Дневники: 1915–1919

Вирджиния Вулф, 1979

Полный дневник Вирджинии Вулф, по оценке ее племянника Квентина Белла, – шедевр, стоящий в одном ряду с романами «Волны» и «На маяк».1 января 1915 года Вирджиния решила вести ежедневные записи. Прервавшись всего шесть недель спустя из-за тяжелейшего нервного срыва, она вернулась к дневнику в 1917 году и вела его до конца жизни. Это, вероятно, самые интимные ее записи, которые у нас есть.Замысел дневника, «написанного после чая, написанного неблагоразумно», воплотился в жизнь забавными сплетнями и нелицеприятными портретами друзей. Но гораздо больше в нем блестящих описаний; комментариев о книгах и рецензировании, издательском деле и собственном творчестве; отчетов о семейной жизни с Леонардом, их круге общения, погоде, сельской местности, событиях и политике. В разгаре Первая мировая война. Лунными ночами случаются воздушные налеты.К концу тома перемирие длится уже год, и Вирджиния заявляет: «… осмелюсь сказать, что мы самая счастливая пара в Англии».Впервые на русском языке.

1915

Данная часть дневника Вирджинии Вулф — своего рода прелюдия к основной работе. После шести недель непрерывных записей книга обрывается. Мы не знаем, почему она начала вести дневник, но знаем, по какой причине закончила: в середине февраля Вирджиния погрузилась в безумие. Это была вторая фаза ее наиболее продолжительного нервного срыва — агрессивный и неистовый период, сильно отличавшийся от меланхолической и суицидальной мании во второй половине 1913 года. Таким образом, данная «прелюдия» описывает конец светлого промежутка между двумя устрашающими приступами безумия.

Первый роман Вирджинии Вулф «По морю прочь» был принят издательством в марте 1913 года, однако публикацию задержали на два года. Вирджиния упоминает роман лишь однажды, но неразумно предполагать, что она о нем не думала. Наоборот, знание того, что книга вскоре выйдет в свет, вполне могло послужить причиной рецидива болезни.

Это Дневник I (см. Приложение 1): каждая запись датирована на маленькой овальной, ромбовидной или круглой наклейке в верхней части страницы, первые 11 страниц напечатаны на машинке.

1 января, пятница.

Логично начать этот дневник с описания последнего дня старого года, когда за завтраком я получила письмо от миссис Халлетт. Она сказала, что ей пришлось срочно уволить Лили¹ из-за дурного поведения. Мы, конечно, подумали, что имеется в виду определенный тип поведения, рискну предположить, связанный с женатым садовником. Мысли об этом заставили нас обоих чувствовать себя неловко весь день. А сегодня утром я получила весточку от самой Лили. Она очень спокойно пишет, что ушла из-за «оскорблений» миссис Халлетт. Получив целый выходной день, Лили вернулась к работе в 8:30 утра, что оказалось «недостаточно рано». Где же правда? Думаю, здесь: миссис Х. — старая злобная женщина, дотошная и, как мы знаем, деспотичная в отношении своих слуг, а Лили наверняка не сделала ничего плохого. Кстати, другая дама уже хочет ее заполучить. Затем мне пришлось написать миссис Уотерлоу² о навязанных нам счетах за чистку дымохода: такое письмо, безусловно, требует сильного характера, а не слабого. Затем в дождь и холод мы отправились в Кооператив³, чтобы выразить протест против их ведения бухгалтерского учета. Менеджер, скучающий и апатичный молодой человек, скорее повторял одно и то же, нежели защищался. На полпути домой мы услышали: «Британский военный корабль… Британский военный корабль», — и узнали, что «Formidable⁴» затонул в канале. Прошлой ночью нам не давали спать новогодние колокола. Поначалу я решила, что это победный звон.

2 января, суббота.

Если бы пришлось выбирать самый обыкновенный, стандартный день из нашей жизни, я бы выбрала этот. Мы завтракаем, я беру интервью у миссис Ле Грис⁵. Она жалуется на колоссальный аппетит бельгийцев и их тягу к жареной еде. «Они никогда не хотят ничего другого», — заметила она. Граф на их рождественском ужине после свинины и индейки настаивал на третьем мясе. Посему миссис Ле Г. надеется на скорое окончание войны. Если они так питаются в эмиграции, сколько же бельгийцы едят у себя, задумывается она. После этого Л.⁶ и я приступаем к своим каракулям. Он заканчивает обзор «Народных сказок⁷», а я делаю около четырех страниц «Истории бедной Эффи⁸»; мы обедаем и читаем газеты, соглашаясь, что важных новостей нет. Я читаю «Гая Мэннеринга⁹» наверху в течение двадцати минут, а затем мы выводим Макса [собаку] на прогулку. На полпути к мосту мы оказались отрезаны рекой, которая заметно поднялась¹⁰; ее приливы и отливы словно биение сердца. И действительно, дорогу, по которой мы шли, уже через 5 минут пересек ручей глубиной в несколько дюймов¹¹. Одна из странностей пригородов заключается в том, что даже самые мерзкие красные коттеджи всегда сданы в аренду; ни одного открытого окна — все занавешено. Полагаю, люди гордятся своими шторами и всерьез соревнуются в этом с соседями. В одном доме висели гардины из желтого шелка в полоску с кружевной вставкой. В комнатах там, наверное, полумрак, а еще, я уверена, въевшийся запах мяса и людей. Думаю, занавески — признак респектабельности. По крайней мере, Софи¹² всегда настаивала на этом. Затем я пошла за продуктами. Субботний вечер — время великих покупок, и некоторые прилавки осаждали аж три ряда женщин. Я всегда выбираю пустые магазины, где, вероятно, выходит на полпенса за фунт¹³ дороже. Потом мы пили чай с медом и сливками, а теперь Л. печатает на машинке свою статью; будем весь вечер читать и ляжем спать.

3 января, воскресенье.

До чего ж странно, что древние традиции, похороненные, казалось бы, так давно, вновь всплывают в памяти. На Гайд-Парк-Гейт¹⁴ мы обычно выделяли воскресное утро для чистки серебряного столика. А теперь вдруг обнаруживаю, что здесь по воскресеньям я занимаюсь случайными делами: печатаю на машинке, убираюсь в комнате и веду бухгалтерию, достаточно запутанную на этой неделе. У меня есть три маленьких мешочка медяков, и каждый из них сколько-то должен другому. Во второй половине дня мы пошли на концерт в Квинс-холл¹⁵. Учитывая, что мои уши вот уже несколько недель были свободны от музыки, я считаю патриотизм низменным чувством. Под этим я имею в виду (пишу в спешке, ожидая Флору¹⁶ к обеду), что музыканты исполняли национальный и прочие гимны, а все, что я могла чувствовать, — это полное отсутствие эмоций во мне и всех окружающих. Если бы британцы открыто говорили о туалетах и совокуплениях, тогда их могли бы взволновать универсальные эмоции. Как бы то ни было, призыв к ощущению единства безнадежно запутался в шинелях и шубах. Я начинаю ненавидеть себе подобных в основном после того, как увижу их лица в метро. Мне и правда приятней смотреть на сырую говядину и серебристую селедку. Но в итоге пришлось простоять 40 минут на вокзале Чаринг-Кросс, и домой я вернулась поздно, пропустив визит Дункана¹⁷. Кроме того, воскресный Лондон вечером со всеми его электрическими шарами, наполовину закрашенными голубой краской, — самое мрачное место из всех. Длинные грязные улицы, едва хватает дневного света, но недостаточно электрического, чтобы разглядеть голое небо, невыразимо холодное и плоское*.

* В сегодняшнем выпуске «Times¹⁸» есть статья о «Звездах Лондона»: «Мы можем получить от них полезный импульс к тому постоянному сосредоточению на непреходящих проблемах, истинным символом которых являются звезды, а не блеск Лондона. Да будет так» (5 января).

4 января, понедельник.

Мне не нравится еврейский голос, не нравится еврейский смех, и все же, как говорит Саксон¹⁹, мне есть что сказать о Флоре Вулф. Она умеет печатать на машинке, стенографировать, петь, играть в шахматы, писать рассказы, которые иногда публикуют, а еще она зарабатывает 30 шиллингов в неделю на посту секретаря Шотландской церкви в Лондоне. Занимаясь этими различными искусствами, словно человек, жонглирующий пятью бильярдными шарами, она сохранит бодрость духа до глубокой старости.

Сегодня утром внешний мир ворвался к нам с шумом: 1) я получила письма от миссис Халлетт и 2) от Лили; 3) Л. пришло письмо от Сидни Уотерлоу²⁰. По словам миссис Халлетт, Лили прятала в кладовке солдата, а также встречалась с солдатами у ворот. Таким образом, дом миссис Х. приобрел дурную славу, а сама она встревожена, ведь «в доме только дамы». Лили полностью честна лишь с одной коллегой, но заявляет, что миссис Х. очень больна и стара. Касательно письма Сидни, оно мне так надоело, что нет сил описывать. Дом был якобы грязным, а четыре человека, отмывавшие все в течение двух недель, смогли сделать его лишь более-менее сносным и т.д. и т.п. — все это без своих записей я бы терпела в тишине. Поэтому я написала Лили и, потратив некоторое время на благородные выражения добродетельных чувств, увидела, насколько сухо и официально это звучит. Я сказала, что она должна пообещать вести себя лучше, если хочет получить от меня другую рекомендацию, потому как я уверена, что бедная миссис Халлетт и ее трясущаяся старая сестра слышали солдатские голоса всякий раз, когда в окна задувал ветер. После обеда пришел Филипп²¹, находящийся в четырехдневном отпуске. Он до смерти устал от службы и рассказывал нам истории о глупости военных, в которые сложно поверить. На днях они обвинили кого-то в дезертирстве и вынесли ему приговор, а затем обнаружили, что этого человека вообще не существует. Полковник говорит: «Мне нравятся хорошо одетые молодые люди — джентльмены», — и избавляется от новобранцев, не соответствующих этому уровню. К тому же, спрос на кавалерию для фронта исчерпан, так что они, вероятно, останутся в Колчестере²² навсегда. Еще один темный дождливый день. Над головой пролетел аэроплан.

5 января, вторник.

Сегодня утром я получила письмо от Нессы²³, в котором она называет миссис Уотерлоу немецкой hausfrau²⁴ и советует нам не платить ей ни пенни. «Чистота — это фетиш, которому не следует поклоняться», — пишет она. Конечно, никто из нас не фетишист; полагаю, миссис У. просто смахнула тряпкой пыль пару раз и слегка прошлась под кроватями. Представляю, сколькими находками она поделилась с мужем, сидя рядом и покуривая над его философией, и как проклинала эту ужасную шлюху Вирджинию Вулф. В то же время для слуг это дело чести — войти в грязный дом и заставить его сверкать чистотой. Но хватит о Уотерлоу и их помойных ведрах. Мы работали, как обычно, и, как обычно, шел дождь. После обеда мы дышали свежим воздухом в Олд-Дир-парке²⁵, отметили соломенной линией, насколько высоко поднялась река, и увидели, что огромное дерево упало поперек бечевника²⁶, расплющив перила. Вчера были замечены три тела, плывущие вниз по течению в Теддингтон²⁷. Может ли погода подтолкнуть к самоубийству? В «Times» есть странная статья о железнодорожной аварии²⁸, в которой говорится, что война научила нас должному уважению к человеческой жизни. Я всегда понимала, что мы ценим ее абсурдно высоко, но и предположить не могла, что «Times» это озвучит. Л. отправился в Хампстед²⁹ читать первую лекцию для Женской гильдии³⁰. Он, казалось, совсем не нервничал, и в данный момент уже выступает. Мы склонны считать, что старый мистер Дэвис³¹ умирает, но мне кажется, что, несмотря на желание умереть, он будет сопротивляться еще долгие годы, ведь Маргарет³² оберегает его от тяжелой работы. Я купила рыбу и мясо на Хай-стрит³³ — унизительное, но довольно забавное занятие. Мне не нравится наблюдать за тем, как женщины ходят по магазинам. Они относятся к этому так серьезно. Потом я взяла талон в библиотеку и увидела всех этих потрепанных клерков и портных, листающих журналы, — словно старые пчелы на пожухлых цветах. По крайней мере, они сидят в сухости и тепле, а сегодня опять идет дождь. Бельгийцы внизу играют в карты с друзьями и болтают, болтают, болтают, пока рушится их страна. В конце концов, а что еще им остается…

6 января, среда.

