Нет, пан, я не имею чести знать панну Поланецку! Но если нет пана Поленецкого, то я должен видеть панну.

— Кто пан есть?

Федор решил поразить управляющего многими титулами:

— Дон Федерико де Монтехо, кавалер ордена Алькантара, доверенный человек маркиза де Мансера, полномочного посла испанского короля Карла!

Пан управитель не запомнил ни одного титула, из названных, но они его впечатлили, и он отправился докладывать панне о приходе гостя…

***

Панна Марта Поланецкая¹² в девичестве Лисовская, была по-прежнему красива. Прошедшие годы не оставили следа на её прекрасном лице. Её формы стали более женственными. Панна любила балы и её хорошо знали при дворе. Она успела порядком поистратить состояние своего мужа и не стеснялась заказывать все новые и новые наряды.

Она сейчас как раз разглядывала новые драгоценности, принесенные еврейским купцом, и прикидывала, какие сможет купить.

— До вас пан кавалер, моя панна, — доложил управитель.

— Я никого не принимаю.

— Но он настаивает, моя панна.

— Какой кавалер, Казимеж? Я говорила, что меня нет ни для кого кроме панны Зоси Яблоновской.

— Пан назвал много имен, но я не запомнил. Он не поляк, моя панна.

— Так что ему нужно? Ты сказал, что пана Поланецкого нет?

— Сказал, моя панна. Но он хочет видеть панну, раз пана нет. То важный господин из свиты испанского посла, что прибыл в Варшаву. Пусть панна сама его послушает!

— С чего это испанец пришел к нам в дом? Ладно! Зови его!

Пришедшего дворянина она не знала. Он отвесил ей придворный поклон, и она оценила его костюм с модными кружевами.

«Одет по последней моде. И с чего он надумал навестить меня?»

— Дон Федерико де Монтехо, рыцарь короля Карла, кавалер ордена Алькантара! — представился пришедший.

Он был поражен видом Марты и подумал про себя:

«Она все еще красива и годы не изменили её! Но она, похоже, совсем не узнает меня».

— Пан знает мое имя, и пришел ко мне по делу?

— Да, панна Марта.

— Пан хорошо говорит по-польски.

— Благодарю, моя панна. Я говорю по-польски давно. Еще раньше, чем по-испански.

Марта с удивлением посмотрела в лицо испанского дона. Что это он имеет в виду? И его глаза показались ей знакомыми в этот миг.

— А я не могла видеть пана раньше? — спросила она.

— Так, панна Марта! — поклонился дворянин. — Мы виделись с вами раньше. Но вы не узнали меня. А я вас узнал сразу.

— Так пан не испанец?

— Теперь да. Но раньше нет, панна Марта!

— Пан меня интригует! Я видела пана ранее? И мне так показалось, но я не могу вспомнить, где видела пана. Но могу поклясться, что имя Монтехо мне незнакомо.

— Я ношу это имя не всю жизнь, панна. Раньше меня звали по-другому.

— Так пусть пан назовет свое имя.

— Я был тогда стрельцом в войске воеводы Пожарского, панна.

Марта изменилась в лице. Она после этих слова сразу вспомнила эти глаза.

— Федор?!!!

— Это я, Марта. Но Федором я был в прошлой жизни. Теперь я испанский дворянин и кавалер. Меня пожаловал этим отличием сам король Испании Карл, и меня принимала королева-мать Марианна Австрийская.

— Каким ты стал… Совсем другой человек. Ты так изменился. А я думала, что ты погиб в Новом Свете…

Он сделал шаг ей навстречу, и Марта также приблизилась к нему. Она всматривалась в его лицо, все еще не веря, что перед ней тот самый Федор Мятелев.

Он не стал стариком, но он был другим. Не было уже того Федьки, бесшабашного молодца, наивного и бесхитростного. Перед ней стоял зрелый муж, много повидавший в жизни, и отлично умевший скрывать свои чувства.

— Ты не рада меня видеть, Марта? — спросил он.

— Рада, но ты другой. Федор повел бы себя не так. Тот Федор, которого я знала. Но чего ты стоишь? Садись в кресло.

Он сел, и она расположилась на стульчике рядом с ним.

«Тот Федор сжал бы меня в объятиях, — подумала она. — А этот даже не коснулся моей руки».

— Как все это произошло с тобой? — спросила она. — Как ты вдруг стал таким важным?

— Я много пережил, Марта. Можно сказать, что я прожил там, в Новом Свете, целую жизнь. Я видел иной народ и жил по его языческим обычаям. Я изучил его язык и усвоил его правила. Я знал его женщин, так не похожих на наших. Там у меня родились дети и там они умерли. Об этом можно говорить много дней, Марта.

