Драконий хабар

Виталий Святец (2024)

Осень богата на яркие краски природы и разного рода обострения среди жителей большого города. Три незадачливых прохиндея попали в переплет и им грозит незавидная участь. Офицер поставлен в тупик необычной ситуацией. Принцесса-ученая тщетно пытается измерить скорость света, а ее верный дракон куда-то запропастился. И еще в Несеренити пожаловал, помоги нам Алирана Светоносная, волшебник! Ну а бравый Игон Эрн, капитан гвардии Несеренити, борется со всем, везде и сразу, едва оставаясь в себе. И встреча с давним врагом лишь преумножит буйство красок его и без того пестрых будней! Это Несеренити, бурлящий котел, в который кто-то добавил капельку абсурда. Добро пожаловать и держите вас семеро!

Глава 1

В период сбора урожая Несеренити особенно хорош. Еще больше он хорош на закате дня, когда солнце легким поцелуем касается вершин Северных гор, а небеса окрашиваются в невероятные узоры багряных облаков. Дни становятся короче, вечера и ночи — немного холоднее, во многом благодаря промозглому ветру с Аметистовой реки, нередко несущему в мир, помимо прочего, удивительное сочетание ароматов из портовых складов. Эти запахи славятся тем, что доводят парфюмеров до анафилактического шока.

Это время — золотой период для разнорабочих всех рас, кого нелегкая занесла в большой город. Все свободные руки резко перестают быть таковыми и приступают к работам на лесозаготовках, городской пашне и складах. К морозам, пусть их период в Колесе года и недолгий, все помещения должны быть набиты дровами и продуктами под завязку, поскольку лишь небольшая часть горожан обладает собственным садовым участком. И потому рынок Несеренити, издавна являющий собой отдельно взятый живой организм, функционирующий по своим собственным законам, всегда, кроме четверга, готов принять жителей.

Но основного внимания в данный момент заслуживают отнюдь не базарные площади, не километры бережно возделанных земель и не чарующей красоты леса, о нет.

На окраине Несеренити в эту самую минуту свои козни строят кое-какие не совсем загадочные личности, которые в силу ряда удивительно глупых обстоятельств оказались в долгах. Серьезных долгах серьезным людям. И, честно говоря, положение их и так было совершенно незавидное, а теперь и вовсе стало катастрофическим. Тем не менее, каким-то удивительным образом им хватило на горячительные напитки, после употребления которых они снова пришли к выводу, что скудное финансовое положение требует корректировки способом, не имеющим ничего общего с честным трудом и реальными выгодами.

Тут стоит отметить, что основная загвоздка в этом способе заключается в законах города, у которых к способу есть масса вопросов, и пока что ни один ответ не оказался приемлемым. Избирать такой путь — удел горожан, которые либо не слишком обременены интеллектом и мудростью, либо не видят иного выхода.

Потому желающие всегда находятся.

Два пожилых господина — гном и человек — сидели на крыльце небольшого домишки на окраине Несеренити и лениво потягивали пиво. Разговор клеился без особого труда: они перескакивали с темы на тему, подливали себе еще пива, орали друг на друга, но не настолько громко, чтобы прохожие делали им замечания, содержащие угрозу привлечения к разрешению конфликта служителей правопорядка.

— А ты слышал новый анекдот? Очень забавный! Эльф, гном и человек заходят в бар…

— «Но без пива-то я тебя вижу»?

— Да-да-да! Умора, скажи!

В общем, два старика по-старчески перемывали кости всему подряд. По крайней мере, именно так могло казаться любому прохожему. Но на самом деле это означало, что актеры справляются со своими ролями превыше всяких похвал. К тому же, никто не заметил, что раз в несколько часов один из пожилых господ делал пометки на листе бумаги. И в эти моменты с удовольствием приговаривал:

— В то же время, что и вчера.

И радовался, как ребенок, но ровно до того момента, пока не возвращался в образ чуть сварливого старика. А в версте от приятелей над городом возвышалась башня, запертая снаружи, и лишь один обитатель мог беспрепятственно покидать ее стены и возвращаться обратно. Другому требовалось личное сопровождение капитана гвардии, иначе — жди беды.

***

По странному, но вполне логичному стечению обстоятельств, беда как раз и произошла, буквально минуту назад, и центральным ее действующим лицом совершенно неожиданно оказался находящийся в своем кабинете капитан гвардии Несеренити Игон Эрн.