Опять Уотерлоу, опять Лили. На этот раз миссис У. пишет Леонарду о духовке, а в конце письма сильно беспокоится о том, не надоело ли нам слушать, насколько восхитительным они считают Эшем-хаус. Странно, что обе леди в этой переписке пишут только джентльменам, инстинктивно чувствуя, я полагаю, что, если бы они писали друг другу, отношения стали бы гораздо более едкими³⁴. Письмо Лили продолжает историю спрятанного солдата. Теперь я очень четко представляю ее перед собой, с очаровательными глупыми щенячьими глазами, совершенно неспособную муху обидеть или задумать недоброе и все же обреченную вечно «страдать за грехи более сильных людей». В данном случае она находилась во власти горничной, которая и пригласила солдат, а у Лили не хватило духу ни нагрубить им, когда те пришли, ни «нажаловаться на коллегу хозяйке». «Я бы сделала что угодно, только не это», — полагаю, примерно так она и забеременела. Как бы то ни было, я вновь «замолвила» за нее словечко взамен на обещание не иметь больше дел с солдатами. Л. уехал в Хампстед в 10 утра читать вторую лекцию. Как я и предполагала, первая имела большой успех. Он считает женщин гораздо более умными, по сравнению с мужчинами, а в некоторых случаях даже слишком умными и посему склонными не видеть сути. Сегодня днем из-за второй лекции он останется в Хампстеде, пообедает с Лилиан и, возможно, увидится с Джанет. Только очень скромный человек вроде него может так относиться к этим женщинам рабочего класса: Лилиан³⁵, Джанет³⁶ и Маргарет. Клайв³⁷, а впрочем, и любой другой умный молодой человек, как бы сильно ими ни восхищался, с напускным видом притворялся бы, что это не так.

Все утро я писала с безграничным удовольствием, что странно, ибо знаю: радоваться там нечему и через 6 недель или даже дней я все это возненавижу. Затем я поехала в Лондон и узнала в Грэйс-Инн³⁸ про комнаты. У них был выбор, и, немедленно представив всевозможные удобства, я с трепетом погрузилась в изучение вариантов. Они идеальны для одного человека и невозможны для двоих. Оказалось, у них есть две изумительные комнаты с видом над сад, и в общем-то все. Рядом с одной из них грохочет Грэйс-Инн-роуд³⁹. Затем я посмотрела квартиру на Бедфорд-Роу, выглядевшую божественно, но агенты сказали мне, что им поручено сдавать ее только с мебелью. И теперь, конечно, я убеждена, что в Лондоне нет квартиры, равной моей! Я могла бы часами бродить по темным улицам Холборна⁴⁰ и Блумсбери. То, что видишь и над чем размышляешь — суматоха, беспорядок и суета вокруг… Переполненные улицы — это единственное место, заставляющее меня думать, а что бы сказали другие. Теперь мне надо решить, пойду ли я на вечеринку на Гордон-сквер⁴¹, где выступят Араньи⁴². С одной стороны, я избегаю нарядов и приключений, с другой, знаю, что с первой вспышкой света в зале и шумом голосов я опьянею и пойму, что жизнь не имеет ничего общего с вечеринками. Мне стоит увидеть красивых людей и испытать ощущение того, что я нахожусь на гребне высочайшей волны — в эпицентре событий. С третьей и последней стороны, вечера у камина, когда читаешь Мишле⁴³ и «Идиота⁴⁴», куришь и беседуешь с Л. в домашних тапочках и халате, — тоже райские. И поскольку он не будет уговаривать меня пойти, я точно знаю, что останусь дома. Кроме того, я не обделена тщеславием — у меня нет подходящего наряда.

7 января, четверг.

Нет, мы не пошли на вечеринку на Гордон-сквер. Леонард вернулся слишком поздно, лил дождь, и мы действительно не хотели никуда идти. Его лекции имели большой успех. Одна пожилая дама сказала Леонарду, что они считают его своим личным другом на всю жизнь, а другая — что он единственный джентльмен, которого женщины-рабочие понимают. Он объяснял им переводные векселя⁴⁵ и тому подобное в течение часа, а затем отвечал на вопросы, которые опять-таки были невероятно вдумчивыми. После обеда я отправилась в Воспитательный дом⁴⁶ узнать, не сдадут ли нам Брунсвик-сквер или хотя бы половину дома, затем пошла в «Omega⁴⁷», чтобы купить Джанет шаль, а потом на чай с ней. В больнице меня встретил мистер Чабб. Он сидел за письменным столом в очень уютной теплой комнате с видом на сад, а его ассистент в это время рисовал планы домов за высоким столом. Мистер Чабб начал толстеть. Он узнал меня и сразу стал чрезвычайно вежливым. Дом на Брунсвик-сквер уже почти отошел отставному госслужащему с Цейлона⁴⁸ по имени Спенс, который, однако, может быть не против сдать нам два верхних этажа, что нас очень даже устроило бы. Я, разумеется, страстно захотела получить Брунсвик-сквер. Мистер Чабб, человек с бесконечным количеством свободного времени, любящий поболтать, обсудил со мной все возможности. Сам он не особо восхищается фресками Адриана⁴⁹, но сказал, что большинству людей они нравятся. Цейлонский джентльмен⁵⁰ предложил закрыть их занавесками, считая, по-видимому, слишком хорошими, чтобы уничтожать, хотя и не очень приятными глазу. Он холостяк, вероятно, довольно сварливый и некогда возглавлявший сумасшедший дом в Коломбо⁵¹. Во время разговора в комнату вошел секретарь, также чрезмерно вежливый, особенно после того, как он услышал мое имя.

— Миссис Вулф, безусловно, имеет серьезные притязания на этот дом, — сказал он. — Лично я не думаю, что Спенс прав.

– Согласен, — твердо отметил мистер Чабб. — Я прочел о нем в медицинском справочнике, и он, кажется, порядочный человек.

— Так и есть, — согласился секретарь, — но… Не в наших правилах отказывать в помощи в одиннадцать утра, даже не попытавшись.

— В двенадцать, можно сказать, — уточнил мистер Чабб.

Умоляя сделать все возможное и сообщить результат, я, пожав им руки, наконец ушла. Они посоветовали мне посмотреть дом на Макленбург-сквер⁵², что я и сделала. Это огромное помещение с большим залом и широкой лестницей, и мы могли бы поселиться в квартире наверху; единственный минус в том, что Грэйс-Инн-роуд проходит сзади дома. Когда я вышла оттуда, лил дождь. Однако я-таки добралась до «Omega» и купила все необходимое у глупой молодой женщины в постимпрессионистской тунике. Я пошла в Хампстед, встретила там одну пожилую даму, отправилась на станцию, дабы избежать чая с Эмфи⁵³, а затем меня пустили к Джанет. Она в постели, и ей придется лежать еще несколько недель. Нервы у нее совсем никудышные. Она не может ни читать, ни что-либо делать, — догадываюсь, насколько несчастной она, должно быть, чувствует себя, особенно учитывая возраст и Эмфи, утомляющую своей однообразностью и каким-то нескончаемым энтузиазмом. И потом — старость утомительна. Но все же Джанет очень смелая и настолько неэгоистичная от природы, что на самом деле интересуется другими людьми. Мы говорили о Леонарде, и о жизни в Лондоне, и о поэзии Харди⁵⁴, которую она не может перечитывать, — слишком меланхоличная и отталкивающая, — говорили и о вещах не столь интересных. Я спорила. Было поздно, и она предложила поужинать вместе, а потом уже пойти с Л. на мирные дебаты в Женскую гильдию. Я бы не вынесла ужин и посему ретировалась в публичную библиотеку. По дороге я попала под один из самых сильных ливней, которые когда-либо видела. Это больше походило на душ, чем дождь. Мои туфли так скрипели в библиотеке, что мне стало стыдно. Затем я поужинала в очень хорошей закусочной для извозчиков — вульгарное, но чистое и спокойное место. В 8 вечера я встретилась с Л. на Черч-Роу 28. Комнаты там старые, обшитые белыми панелями, и одна из них была полна женщин-рабочих. Приятно (после прочтения ужасающих писем о родах⁵⁵) видеть хохочущих как школьниц женщин. Выступал мистер Гобсон⁵⁶, и это было здорово. Женщины, как обычно, производили впечатление своей чувствительностью и, кажется, наличием определенного чувства ответственности. Пришло еще одно письмо от миссис Уотерлоу.

8 января, пятница.

Сидни Уотерлоу пришел к нам сегодня на обед, «дабы убедиться», как он выразился, «что мы не поссорились из-за всей этой ерунды». В течение первых полутора часов мы ничего другого не обсуждали. Мое первое письмо, сказал он, вызвало у него бессонницу, хотя миссис Уотерлоу, несмотря на беременность, спала крепко. Насколько мы поняли, миссис У. в последнее время ведет себя и пишет очень импульсивно; хорошенько все обдумав, Сидни пришел в ужас от того, насколько неэтичным было их поведение. Он долго размышлял, посвятив целое утро своему ответу, и в итоге последовал совету нескольких друзей, которые, как оказалось, согласны с ним в том, что дымоходы обычно чистят за счет домовладельцев. «Но даже тогда мы обязаны были спросить вашего разрешения, я полностью уступаю в этом вопросе и только в нем», — и т.д. и т.п., все его слова, как обычно, звучали солидно и просто. Его толстое розовое тело всегда кажется мне бескостным и безволосым, как у гигантского ребенка, и разум тоже детский. Но все же есть в нем некоторое очарование. Они с Л. отправились на прогулку. Я пошла к канцлерам⁵⁷ узнать, есть ли новости о Хогарте. Сначала мужчина ответил: «Нет». Но как только я сказала ему, что мы можем снять другой дом в Лондоне, он тут же признался, что дважды виделся с миссис Уонтнер, нынешней квартиранткой, и что ей не нравится дом. Это уловка? А если нет, то есть ли какая-то веская причина, по которой он ей не нравится? Похоже, нам придется выбирать между Брунсвик-сквером и Хогартом, если только оба варианта не отпадут. Сидни вернулся к чаю и рассказал, что к ним заезжала Алиса⁵⁸ и что он ее пожалел, «как можно пожалеть очень хорошую трость. Она была такой красивой и счастливой со своим большим толстым ребенком. Дом все еще полон нашей мебели — словно дом смерти для меня». Но когда я предположила, что нынешней миссис У. наверняка было неловко, он удивился. «Она совсем не такой человек, — сказал он. — Это совершенно здравомыслящая женщина…». Тем не менее если бы она узнала, что Сидни жалеет трости… Сидни ответил, что Мардж (как он называет жену) значит для него настолько бесконечно больше, что подобных чувств она бы не испытала. Он уехал назад в Эшем. Они хотят продлить аренду еще на 6 месяцев. У него нет работы, но Эшем-хаус столь восхитителен, что Сидни абсолютно счастлив жить там и ничего не делать.

