ВладИслав и Зверь

Влада Алиферцева (2024)

ВладИслав — незаконнорождённый сын князя Чёрного песка. Влад — не герой, пока не наследник и вовсе не колдун. Но несмотря на это и все трудности постапокалипсиса, ВладИслав не сдаётся. Он мечтает, чтобы его жизнь стала нормальной — с друзьями и семьёй, а не с бесконечными интригами и злоключениями. Но не скроешься от проблем ни в домике деда — тёмного целителя, ни в борделе мамы. Владу придётся столкнуться с оборотнем, который держит в страхе всё княжество. Но Зверь предчувствует, что бастард сможет его победить… Вот только каким образом? Взрослея, Влад пытается забыть о бедах, на которые богата его юность. Но придётся ли, чтобы позволить своему ребёнку жить, вступить в бой с призраками прошлого?

Воющий гусь

Дощатый пол, запах старлайтекса и трав, остывший очаг. Я сижу перед ним… точно несколько дней. Не ем и не пью — это мой первый пост. Мне шесть лет. В окна заглядывали: солнце, месяц, солнце… луна. Я не могу сказать точно, сколько времени назад дедушка стал мёртвым. Это ведь так называется, когда дыхание прекратилось, сердце не бьётся… и холод.

Я боюсь, что дедушка потеряет свой облик, как умершие фенеки или другие животные. Но он сидит с безмятежным выражением на лице, откинувшись в кресле, будто задремал. Жду, что он очнётся, но не решаюсь беспокоить.

Идти через пустыню к людям никак не соберусь. Я почти их не знаю и не хочу оставлять деда. То сплю, то впадаю в транс, порой даже кажется, что меня наполняет знание, которое пока не могу сформулировать.

Меня может спасти лишь одна богиня. И она появляется.

Без стука распахивает дверь, снимает плексипластиковые очки, сбрасывает меховую накидку — дар из земли Олифер, надевает шпильки, хотя они всегда застревают в этом полу, а она привычно возмущается. Рост у неё даже выше среднего, но она считает, что женщина всегда должна быть на высоте.

Звенят браслеты, домик наполняет сладкий запах духов.

— Вла-а-ад! Рафа-а! Что меня никто не встречает, мальчики?!

Её сумка тяжело падает на пол. Не подарки для меня, а её вещички на сутки.

— Владька! Ты чего расселся?! Отец, сколько раз я тебе говорила, что с ним надо построже! Совсем избаловал, — раздражённо вбивает каблуки в пол. — Что, и кофе мне никто не подаст?! В моём же доме, святой Локи и демоны Пустыни!

Смотрю на неё, как на небожительницу. Суровую, капризную, но единственную богиню. «Она редко приезжает… Ко мне? К отцу? К себе! И остаётся ненадолго. Мне её не хватает, даже когда она здесь», — думаю я обычно, но сейчас лишь выдавливаю из себя:

— Дедуля…

Скоро закончится моя попытка продлить нашу с дедом жизнь: прогулки, разговоры, сказки. Но я должен обратить её внимание на тот факт, что он умер. А то она ещё два часа будет мёртвому рассказывать о своих «бедах».

— Что у вас опять?! — она успела зажечь сигарету, вставив её в красивый мундштук длинными ногтями, хотя дедушка всегда запрещал ей курить в доме. — Ты простыл, что ли? ВладИслав, отвечай! — щурит синие глаза, бледнеет. Видимо, моё лицо красноречивей, чем я сам. — Папа?.. Папочка!

Шестилетним я провёл неделю рядом с мертвецом. Без еды и воды в каком-то трансе.

Его тело совсем не испортилось, в отличие от мёртвых фенеков, которые попадались мне. Значит, столько времени уделял духовным практикам он не зря.

* * *

Когда мы с мамой выехали к ней из дедушкиного дома, я не хотел ничего, даже смотреть на унылый, особенно после привычной мне зелени, пейзаж, так был убит смертью Рафы. Я ещё никогда не видел окружающий наш оазис мир и подозревал, что он таит много опасностей.

Дом Рафы находился на границе Марсилии, рядом были только горы и пустыня. Оттуда до города, как мне и пришлось убедиться, было полдня на верблюде. По дороге мама поила меня из фляжки водой с вином, отчего я в основном дремал. Лишь бы у меня не началась пустынная болезнь!

В Европейском квартале маме взбрело в голову заглянуть в трактир со странным названием «Воющий гусь», хотя до её заведения, как я вскоре узнал, оставалось минут пятнадцать.

Наверное, ей хотелось выпить именно здесь за упокой отца и начало своей новой жизни — со мной. Трактир был расположен на таком расстоянии от порта, что матросня сюда не доходила, а богатые иностранцы легко могли добраться. Здесь пили и за встречу, и перед расставанием.