Первым преступление заметил секретарь гвардии штаб-сержант Яр Безликинс, о чем в свойственной ему педантичной манере и доложил руководителю. Эрн не подал виду, но в глубине души ужасно (хоть и ненадолго) расстроился. Сколь он ни твердил, что такое вообще не должно было случиться, сколь усилий он ни прикладывал к тому, чтобы избежать подобного исхода событий, — все оказалось тщетно.

Осторожные ненавязчивые расспросы наиболее приближенных лиц и свидетелей ясно дали Игону Эрну понять, что Безликинс прав. Окончательно капитан осознал это, когда, обойдя половину города, проведя полдюжины встреч и раздав две дюжины указаний, плюхнулся в кресло в своем кабинете и почувствовал какое-то странное неурочное облегчение, какое испытывал ранее лишь в конце рабочего дня, отправляясь в постель. Да и то не всегда.

Сомнений не осталось.

Преступление налицо.

Случилась беда.

Капитан Игон Эрн поправился на несколько килограмм.

Строго говоря, сам капитан не считал произошедшее совсем уж бедой. Скорее, легким неудобством. Но с этим надо было что-то срочно делать, только ответ на вопрос «Что именно?» ускользал с изворотливостью морского угря. Эрн оглядел место преступления в зеркало несколько раз, собрал все вещественные и полезные для расследования улики, сопоставил факты и практически мгновенно установил виновного. А себя лично — принялся истово порицать за соучастие.

Кулинарные шедевры дамы сердца капитана, госпожи Алтеи Дурман, обладали абсолютным коварством, а сама Алтея — ворохом, нет, целой библиотекой доказательств того, что правильный режим питания в течение дня — залог здоровья. И с одной стороны Эрн был приятно обрадован тому, что перестал есть только тогда, когда вспоминал об этом. А с другой стороны — крайне неприятно. И это самое «неприятно» грозило ему трагическим походом на склад за униформой на размер больше.

— М-да, — обреченно пробормотал капитан, стоя боком к зеркалу, появившемуся в его кабинете с легкой руки все той же самую капельку неугомонной прекрасной барышни. — Ситуация.

***

— А-ага, в то же время, что и вчера, — сделал очередную пометку «старик» по имени Бром.

— Невероятная пунктуальность, — ответил его коллега Хром, что был в пару раз ниже ростом, то есть, вполне нормальным для гнома.

— Хозяин будет радоваться нашей хорошей работе. Еще день, и можно брать объект. Только нужно достать приманку.

— День? А не слишком ли мы торопим события?

— Ой да заткнись ты. Ничего не понимаешь в тактике. Изучай и выжидай — вот залог успеха. Мы тут сидим уже неделю, и по этому, — Бром кивнул на лист бумаги, — можно сверять городские часы. К тому же я не должен напоминать, что мы получим взамен?

— Ну-у…

— Сделаем — и все долги нам спишут не глядя. Это наше последнее дело. Начнем новую жизнь, с чистого листа. Ясно тебе?

— Ясно-ясно, не ори, — Хром почти обиделся и плеснул себе и собеседнику еще на полкружки.

— Начнем заново, понимаешь? Ай, по глазам вижу, что не понимаешь. Надо отработать. И чем скорее — тем лучше.

— Это все мне, положим, ясно… Я никак не возьму в толк другое: вот если ты такой умный, — Хром вкрадчиво хохотнул, — все изучаешь и выжидаешь чего-то… Отчего тебе не придумать какой-нибудь способ наладить жизнь, ну, не знаю, законно?

В адрес Хрома полетели нечленораздельные ругательства.

Среди большинства преступников мелкого калибра Бром был в достатке одаренным умом меньшинством. Да, это очень странно, но такие образованные и грамотные люди, гномы и прочие создания воли Алираны в редких случаях тоже вступают на скользкую дорожку беззакония. Но судить об их истинных мотивах довольно затруднительно. На допросах чаще всего (можно даже сказать «как правило») они с пространной логикой рассуждали о скорости получения материальных благ, высокой настолько баснословно, что она оказывалась на порядок выше, чем если бы то был любой из всех известных добропорядочных способов заработка. Невероятно, но факт: об истинной цене таких поступков все задумываются лишь на грани тюремного срока. И их лица, украшенные озадаченным взглядом в пустоту, вопрошают: «Я просчитался, но где?..».

— Оттого, что на самом деле не умный очень, — тихо прорычал Бром напоследок и снова уставился на башню.