9 января, суббота.

Сегодня в два часа ночи несколько барж, пришвартованных на реке, вышли из-под контроля. Одна из них врезалась в Ричмондский мост и снесла внушительных размеров кусок каменной арки; остальные баржи пошли ко дну или поплыли вниз по течению. Обо всем этом я упоминаю не потому, что мы что-то видели или слышали, а так как заметили повреждения моста, когда днем шли в Кингстон⁵⁹. Внутри камень желтее, чем снаружи, что его делает заметней. У нас была очень хорошая прогулка. Пурпурные поля вокруг Кингстона почему-то напомнили мне Сарагосу⁶⁰. В возвышающемся на фоне заката городе, к которому ведет утоптанная тропинка через поле, есть что-то иностранное. Интересно, почему инстинктивно чувствуешь абсурдность комплимента Кингстону, когда говоришь, что он похож на иностранный город. По пути мы встретили длинную вереницу имбецилов⁶¹. Первым навстречу нам шел очень высокий молодой человек, достаточно странный, чтобы взглянуть на него дважды, но не более; второй шаркал и смотрел в сторону, а потом мы поняли, что каждый в этой длинной цепочке был жалким неумелым шаркающим идиотским существом без выраженного лба или подбородка, с имбецильной ухмылкой или диким подозрительным взглядом. Совершенно ужасное зрелище. Их, конечно, нужно убивать. В Кингстоне мы обнаружили такой же рынок, как в Мальборо⁶², и купили ананас за 9 пенсов. Продавец сказал, что все плоды на прилавке уже дозрели, и, поскольку он ожидает новую поставку во вторник, ему приходится продавать их в убыток. Мы выпили плохой чай в очень претенциозном месте. Обратно возвращались на поезде в компании рабочего и двух маленьких мальчиков. Рабочий начал рассказывать нам о скандалах с поставкой мяса в «Lyons⁶³» и поведал, что его прикрепили к летному департаменту в Хаунслоу⁶⁴. Он был весьма умен и мог бы стать ЧП или, по крайней мере, журналистом. Читаю «Times», где цитируют слова Уилла Вогана⁶⁵ о том, что учителя пренебрегают грамматикой современного языка и слишком много говорят о стилях в литературе, но ничто так не закаляет характер и ум, как грамматика. Как это на него похоже!

10 января, воскресенье.

Сегодня утром я сидела и печатала на машинке, когда раздался стук в дверь и вошел человек, которого я сначала приняла за Адриана. Это был Уолтер Лэмб⁶⁶ — прямо от короля⁶⁷. Всякий раз после встречи с ним он приходит посплетничать. Он настоял на прогулке в Ричмонд-парке. О чем говорили? Забыв о короле, Уолтер рассказал нам длинную и невыносимо тоскливую историю о неэффективности французских солдат, которую ему поведал профессор Хаусман⁶⁸. Что бы ни говорил Уолтер, все звучит плоско и серо; один его голос испортил бы самую страстную поэзию этого мира. Но страстных стихов он и не читал. Его жизнь проходит среди респектабельных и богатых, среднего ума людей, которых он отчасти презирает, поэтому рассказы Уолтера всегда звучат немного снисходительно. Единственная страсть в его жизни — это здания XVIII века. Во время прогулки он постоянно предлагал полюбоваться то лепниной, то оконной рамой или даже «веерным светильником». Уолтер «осматривает» все подобные дома, которые сдаются в аренду, и уделяет особое внимание их внутренней отделке. Он знает, кто живет в них сейчас и кто жил раньше. Уолтер прекрасно соответствует Кью⁶⁹, Академии⁷⁰ и королевской семье. На пороге нашего дома он разразился рассказом о своем последнем визите, когда король, который теперь относится к нему как к другу (или, по словам Леонарда, скорее, как к высокопоставленному лакею), вдруг перестал любоваться картинами и спросил принцессу Викторию⁷¹, кто делает ей вставные челюсти. «Мои постоянно падают в тарелку, — воскликнул Георг, — а в следующий раз они провалятся в глотку. Мой врач — мошенник. Я собираюсь его сменить». Виктория ощупала свои передние зубы языком и ответила, что они в полном порядке, — идеально белые и удобные. Король вернулся к картинам. Стиль речи Уолтера напоминает мне Георга III из дневников Фанни Берни⁷² — словно ему должны быть за что-то благодарны. Он отказался отобедать у нас, сказав, что всю неделю питался фазанами, а ревень ему противопоказан из-за кислотности. Целый день льет дождь, и теперь Марджори Стрэйчи⁷³, которая должна была ужинать с нами, не придет из-за простуды. Вчера вечером я узнала от мистера Чабба, что старый Спенс не намерен сдавать ни одной комнаты дома на Брунсвик-сквер.

11 января, понедельник.

Утром Леонард принимал ванну, а я лежала в постели и размышляла, стоит ли протянуть руку «Робу Рою⁷⁴», когда услышала шум в соседней комнате, а потом кто-то бросился вниз, вопя странным, неестественным голосом: «Пожар! Пожар!». Поскольку было понятно, что дом не охвачен пламенем, я надела свой дождевик и туфли, прежде чем выглянуть в окно. Затем до меня донесся запах горящей бумаги. Я вышла в коридор и увидела, что из открытой двери соседней комнаты валит дым. Времени на спасение было предостаточно, поэтому я начала спокойно выходить и услышала, как Лиззи⁷⁵ возвращается с жильцом, говоря: «Я лишь положила немного бумаги, чтобы развести огонь». Тогда я догадалась, что произошло. «Еще 10 минут, и вся комната была бы охвачена пламенем», — ответил квартирант. Вошел Л., мы выглянули в окно и увидели, как на лужайке полыхает большая японская ширма. Позже я узнала, что загорелась бумага, драпировка на камине, еще одна ширма и деревянная отделка. Поскольку все комнаты в доме обшиты сухим старым деревом, неплотно оклеенным обоями, я думаю, что через 10 минут потушить огонь кувшинами с водой уже бы не вышло. Жилец был в ужасе, особенно когда увидел свои бесценные ковры, которые, по словам миссис Ле Грис, «стоят сотни и сотни». Зная Лиззи, удивительно, как мы до сих пор не пострадали. Вчера она разбила очень красивый фарфор.

После обеда мы отправились в Лондон: Л. — на встречу с редактором⁷⁶ «New Statesman⁷⁷» по поводу статьи о дипломатии⁷⁸, я — осмотреть квартиру на Макленбург-сквер. Там мы потом и встретились. Однако, когда мы добрались до дома, квартирант отказался впускать нас, поэтому пришлось обратиться к владелице, живущей всего через несколько домов оттуда. Нас провели в большую комнату, ужасно изуродованную бархатными занавесками, гигантскими фиолетовыми подушками и кучей обыкновенных позолоченных и лимонного цвета предметов. Сама владелица сидела в инвалидном кресле, напоминающем детский стульчик с перекладиной поперек. Ее волосы (соломенного цвета парик) были уложены по обе стороны головы, и выглядела она как обыкновенная толстая напудренная и нарумяненная тетка из Блумсбери. Такой вид всегда вызывает у нас обоих физический дискомфорт. Однако она оказалась очень разумной деловой женщиной, владеющей и, я полагаю, успешно управляющей несколькими домами. Она заставила осмотреть ее дом, а не тот другой. Нас сопровождала маленькая и сморщенная, очень любезная старушка, которая изуродовала свою часть дома до неузнаваемости. Например, гостиная, где она расточала свое мастерство, пестрела бесчисленными, не сочетающимися друг с другом, отвратительными мелочами: две связки флагов на столах произвели на меня особенно сильное впечатление. Там были флаги всех наций, я думаю, и фотографии всех королевских семей. Словно смотришь в калейдоскоп на бесчисленные цветные точки, хотя снимки были черно-белыми. Потом я пошла в «Days⁷⁹», а Л. — в Лондонскую библиотеку⁸⁰. Ему нужно написать статью о дипломатах в 1200 слов к полудню среды — замечательная тема, как ни крути.

12 января, вторник.

Сегодняшний день не начался с пожара. Однако Л. пришлось призвать миссис Ле Грис к ответственности за грехи Лиззи. Бедной женщине оставалось лишь согласиться. Поскольку она знает, что Лиззи увольняется, ей все равно, сколько тарелок разбито, только бы ушла. Миссис Ле Г. не может найти прислугу, но она и платит всего £16 в год.

Я заметила, что Сесил⁸¹ пришел к обеду в штатском. На самом деле, им с Филиппом совершенно не нравится армия, и они не видят никаких шансов попасть на фронт. С одной стороны, Сесил хочет стать постоянным военным, потому что это лучше, чем жизнь барристера⁸². С другой, они с Филиппом могут отправиться в колонии. Странность Вулфов, на мой взгляд, заключается в их крайней расхлябанности. У нас дискуссии и волнения по поводу малейших изменений образа жизни были бы бесконечными, но Вулфам, кажется, все равно, станут они фермерами, сбегут ли с чужой женой или женятся на дочери польского еврея-портного. Я помню, как тщательно тетушка Мэри⁸³ скрывала тот факт, что девушка Герви⁸⁴ была своего рода торговкой, и насколько неугомонно себя вела, пока они не расторгли помолвку. Возможно, у Вулфов нет семейных традиций. В любом случае это дает ощущение свободы. Больше нечего сказать. После обеда Л. и Сесил пошли в Кингстон, я же прошлась по магазинам, купив немного мяса и овощей, а еще взяла несколько книг из местной библиотеки. Я думаю, мы найдем ее более полезной, чем Лондонскую, поскольку никто, кроме нас самих, здесь не читает солидных книг. Сейчас Л. пишет свою статью о дипломатии, а мне надо идти печатать. Прекрасный день для чуда.

13 января, среда.

Сегодня утром я вступила в небольшой спор (с Л.), пытаясь съесть свой завтрак в постели. Верю, что однажды эта процедура будет иметь смысл, особенно если я смогу избавиться от яичной скорлупы. Потом Л. отправился в редакцию «New Statesman» со своей статьей. Я пообедала и поехала в «Days», чтобы взять еще книг. В 4 часа дня «Days» — это прибежище модных дам, которые хотят, чтобы им подобрали чтиво. Более жалких существ я еще не видела. Они приходят в мехах, словно тюлени, и пахнут как виверры⁸⁵, снисходительно кладут на стойку несколько романов, а затем томно спрашивают, нет ли «чего поинтересней»?! Работники там — самые смиренные и услужливые из мужчин. Всегда почтительные к «их милости», они таскаются с этими престарелыми графинями и наглыми юными миллионершами. Лондонский Вест-Энд вызывает у меня отвращение: я заглядываю в автомобили и вижу внутри толстых вельмож, похожих на огромные драгоценные камни в атласных футлярах. Вторая половина дня нынче какая-то длинная и скучная, словно сейчас не зима и не весна. Я приехала домой к чаю. Л. вернулся с Гордон-сквер, где виделся с Мейнардом⁸⁶ (он говорит, что немецкая экономика рушится) и Саксоном, который восстанавливается после инфлюэнцы⁸⁷. У Леонарда разболелась спина, поэтому вместо похода на кооперативное собрание мы остаемся дома.

