Порок

Виталина Дэн (2021)

Лихие 90-е. Горячее время. Темное. Беспощадное. Царствует эпоха голода, разрухи и нищеты. Страна обросла руинами, на которых стоит въевшийся кровью пропагандистский штамп, а материальное и мертвое крепко переплелись между собой. Денис Туманов уже в подростковом возрасте осознал, что нужно крутиться и выкарабкиваться из убогости, которая его окружала и зловонием впитывалась в него. А тут еще так вовремя Туману поступает сомнительное предложение войти в одну из молодых группировок. Он не задумываясь принимает его. Ведь представился шанс сорвать куш. И для него совсем не имеет значения, что он наплюет на закон и переступит его, поскольку сама власть в свое время о нем забыла.Содержит нецензурную брань.

Глава 4

Конец 1989 года. Денис.

— Туман, ты сейчас мне это на серьезе загоняешь? — последние пару минут душнил Макс, основательно присев мне на уши.

Я стоял с запрокинутой головой в тусклом свете городских фонарей и одним прищуренным глазом вглядывался в ночной мрачный небосвод, с которого сыпались крупные хлопья слепящего снега.

— Кот, если ты ждешь, что я тебя начну убеждать в чем-то, то ты крупно заблуждаешься. Я тебе уже все сказал, — безучастно отреагировав на реплику друга, опустил голову и спокойно на него посмотрел.

Макс понуро снял с себя шапку и, озабоченно погрузившись в смятенные раздумья, почесал затылок.

— Давай по чесноку, Туман? — его вкрадчивый голос просочился в башку, пытаясь прикрутить мои поехавшие по его мнению винтики. — Эта глубина настолько коварна, что ты не заметишь, как погрязнешь в клубке хитросплетения. Увязнешь. Не придашь значения тому, как тебя уже засосет, — взирал на меня сквозь налившийся жидкий свинец своих неспокойных глаз Кот, разводя демагогию.

— А может, я именно этого и хочу? — ощерил в отвратном оскале зубы и перевел внимание на запорошенную грязным снегом нечищеную дорогу. — Ты не задумывался об этом? — без особого энтузиазма озвучил истину вслух.

На короткое время замолкли и начали играть в молчанку. Дал ему право выбора и возможность осмыслить мои слова и предложение, которое несет за плечами нешуточный риск и может привести к масштабным последствиям в жизни. Но глядя на Макса понимал, что ему требуются необходимые слова от меня, а я ни лживых гарантий давать, ни пуха накидывать, чтоб его умаслить, категорически не собирался. Пусть пацан сам протаптывает свою дорожку. Осознанное решение он должен сделать самостоятельно.

Меня же в данный момент все устраивало и наполняла холодная пустота, граничащая с витающей невесомостью в каждой клетке умерщвленного нутра. Безразличие долбит в висках и затылке, прокатываясь опоясывающей пульсацией вокруг сокращающегося сердца.

Я точно знаю, чего хочу от жизни. И я это любыми путями получу. Но если я твердо уверен в своем суждении, выборе, последующих действиях, то Кот же стоит передо мной на измене и не знает, куда от меня спрятать неуверенный взгляд.

— Туман, это уже совсем другой уровень. Одно дело — трясти напыщенных упырей, и совсем другое… ну вот так, — развел он руками и, не сдержавшись, резко со злостью обратно натянул пидорку до глаз.

Сейчас в нашем с ним разговоре имеет место быть выражение «сытый голодного никогда не поймет».

Мгновение, и я растянул ленивую улыбку, приводя друга в недоуменное состояние.

— Значит так, Макс. Я отдаю отчет всему, что я тебе сказал. Решай сейчас. Ты либо в теме, либо разворачиваешься и пиздуешь домой. Я все пойму. На наше общение это никак не повлияет. Грызться из-за этого точно не будем. Я не баран и умом могу раскинуть, что на самом деле в бабках ты не нуждаешься, — после последнего высказывания он скривился и с горечью сплюнул на тротуар. — Для тебя, как правило, все наши телодвижения являются не более чем сплошной игрой, — крылья носа друга возмущенно раздулись, щеки отчетливо покраснели, только не понять — это из-за режущего насквозь мороза или моих правдивых слов. — Но если ты вдруг наебешь и дашь по газам во время дела, трухнешь и обосрешься, ебанешь мои задуманные планы, подведешь меня под черту — я не посмотрю на нашу дружбу и не церемонясь снесу тебе башку. Так и знай, — честно, как есть, сказал в упор в его шальные глаза, в которых вспыхнувший от злости сапфир затопил всю радужку. Слышал, как из-за моей прямолинейности в его репе затрещал пожар, полыхающий черными ядовитыми языками пламени.