Он сам никогда не считал себя в высшей степени грамотеем, потому что, как и все, совершал ошибки, но никогда не боялся признать те самые ошибки и извлечь из них уроки. Эта жизненная позиция невыгодно выделяла его из числа социально безответственных элементов Несеренити, и на то было две причины. Во-первых, он почему-то никак не мог уяснить, что быть преступником, скажем так… не совсем законно. А во-вторых, большинство прохиндеев в своих делах строго придерживалось стандартного метода «подставь ближнего своего, и твоя собственная шкура получит еще один шанс». С Бромом сотрудничали, но притом твердо знали, что в случае провала удобно будет свалить все грехи именно на него. Любопытен и тот факт, что в местах сборищ преступников с целью найти «коллег» на следующее, гм, дело, Бром с хирургической точностью отыскивал именно тех, кто в случае успеха оставлял «больно умным» самый минимальный процент прибыли. Нехватка разборчивости в людях крайне досадно сказывается на кошельке.

— Так и почему ты решил, что в этот раз все получится? — все же уточнил Хром после того, как буря ругательств поутихла.

— Потому что в этот раз я точно все учел.

— Ага, — снова усмехнулся гном. — Как тогда, когда ты спер из сумки гвардейского ученого кучу склянок, смешал содержимое и оно начало клубиться серо-буро-малиновым дымом? И мы три дня сидели в подвале, боясь открыть люк, и выползли только тогда, когда поняли, что скорее помрем от того, что там и задохнемся?

— Лучше, — нехотя ответил Бром, выждав некоторое время.

— Или как тогда, когда ты специально проиграл меня в кости паре пьяных эльфов в надежде, что я оберу их до нитки и вернусь с полными карманами денег, а у них не оказалось монет даже на самую дешевую булочку из пекарни госпожи Бублик?

Бром снова выдержал паузу.

— В этот раз все точно получится, и вот почему, — он вдруг указал кружкой в сторону нежданного свидетеля их разговора.

В паре метров от крыльца стоял субъект крайне неприятной наружности. А любой житель Несеренити прекрасно осведомлен, что «субъект крайне неприятной наружности» — это самый обычный эльф. Его крайне сложно отличить от остальных «понаехавших» длинноухих работяг без какой-либо ремесленных подготовки или, хотя бы, минимального опыта: простая льняная одежда, которую не жалко, а на голове немытые бело-серые патлы. И взгляд, говорящий «вы мне должны».

На самом деле все обстоит ровным счетом наоборот — это именно эльф должен всем вокруг. Низкоквалифицированная рабочая сила, которую представляют из себя понаехавшие в город остроухие оборванцы, неспособные заработать на хлеб в родных краях, вреда несет гораздо больше, чем пользы. Так и говорит плачевная статистика, которую ведет городская гвардия. Там, где обществу нанесена рана, всегда произрастает преступность.

В общем, если долговые обязательства загнали в максимально стесненное положение, почему-то чаще всего выход находится всего один — попытать счастья по ту сторону закона. Это чревато, о чем могут рассказать многие, кто уже побывал в подобной ситуации, но у них (странное дело) никто почему-то не спрашивает. Однажды эльфы, как и иные преступники, осознают всю тяжесть своего положения, но чтобы это произошло — должны наступить изменения поистине космических масштабов. Или, хотя бы, длительный стабильный прием витаминов для активизации и улучшения мозговой деятельности.

— Есть вабота бвя меня? — буднично осведомился остроухий с дефектами речи существа, у которого не все зубы на месте

— Возможно, — кивнул Бром. — Ты от Хозяина?

— От него. Ввать Кинко.

— А-ага. Я Бром, он, — человек дернул головой в сторону гнома, — Хром.

— О, — многозначительно забегал глазами эльф, — это вас, вначит, есть невьвя?

— Да, значит, нельзя. Где ж ты зубы потерял, Кинко?

— Несчастный свучай в твактиве.

Хром снова хохотнул:

— Милостивая Алирана, пощадите мои седины! Не думал, что станется работать бок о бок с эльфом!

— Ну коли бок о бок с другом тебе не радость, — Бром быстро, язвительно улыбнулся Хрому и снова повернулся к эльфу. — Что умеешь делать?

— Могу копать, — новые звуки из уст Кинко оказались понятнее предыдущих. — Могу не копать. Могу…

— Ну-ка стоп, — прервал его человек. — Хозяин говорил, что пришлет специалиста по животным. При чем тут копать?