14 января, четверг.

Сегодня утром нас разбудил (чувствую, эта фраза скоро станет такой же заезженной, как «Однажды, давным-давно» в сказках) глухой пульсирующий звук, будто на крыше пытались завести моторный омнибус⁸⁸. Однако опыт подсказывал, что Лиззи просто развела на кухне сильный огонь, а в трубах не оказалось воды. Когда Л. открыл кран, из него пошел пар, словно из пасти дракона Зигфрида⁸⁹ в Ковент-Гарден⁹⁰, а потом с ржаво-красной водой выплыли куски труб. Никто, однако, не подумал, что котел мог и лопнуть. Мы писали все утро. Кстати, я получила весточку от Адриана⁹¹, который заселился в комнаты Кембриджа без единой простыни. Теперь, когда Уотерлоу замолкли, я начинаю писать и звонить по поводу простыней. После обеда мы отправились в Кингстон, чтобы купить несколько очаровательных чашек, которые продаются там всего по пенни за штуку. Если Лиззи не уедет и продолжит вести себя так, словно каждый рабочий день для нее последний, нужно дать ей что-нибудь дешевое для вымещения гнева. Мы возвращались домой на двухэтажном автобусе, придумывая фразы на манер Уолтера Лэмба. Леонард собирается пойти на выступление фабианцев⁹², а я думаю развлечь себя посещением кинодворца⁹³. Но зачем? Разумеется, я выйду оттуда, сказав себе: «Ничто и никогда не заставит меня снова пойти в кинодворец». Также я получила письмо от Энни⁹⁴, которая, очевидно, намерена стать нашей постоянной кухаркой, поскольку у нас, я думаю, самые лучшие условия работы в Англии. Уотерлоу говорят, что ее молодой человек переехал — или был заменен другим — в Уиллсден⁹⁵. Статья Л. о дипломатии должна выйти в субботу. После отправки в редакцию он, конечно, был уверен, что ее завернут (это примечание на будущее).

15 января, пятница.

Я все же cходила в кинодворец, а Л. к своим фабианцам, и в целом он считает, что его разум, дух и тело получили бы больше пользы от кино, чем от Веббов⁹⁶ и докторов, говоривших о своей этике. В кинодворце было две или три великолепных кинокартины: в одной — баржа с древесиной, проплывающая мимо Багдада, в другой — восточный дворец, наводненный обезьянами и бродячими собаками, в третьей — затонувшая яхта. Но, как обычно, драма очень скучна. Хотелось бы любить то, что нравится всем остальным. Зал был переполнен, раздавались взрывы смеха, аплодисменты и т.д.

Сегодня утром я получила известие от Эмфи Кейс, которая хочет, чтобы я разузнала о месте в Льюисе⁹⁷, где Лили родила ребенка, поскольку она знает молодую женщину, которая тоже хочет завести детей. Интересно, как Эмфи и Джанет узнают о таких вещах.

Днем мы ходили в Хогарт, чтобы понять, действительно ли шум школьников — существенный недостаток. Очевидно, это касается только Саффилда⁹⁸. Ну… Интересно, что в итоге получится. Я бы многое отдала, чтобы перевернуть страниц тридцать и узнать, как у нас обстоят дела. Мы ходили в парк и видели, как военные Территориальной армии⁹⁹ бьют кнутами и пришпоривают своих лошадей, а еще видели огромное упавшее дерево. Мы ужинаем рано и идем в Зал¹⁰⁰ — неслыханное мотовство, хотя было время, когда я ходила в оперу, на вечерние концерты и т.д. по крайней мере 3 раза в неделю. Уверена, в конце вечера мы оба поймем, что «чтение хорошей книги было бы лучше». Л. продолжает читать дипломатов, а я о 1860-х: Кемблы¹⁰¹, Теннисон¹⁰² и т.д., — чтобы проникнуться духом того времени ради «Третьего поколения¹⁰³». Они были невероятными учеными: всегда откапывали вымерших монстров, смотрели на звезды и пытались обрести Веру. Сейчас мне кажется, что у человеческой расы вообще нет характера: она ни к чему не стремится, ни во что не верит и воюет только из унылого чувства долга.

Я начала лечить свою мозоль. Это нужно было сделать еще неделю назад.

16 января, суббота.

Думаю, вчерашний вечер в Зале (Колизее) стоил своих денег, несмотря на недостатки в программе. Что мне обычно нравится, так это «сценки»: комические певцы, или мужчины, пародирующие примадонну, или жонглеры. Я не люблю пьесы в одно действие. Мне нужен целый акт, чтобы вникнуть в суть, а одноактные представления — это в основном чистая скука. Поэтому вчера я была разочарована просмотром трех одноактных пьес: сначала «День» Барри¹⁰⁴ — чистейший вздор высшего сорта об Императоре; затем была пьеса¹⁰⁵ о женщине, которая говорит «пират», имея в виду «попугай»; третья — «Доктор Джонсон¹⁰⁶». В начале Джонсон выплевывает хлеб с маслом через нос, а в конце он сентиментален и нежен, словно женщина, каким, собственно, и задумывался этот персонаж. Однако там был человек, который пародировал примадонну, а еще патриотическое ревю¹⁰⁷ — больше всего люди хлопали Грею¹⁰⁸. Мы ушли как раз в тот момент, когда восточная ваза¹⁰⁹, окрашенная в серый и фиолетовый цвета, взорвалась посреди сцены. Военные образы мне не понравились, и я тихонько ретировалась, как ягненок.

Все утро мы писали. Кстати, статья Л. в «New Statesman» читается очень хорошо. Я получила запрос от Адриана на столовое серебро, стаканы и кухонные принадлежности. Похоже, они обустроили жилье без единого предмета. Он писал мне при свече, воткнутой в блюдце. Л. ушел в библиотеку, а я гуляла с Максом вдоль реки, но нам сильно помешала украденная им кость, мои спадающие чулки и собачья драка, после которой его порванное ухо сильно кровоточило. Я подумала о том, как же я счастлива и без тех переживаний, которые когда-то мне казались счастьем. Мы с Л. некоторое время спорили об этом, а также о никчемности всех человеческих трудов, которые только и поддерживают счастье их творцов. Теперь я наслаждаюсь своим творчеством исключительно потому, что люблю писать, и мне, честно говоря, все равно, что скажут другие. В какие только пучины ужаса ни нырнешь за этими жемчужинами, но они того стоят.

17 января, воскресенье.

Утро было непримечательным, а после обеда пришел Герберт¹¹⁰ и пригласил Л. на прогулку. Я отправилась в Квинс-холл и осталась на три прекрасные мелодии¹¹¹, а вернувшись, обнаружила, что Герберт задержался. Марджори Стрэйчи пришла на ужин; сразу видно, что она изменилась, в лучшую сторону, как мне показалось, хотя и заметно похудела. Она жаловалась на бессонницу и — в присущей всем Стрэйчи манере — на «разбитость», на «слишком пугающую» жизнь. Однако говорили мы о совершенно обычных вещах, пока после ужина она не начала вдруг усиленно талдычить о замужестве. (Ни с того ни с сего она заявила нам: «У меня есть друг, который считает меня очень красивой и очень глупой», — и, заподозрив неладное, я ответила: «Ох, он рабочий, ты не должна выходить за него».) В общем, она продолжала давить на нас вопросами о семейной жизни, о том, стоит ли ей выходить замуж; порой я думала, что это обычная болтовня незамужней женщины, а иногда подозревала, что там кроется что-то большее. Наконец, кто-то из нас (возможно, я) сказал:

— Ну, Марджори, а ты-то чего хочешь?

— Замуж, — трагично ответила она.

— Но есть ли кто-то, за кого ты хочешь выйти?

— Да.

— А он хочет на тебе жениться?

— Да.

— И кто же он?

Она зарылась лицом в ладони, а затем воскликнула: «Женатый мужчина! Джоз Веджвуд¹¹²!». Мы оба ахнули, и повисла тишина. А потом еще час или два мы не обсуждали ничего другого. Это самое странное, что я когда-либо слышала — вот как можно описать произошедшее. Прошлым летом Джоз ушел от жены, или она ушла от него, что, конечно, сомнительно. С тех пор он жил в Лондоне и плакался Филиппу Морреллу¹¹³ (среди прочих) на свое одиночество. Филипп рекомендовал проститутку. Потом Оттолин¹¹⁴ сосватала ему Марджори. Они пригласили ее на ужин, после которого Оттолин танцевала за раздвижными дверьми, оставив Марджори тет-а-тет с Джозом. И хотя это была их первая встреча, он рассказал ей о своей жизни и невзгодах. На следующий день Джоз навестил леди Стрэйчи¹¹⁵. Потом они с Марджори постоянно встречались, а примерно за неделю до Рождества он сделал ей предложение в Локридже¹¹⁶. К тому времени она уже была сильно влюблена и согласилась, но что же им делать дальше? Она против развода Джоза, ссылаясь на то, что это позор, а он, ко всему прочему, говорит, что развод погубит его политическую карьеру. Он чрезвычайно амбициозен. Она хочет жить с ним в роли жены, но это, конечно, также означает полный политический крах. Быть просто любовницей — немыслимо для Марджори. Леди Стрэйчи только усложняет дело: она пришла бы в ужас от любой нетрадиционности, поэтому ей вообще нельзя ничего сообщать. Кроме того, есть и страх перед миссис Веджвуд. Если та все узнает, то попытается ли она вернуть Джоза? Удастся ли ей? Половина семьи Стрэйчи (включая Литтона) советуют М. больше не думать об этом. Она явно влюблена, а также совершенно растеряна и вымотана. Марджори собирается на юг Франции, а Джоз тем временем отправляется на фронт. Ну и что со всем этим делать? Видя влюбленность М., я чувствовала, что единственный выход — пойти на крайний вариант, но, когда я задумалась о том, как именно все это произошло и насколько быстро, о манипуляциях Оттолин, у меня возникли сомнения — в основном по поводу Джоза. Не повторяется ли история Синди Уотерлоу¹¹⁷? Серьезны ли его чувства, даже если ее таковы? Он был женат на Этель 20 лет, и у них 7 детей. Леонард настроен пессимистично, и я с ним почти согласна. Он считает, что М. выбрала наихудший путь с точки зрения собственных перспектив, и указывает на ужас ее положения в качестве любовницы мужчины, который, конечно, больше всего озабочен своей карьерой и был ниспослан ей для удовлетворения желаний, которые могут быстро пройти. Однако какое-то время они теперь проведут врозь, и все может наладиться само собой. Так или иначе, я чувствую, что для нее это событие всей жизни. Сегодня утром, повинуясь ночному порыву, я написала¹¹⁸ Томасу Харди! Поблагодарила его за стихотворение об отце¹¹⁹ и другие произведения!

18 января, понедельник.

Сегодня утром мы еще находились под впечатлением от Марджори. Кажется, всю ночь соседи грохотали коробками. У квартиранта жена вернулась из Нью-Йорка. Днем мы посмотрели несколько домов на Макленбург-сквер, что привело к долгому обсуждению нашего будущего и пересчету доходов. В будущем — неизвестность, и это, я думаю, лучшее, что там вообще может быть. Л. уехал к Веббам, а я вернулась домой; с тех пор не произошло ничего стоящего, кроме того, что, когда я начала писать эту страницу, Л. заявил о своем решении уйти из комиссии, дабы выпустить памфлет¹²⁰ об арбитраже¹²¹, — теперь мне придется оставить дневник и обсудить с ним эту глупость. Отчасти это связано с моей эгоистической привычкой использовать аргументы из своей книги. Я хочу посмотреть, что можно сказать против всех форм деятельности и таким образом отговорить Л. от всей его работы, говоря на самом деле не в своей манере, а в стиле Эффи¹²². Разумеется, совершенно необходимо, чтобы Л. выполнил работу, которая может получиться превосходной.

