Новый путь

Владарг Дельсат, 2023

После долгих приключений Светлана Фишер и Виктор Кох нашли путь домой. Десятки лет они прожили в счастье и любви. Но однажды кошмар возвращается. Светлана и Виктор вновь оказываются в давно забытом бункере. Что это? Сон или реальность? Галлюцинации или же новый изуверский эксперимент? Чтобы найти ответ на этот вопрос, Светлане и Виктору придется вновь окунуться в прошлое, которое они так хотели забыть. И узнать, какова цена за спасение всего человечества. Но готовы ли они столкнуться с правдой?

Глава третья

Светлана Фишер

Год — это то, о чем мы оба не подумали. Даты то Витька сверял по моменту закрытия убежища, а сами мы эти даты уже не помним, только день прощания с Землей. Но сразу мы не побежали — война войной, а обед по расписанию. Витька делает просто божественный борщ, поэтому решили сначала покушать.

— Все-таки здорово ты готовишь, — улыбаюсь я, пробуя великолепное блюдо. — Просто пальчики оближешь.

— Все для тебя, любовь моя, — возвращает мне улыбку муж. — Доедаем и смотрим?

— Да, — киваю я, погружаясь в блаженство вкуса борща.

Доев быстро ароматный борщ, делим обязанности. Витька идет смотреть год, а я — документы. Должны же у нас быть документы? Так я думаю, залезая в рюкзак знакомой конфигурации, почему-то украшенный синим крестом. Насколько я помню, крест должен быть красным. Из аппаратной протяжно свистит Витька. Значит, моя догадка правильная и у нас есть сюрпризы, которые точно не понравятся.

Я копаюсь в бумагах в поисках информации. Внезапно нахожу документы в клапане рюкзака. Странно, но это не бумажные носители, а скорее какой-то вид пластика, похожий на ощупь на мелованную бумагу. Это необычно само по себе, но настоящий шок — содержимое документов, означающее, что мы абсолютно ничего не знаем об окружающем мире.

— Витя! — кричу я во всю силу легких, из-за чего он буквально вылетает из аппаратной. — Смотри…

— Светлана Фишер, медик третьего круга обучения Академии, — читает Витька, кивая своим мыслям, а потом показывает пальцем дату. — Видишь?

— Девяносто первый год? — удивленно переспрашиваю я. — То есть через сорок лет от того момента, что мы помним? Что это значит?

— Это значит, что мы в совершенно другом мире, — вздыхает мой любимый. — И здесь все абсолютно другое. Только антураж сохранен.

— Но… — я пытаюсь сообразить, что же это значит и тут мой взгляд падает на следующую «бумагу». — Витя…

— Опекуны — прочерк, — озвучивает прочитанное муж. — Ничего не понимаю. Остальное же все то же — и вещи, и медикаменты, и устройства! Неужели за сорок лет ничего не изменилось?

Мои «бумаги» говорят о том, что я изначально была сиротой, «созданной из адекватного генетического материала», поэтому являюсь собственностью государства. Метнувшись к своему рюкзаку, Витька обнаруживает точно такую же кипу бумаг. Вот только у него стоит отметка о гибели опекунов и какая-то еще…

— Не понял, — говорит мне Витя. — Что означает второй класс лояльности?

— С внешним миром нам лучше не контактировать, — информирую я его, понимая, что даже знать не хочу, что это все значит.

— Но сорок лет… — задумчиво произносит муж. — Не сходится.

— Что не сходится? — сразу же интересуюсь у Витьки. Какой-то он слишком задумчивый.

— У нас в документах стоит август девяносто первого, а сейчас июль, — объясняет мне любимый. — Если я правильно понимаю, такого не бывает.

— Не бывает, — соглашаюсь я с ним. — Особенно в Швейцарии, но за такой срок…

— Собачка могла подрасти, — кивает Витька.

Я ощущаю полную растерянность. Если бы не обнимающий меня муж, была бы в истерике, а пока только в растерянности. Во-первых, чехарда с датами, непонятные бумаги, но медикаменты, продукты, инструменты — все равно такие, какими мы их помним. Почему? Этот вопрос не дает мне спокойно думать.

Взяв меня за руку, Витька двигается в сторону аппаратной. Я понимаю, что он хочет сделать — запустить реактивный беспилотник, если он здесь есть. Муж, в общем-то прав, нам нужно узнать, как выглядит местность вокруг и понять, что происходит. Ощущение, что мы или на какой-то другой планете, или вообще вдвоем сошли с ума.

— Вить, а могут у нас быть какие-то остаточные эффекты? — интересуюсь я у мужа, который чем-то азартно щелкает на панели.