— Я и есть специавист по вывотным, — пробурчал Кинко, скорчив обиженную гримасу. — Я на говодской скотобойне ваботал!

— Хо-хо, вот здрасьте, — подался вперед Хром, — и кем же?

— Могийщиком.

Бром спрятал лицо в руках и тяжело вздохнул.

— Могильщиком… Будь ты проклят, Хозяин… Ладно. Работаем с тем, что есть. Ты знаешь, как выглядят каштаны?

Остроухий согласно кивнул.

***

На другом конце Несеренити, в помещении контрольно-пропускного пункта у Северных врат, недавно восстановленных после оказии с грузом камней, происходил диалог менее интересный, но тоже весьма примечательный. Под внимательным взором старшего офицера Лития документы заполнял приятный невысокий молодой человек лет тридцати. Давалось ему это с большим трудом — его правая рука была надежно зафиксирована повязкой, какие накладывают в случае переломов, а левая от кисти до локтя была в несколько слоев облачена в позеленевшую от целебных трав тонкую ткань. Гражданин возвращался в родной город после затяжного путешествия, приятным которое назвать было, очевидно, нельзя.

Но куда больше старшего офицера занимал лик путешественника.

— Ваше лицо мне странно знакомо, — осторожно сказал Литий.

— Часто это слышу, — ответил молодой человек, натужно выводя буквы. — Я много странствовал с артистами. Наверное, Вам довелось видеть меня на сцене.

— Нет-нет, здесь что-то другое, — гвардеец нахмурился. — Я не мог Вас раньше задерживать за кражу?

Человек отложил перо и воздел чуть более здоровую руку к небу.

— Каков мерзавец и подлец! Лишь раз меня обманом девчонка затащила под венец, и он теперь меня считает гадом! — продекламировал он.

— Ах, точно-точно! — захлопал в ладоши старший офицер. — Вы совершенно правы, теперь я вспомнил! Прекрасная пьеса, моя матушка была в восторге до слез.

— За кражу, за кражу… — почти презрительно покачал головой молодой человек. — Все бы вам, стражникам, видеть в горожанах нарушителей…

— Мои искренние извинения, господин… — Литий покосился на анкету. — Господин Ноули. Вы должны понимать, в нашей службе бдительность — залог спокойствия общества.

— Ничуть в этом не сомневаюсь.

— Очень хорошо, господин Ноули, — старший офицер натянул улыбку. — Добро пожаловать домой.

Ноули кисло улыбнулся в ответ, кое-как закончил заполнять анкету, осторожно забросил скромный узелок через плечо и вошел в город. Литий проводил его взглядом до первого поворота и, стоило человеку скрыться из виду, принялся быстро составлять докладную на имя командира гвардии.

— Капитан будет вне себя, — пробормотал гвардеец, вкладывая анкету и написанную им бумагу в ярко-красный конверт. Закончив с этим, он вышел на Пограничную улицу, подозвал мальчишку, который почем зря кидал камушки в птиц, вручил ему конверт и несколько монет.

— Здесь не все, — насупился парень.

— Новенький, что ли? Остальное при вручении.

— Думал, получится, — мальчик виновато хихикнул, спрятал конверт под рубахой.

— Только иди тихо и улочками, — шепнул старший офицер. — Все. Топ-топ.

Малец исчез в ближайшем переулке.

— Милостивая Алирана, капитан будет вне себя, — снова повторил гвардеец, восстановив в памяти события, коим был свидетелем несколько лет назад. — Артист…

Старший офицер Литий не лукавил. Он все-все вспомнил. А капитан те неприятные моменты и вовсе не забывал.

***

Говоря о неприятных моментах, стоит отметить, что в тот день капитану Эрну их хватило сполна еще до того, как злополучный конверт оказался в стенах штаба гвардии. Один из таких моментов случился, когда после раскрытия тяжкого преступления он, собрав гордость в кулак, отправился в городскую ратушу, прошел на склад как ни в чем не бывало и шепотом попросил куртку и жилет на размер больше.

Господин Обруч, заведующий складом гном, даже не предпринял попытки сдержать эмоции. Он захохотал от души, не стесняясь краснеющего капитана, явно убежденного в том, что произошедшее ему явно не по должности.

— Да ну ладно, бросьте смущаться, Ваше благородие! — добродушно ржал бородач. — С кем не бывает!