19 января, вторник.

Меланхолия Л. продолжается: сегодня утром он даже заявил, что не может работать. В результате день вышел достаточно грустным. На улице очень холодно и пасмурно. Днем мы гуляли в Ричмонд-парке, деревья все черные, а небо над Лондоном тяжелое, но, я думаю, в нем достаточно красок, делающих его даже красивее, нежели в ясные дни. Олени идеально сливаются с засохшим папоротником. Но, как я уже сказала, Л. был меланхоличен. Все, что я могу поделать, так это отказаться от своих прежних слов и высказать истинное мнение. Писать романы — плохая привычка, и, я думаю, она искажает жизнь. Однако, после того как в течение 5 минут я искренне хвалила писательство Л., он сказал: «Стоп», — я прекратила, и больше ничего говорить не пришлось. Анализируя настроение Л., я приписываю большую его часть явной неуверенности в своих писательских способностях, будто он, в конце концов, не способен быть писателем. Но, как у человека практичного, его меланхолия проникает гораздо глубже, чем полунамеки на нее у таких осознанных людей, как Литтон¹²³, сэр Лесли¹²⁴ и я. Спорить с ним невозможно.

Что ж, я читаю «Идиота». Порой я не выношу стиль книги, но в то же время он кажется мне обладающим той же жизненной силой, что и у Скотта¹²⁵. Вот только Скотт лишь создавал превосходные образы обычных людей, а Достоевский давал жизнь удивительным, невероятно проницательным и пронизанным страданиями персонажам. Возможно, сходство со Скоттом отчасти связано со свободным, вольным и легким стилем перевода. Кроме того, я читаю Мишле, пробираясь сквозь унылое средневековье, и «Жизнь Фанни Кембл¹²⁶». Вчера в поезде я читала «Похищение локона¹²⁷», которое кажется мне величайшим — почти сверхчеловеческим по своей красоте и блеску — произведением; даже не верится, что такие вещи можно написать. Думаю, когда-нибудь я выпущу работу¹²⁸ под названием «Эксцентрики». Мистер Грот¹²⁹ будет одним из них, а также леди Эстер Стэнхоуп¹³⁰, Маргарет Фуллер¹³¹, герцогиня Ньюкасла¹³². Тетя Джулия¹³³?

20 января, среда.

Закончив главу в первой половине дне, я отправилась за мелкими покупками. Например, увидев массу розовой субстанции у рыботорговцев, я тут же купила ее — икру трески. Затем переписала некоторые заметки Л. об арбитраже. Прогулка на природе улучшила его настроение сильнее, чем все доводы жены, да и погода стояла прекрасная. Во всяком случае, можно надеяться, что он начнет работать, а это главное. После обеда он отправился в школу экономики¹³⁴, а я в Вестминстер¹³⁵. Хочу посмотреть как можно больше домов. На Бартон-стрит¹³⁶ арендная плата составляет всего £130 — низкая цена из-за войны. Вестминстер, тихий и затененный аббатством район, — почти самое сердце Лондона.

Затем пошел дождь. Я заглянула в «Days» и узнала, что мои книги уже отправлены. Пытаясь вспомнить название хотя бы одной из них, я потерпела фиаско — именно так, наверное, чувствуешь себя на экзамене. В ожидании поезда на Хаммерсмит¹³⁷ я читала «Опыт о критике¹³⁸». Классика помогает мне скоротать время гораздо лучше, нежели «Pall Mall Gazette¹³⁹». Мейнард Кейнс приходил на обед. Мы угостили его устрицами. Он как ртуть на наклонной плоскости, немного скользкий, но очень любезный, как и все скользкие люди. Мы вовсю сплетничали об Адриане с Карин¹⁴⁰ (обсуждение любовных похождений Адриана проходило в громких рассудительных тонах) и, конечно, о Марджори c Джозом. Именно тогда, несмотря на дружелюбие и забавность, Кейнс показался мне немного скользким. Он видел странность и веселье, но не понимал, что их роман может быть и всерьез. По его словам, все это подстроили Несса и Оттолин. Потом мы поговорили о войне. Как он сказал, сейчас мы не воюем, потому что ждем весны. Тем временем государство тратит столько денег, что французы, испуганно стоящие на коленях, восхищенно разевают рты. Мы обязательно победим и сделаем это эффектно, в последний момент применив все наши способности и богатство для достижения цели.

21 января, четверг.

Вчера вечером Мейнард скептически высказался о ценности статьи про арбитраж. Он скептичен относительно ценности почти любой работы и признает лишь удовольствие, которое она приносит своему творцу. Мейнард работает лишь потому, что ему нравится. И это, конечно, снова повергло бедного Л. в уныние. Сегодня утром он был очень меланхоличен, а еще ему пришлось провести целый день в Британском музее¹⁴¹, что довольно скверно даже для тех, кто верит в свою работу. Я считаю, что статья будет иметь огромный успех, а его работа, если и не предотвратит войну, то уж точно поставит Л. в один ряд с выдающимися молодыми людьми, что уже само по себе хорошо. Я пошла в Лондонскую библиотеку — затхлое, прокуренное, ненавистное мне место. Там я прочла текст Гилберта Мюррея¹⁴² о бессмертии¹⁴³, взяла книгу для Л. и вернулась домой, пропустив свой поезд и прочитав на станции Хаммерсмит «Послание доктору Арбетноту¹⁴⁴». Л. пришел поздно: он ездил в Хампстед и виделся с Джанет, состояние которой, кажется, без изменений вот уже несколько месяцев, но так, я думаю, и должно быть. Маргарет раздражает Эмфи своими советами, как правильно лечить отдыхом, «к которому пациентку вообще-то не принудишь». На ужин пришла Сильвия Мильман¹⁴⁵. После долгих любезностей и расспросов о Китае (его она прилежно изучила в своем стремлении к развитию) мы перешли к воспоминаниям о детстве, которые меня позабавили, но, боюсь, надоели Л. Ни у кого никогда не было более скучной жизни, чем у нее, но, не имея ни капли таланта, она упорно трудилась и тянулась за Прогрессивной, т.е. за Нессой, пока не начала снимать квартиру, копить на путешествия и помогать в «Omega». Ида работает медсестрой во Франции, а Энид и Мод держат птицеферму. Декан¹⁴⁶, очевидно, обладал многими хорошими качествами, но энтузиазм явно не из их числа. Сильвия все сидела и болтала, пока Л. не приподнялся со стула.

22 января, пятница.

Когда этим утром Л. распахнул шторы, свет внутрь комнаты практически не проник; снаружи царила какая-то серая неразбериха — мягкий, непрерывно кружащийся снег. Он шел почти весь день, иногда переходя в дождь. Обычно Ричмонд очень красивый, здесь много зелени и солнца, благодаря которому комнаты купаются в мягком естественном свете, но сегодня все улицы в миг покрылись мерзкой коричневой жижей. И конечно же, в этом Проблемном Доме прорвало трубы, или они засорились, или протекла крыша. Как бы то ни было, в середине утра я услышала отчетливый шум воды за обшивкой стен, и с тех пор миссис Ле Грис, Лиззи и другие люди лазают по крыше. Миссис Ле Грис истерически вопит: «Ой, все будет хорошо — вы же застрахованы». Сантехник отказывается выходить из дома в такую погоду. Мы собираемся послушать фабианцев в Эссекс-холле¹⁴⁷. Осмелюсь предположить, что сегодня ночью что-нибудь снова подымет нас всех из постелей. Странная выдалась зима, худшая на моей памяти и вполне подходящая для войны и всего остального. Вчера я не упомянула, что получила ответ от Томаса Харди! Он написал очень милое, свойственное его характеру письмо и был весьма польщен моим посланием. Выходит, тот мой ночной порыв был от Бога.

23 января, суббота.

Фабианцев определенно стоило послушать и тем более увидеть. Мисс Аткинсон¹⁴⁸ долго несла чушь о мирном урегулировании. Все ее слова я понимаю и в целом могу опровергнуть, так что это выступление, вероятно, было никудышным. Интересно наблюдать за миссис Вебб, которая сидела за столом, словно трудолюбивый паук, и непрерывно плела свою паутину (каламбур¹⁴⁹!). Зал был полон серьезных, скучных дам, гордящихся тем, что дома их считают «странными», а также широконосых, бледнолицых, качающих головами молодых людей в коричневых твидовых костюмах. Все они выглядели нездоровыми, странными и немощными. Единственная стоящая речь прозвучала из уст Сквайра¹⁵⁰ — человека забавной наружности, одетого в ярко-синюю рубашку. Он сказал, что все звучит очень разумно и уныло. Так оно и было, однако мысль о том, что эти хилые прядильщики паутины способны хоть как-то повлиять на судьбы наций, кажется фантастической. И все же пойти туда стоило: теперь я объявила себя фабианкой. Мы пробыли в Ричмонде весь день, гуляли вверх по реке и были перепуганы внезапным сходом снега с крыши. Очень холодно и туманно. Джин¹⁵¹ предложила сходить и послушать пение ДМО¹⁵², но тепло камина после обеда оказалось более притягательным. С нами обедали Оливер¹⁵³ и Рэй¹⁵⁴. Оливер, как обычно, резвый, нетерпеливый и довольно несдержанный. Рэй же успокаивающе тверда и конструктивна. Мы обсуждали войну и Марджори. «Невыносимо думать об этом. Отвратительно!» — сказал Оливер, поежившись после своего заявления о том, что М., конечно, должна жить с Джозом в качестве любовницы. Рэй говорит, что делит людей на тех, кто достаточно мил, чтобы в них влюбляться, и тех, кто нет. Марджори относится к последним. Они считают, что М. влюблена не только в Джоза, но и в драматизм ситуации. Они разделяют наши опасения, но согласны, что в ее случае лучше это, чем ничего.

24 января, воскресенье.

В середине вчерашнего ужина нам позвонила Молли¹⁵⁵ и спросила, могут ли они с Дезмондом¹⁵⁶ прийти сегодня на обед. Оливер воскликнул, что Дезмонд, как он случайно узнал, обещал пообедать с Генри Джеймсом¹⁵⁷. Мы сказали Молли, и для нее это стало новостью. В итоге она пришла одна около 12:30. Мы, конечно, погрузились в сплетни Гордон-сквер. Этой зимой она сильно мучилась из-за целой серии скандалов с Клайвом, природу которых я могу себе представить, но, то ли ему стало скучно, то ли ей — противно, точно не знаю. В любом случае, как я и предполагала, после бурных ссор, длившихся почти 18 месяцев, они разорвали отношения; он оскорбляет ее, а она ругает себя за то, что вообще когда-либо слушала его. Молли понимает, что урывочное общение его не устраивает — «разговоры на вечеринке в саду», как он это называет, — и чувствует, что близость в тех кругах приводит к своего рода серости души. Поэтому она разорвала отношения и теперь увозит Дезмонда на 9 месяцев во Фрешуотер¹⁵⁸, чтобы экономить на жилье и писать роман. Это ее последняя попытка. Чувствуется отчаяние. Ему придется ездить в город раз в 6 недель, а ей надо ухаживать за тремя детьми и домом всего с одной служанкой. Сама она намерена больше никогда не возвращаться в этот водоворот страстей. К тому же, они поссорились с его матерью и лишились £100 в год, поэтому теперь им придется жить на £350 — с учетом еженедельных публикаций статей Дезмонда в «New Statesman». Молли была бессвязной, невнимательной и, как обычно, неуловимой, словно маленький серый мотылек среди машин. Л. поехал к матери, а я навестила Джин и обнаружила ее одетой в черный бархат, сидящей в комнате, похожей на дешевый ресторан с ярким освещением. Еще там была старая миссис Томас [мать Джин], которая беспрестанно вязала; мы поговорили о водосточных трубах и солдатах, а вечером я вернулась домой в тишину и спокойствие — слава Богу.