— Туман, тормозни! Вот че ты сейчас накаляешь? — грубым хватом дернул мое плечо на себя. — Че с твоей кукушкой? Какие игры? Ты же знаешь, какие у меня отношения с отчимом! В курсах, что я по возможности стараюсь зелень у него вообще не брать. Значит, так думаешь обо мне, да? Считаешь, что я с тобой от безделья трясу чучел с бумажками?

— До тебя дошел мой посыл, — хмыкнул в ответ на его негодующий взгляд и без усилий высвободился из захвата.

Я знал, что он не спасует, так же как и знал, что он не трусливый слабак. Но Макс довольно импульсивен в своих решениях. После содеянного он может крупно об этом пожалеть. Если сравнивать нас двоих, то в рациональности первенство займет он.

Поднимаю выжидающий взгляд на Кота и получаю взамен безмолвное согласие в льдистых глазах.

— Ну? — качнулся он на пятках и, запрокинув голову к небу, медленно выдохнул струю пара изо рта.

— Баранки гну, — подъебал насмешливо, но сразу перешел на суровый тон. — Ты прикрываешь тыл. Не отсвечиваешь, не озираешься! Дернем через панельки домов и встретимся на нашем школьном стадионе.

— Мы не вместе, что ли, будем? — непонимающе нахмурился Кот.

— Нет, — отрицательно мотнул башкой. — Разделимся. Чухаем и во дворах разбиваем сходняк. Это на случай, если он быстро врубится и рванет за нами. Рискованно на пару гнать. Лучше перестрахуемся. Усек? — подогнул колени, заглядывая в его склонившуюся вниз мрачную рожу.

— Ты потом… — исподлобья смерил меня пытливым взором.

— Мне кажется, с этим вопросом ты не ко мне, Кот, — разгадав на раз, какой посыл несет друг. — Я никогда не смотрел в глаза своей совести. В этом наша с тобой разница. Я еще раз повторю: сейчас ты еще можешь отказаться, если не уверен, не хочешь, — но последние слова я уже кидал ему в спину. Макс развернулся, пропуская разговор мимо ушей, и попер в сторону палисадника, располагающегося под хрущевкой. Под ковром снега схватил примеченный обломок кирпича и заложил себе в карман короткой куртки.

— Зачем?

— Проломить, если потребуется, котел. Откуда я знаю, может, нам попадется спринтер, — вернул себе в голос былой юмор, но голубые глаза оставались серьезными. — Туман, выхлоп то будет от этого?

— Обижа-а-аешь… — вытащил из куртки шарф и приступил перетягивать пол своего лица до глаз. — В нашем случае, а тем более в моем положении, на горизонте маячат баснословные бабки, — Макс последовал моему примеру и тоже с ответственностью подошел к конспирации. — А вообще, не дело, Кот, — открыто развеселился я, прокалывая губы об мохеровый черный шарф. — У кого родичи спекулянты? Должен знать, что мех — это своеобразная валюта, на которую можно приобрести как деньги, так и продукты.

— Я в их дела носа не кажу. Но знаю одного перекупщика, — исподлобья подмигнул мне с гнусной усмешкой на губах. — Если все срастется, то фарш*(наличность) получим уже завтра, — последний раз кинул на меня серьезный взгляд и застыл так на мгновение. Глаза в глаза, готовясь именно сегодня впервые перейти ту допустимую для нормального человека грань.

Подозрение холодными щупальцами касалось сознания и нашептывало, что сейчас мы с Котовым переступим точку невозврата и отправимся стрелой по роковой судьбоносной, затягивающей в пучину грязи воронке нашей жизни.

— Нус-с-с… — прищурился Макс. — С твоей легкой руки? — и я был уверен, что он в данный миг, как и я, давит в томительном предвкушении лыбу.

Всё… Вот теперь и он окончательно сорвал все тормоза. Ждет только мой ход.

— Ты все запомнил? Идем позади. Своей рожей не светишь. Ты отвлекаешь, я сдираю, и ломимся что есть силы. Я буду ждать тебя на стадионе. Кот? — последнее рявкнул ему, глядя в застывшие стеклянные глаза. — Слушай и запоминай! Хватит ебалом торговать! Затеряешься между домами во дворах. Освещения там толком нет.

— Да понял! — кивнул, иронично закатывая глаза. — Погнали!

Одновременно сорвались с места, а уже через час вели с железнодорожного вокзала примеченного лоха. Только стоило нам скрыться от людного вокзала и ступить на опустевшую улицу, переглянулся с Котом и молча выставил перед ним указательный палец. Раз. Второй, и секундная безмолвная пауза для того, чтобы еще раз пронизывающим взглядом пообещать, что будет, если он оступится. Два. Третий выставленный палец, означающий команду «начали», и мы оба с ним тут же резко срываемся с места. Макс напустился на фраера, сходу со всей дури сбивая пижона с ног в сугроб на край дороги, а я тотчас ловко, параллельно действиям друга, срываю с эскимоса черную блестящую меховую шапку под жалящие сознание догадки.