— Но ты вернулся.

— Я бежал с риском для жизни, и все мои друзья лежат в той чужой земле. Я один из экспедиции Себастиани, кто смог вернуться обратно.

— И кардинал Ринальдини принял тебя? Это ему ты обязан своим нынешним положением?

— Да. Падре оказал мне честь. Я ведь не стал там богаче, Марта. И все что имею — это дары падре Ринальдини.

— Он отличил тебя по достоинству.

— А ты предпочла жизнь светской дамы? — он показал на раскрытый ларец с драгоценностями.

— Предпочла! — ответила Марта с горечью. — Меня заставили сделать этот выбор. После того как кардинал встретил тебя, я стала ему не нужна. Особенно после моего провала в Стамбуле. Он пристроил меня в Варшаве, и я вышла замуж за богатого и знатного пана. Но это только тень жизни.

— Вот как?

— Ты прожил замечательные годы, Федор. Пусть они были тяжелы, но они не были скучны!

— Скучать мне было действительно некогда. В этом ты права.

— А я танцевала на балах и встречалась с любовниками. Я вела жизнь светской панны и мне эта жизнь ненавистна. Поэтому я так ненавижу сейчас кардинала! Он лишил меня всего. Вначале поманил, а затем выбросил как ненужную вещь! Можно ли это простить?

Федор понял, что Марта все же изменилась. Она стала злой и научилась ненавидеть. Это совсем не та красавица, которую он любил. Падре был прав. Им не стоило встречаться. Он погнался за тенью прошлого, забыв, что нельзя войти в одну реку дважды, как говорил ему кардинал.

— Федор…

— Нет, нет, Марта. Прости меня, что я заставил тебя вернуться к прошлому. Я уйду и больше не появлюсь в твоей жизни. Да и Федора больше нет. Я Федерико. Стремянной стрелец Мятелев умер давно.

— И ты сейчас уйдешь? — она протянула ему руку.

— Так будет лучше, Марта! — Федор встал с кресла и не ответил на её порыв.

— Лучше для тебя? Для твоего кардинала? Он выделил тебя из многих и перед тобой откроется новая жизнь, полная почестей и приключений. Ты станешь одним из тех избранных, кто вращает колеса истории.

— Что ты говоришь, Марта? Все эти годы я не вращал никаких колес истории. Я только старался выжить в новом для себя мире.

— Но сейчас ты снова здесь!

— Прости меня! — он не стал больше её слушать и покинул дом Поланецких.

Марта зарыдала. Но в будущем Федерико де Монтехо дорого заплатит за эти слезы красавицы…

***

Москва.

Дворец государя Алексея Михайловича, апрель 1672 год.

Царь и великий князь всея Руси Алексей Михайлович, прозванный Тишайшим, к 1672 году погрузнел и был уже не тем молодцем, что в 1659 году, в год трагической битвы под Конотопом. Хотя одевался с неизменной пышностью и во всем соблюдал этикет. Вот и сейчас (хотя прием был малый для доверенных лиц) на царе драгоценная шапка и бармы¹³. Его парадный кафтан золотой парчи расшит золотыми узорами и украшен изумрудами и рубинами.

Рядом с государем новый его фаворит Артамон Сергеевич Матвеев. Он, также как и прошлый любимец монарха боярин Ордин-Нащекин, не был высокого происхождения. Матвеев — сын дьяка и смолоду служил в стрелецких полках. При осаде Конотопа он, в качестве головы 3-го стрелецкого приказа, сражался с татарами и казаками Выговского.

Артамон Сергеевич — сторонник западного пути развития для Московии. Он много читал и собрал большую библиотеку. В прошлом году Матвеев способствовал новой женитьбе овдовевшего царя на девице Наталье Нарышкиной. В начале 1672 года царь пожаловал Матвеева в бояре в честь рождения сына своего Петра Алексеевича.

Матвеев стоял рядом с креслом царя.

Государев большой дьяк Тайного приказа Дементий Башмаков докладывал царю о положении дел в Украине и Порте Оттоманской¹⁴

— Войско султана Мухаммеда IV со дня на день выступит в поход, государь.

— Это давно известно, — раздраженно молвил царь. — Султан уже два месяца назад объявил сбор своих войск. Было и так понятно, что они выступят против Польши. Численность войска турок известна?

— Да, государь, — ответил Башмаков. — Султан с великим визирем ведут двести тысяч. Они направят удар на крепость Каменец. Взяв эту крепость, турки получат господство над всей Подолией.

— Это ослабит и турок и поляков, — проговорил Матвеев. — То для дела нашего великого государя есть благо.