— Со мной не бывает, — сдавленно ответил Эрн. — И прекратите балаган.

— Ох, тысяча извинений. А Вы, ну, даже не думайте винить себя, — гном весело подмигнул. — Домашняя еда — тот еще предатель!

— Как Вы?.. — не сумел скрыть удивления командир гвардии.

— Э-эх! Молодо-зелено, господин капитан! Я, к Вашему сведению, женат на своей Плюшке уже шестой десяток! И каждый — КАЖДЫЙ! — день я ей говорю: «Ну что ж ты делаешь, глупая ты баба! Ну куда ты мне такую огромную тарелку ставишь?! Я же не табор, в самом деле! Ну положи ты вдвое меньше! И тебе будет приятно, когда я добавки попрошу, и я не обожрусь до такой степени, что пузо вот-вот лопнет».

Игон Эрн совершенно перестал злиться и понимающе закивал. А еще он вдруг заметил, что рост у заведующего складом примерно такой же, как и ширина. Точнее, диаметр.

— Так и что же Вы думаете? Хоть раз она меня услышала? — продолжал господин Обруч, выискивая в ящике с жилетами нужный размер. — Ну хоть бы раз, а?

— Ну-у…

— Да если бы! — снова басовито расхохотался гном. — Как кормила, будто бы на убой, так и кормит! Как знать, может, она это и впрямь специально, чтобы однажды я не пролез в дверь, и тогда она — р-раз! — ударил кулаком по столешнице господин Обруч, да так, что Эрн вздрогнул. — И забьет меня на мясо!

Капитан немного растерялся и, не зная, что ответить на смех, натянул ухмылку и промолчал.

— Не принимайте мои глупые шутки близко к сердцу, Ваше благородие! Ну, вот, извольте, куртка и жилет.

***

На город между тем опускался вечер. Тихий, спокойный вечер, с нотками легкой грусти по быстро ушедшему лету. Такими вечерами принято наслаждаться. Даже в порту время и запахи будто останавливаются на несколько мгновений.

И вдруг молния рваной раной рассекла небо пополам: на горизонте объявились грозовые тучи.

Возможно, это просто происки капризной погоды. Но на самом деле это, вероятно, как-то связано с тем, что именно в этот вечер, нервно заполнив анкету гостя города и заплатив за годовую миграционную карточку, в Центральные врата Несеренити вошел господин, одетый в странного вида… за неимением лучшего слова, назовем это «халат». Господин опаздывал на назначенную встречу, и вынужденная задержка из-за бумажной волокиты его несколько раздосадовала.

Он пошарил рукой в одном из сотни карманов, выудил оттуда рекламную бумагу, сверился с адресом и прошагал в самый конец Тупиковой улицы. Там его ожидал чуть покосившийся от времени, но довольно приятный на вид дом. Строго говоря, «приятным на вид» он был в глазах только двоих: владельца-гнома, что руководил небольшой компанией по строительству, продаже и аренде жилья, и самого гостя города. А вот жители Несеренити… обходили это место стороной.

Ужасные слухи и мрачный зеленоватый туман окутывали строение еще с тех пор, когда госпожа Бублик в третий раз развелась со своим вторым мужем. Над этим домом даже в яркий солнечный день сгущались сумерки, а рядом с ним дул леденящий, точно морской, ветер, заставлявший кровь стыть в жилах. Родители пугали детей тем, что за плохое поведение отведут их именно сюда, а тот смельчак из десятилетней ребятни, что осмеливался подойти к нему и коснуться дверной ручки, — оставался героем во веки веков.

Как это часто бывает, горожане судачили об обитающих в доме призраках, но откуда они там взялись и есть ли у них регистрация — никто не знал. Кран Строимдом, владелец недвижимости и меценат-строитель, раз в месяц отправлял туда подчиненных для уборки, и, хотя те возвращались в несколько угрюмом расположении духа, никаких других неприятностей ни с домом, ни в его стенах не возникало.

Что немало расстроило господина, который ради этого дома прибыл издалека. Он внимательно осмотрел все сооружение и, к своему сожалению, не обнаружил никаких следов присутствия привидений.

— Обычно, — сказал он, — мои амулеты дрожат. А здесь они молчат.

Непонятно, каким образом какие-то амулеты могут дрожать в присутствии призраков, существование которых вообще не доказано ничем, кроме слухов, но в речах этого человека вообще было много странностей.

Ведь он называл себя, помоги Алирана, волшебником.