Артефакт

Виталий Останин, 2021

Расследование ритуального убийства в провинциальном Екатеринодаре привело к обнаружению целого заговора, обнародование которого способно запустить межвидовую войну. Опытный следователь Антон Лисовой увяз в этом деле крепко, да еще попутно сумел основательно испортить отношения с губернатором края – довольно злопамятным эльфом, который проворачивал свои преступные схемы. К счастью один пожилой орк, шеф управления по борьбе с особо опасными магическими преступлениями, остался его другом. С его помощью Лисовой планирует перевестись в Серебряную секцию, федеральную службу контроля запретной магии. А еще у него в планах девчонку эту, из параллельного мира, как-то пристроить. И как-то постараться, чтобы никто не узнал, что она единственный человек на планете, обладающий стихийной магией.

Глава 4

Как выяснилось, никакой особой разницы в работе следователя и частного сыщика не имелось. По крайней мере, на данном этапе. Я слушал и изредка задавал наводящие вопросы, Светлов говорил, лишь порой отвлекаясь на то, чтобы сделать глоток кофе, который нам принесла его секретарша. Я в тот момент еще подумал, а умеет ли Кот варить кофе, но буквально на секунду.

— Я знал, кто такой Виктор, когда соглашался на его проект. «Светловский АПК», конечно, не банк, но у нас есть и служба безопасности, и кадры соответствующие. Так что я был в курсе его репутации.

— Но шанс ему дали?

— Дал. Но это не значит, что не присматривал за ним.

— А почему вообще согласились на партнерство с Гущевым? Признаться, пока ваше сотрудничество больше похоже на меценатство, чем на деловые отношения.

— Потому что он попросил, Антон Вадимович. Сказано: просящему дай. Но по просьбе и даваемое. Одно дело, когда тебя просит о еде нищий, ты даешь ему на еду. А Виктор просил много, но и предлагал немало. Он смог меня убедить, потратив много сил, средств и времени на изучение рынка и стратегию развития бизнеса.

— Просто «убедил»?

Светлов усмехнулся. Сделал очередной глоток из чашки, поставил ее на блюдце. Все его движения были четкими, какими-то даже выверенными. Такими, словно для него было очень важно, чтобы чашка стояла ровно в углублении блюдца.

— Вы, наверное, поняли, что я придерживаюсь христианской веры?

— Это довольно очевидно.

— Среди людей бытует мнение о христианах как о прекраснодушных идиотах, готовых снять с себя последнюю рубашку, чтобы отдать ее страждущему. Это в корне неправильно, наша вера не предполагает глупых поступков. Я не искупал никакой своей старой вины партнерством с неудачником. Просто как предприниматель увидел будущее у предлагаемого им проекта, а как верующий человек дал ему шанс его воплотить. К тому же, как я уже говорил, присматривал за ним. При самом неблагоприятном варианте развития нашего совместного дела я бы потерял около двух миллионов инвестиций. Большие деньги, соглашусь, но, поверьте, мне приходилось из-за неурожая терять и больше. К тому же бизнес — всегда риск. Мы с Виктором подписали договор, что оборудование он покупает на собственные средства, оно в случае банкротства предприятия достается мне, мои же деньги идут на рекламу, аренду торговых точек, зарплату сотрудников и развитие после успешного старта. И я мог бы продолжить развивать проект уже без него, получив необходимые знания на начальном этапе. Так что можно сказать, что я почти ничего не терял.

Хорошенькое дело, два миллиона рублей — это для него почти ничего! Хотя с его уровнем оборота сумма действительно не особо критичная. Просто я со своими привычными доходами никак не мог уложить этот объем в голове. До сегодняшнего дня я как-то не особенно задумывался о деньгах. У меня была работа, за спиной стояла система и вся имперская рать, если понадобится. Поэтому, имея жалование в тысячу рублей в месяц, я считал себя богаче любого предпринимателя, пусть бы он даже ворочал миллиардами.

— Я вас понял, — кивнул я. — Но давайте вернемся к предмету.

— Да, конечно. Два месяца назад Виктор стал меняться. Постоянно вялый, будто он не высыпается. Круги под глазами, неопрятный внешний вид. Признаться, я даже подумал, что у него случилось головокружение от успеха, и он стал пить. Или того хуже — начал принимать наркотики. Такое бывает, когда человек, у которого раньше долго ничего не получалось, вдруг оказывается на гребне волны. Однако, мои люди, которые за ним приглядывали, не увидели ничего такого. Он вел прежний образ жизни, допоздна сидел в офисе с документами, отказывал себе в выходных, но ночевал всегда дома. Единственным изменением в его жизни стало появление бывшей супруги.