25 января, понедельник.

Мой день рождения. Позвольте перечислить все события. Л. поклялся ничего мне не дарить, а я, как хорошая жена, поверила ему. Однако он забрался в мою постель с маленьким свертком, в котором была красивая зеленая сумочка. А еще он принес завтрак, газету, где сообщалось о морской победе (мы затопили немецкий боевой корабль¹⁵⁹), и квадратную коричневую посылку с «Аббатом¹⁶⁰» внутри — прекрасное первое издание. Так что у меня было очень веселое праздничное утро, но день его превзошел. Меня бесплатно отвезли в город и угостили: сначала в кинодворце, а затем в «Buszards» [чайные комнаты]. Кажется, у меня не было праздника и угощений в честь дня рождения уже лет десять — до этого прекрасного морозного дня, бодрого и веселого, какими они и должны быть, но никогда не бывают. Кинодворец немного разочаровал, поскольку, прождав полтора часа, мы так и не попали на военные картины. Дабы наверстать упущенное, мы успели на экспресс, и я была очень счастлива, читая книгу отца о Поупе¹⁶¹, весьма яркую и остроумную, — ни единого мертвого предложения в ней. Вообще не помню, когда я в последний раз так радовалась дню рождению — во всяком случае, с тех пор как была ребенком. Сидя за чаем, мы решили три вещи: во-первых, переехать в Хогарт-хаус, если получится; во-вторых, купить печатный станок; в-третьих, купить бульдога и, вероятно, назвать его Джоном. Все три идеи крайне волнительны — особенно станок. А еще мне дали пакет сладостей с собой.

26 января, вторник.

Сегодня утром Л. отправился в школу экономики, я же, как обычно, писала у камина, время от времени прерываясь из-за Лиззи, похожей на ломовую лошадь с грубой шерстью и грязными копытами. После обеда встретила Л. у ворот Кью-Гарденс¹⁶², и мы прогулялись обратно в Ричмонд через сады, которые сейчас, кажется, изобилуют бутонами и луковицами, хотя ни одного ростка толком не видно. Он уже продумал свою книгу про арбитраж — таков уж мужской разум — и, насколько я вижу, готов немедленно приступить к работе, которая (предсказываю) будет иметь большой успех и даст жизнь стольким публикациям, сколько он захочет. Как сказала Молли, вздохнув: «Должно быть, здорово — иметь работающего мужа!». Думаю, куда более странно иметь неработающего. Миссис Вулф¹⁶³ и Клара¹⁶⁴ придут к ужину, так что мне надо идти.

27 января, среда.

Миссис Вулф и Клара приходили на ужин. Не знаю, что с ними не так, но лучше и не пытаться понять. Возможно, отчасти их голоса, отчасти манеры? Как бы то ни было, они подарили нам цветы и шоколад. Миссис В. сидела и вязала. Клара курила. Думаю, еврейки чем-то недовольны. Клара уж точно. У миссис В. разум ребенка. Ее все забавляет, но она ничего не понимает, говорит первое, что приходит в голову, постоянно капризничает — то в хорошем настроении, то в плохом. Кажется, что все люди нравятся ей одинаково, как будто они сами одинаковые. Миссис В. рассказала нам, как она ложится спать с корзиной носков под боком, чтобы с утра первым делом начать штопать.

Л. уехал в школу экономики. Я писала, а затем поехала к Джанет. Эмфи и кухарка заболели инфлюэнцей. Меня встретила старшая сестра — проницательная, разумная пожилая женщина, которая взяла все на себя. Джанет выглядела лучше и сказала, что ей лучше. Мы говорили о моем романе¹⁶⁵ (предсказываю, что все будут уверять меня, будто это лучшая книга, которую они когда-либо читали, а за спиной — осуждать, ибо она того заслуживает), о Шелли¹⁶⁶, поэтах и их безнравственности. Она сказала, что в молодости не одобрила бы отношения Шелли с женщинами, при этом старшая сестра изворачивалась и юлила, что затрудняло разговор о морали. Добралась домой, дочитала Поупа и ложусь спать.

28 января, четверг.

Леонард снова отправился на обед с Веббами и заседание комитета. Я снова писала. Нужно отметить, что последние дни очень пасмурные, светлеет лишь около трех часов пополудни, прежде чем окончательно стемнеет. И все-таки эта темнота, я думаю, уже скорее весенняя, чем зимняя. Я решила поехать в Лондон и насладиться шумом Стрэнда, чего, наверное, каждому хочется после пары дней в Ричмонде. Как-то не получается воспринимать Ричмонд всерьез. Полагаю, сюда всегда приезжали для прогулок, и в этом часть его очарования, но иногда хочется серьезной жизни. Пока я одевалась, мои наручные часы упали на пол, а сидя за чаем в магазине на Стрэнде, я обнаружила, что они все еще показывают 16:30, хотя и продолжают тикать. Поэтому я отнесла их во «Frodsham¹⁶⁷» на Саут-Молтон-стрит, где с большим удовольствием назвала фамилию Маккейб¹⁶⁸ и рассказала, что эти часы принадлежат моей семье уже более 60 лет. «Frodsham» заявляют, что они единственные настоящие часовщики в Лондоне, а все остальные — ювелиры. В автобусе я увидела красивую женщину, которая с трудом сдерживала смех, поскольку ей на колени, словно мешок с углем, свалился внушительных размеров военный, который будто щекотал ее, и чем больше она смеялась, тем милее казалась мне. Примерно раз в две недели один человек кажется мне милым, а остальных я даже не замечаю. Вернувшись домой, я застала Л. торжествующим после заседания комитета. Теперь он волен делать что хочет, а Сквайр всячески намекает, чтобы Л. редактировал для них «Синюю книгу¹⁶⁹». Ну «я же говорила». Сегодня пришла новая служанка. Громко насвистывая, Лиззи уехала со свертком из коричневой бумаги. Интересно, куда она отправилась?

29 января, пятница.

Должна ли я сказать, что «сегодня ничего не произошло», как мы обычно пишем в дневниках, когда те начинают умирать? Это было бы неправдой. День скорее похож на дерево без листьев. Если присмотреться, в нем полно красок, но силуэт какой-то голый. Мы работали, а после обеда пошли вниз по реке к тому огромному средневековому зданию, вдающемуся в воду, — думаю, это большая мельница¹⁷⁰. Вернулись мы рано, чтобы Л. успел выпить чай, перед тем как отправиться в Хампстед¹⁷¹. Потом я купила нам еды и не заметила больше ничего интересного. Особым событием сегодняшнего дня для меня стал смутный дискомфорт, вызванный эксцентричностью новой служанки Мод. Когда с ней заговаривают, она замирает, стоит как вкопанная и смотрит в потолок. Она врывается в комнату, чтобы «просто посмотреть, там ли вы». Это угловатая женщина лет сорока, которая никогда долго не задерживалась на одном месте. Думаю, она живет в страхе перед чем-то. Она громыхает тарелками. Миссис Ле Грис говорит, что ее тоже сводят с ума странности Мод. Прямо сейчас она заявила, что ее отец — полковник. Бедняжка! Ее мозг, я уверена, полон иллюзий, и меня уже ничего не удивит. Вопрос лишь в том, как она умудряется существовать.

30 января, суббота.

Сегодня утром Л. пошел к канцлерам по поводу Хогарта. Теперь они говорят, что миссис Уонтнер хочет продлить аренду, но точно нам сообщат лишь в понедельник. Какая досада! У меня нюх на дома, и, если идеальный дом существует, это точно он. Днем мы поехали в Уимблдон, так как Сэвидж¹⁷² сказал, что там сдают прекрасный дом. Уимблдон — это унылый, мрачный ветреный пригород на краю старой пустоши. А дом, о котором говорил Сэвидж, оказался виллой с улучшенной планировкой и арендной платой в £150, меблированной и с видом на стоящие возле дороги омнибусы, поэтому во всех отношениях он нам совершенно не подходит. Домой мы ехали на автобусе, и по мере приближения к Ричмонду мир становился все приятней. Конечно, это первый пригород, действительно не являющийся ответвлением Лондона, как Оксфорд или Мальборо. На улице было очень морозно, но у меня хватило ума вспомнить, что многие кондукторы автобусов сегодня стучат зубами от холода, — только удары по собственному комфорту заставляют меня, в отличие от Л., думать о других людях. Тайная навязчивая идея Мод, как мне кажется, заключается в том, что она считает себя леди. Она пытается благородно говорить о погоде, как и подобает дочери полковника, а когда приносит уголь, бормочет о том, что привыкла к частному труду. Она определенно аккуратней и лучше Лиззи. Надеюсь, ее мания не разовьется. Моя мозоль прошла. Я не могу одолеть средневековье Мишле. Л. должен просмотреть индийские «синие книги». Он задержался в Хампстеде, вернулся домой лишь в 22:15, и мы пили у камина горячий шоколад. Он прочел Джанет «Трех евреев¹⁷³».

31 января, воскресенье.

О боже! Мы ссорились почти все утро! Оно началось прекрасно, а теперь навсегда отправилось в Гадес¹⁷⁴, заклейменное знаками нашего дурного настроения. Кто начал это? Кто продолжил? Одному Господу известно. Скажу лишь вот что: «Обычно я взрываюсь, а Л. тлеет». Тем не менее совершенно неожиданно мы закончили ругаться (но утро потрачено впустую), а после обеда гуляли в парке и возвращались домой через Хогарт, пытаясь убедить себя, что мы не сильно расстроимся, если не получим дом. Например, зеленого парка перед его окнами нет. После чая, поскольку никто не пришел (на этой неделе мы почти никого не видели), я начала читать «Премудрых дев¹⁷⁵» и не легла спать, пока не закончила. Замечательная, на мой взгляд, книга, местами очень плохая, местами первоклассная. Думаю, это работа настоящего писателя, ведь только он способен понять, почему хорошие фрагменты так хороши, а плохие не так уж плохи. Мне кажется, что книга Л. раз в двадцать лучше «Герцога Джонса», но есть там и стенания, от которых бы даже миссис Сиджвик¹⁷⁶ поседела. Я получила огромное удовольствие. Мне нравится поэтический талант Л., который попусту растрачивается в «синих книгах» и разных организациях.

1 февраля, понедельник.