— Вот сейчас и посмотрим, — сообщает он, весело оскалившись. Нажатие кнопки и…

— Вообще-то бред распространяется и на детали, — улыбаюсь я. — То есть мы сейчас увидим…

На экране разворачивается классический лунный пейзаж. Такое ощущение, что атмосферы вообще нет — только поглощающая тьма. Это точно какой-то бред, потому что ветрогенераторы работают. Вот только как же нам выйти из этого бреда?

Витька щелкает чем-то на панели управления и перед нами появляется классическая картина ядерной зимы: снег, обгоревшие конструкции и гигантская воронка неподалеку. Чем выше забирается камера, тем хуже видно. Витька опять чем-то щелкает и возвращается картинка лунного пейзажа.

— Это фильтр, — сообщает он мне. — А вот если его отключить, получается классика. Зима, зима…

— Я уже думала, что сошла с ума, — жалуюсь ему. — Не укладывается в голове год, честно говоря.

— Слишком высоко взлетел дрон, — невпопад отвечает Витька. — Такого как раз быть не должно.

— То есть что-то не так? — спрашиваю его, на что муж трогает какой-то джойстик. — Это что?

— Это космическая битва, — произносит он, чему-то усмехаясь. — Вот только это туфта.

Я смотрю на него, не понимая, почему Витька считает это неадекватной картиной. Вздохнув, любимый начинает рассказывать мне про один очень старый фильм, которому в нашей реальности было лет сорок. И по словам мужа, картина на орбите полностью копирует этот фильм. А раз так, то получается что-то наподобие виртуальной реальности. А из виртуальной реальности должен быть выход.

Пытаюсь произнести слово «выход», «закончить» и «отменить» на всех доступных мне языках. Витька, поняв, чего я хочу, вбивает команды отмены и выхода на компьютере. Ничего не помогает. Я устало сажусь на стул, а Витька выдает очень грубую фразу, улыбается и закрывает глаза. Он что-то придумал, только я не понимаю, что именно. Закрываю глаза, держа любимого за руку, чтобы в следующий момент…

Виктор Кох

Я сразу чувствую неладное, едва только вижу органы управления дроном. Реактивный дрон должен взлететь, передать картинку и упасть, а этот ведет себя, как атмосферник. Значит, это лажа. Вопрос в том — у нас галлюцинации или же что-то передает картинку на дрон? В первом случае — мы не вывели всю химию из организма, во-втором… Во втором мы крысы в лабиринте.

Дрон демонстрирует картинку из «звездных войн». Когда-то был такой фильм, что говорит за второй вариант. Светка все понимает и пробует выйти из виртуальной реальности. А я вдруг понимаю, что именно меня беспокоило все это время — спали-то мы как обычно, а это означает именно виртуальную реальность. Если в очках уснуть, то спишь как обычно, это-то я знаю, пробовал как-то. Как выйти из виртуальной реальности? Например, представить, что снимаешь очки.

Интересно, как достичь такой достоверности? Я пытаюсь снять очки, представляя себя на диване, и что-то вдруг сползает с моего лица. Открыв глаза, вижу полутемное помещение, ряд ванн, в которых лежат голые люди. Поднявшись, вижу любимую в каком-то шлеме, выглядящем футуристически, который я с нее сразу же снимаю. Странно, что у всех ванн сейчас подняты крышки, но люди не шевелятся.

Вытащив любимую из ванны, несу ее к выходу неподалеку. Дверь, чем-то похожая на двери «Гэлирии», со скрипом отодвигается и Светка открывает глаза.

— А тут ты старше выглядишь, — сообщает мне любимая. — Лет на тридцать, насколько я помню.

— Ну ты где-то также, — произношу я, укладывая ее на ровную поверхность и оглядываясь в поисках хоть какой-нибудь одежды. — Если это не очередной виртуал, то ситуация у нас так себе.

— Что ты имеешь в виду? — интересуется Светка, оглядываясь и присаживаясь.

— Похоже на первые модели гибернаторов, — объясняю я. — И значит, это либо космический корабль, либо…

— Поняла, — кивает жена. — Во-о-он там шкафы, по идее и одежда?

Подхожу к шкафам, которые, на мой взгляд, выглядят вполне обычно. Действительно одежда, по виду которой я бы предположил все-таки космический корабль. Да и возраст наш намекает. Тем не менее, ситуация интересная, особенно, учитывая красные огоньки у остальных ванн. Вздохнувшая Светка натягивает на себя одежду, тем же занимаюсь и я. Думать о том, не очередной ли это виртуал, не хочется совершенно.