— Они были разведены?

— Просто разошлись, неофициально. Альбина, жена Виктора, как я понимаю, просто не выдержала постоянных неудач мужа и в какой-то момент ушла от него.

— А когда у него все наладилось, вернулась?

— Так часто бывает, и я не придал этому особого значения, лишь порадовался за партнера, у которого получилось не только дело построить, но и жизнь подлатать. Теперь же я смотрю назад и понимаю, что плохое самочувствие у Виктора началось именно тогда, когда к нему вернулась Альбина. Понимаете, Антон Вадимович, довольно странно выглядит, когда человек сгорает буквально за месяц сразу после того, как у него начало все получаться.

— Ну, я и не такое встречал, — делано небрежно заметил я, хотя на этом фактике напрягся.

— И я, не сомневайтесь, все-таки поболее вашего небо копчу. Но тут — все так совпало. Болезнь моего партнера, которая сожрала его за столь короткое время, его вернувшаяся супруга, но главное — скорость, с которой эта вдовушка поспешила заявить о своих правах на наследство.

— Она пожелала продать долю?

— Не сразу. Сначала она хотела заменить мужа, войдя в бизнес партнером. Но Виктор был толковым экономистом, имел аналитический ум и огромный опыт накопленных ошибок, а его супруга, уж простите, являлась не более чем красивой пустышкой. Работала в салонах красоты…

Для Дмитрия Игнатьевича это, видимо, было исчерпывающей характеристикой. Далее он подробно рассказал, какой прожигательницей жизни была новоиспеченная вдова, как часто посещала ночные клубы и меняла ухажёров, и что за «ужас» творится на ее страничке в популярной социальной сети «Мой круг». В общем, для фермера было совершенно неприемлемо, чтобы такая «особа» вошла в дело стоимостью уже около шестидесяти миллионов рублей. И тогда он предложил выкупить ее долю.

— Дорого? — уточнил я.

— Это была достойная цена, — с едва слышимыми оправдывающимися нотками ответил Светлов. — Половина прибыли компании за вычетом налогов, фонда оплаты труда, аренды помещений и амортизации оборудования…

— Сколько именно?

— Девять миллионов. Поймите правильно, стоимость выкупа доли у человека, которому актив достался в наследство, производится совсем по другим критериям, не по рыночной оценке. Но она воспротивилась, решила, что я просто поделю все пополам и отдам ей ее долю. Жадность взыграла, полагаю.

И не только у Альбины Гущевой. У фермера тоже, я отчетливо слышал, как говоря о справедливой оценке, он врет. Но при этом прекрасно его понимал. Отдать тридцать или около того миллионов… Не знаю, смог бы я.

— Она подала в суд. А когда узнала, что я написал заявление в УБОМП, стала еще и грязь на меня лить.

Он увлеченно рассказывал об информационной войне, которую они вели с женой покойного партнера, из чего становилось понятно, почему Морозов, ведущий это дело от моей бывшей управы, поставил на нем метку «отказать» и называл разбирательство «спором хозяйствующих субъектов».

Мне же не давал покоя тот факт, что фермер был абсолютно правдив, когда говорил об артефакте. Понятное дело, что он мог верить в свои слова, но откуда вообще мысль об магическом воздействии на его партнера могла взяться в его голове?

— Да от Альбины, честно говоря, — ответил он, когда я задал этот вопрос. — Я этого не сообщал вашим бывшим коллегам, только Агриху Дартаховичу, поскольку мы уже вели тяжбу, и она бы могла использовать такие откровения как давление на суд. Еще бы и вывернула все так, чтобы я виноватым остался я. Поэтому прошу то, что я вам сейчас скажу, без крайней необходимости не обнародовать.

Вот тут у меня охотничья стойка и сработала. Недостающий элемент, который, вероятно, сделал невозможным раскрытие преступления месяц назад.

— Конечно, — легко согласился я.

— Альбина подарила Виктору медальон в знак воссоединения. Довольно страхолюдный, какая-то поделка, если честно. Что-то вроде свинцового блина, на котором весьма грубо были выцарапаны черты страшной рожи. И Виктор носил его все время на кожаном шнурке. Еще и хвалил свою супругу постоянно, мол, какая она умелица, сама сделала такую красоту. Понятно, что я это никак не комментировал, сами же знаете, влюбленные мужчины не вполне адекватны.