Сегодня утром мне нужно было пройтись по магазинам, поэтому заодно я зашла и к канцлерам. Говорят, что миссис Уонтнер ставит свои условия насчет Хогарта, поэтому «она его, вероятно, не получит». Мы снова в подвешенном состоянии. Кроме того, утром миссис Ле Грис рассказала мне о доме у Ричмонд-Грин¹⁷⁷ недалеко от нас — его будут сдавать в марте. Арендная плата составляет £65, а еще нужно £75 страхового взноса. После обеда мы пошли взглянуть на дом, но, поскольку это пансион¹⁷⁸, не смогли попасть внутрь. То, что мы увидели, было всячески изуродовано, но это хороший солидный дом, без очарования Хогарт-хауса, зато с зеленым садом вокруг. Мы поехали в Лондон: Л. в Лондонскую библиотеку, а я в «Days». Мы прогулялись по Грин-парку¹⁷⁹. На Сент-Джеймс-стрит раздался жуткий взрыв: люди выбегали из клубов, останавливались и глазели по сторонам. Однако не было ни цепеллина¹⁸⁰, ни аэроплана — вероятно, просто лопнула большая шина¹⁸¹. Но у меня, да и у большинства людей, полагаю, есть инстинкт, из-за которого любой внезапный шум кажется взрывом, а темный объект в небе — немецким аэропланом. И всегда не верится, что кто-то мог пострадать.

В «Days» меня, как обычно, раздражала послеобеденная сутолока праздных дам, выбиравших книги. Только что позвонили канцлеры: они хотят, чтобы завтра мы встретились с владельцем Хогарта и, возможно, своим присутствием и респектабельностью перехитрили миссис Уонтнер, чьи требования их раздражают. На самом деле сейчас уже кажется, что мы действительно получим Хогарт! Хоть бы это случилось завтра¹⁸². Я уверена — лучшего дома не найти.

2 февраля, вторник.

Что ж, завтра наступило, и мы определенно ближе к Хогарту, чем были. Мы мало чем занимались и ни о чем не думали весь день, надеясь получить дом.

Записи за следующие 10 дней отсутствуют. Согласно лаконичным заметкам Леонарда, днем 2 февраля они ходили к канцлерам насчет Хогарт-хауса; в последующие два дня совершали послеобеденные прогулки, в пятницу ходили в Лондонскую библиотеку. В субботу утром, 6 февраля, Вулфы поехали в Рай¹⁸³, где остановились в гостинице Олд-Флашинг-Инн. В воскресенье утром они прогулялись до Плейдена¹⁸⁴, а после обеда — до Уинчелси¹⁸⁵. В понедельник, 8 февраля, у них также была послеобеденная прогулка, а во вторник они поехали в Гастингс¹⁸⁶ на обед и вернулись в Лондон, где ужинали с Сидни Уотерлоу в пабе на Флит-стрит¹⁸⁷ и, встретив там Кэ Кокс¹⁸⁸ c Джеральдом Шоувом¹⁸⁹, отправились в ее комнаты (где когда-то жили сами Вулфы) в Клиффордс-Инн¹⁹⁰. В пятницу, 12 февраля, они снова отправились посмотреть Хогарт-хаус.

13 февраля, суббота.

Сегодня утром шел сильный ливень. Уверена, что, сколько бы еще лет я ни вела этот дневник, хуже зимы не найдется. Кажется, она потеряла всякий самоконтроль. Мы писали; после обеда Л. поехал в библиотеку, а я на концерт в Квинс-холл. Я столкнулась с Оливером Стрэйчи, который стоял в зале как типичный Стрэйчи, которым не нравится сидеть внутри в ожидании музыки. Несмотря на то что зал был полон, мне повезло занять очень хорошее место, и это был божественный концерт. Слушая его, я пришла к мысли (трудно не думать о других вещах), что любые описания музыки совершенно бесполезны и неприятны: зачастую они истеричны, и в них говорится то, за что людям впоследствии будет стыдно. Музыканты играли Гайдна¹⁹¹, Симфонию № 8 Моцарта¹⁹², Бранденбургские концерты¹⁹³ и Неоконченную симфонию¹⁹⁴. Рискну сказать, что играли не очень хорошо, но поток мелодий был божественен. Меня поразило то, насколько же странно — находиться в этой маленькой коробке чистого великолепия посреди Лондона, где собираются и толпятся люди, выглядящие столь обыденно, но все же претендующие на необычность или стремящиеся к чему-то высокому. Напротив меня сидел Бернард Шоу¹⁹⁵, седовласый доброжелательный старик, а внизу, возле оркестра, был Уолтер Лэмб, сверкающий своей алебастровой лысиной, словно мраморный фонтан. Меня раздражали сидевшие рядом со мной молодой человек и его девушка, которые под музыку держались за руки, читали «Шропширского парня¹⁹⁶» и рассматривали какие-то мерзкие иллюстрации. Другие люди ели шоколад и шуршали оберткой. Я зашла в туалет на станции метро и обнаружила, что в этой целомудренной нише происходит небольшая «вечеринка». Огромная собака пожилой женщины пила воду прямо из крана, пока ее дочери прихорашивались после обеда; в этой странной обстановке мы все вели себя очень дружелюбно, и я подумала: как же разумно — не иметь ложного стыда. Я встретилась с Л. в «Spikings¹⁹⁷», мы выпили чаю и были очень счастливы, потом зашли в Эрлс-Корт¹⁹⁸ позвонить его матери, но ее не оказалось дома. Нас провели в огромный зал с высоким потолком, где в полумраке на краю дивана сидела миниатюрная старушка, выглядящая крайне одинокой. Только что Л. получил из «Times» [ЛПТ] еще одну книгу об индийских путешествиях¹⁹⁹ и принял решение уволиться.

14 февраля, воскресенье.

Сегодня опять дождь. Я почистила серебро — простое и полезное занятие. Оно так быстро начинает снова блестеть. Пришел Филипп, и они с Л. отправились на прогулку. Он обедал с нами, и мы проговорили до 15:30. Сейчас они с Сесилом больше, чем когда-либо, отчаиваются попасть на фронт. Любые регулярные офицеры предпочтительней их. У Сесила есть автомат, так что его могут взять, и если это случится, то он почти наверняка погибнет. Бедный Филипп, как мне показалось, был сильно взволнован своими перспективами. Что он будет делать после войны? Он считает, что должен эмигрировать. Сесил хотел бы остаться в армии, но это невозможно, если у тебя нет денег, а ни у кого из них нет ни гроша. £500 в год стоят куда больше, чем красота и звание. Вероятно, он задержался у нас, желая поговорить о себе, но все-таки ему пришлось вернуться в Колчестер, где единственное сносное блюдо — устрицы. Мужчины, по его заявлению, все время шутят, и чем хуже становится, тем больше они смеются. Затем мы с Л. прогулялись вниз по реке, несмотря на ледяной ветер, который сейчас бушует снаружи, и с радостью вернулись домой к чаю, а теперь, как обычно, сидим в окружении книг, бумаги и чернил и будем так сидеть до самой ночи, но мне еще нужно зашить юбку, которая вчера разошлась надвое. Л. пишет рецензию на книгу об Индии, я же читаю последний том Мишле — превосходная и единственная сносная история. Соседи поют песню, которую они репетировали на протяжении трех месяцев, — гимн. Совершенно ясно, что я не хочу заниматься юбкой и больше мне нечего сказать.

15 февраля, понедельник.

Про это утро нечего сказать, хотя я уверена, что миссис Ле Грис — лучшая женщина с характером во всей Англии, и если она получит свой двадцатикомнатный дом в Саутгемптоне²⁰⁰, то добьется огромного успеха. Стоит нам упомянуть собачье мыло, как она уже намывает Макса, который, кстати, был очень рад этому.

Днем мы оба поехали в Лондон: Л. — в библиотеку, а я — бродить по Вест-Энду, подбирая одежду. У меня и правда одни лохмотья. Забавное занятие. К тому же, с возрастом все меньше боишься красавиц-продавщиц. Эти великолепные магазины нынче похожи на дворцы фей. Я прошлась по «Debenham²⁰¹», «Marshall²⁰²» и другим магазинам, совершая, как мне казалось, осмотрительные покупки. Продавщицы зачастую весьма очаровательны, несмотря на их змеевидные локоны черных волос. Кстати, на станции Довер-стрит я встретила Уолтера Лэмба — ко мне обратился джентльмен в пальто, шляпе, с тростью и зонтиком. Я так рассмеялась. Оказалось, это старина Уолти, который только что отобедал с женой ЧП и видел всех важных шишек. Его самодовольство поразительно: оно сочится отовсюду. Затем я выпила чаю и побрела в темноте на вокзал Чаринг-Кросс, придумывая фразы и случаи, о которых можно было бы написать. Полагаю, именно так люди и пропадают.

Л. пил чай на Гордон-сквер, где встретил миссис Хатчинсон²⁰³, у которой пламенный, но уж очень дымящий темперамент. Так или иначе, Клайв одобряет нашу схему периодических изданий, а он, хоть и художник, все же понимает в бизнесе.

Я купила синее платье за 10 шиллингов и 11 пенсов, в котором и сижу прямо сейчас.

Примечания

1

Лили, простодушная девушка из Сассекса, имевшая внебрачного ребенка, была горничной у Вулфов в Эшем-хаусе в 1914 году, а затем ушла работать к миссис Халлетт. Она вернулась к Вулфам, когда те переехали в Хогарт-хаус в марте 1915 года, но добровольно и с раскаянием уволилась через несколько недель, после того как была застигнута врасплох c солдатом на кухне. Подробнее см. в книге ЛВ-III.

2

Хелен Марджери Уотерлоу (1883–1973) — вторая жена сэра Сидни Уотерлоу (см. 4 января 1915 г.), дипломата. Они снимали дом Вулфов (Эшем-хаус) с октября 1914 по июль 1915 г.

3

Ричмондское отделение розничных магазинов, принадлежавших Кооперативному обществу.

4

HMS «Formidable» (Корабль Ее/Его Величества «Грозный») 1898 года был затоплен в Ла-Манше торпедой немецкой подводной лодки ранним утром нового года; порядка шестисот человек погибло.

5

Домовладелица, у которой Вулфы снимали меблированные комнаты по адресу Грин 17 в Ричмонде с октября 1914 по март 1915 г.

6

Здесь и далее Л. или ЛВ — Леонард Вулф (1880–1969) — английский политический теоретик, писатель, издатель, муж Вирджинии Вулф (здесь и далее В. или ВВ).

7

«Народные сказки Цейлона» — объемный сборник сказок, собранных и переведенных Генри Паркером, британским инженером на колониальном Цейлоне в викторианскую эпоху. Рецензия ЛВ вышла в Литературном Приложении «Times» (здесь и далее ЛПТ), еженедельном литературно-критическом журнале Великобритании, от 7 января 1915 года.

8

Неизвестное художественное произведение.

9

«Гай Мэннеринг, или Астролог» — исторический роман Вальтера Скотта.

10

Темза течет от устья до шлюза в Теддингтоне, находящегося выше Ричмонда; сочетание весеннего таяния снега и сильных ливней может привести к наводнению.

11

Неметрическая единица измерения расстояния и длины, равная 2,54 см.

12

Софи Фаррелл (1861–1942) — кухарка Стивенов и родственных семей с 80-x годов XIX века.

13

Единица измерения массы, примерно равная 453 г.

14

Дом по адресу Гайд-Парк-Гейт 22 в Кенсингтоне — место рождения ВВ и семейное поместье Стивенов вплоть до смерти их отца, сэра Лесли Стивена, в 1904 году.

15

Концертный зал в центре Лондона, построенный в 1893 году, действовал до 1941 года, когда был разрушен в результате бомбардировки немцами. По традиции концерт, который упоминает ВВ, открылся государственным гимном. Затем последовал гимн, исполненный под руководством дирижера сэра Генри Вуда (см. 23 октября 1918 г.), «О Боже, сила наша», а также произведения Баха, Генделя, Бетховена и Вагнера.