— Не думаю, что султан ослабнет после этой войны с Речью Посполитой¹⁵, — ответил на слова Матвеева Башмаков. — Я знаю, какими силами располагает король Речи Посполитой в тех землях. Поляки не смогут долго сопротивляться и скоро пойдут на мир с турками. Речь Посполитая не способна одна противостоять султану. А усиление султана не выгодно для дела великого государя.

— Что Дорошенко? — спросил царь о гетмане Правобережной Украины.

— Дорошенко снова поклялся султану в верности, — ответил Башмаков. — Вся Правобережная Украина теперь союзное туркам государство. Мне доносит наш человек в Стамбуле. Лично для себя Дорошенко выговорил постоянство свое в гетманском сане и передачу его по наследству в его роде. Больше того, султан пожаловал ему титул князя Украины. И султан повелел хану Крымскому Селиму Гирею не беспокоить больше Дорошенко набегами!

Царь взглянул на Матвеева. Это сообщение ему не понравилось. Крымчаки перестанут беспокоить Дорошенко, и полякам станет не до него. Это даст силы гетману справиться со своими противниками.

— Дорошенко пользуется популярностью среди старшины в Украине! — заявил царь. — Наш гетман Левобережный Демьян Многогрешный не справится с ним. Чего стоило только снять с него церковное проклятие!

В 1670 году Дорошенко исхлопотал через посредство султана у константинопольского патриарха проклятие для Многогрешного. Это сильно повредило авторитету Многогрешного и московского царя. И Алексею Михайловичу многих трудов стоило добиться его снятия.

Башмаков решил, что время для той просьбы, с которой он пришел, настало. И он заговорил:

— Я хочу просить у великого государя позволения сместить Многогрешного!

— Многогрешного? — изумился Алексей Михайлович. — Но это верный нам человек!

— Но жалобы на него поступают великому государю постоянно! Сребролюбив¹⁶ этот гетман и старшина¹⁷ жалуется на него! Нужен ли нам такой гетман, великий государь?

— Что скажешь? — царь посмотрел на Матвеева.

— Дак в Украине они постоянно жалуются друг на друга и чубы друг другу рвут! То не новость, великий государь.

— Государь! — почти взмолился Башмаков. — Ты знаешь верность мою и радение о делах державы твоей! Многогрешный нынче вреден для дела твоего! Многие полковники левобережные уже сносятся с Дорошенко. Нам нужен иной гетман! Иначе мы можем потерять всю Украину!

— И кого ты прочишь в гетманы вместо Многогрешного?

— Такой человек есть, великий государь! — ответил Башмаков. — Это полковник Иван Самойлович!

Царь и Матвеев переглянулись. Самойловича? Того, кто был так враждебен к делу московского царя. Матвеев подумал, уж не сошел ли с ума Башмаков?

— Полковник Самойлович будет верным человеком для дела великого государя! — сказал Башмаков. — А что ранее он был врагом, так это даже хорошо! Его никто не обзовет московским холопом, как Многогрешного. И он объединит вокруг себя старшину левобережную!

— Ты, Дементий, так уверен в Самойловиче?

— Уверен, великий государь. Мой человек есть в его окружении, и он доносит, что Самойлович будет верным человеком для дела великого государя. И он окажет помощь войскам нашим, когда придется сойтись с турками! А та война уже не за горами.

— И его изберут? — спросил царь. — Наше влияние сейчас в Украине не слишком велико. А старшинская Рада должна избрать этого кандидата, если мы сами сместим Многогрешного! Есть ли гарантия того, что так и будет?

— То мне известно, великий государь, — ответил Башмаков. — Я могу ручаться своей головой, что гетманом Самойловича изберут! Я все подготовлю, если будет на то воля великого государя!

— Буду думать, Дементий! — ответил Алексей Михайлович. — А ты скажи мне, с чем к нам едут гишпанцы (испанцы)?

Башмаков понял, что царь согласится на смещение Многогрешного.

— Посланцы гишпанского короля Карлоса будут говорить о делах торговых и войне с турками, — ответил Башмаков. — Им нужны в будущем войска великого государя против османов.

— А откуда сие знает дьяк Тайного Приказа? — спросил Артамон Матвеев, занимавшийся иностранными делами. — Неужто и в Гишпании есть у него свой человек?

— В Гишпании нет, великий боярин, — спокойно ответил на сарказм боярина Башмаков. — Но того и не нужно. Мои люди есть в Варшаве и Кракове. При дворе короля Михаила Вишневецкого и в ставке великого коронного гетмана Яна Собеского…

***

Вскоре по приказу великого государя Алексея Михайловича гетман Левобережной Украины Демьян Многогрешный, за многие лихоимства им свершенные, был арестован и доставлен в Москву…

***

Москва.