Синхронная и слаженная работа, как и молниеносный побег без секунды задержки. Как я и думал, лох в полнейшей несознанке происходящего. Наша внезапность и его обескураженность от шока.

В глазах вяжет такой сладкий триумфальный дурман, затуманивая рассудок. Тело прошивает электричеством адреналина в сумасшедше бахающем ритме сердца, перетекающим тягучей истомой в сгустившейся крови. Я чуял, как мозг постепенно переходил в состояние анабиоза, впадая в спячку от эйфории. Планку начало срывать от наполняющего кайфа, и я, не теряя ни секунды, глянул на бегущего рядом Макса.

— Расход, — задыхаясь, дал указание и стянул с себя шарф.

Кот кивнул мне, и тут в кои-то веки в мертвой тишине разразился штормовой вопль наебанного рыла:

— Черти проклятущие! Да я! Да я! Да я вас сейчас кастрирую, сучьи малолетки! — взъяренно надрывался в неистовом крике на всю округу мужик и дернул за нами.

Мы с Максом разделились и бежали без оглядки, как я и сказал, через панельки старых хрущевок, забегая в темные дворы, где ночью просыпался беспредел и без труда можно было скрыться под покровом беспросветного мрака.

На автомате несся сломя голову, рассекая морозный ветер, и наслаждался тяжелым переливом прокатывающегося эха наживы внутри. И это было для меня как глоток свежего воздуха в душной, с ума сводящей атмосфере всех моих лет. Я переродился… Я наконец-то ощутил вкус настоящей, наполненной яркими, а не убогими, красками жизни…

Жи-и-и-изнь! Я до кровавых слюней жажду большего. И мне глубоко насрать, что по праву мне это совсем не принадлежит. Значит, присвоим. Значит, без труда сделаем своим. Можно вечно ждать у моря попутного ветра, несущего гроши, которые выеденного яйца не стоят.

— Оторвались! — через полчаса на стадионе ко мне подлетел запыхавшийся и смеющийся Макс. — Ту-у-ума-ан! Ма-а-ать твою! Это же норка! — сцапал он шапку и с подернутой дымкой восторга в глазах начал крутить мех в своих лаптях.

— Ага. Я сразу просек, как только снял. Ништяк. Почти целочка. Нулевая. Глянь, сука, как блестит, — восхитившись, удовлетворенно провел рукой по ней. — Узнай у своего перекупщика, если есть маза, скинем завтра по вечеру ему. Если обломает, значит, через пару недель толкнем ее на другом конце города.

— Во мы с тобой лапы погре-ем, — присвистнул Кот и, от радости ударив меня в плечо, схватил за шею.

— Все, по домам, — без выражения бросил, чуя, что не насытился. Яркие эмоции пошли на сход, оставляя после себя опустошающее послевкусие. Ощущения, походившие на дозу героина, после которой уже не в силах вернуться к прежней жизни. — Я и так перед уходом со своим пересрался. Не хочу завтра весь день выслушивать его нравоучительный треп, — скривился. — Начальник хуев, — бесцветно высказался под громкий гогот друга.

Оказавшись через незначительное время в халупе, которая приходилась мне домом, услышал в коридоре из комнаты родаков их огорченно-убитые голоса.

— Андрей… Я вот думаю попробовать устроиться в ларек. Какую-никакую мелочь домой смогу приносить, да и к основному заработку хоть какая-то прибавка, — со скорбью в тонком голоске прошептала мать, обратившись к отцу.

— Ты с ума сошла? Где видано, чтобы учитель музыки был торгашом? Ты мне это брось, Надежда… — после слов бати я скверно усмехнулся, неприятным взглядом всматриваясь в себя через высокое зеркало трюмо. — Я завтра пойду на поиски работы. Ничего, вытянем. Летом дача, — отец имел в виду нашу развалину за городом. — Огород. Да и фрукты с овощами можно поменять на молоко, сметану, яйца. Помотаюсь в близстоящую деревеньку. И рыбалка нас порадует. Ну все-все, тише, — зашептал отец, когда мать тихонечко сдавленно завыла. — Справимся. Я обязательно что-нибудь придумаю.

Жестко сцепляя челюсти до зубной боли, играл желваками и омерзительно щурил глаза, которые застилала изморозь, отдаваясь в мозгах хрустом.

Справимся… Занимательное выражение.

Будем из года в год тянуть лямку и выживать. Пропадите вы пропадом со своей безукоризненной честностью и справедливостью. Вы живите по своим устаревшим и никому не нужным устоям, а я буду следовать своему зову судьбы.