— И вы считаете, что это был проклятый артефакт? — я постарался всеми силами скрыть разочарование в своем голосе. Пустышка!

— Ну или что-то такое, — смущенно признал Светлов. Как всякий обыватель, в магии он разбирался препаршиво.

Для очистки совести я все же задал несколько уточняющих вопросов. Например, не чувствовал ли фермер в присутствии партнера какого-то воздействия? Не болела ли голова, не шла ли кровь носом или еще что-то подобное. Выяснилось, что нет.

Задав еще несколько вопросов, я решил заканчивать разговор.

— Значит так, Дмитрий Игнатьевич. На сегодня все. Мне нужно кое с кем проконсультироваться, чтобы понять, как вообще строить расследование. Может понадобиться встретиться с Альбиной Гущевой — у вас есть ее номер?

— Да, конечно. Только я бы не рассчитывал, что она согласится. Она, вроде, сейчас не в городе, по крайней мере, на заседания суда ее представитель сам ходит.

— Ничего, я попробую ее найти.

— Что касается вашего гонорара, Антон Вадимович… — фермер достал чековую книжку и вопросительно посмотрел в мою сторону, чем немало меня озадачил.

Я еще не решил, что возьмусь за дело — пока даже не видел, за что тут браться, если честно, но и уходить со словами: «Потом решим» — не годилось. Кроме того, я совсем не понимал механизм ценообразования своих услуг. Ну вот съезжу я к одному знакомому гному, окончательно для себя уясню, что никакой артефакт не мог убить молодого мужчину на пике жизненной активности, и что? Это тоже как-то осмечивать нужно? И во сколько? М-да, предприниматель из меня получился аховый!

— Давайте так, — как-то по-своему интерпретировал мое молчание Светлов. — Я выпишу вам чек за консультацию, как договаривались, и аванс на сумму в пять тысяч рублей. Если в ходе расследования выяснится, что этого недостаточно, вы мне об этом скажете. В разумных пределах, естественно.

Это же какие у него разумные пределы, если он почти полугодовое мое жалование выдает в качестве аванса? Неужели он настолько уверен в том, что тут есть что раскрывать?

— Хорошо, — ровно ответил я.

Подумал, стоит ли сказать о готовности вернуть деньги, если дело окажется пустышкой, но потом решил, что для репутации начинающего детектива это будет не очень хорошо, и промолчал. Просто взял чек, попрощался с клиентом и отправился в Секцию. Так или иначе, а консультация гнома-артефактора мне однозначно нужна. Я, конечно, имею кое-какие знания, но больше прикладные — как искать, какие проявления бывают у спрятанных артефактов той или иной группы, ну и так далее.

Но планы на то и планы, чтобы периодически не исполняться. Вместо того, чтобы позвонить Нобу из Секции, я принял звонок от Кэйтлин. Решил было, что она хочет отчитаться о найденных вариантах под наш офис, как услышал от нее:

— Здесь Чернобород!

Признаться, я не сразу сообразил, о ком она говорит. Голова еще была занята осмыслением разговора с фермером и теми шагами, которые стоило предпринять дальше, поэтому первым, что я сказал, было:

— Кто?

Прежде чем она успела ответить, я уже сообразил, о ком она говорит. Тот «ученый», который издевался над ней, добиваясь того, чтобы она активировала «пересаженный» магический дар эльфа.

— Где?

— Он в торговом центре «Второе небо»! Который возле суда!

Я ее на поиски офиса отправил, а она по торговым центрам ходит! Женщины!

— Тебя видел?

— Нет. Но я за ним слежу.

По мере разговора голос девушки становился все более спокойным. Теперь она говорил медленно и шепотом, будто находилась в двух шагах от преследуемого «ученого».

— Следишь? — возмущенно выдохнул я.

— Ну да! Надо выяснить, куда он пойдет. Я прослежу…

— Кот, стой на месте, никуда за ним не ходи, я скоро приеду. Это может быть ловушка!

— Какая ловушка, о чем ты? Я его заметила, а он меня нет!

— Все может быть с точностью до наоборот. Он тебя заметил, а потом специально попался тебе на глаза, чтобы ты за ним пошла.