Приказ тайных дел, апрель 1672 год.

Василий Ржев (Дементий Башмаков) изменился за прошедшие 11 лет. Он все еще был крепок телом, но годы и тревоги избороздили морщинами его лицо, под глазами залегли синие круги. Он поседел.

Вернувшись из Стамбула в Москву, он наладил хорошую сеть агентов в Варшаве, Кракове, Бахчисарае, Стамбуле. Его люди были при королевском дворе, рядом с ханом Крыма, во дворце Пушечных Ворот в Турции. Правда после смерти Дауд-паши информация из Стамбула не была такой точной.

Большой государев дьяк засел в приказе за грудой бумаг. Он еще раз просмотрел донесение агента о приезде испанского посла. Маркиз де Мансера весьма знатный господин.

Дементий не мог понять, с чего они вдруг послали в Москву именно этого вельможу и потому призвал дьяка Посольского приказа Елизара Вылузгина, большого знатока европейских дел.

Тот явился к вечеру. Слишком много у него своих дел. Вылузгин был уже в летах, худ как щепка и голову имел нескладную лысую. Одевался просто, без показной роскоши, хотя жалование ему было положено от великого государя большое, как боярину.

— Здравствуй, Дементий Минич! С чего звал? Что за срочность?

— Прости, Елизар Силыч, что от дел оторвал тебя. Но служба государева.

— Понимаю. Стало быть, надолго? Так прикажи подать мальвазии да закусить чего.

— А все уже готово, Елизарушка. И стол накрыт и мальвазия там, и водка гданская.

— То хорошо! — крякнул Вылузгин, любивший выпить и хорошо поесть. — Отдохновение от дел надобно, Дементий. Сколь их накопилось! До конца дней не разгресть того. Не вру ей богу.

Они ушли в другой покой и там сели за богатый стол. Башмаков знал все слабости дьяка Посольского приказа. Выпили по впервой и несколько минут насыщались молча. Затем Вылузгин спросил:

— Тебя посольство гишпанское интересует? Так?

— Можно ли что скрыть от тебя, Елизарушка?

Они выпил мальвазии, и сам хозяин ухаживал за гостем. Слуг к тому разговору Башмаков не допускал.

— Дак про твой разговор с великим государем я знаю, Дементий. Тебя гишпанское посольство заботит. С чего гишпанцам к нам такого маркиза слать? Чай государства наши далеки друг от друга. И я про то думал.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

*Боярские дети — в 17-ом веке разновидность мелкого служилого дворянства на Руси.

2

Идальго по крови (hidalgos de sangre) являются те, кто не помнит о своём происхождении и нет какого-либо документа упоминания о королевском жаловании, или, другими словами, «благородный с незапамятных времён». Чтобы именоваться идальго по происхождению (hidalgos solariego), нужно было доказать, что все твои бабушки и дедушки были идальго. Наследственные идальго считались самыми благородными и самыми уважаемыми. Также данное звание можно было получить за выдающиеся заслуги. Hidalgos de bragueta получали освобождение от уплаты налога за семерых сыновей в юридическом браке.

3

*Ржев Василий — один из героев серии романов «Стрелец государева полка — «Стрелец государева полка» и «Меч падишаха».

4

Дауд-паша — один из героев романа «Меч падишаха».

5

Шёлковый шнурок — посылался султаном неугодным вельможам с приказом покончить с собой.

6

События романа «Королевский аделантадо» (В стране Золотого короля).

7

События романа «Королевский аделантадо» (В стране Золотого короля).

8

*Орден Иисуса — Иезуиты, также Орден Святого Игнатия, основан в 1534 году Игнатием Лойолой. Девизом Ордена стала фраза «К вящей славе Божией!»

9

*Доминиканцы — католический монашеский Орден основанный святым Домиником. Орден существует по настоящее время.

10

*бастард — незаконнорожденный.

11

Ян Поланецкий — полковник гусарской хоругви короля Речи Посполитой. Герой романа «Меч падишаха».

12

Марта Лисовская — польская шляхтянка. Шпионка иезуитов. Действует в романах «Стрелец государева полка» и «Меч падишаха».

13

Бармы — шейное украшение царей, богато украшенное драгоценностями и золотом

14

*Порта Оттоманская или Блистательная Порта — название османской (турецкой) империи.

15

*Речь Посполитая — объединенное польско-литовское государство, образованное в 1569 году.

16

Сребролюбив — взяточник, любящий серебро.

17

Старшина — В войске Запорожском ближний круг гетмана, куда входили генеральный писарь, генеральный обозный, генеральный есаул, полковники др.