— Насколько я помню архитектуру таких кораблей, — говорит любимая. — Рубка там, а спасательные капсулы…

— Подожди минутку, — прошу я и возвращаюсь в предыдущее помещение.

М-да, тут можно особо и не рассматривать. Судя по некоторым специфическим признакам, все лежащие мертвы примерно сутки или двое. Пожимая плечами, я возвращаюсь к Светке. Она и сама все понимает по моему лицу, поэтому вздыхает, отправляясь в сторону рубки корабля.

Такие судна, если их можно так назвать, я видел только в музее Потерянных Рас. Потерянные — значит полностью вымершие. Народ Адив встречал подобные корабли-могильники, поэтому есть в них что-то знакомое. Но мы то выглядим людьми, поэтому есть еще одна версия — всех усыпили на время ядерной зимы. При этом тело медленно, но взрослеет, если гибернатор примитивный.

То есть или сейчас XXII — XXIII век и мы в бункере, или же мы на неизвестном корабле и в далекой галактике. Простите Звезды… Светка просто идет вперед, поднимаясь по лестницам. Лифты тут тоже есть, но пользоваться ими я не рискую. Освещение, скорее, аварийное, воздух, правда, есть.

Очередная дверь скрипит, но открывается совсем немного. Светка смотрит на меня, а я только вздыхаю и помогаю отчаянно скрипящему механизму грубой силой. Перед нами открывается центр управления. Черный космос с мириадами сияющих звезд мгновенно отметает одну из версий, а скелеты в креслах управления наводят на совершенно другие мысли. Почему они умерли?

— Вить, — зовет меня Светка. — Смотри, как интересно.

На мерцающей панели мигает надпись. Надпись на русском языке вызывает еще больше вопросов: «Реактор А отключен. Реактор Б перегрет. Необходима эвакуация».

— Это не интересно, — говорю я, тыкая пальцами в сенсорную панель. — Это совсем не интересно, потому что исправных шлюпок тут две, а реактор протянет в таком режиме сутки. Может быть, чуть больше.

— И что будем делать? — деловито интересуется любимая супруга.

— Учитывая, что мы входим в звездную систему, подозрительно напоминающую Солнечную? — отвечаю я вопросом на вопрос.

На большом экране, напоминающем просто остекленение, видна проплывающая мимо и легко узнаваемая планета. Поскольку такого не может быть, ощущение виртуальной реальности усиливается. У меня возникает четкая мысль, что мы сошли с ума и видим картины собственного бреда.

— Идем к Земле, — вздыхает Светка. — Часа через четыре, да?

— Да, где-то так, — киваю я. — Надо попытаться перехватить передачи и выяснить, хотя бы год тут какой.

Смахнув скелет, рассыпавшийся прахом, усаживаюсь в кресло и сажаю туда же Светку. Корабль-переселенец, на котором, по утверждению мозга корабля, было что-то около полумиллиона человек, потерял основные секции в результате столкновения с небесным телом. Эту информацию содержит бортовой журнал. Сейчас живых здесь только двое — мы.

Не самая любимая нами планета растет на глазах. Что нас там ждет, не знает никто, в том числе и мы. Набор спасательной шлюпки нуждается в ревизии, но, по идее, эти корабли предназначены для обеспечения выживания экипажа в абсолютно любых условиях. Насколько я помню, экспонаты музейные. Другое дело, что тем экспонатам бывало и тысячи, если не миллионы лет, а к динозаврам я не хочу.

Пока приближаемся, программирую аварийные маяки. Взывать к «своим» бесполезно, никто не полетит спасать корабль-переселенец. Их отправляли по разным причинам, но всегда по принципу: «запустили и забыли». Поэтому я настраиваю один из зондов на сигналы в стандарте Адив, а второй — на универсальные сигналы бедствия с указанием потенциальной опасности планеты. Все-таки к людям этой планеты и я, и Светка относимся очень сложно.

Планета становится все ближе и ближе, поэтому я отстреливаю один маяк на дрейф, а второй — в сторону спутника, который, если я правильно помню, называется Луна. Теперь если кто-то будет пролетать мимо — услышит, а нет, так лет через пятьдесят сигнал поймает форпост Адив. Поэтому все не так плохо.

Увидев на экране нечто понятное, Светка наклоняется и начинает очень быстро работать с клавиатурой. Ничего нового человечество не придумало — и стандарт клавиатуры сохраняется веками, и пиктограммы везде одни и те же, поэтому нам удобно работать с техникой вроде бы чужого корабля. К тому же, память тела никуда не исчезает. До момента истины остается совсем немного времени.

Все-таки остается вопрос — это очередной виртуал, мой бред или реальность?