Вместо ответа в трубке было слышно только щелканье статики. Я уже успел подумать, что Чернобород схватил девушку, но тут она наконец ответила:

— Ясно. Жду тебя.

Фу! Это она просто задумалась и поняла, что я могу быть прав. Но признавать этого сразу не захотела, поэтому молчала.

— Я быстро!

Отключившись, я тут же заоглядывался вокруг в поисках такси. К счастью, офис Светлова находился в деловом районе, и машин здесь было полно. На взмах руки отреагировал новенький «Новгородец» на встречной полосе, поморгал мне фарами, и я бросился к нему через дорогу.

Проклятье, со всеми этими заботами, увольнением и новым расследованием, я совсем забыл о самом главном. Даже не предполагал, что Чернобород, державший Кэйтлин взаперти, может оказаться совсем рядом. Считал, что он уже давно не в городе, и смысла его искать нет. А почему, собственно? Ангар, в котором заговорщики проводили испытания, они, понятное дело, бросили, предварительно зачистив все следы, но это вовсе не значило, что они сбегут из города.

Может, они даже тайно наблюдали за девушкой, и теперь вот, убедившись в ее беспечности, отправили «ученого» показаться ей. Но ты, Лисовой, тоже хорош! Послал девчонку искать офис! Чем думал вообще? Да ее из квартиры с такими раскладами выпускать нельзя!

Ехать до «Второго неба» было минут десять, за это время отправил Кэйтлин несколько сообщений, убеждаясь, что с ней все в порядке. Она исправно отвечала: стою, жду, никуда не хожу. Наконец, такси остановилось на парковке торгового центра, я сунул водителю «пятерку» и, не дожидаясь сдачи, рванул внутрь, где с облегчением заметил девушку, сидящую за столиком кафе.

— Ты в порядке? — уточнил я зачем-то, хотя прекрасно видел, что с ней все нормально и никакого нападения не было.

— В порядке, — немного обиженно буркнула Кэйтлин. — Он туда пошел.

Я посмотрел в указанном ею направлении, быстро прикинул внутреннюю планировку хорошо мне знакомого торгового центра и сказал:

— Пошел в район закусочных. Точно тебя не видел?

— Да он тут с какой-то женщиной, вообще по сторонам не смотрел!

— Это ничего не значит. Пойдем, пройдемся.

С одной стороны, я был абсолютно прав, предполагая, что появление Черноборода могло быть спланировано заговорщиками-экспериментаторами, а с другой — было бы полезно за ним проследить, вдруг он случайно на глаза недавней своей жертве попался?

Девушка взяла меня под руку, и мы неспешно направились на второй этаж центра, туда, где располагались небольшие едальни. Прошествовали по коридору, оглядываясь по сторонам, как парочка, которая ищет, где бы ей сесть. В какой-то момент Кэйтлин страшным шёпотом сообщила, что видит нашего подозреваемого.

— Вон он в «Блинной» стоит, второй от кассы!

— Да тише ты! Хочешь что-то сказать, наклонись к уху и говори! — с нежной улыбкой ответил я. — Веди себя естественно!

Сам же уставился на крупную вывеску «Блинной», на которой красовались дежурные блюда — блины с различными начинками, как несложно догадаться, боковым зрением рассматривая мужчину со спутницей, стоящего в очереди. Обычный пожилой дядька, лет пятидесяти, интеллигентный такой. Волосы темные, без следа седины — красит, что ли? Рост сто семьдесят два, телосложение худощавое, лицо удлиненной формы, носит очки в массивной оправе. Одет в дорогой костюм-тройку темно-зеленого цвета.

Его спутница ему совсем не подходила. Лет тридцати, красивая статная женщина возвышалась над ученым на голову. Средней длины светло-русые волосы распущены по спине, синее платье, одновременно консервативно длинное, но при этом провокационно облегающее стройную фигуру. Настолько, что я даже сбился немного, фиксируя приметы этой парочки.

— Давай сядем здесь, — предложил я Кэйтлин, указывая на вывеску «Казачьего подворья», которое не только располагалось напротив «Блинной», но и было оформлено под «станицу», а значит, имело перегородки между столиками в виде плетня. То есть давало возможность вести наблюдение скрытно.

— Будем следить?

Кэйтлин уже вошла в роль, задавая вопрос, она прижалась к моему плечу.

— Будем, ага. Заодно поедим, я сегодня без обеда.