Мы подошли к барной стойке. Мариэтта откинула капюшон, и все обернулись. С восхищением посмотрели на её серебристые волосы, синие глаза, светлую кожу, белизну которой подчёркивало чёрное платье… Я глядел на людей вокруг. Столько сразу я никогда не видел и не понимал, как себя вести, поэтому жался к маме.

Она заказала у поспешившего на её сияние Роберта — хозяина заведения — кофе, вина и воды. Разбавлять алкоголь она не собиралась, вода предназначалась мне. Пока мы ждали лучшую, по словам мужчины, бутылку, мама пыталась пить кофе. Я смотрел на Мари, чтобы не видеть ничего вокруг: всё казалось таким огромным, непонятным, угрожающим.

Губы её чуть дрожали. Я позвал её. «Не смей мамкать! — с беспокойством оглядевшись, прошептала она. — Считай, что ты мой паж. Дед совсем тебя разбаловал!» Она прикрыла глаза, и в чашку скатилось несколько слезинок. «Ма… Мариэтта». — я хотел обнять её колени, но понимал, что для пажа это была бы непростительная дерзость.

Сквозь слёзы она улыбнулась себе в зеркальце, быстро поправила макияж, сделала глоток кофе, поморщилась: «Остыл». Достала мундштук, и сразу несколько клиентов устремились к печальной красавице. Я пытался схватиться за мамину юбку, но меня оттеснили, а Мариэтта вручила мне недопитый кофе с её слезинками. Несмотря на них или благодаря им кофе, который я пробовал впервые, показался мне напитком богов.

Я устроился у очага, ночью в пустыне бывает ещё тот перепад температуры. От усталости и вина, разморенный в тепле, задремал. Меня разбудил скрипучий голос:

— Твоя мамаша северянка?

Оказалось, что принадлежал он мощному загорелому старику с огромными руками.

— Н-не знаю, — пробормотал я.

— Как так-то? — он неодобрительно покачал головой. — И у тебя синие глаза — редкость здесь, — обвёл он взглядом, будто всё княжество, а не только таверну. Радужка у него самого была голубоватой. — Что ты так смотришь, будто людей не видел ни разу?

— Видел! И не по одному!.. — заявил я. — А с полсотни. И вот сейчас наблюдаю.

— М-м, — но дед не засмеялся, — тяжело тебе здесь придётся, малец, раз ты народ не знаешь, — он отхлебнул вонючий напиток из чаши, больше похожей на ведро. — У вас здесь людишки хитрые, коварные… Никому лучше не доверять! Сколько тут живу, никак не привыкну! А вот у нас в олиферской стороне бывало…

И, повеселев от выпитого, он начал рассказывать мне свою жизнь, историю за историей. Я не всё понимал, но представлял сказочную страну, добрых и честных, смелых людей.

Группа поклонников вокруг Мариэтты тем временем увеличивалась. На меня мама взглянула лишь раз, когда я уронил чашку и та покатилась — еле успел поймать. Я сжался, ожидая от старика строгого замечания, но в его выцветших глазах увидел добрую усмешку.

Устав говорить, закашлявшись, рассказчик допил из «ведра», засобирался. «Малец, я с тобой так на корабль опоздаю, — он пробормотал себе под нос: — Могу трущобами срезать, — обернулся ко мне, выудил из рюкзака, больше напоминающего палатку, свёрток. — А тебе на вот. Пока сложно придётся, но разберёшься со временем».

Пока я удивлённо развернул потрёпанную книгу «Приключения в олиферской стороне», старика и след простыл — точно, спешил. Перелистнув страницы, я убедился — картинок было мало, многие вырваны, язык непонятный… но я присмотрелся и разобрал несколько символов.

Наконец-то мама подошла ко мне с тем самым хозяином и выхватила у меня подарок.

— О, северный язык. Понимаешь его — дед тебя учил? Я почти забыла! — Мари покрутила в руках книгу. — А откуда это у тебя? Ты один сидел весь вечер!

— Нашёл у камина, — соврал я.

— О, собирались сжечь! Это книга нашего завсегдатая — столетнего викинга, малыш, — Роберт не отставал от мамы ни на шаг. — Представляешь, Мари, он собирался на старости лет в свою страну, так откинул копыта у нас на пороге неделю назад. Выпил на дорожку, называется! Знаешь, а я думаю сам вести караван.

— Роб, ладно… После расскажешь. Выкини эту рухлядь, Влад!

— А я могу взять её себе? — спросил на всякий случай у обоих.

— Конечно, Владик! — Роберт на меня странно… нехорошо посмотрел, облизнулся, то есть улыбнулся так, что у меня по телу прошла неприятная дрожь. И как ни в чём не бывало обернулся к Мари. — Так я загляну на днях?

— Да-да. Пойдём, ВладИслав! — и мы отправились в нашу новую жизнь.