16

Флора Вулф (1886–1975) — младшая из трех сестер ЛВ.

17

Дункан Грант (1885–1978) — шотландский художник, член группы «Блумсбери». Будучи единственным ребенком майора Бартла Гранта, сестрой которого была леди Стрэйчи (см. 17 января 1915 г.), большую часть детства и юности Дункан провел в семье Стрэйчи. ВВ, вероятно, познакомилась с ним в Париже в 1907 году. Когда ВВ и ее брат Адриан жили на Фицрой-сквер, Дункан стал их соседом, а в 1911 году — жильцом их дома на Брунсвик-сквер. Несмотря на свою гомосексуальность, перед Первой мировой войной Дункан сошелся с сестрой ВВ, Ванессой Белл, которая родила от него дочь Анжелику. Дункан с Ванессой оставались компаньонами вплоть до ее смерти в 1961 году. В своем письме Дункану ВВ сожалеет, что его не было на том концерте (см. ВВ-П-II, № 717).

18

Ежедневная газета в Великобритании, выходящая в печать с 1785 года.

19

Саксон Арнольд Сидни-Тернер (1880–1962) — член группы «Блумсбери», госслужащий, друг ВВ и ЛВ. Подробнее см. 14 октября 1917 г.

20

Сидни Филипп Перигал Уотерлоу (1878–1944) — выпускник Итона и Тринити-колледжа Кембриджа. В 1900 году он поступил на дипломатическую службу и работал в Вашингтоне. В 1905 году Сидни ушел в отставку, но с началом войны был временно принят на работу в Министерство иностранных дел, где служил дипломатом, послом в Греции с 1933 по 1939 г. ВВ познакомилась с ним через Клайва Белла, вероятно, в 1910 году. В 1911 году после распада своего первого брака, Сидни безуспешно сделал предложение ВВ.

21

Филипп Сидни Вулф (1889–1965) — младший из пяти братьев ЛВ, вместе с Сесилом (см. 12 января 1915 г.), следующим по возрасту, они служили в Королевском гусарском полку. Филипп был ранен, а его брат убит одним и тем же снарядом в битве при Камбре в ноябре 1917 года. Он мечтал быть художником, но после войны стал управляющим в поместье Джеймса де Ротшильда.

22

Город и одноименный район в английском графстве Эссекс.

23

Ванесса (Несса) Белл (1879–1961) — художница и дизайнер, старшая сестра ВВ и наиболее важный (после ЛВ) человек в ее жизни. В 1907 году она вышла замуж за Клайва Белла и родила ему двоих детей. Еще до начала Первой мировой войны Ванесса ушла от мужа и жила с гомосексуальным художником Дунканом Грантом и его любовником Дэвидом Гарнеттом, поддерживая дружеские отношения с Клайвом. В 1918 году Ванесса родила от Дункана дочь Анжелику, ставшую впоследствии женой Дэвида.

24

В пер. с нем.: «домохозяйка».

25

Old Deer Park (букв. «Старый олений парк») — открытая территория в Ричмонде. Большая часть парка в настоящее время сдается в аренду под спортивные площадки, особенно для регби и гольфа. Несмотря на название, олени в парке давно не водятся.

26

Сухопутная дорога вдоль берега реки или канала, предназначенная для буксирования людьми (бурлаками) или лошадьми судов на канате.

27

Пригород на юго-западе Лондона.

28

Утром 1 января 1915 года местный поезд в Илфорде графства Эссекс был разрезан надвое экспрессом из Клактона. Десять человек погибли и около тридцати были ранены.

29

Территория на северо-западе Камдена, где находится самый большой лондонский парк — Хампстед-Хит. В наше время Хампстед — один из самых дорогих районов Лондона.

30

Кооперативная женская гильдия, основанная в 1883 году.

31

Джон Ллевелин Дэвис (1826–1916) — английский проповедник и богослов, враг бедности и неравенства, сторонник кооперативного и женского движений. Какое-то время он обучал отца ВВ, Лесли Стивена, прежде чем тот поступил в Кембридж. Последние 8 лет своей жизни он жил с дочерью Маргарет в Хампстеде.

32

Маргарет Кэролайн Ллевелин Дэвис (1861–1944) — генеральный секретарь Кооперативной женской гильдии с 1899 по 1921 г.

33

Обычное название главной деловой улицы любого населенного пункта, особенно в Великобритании.

34

Имеется в виду, что миссис Уотерлоу переписывалась с ЛВ, а ВВ — с ее мужем.

35

Лилиан Харрис (1866–1949) — подруга и компаньонка Маргарет Ллевелин Дэвис, помощница секретаря Кооперативной женской гильдии с 1901 по 1921 г.

36

Джанет Элизабет Кейс (1863–1937) — историк античности, преподавательница греческого языка и защитница прав женщин, пацифистка. С 1902 года Джанет в течение нескольких лет преподавала греческий язык ВВ и стала ее близкой подругой. В некрологе для «Times» ВВ позже опишет Джанет как «благородную Афину, разрушившую традицию, согласно которой только мужчины могли играть в греческих пьесах».

37

Артур Клайв Хьюард Белл (1881–1964) — английский писатель, философ искусства, арт-критик, связанный с формализмом и группой «Блумсбери». В 1907 году он женился на Ванессе Стивен и, как зять, играл заметную роль в жизни ВВ, будучи в разное время то ухажером, то ее литературным доверенным лицом. В Тринити-колледже Кембриджа он близко дружил с братом ВВ, Тоби Стивеном.

38

Одно из четырех юридических учреждений (судебных иннов) Лондона, представляющее собой традиционную форму организации адвокатского сообщества Англии и Уэльса и объединяющее барристеров и судей. Чтобы получить право на адвокатскую деятельность, юрист обязан принадлежать к одному из иннов. Иногда в этих поместьях частным лицам сдавали жилые помещения.

39

Улица лондонского района Блумсбери, где расположено множество юридических и научных учреждений.

40

Район в центре Лондона.

41

Гордон-сквер 46 в Блумсбери, куда Стивены переехали после смерти отца в 1904 году. С 1907 года в доме по этому адресу проживали Ванесса и Клайв Белл.

42

Сестры Адила (1886–1962) и Джелли (1893–1966) Д’Араньи — английские скрипачки, внучатые племянницы известного австро-венгерского скрипача и композитора еврейского происхождения — Йозефа Иоахима.

43

Жюль Мишле (1798–1874) — французский историк и публицист, представитель романтической историографии, автор глубоко субъективных трактатов об истории и обществе. Автор термина «Ренессанс». В декабре 1914 года ВВ попросила Клайва Белла привезти ей первые два тома «Истории Франции» (см. ВВ-П-II, № 713).

44

Роман Ф.М. Достоевского «Идиот» в переводе Констанс Гарнетт, подписанный «В от Л», сейчас находится в государственной библиотеке штата Вашингтон, США.

45

Закон о переводных векселях (1882) — парламентский акт Соединенного Королевства. По сути, это письменное распоряжение от одной стороны к другой на выплату (ей или третьей стороне) указанной суммы по требованию или в установленную дату.

46

Приют для воспитания и содержания незащищенных и брошенных детей, основанный в 1739 году в Лондоне филантропом Томасом Корамом, считается первой в мире благотворительной организацией, которая владела большим количеством недвижимости, включая дом по адресу Брунсвик-сквер 38, где ВВ жила в 1911–1912 гг. Мистер Чабб, инспектор больницы, выступал также в качестве агента по недвижимости.

47

Дизайнерский магазин при мастерской, основанный в 1913 году Роджером Фраем (см. 28 сентября 1917 г.), членом группы «Блумсбери», с целью обеспечения источником дохода молодых художников.

48

Официальное название острова Шри-Ланка до 1972 года.

49

Брат ВВ Адриан Стивен (см. 14 января 1915 г.) занимал комнаты первого этажа в доме по адресу Брунсвик-сквер 38 в 1911 году и вместе с Дунканом Грантом украсил гостиную изображениями обнаженных теннисистов в натуральную величину.

50

Доктор Джон Бакен Спенс — некогда главврач сумасшедшего дома в Коломбо.

51

Крупнейший город и неофициальная фактическая столица Шри-Ланки.

52

Площадь в лондонском районе Блумсбери.

53

Сестра Джанет Кейс.

54

Томас Харди (1840–1928) — крупнейший английский писатель и поэт поздней викторианской эпохи.

55

Сборник писем под названием «Письма женщин-рабочих» был выпущен в 1915 году для Кооперативной женской гильдии в рамках ее кампании за национальную программу материнства и ухода за младенцами.

56

Джон Аткинсон Гобсон (1858–1940) — британский экономист, гуманист и публицист, известный сторонник Союза демократического контроля, а также избирательных прав женщин и Лиги Наций.

57

Агенты по недвижимости Ричмонда, действовавшие от имени владельца Хогарт-хауса, который Вулфы надеялись арендовать.

58

Алиса Изабелла Поллок (1876–1953) — единственная дочь выдающегося юриста сэра Фредерика Поллока, первая жена Сидни Уотерлоу. Они развелись в 1912 году, и Алиса вышла замуж за Орландо Уильямса, клерка Палаты общин.

59

Кингстон-апон-Халл — город и унитарная единица в Англии. Расстояние между Ричмондом и Кингстоном составляет около двух километров.

60

Город на северо-востоке Испании.

61

Устаревшее название людей с умственной отсталостью средней степени.

62

Город в графстве Уилтшир в Англии на реке Кеннет.

63

В январе 1915 года компанию «J. Lyons & Co» (британская сеть ресторанов, производитель продуктов питания и гостиничный конгломерат) вызвали в суд за поставку в учебные войска непригодной говядины; 5 марта того же года компанию признали виновной и оштрафовали на максимальную сумму в £50.

64

Крупный пригородный город в западном Лондоне.

65

Уильям Вайамар Воган (1865–1938) — двоюродный брат ВВ по материнской линии, магистр Веллингтонского колледжа, а затем директор школы Рагби. В качестве президента Ассоциации современного языка он выступал на конференции образовательных ассоциаций, и в газете цитировали его речь.

66

Сэр Уолтер (Уолт, Уолти) Ренджли Мейтланд Лэмб (1882–1968) — сокурсник ЛВ и Клайва Белла в Тринити-колледже Кембриджа, преподаватель классики, писатель и переводчик. В 1911 году Лэмб делал предложение ВВ. В 1913 году он стал секретарем президента Королевской Академии художеств; эта должность и позволила ему развить свои таланты придворного. Он жил в Кью, недалеко от Вулфов в Ричмонде.

67

Георг V (1865–1936) — король Великобритании и Ирландии с 6 мая 1910 года и до самой смерти.

68

Альфред Эдвард Хаусман (1859–1936) — один из самых популярных поэтов-эдвардианцев, профессор латыни в Кембридже с 1911 по 1936 г.

69

Район Лондона к северо-востоку от Ричмонда, место расположения Королевских ботанических садов, которые в настоящее время являются объектом Всемирного наследия, включая дворец Кью.

70

Королевская Академия художеств — наиболее влиятельная и авторитетная ассоциация художников Великобритании, основанная в 1768 году.

71

Виктория Великобританская (1868–1935) — член королевской семьи, дочь короля Эдуарда VII и Александры Датской, любимая сестра короля Георга V.

72

Фанни Берни (1752–1840) — английская писательница, чьи «Дневники и письма» рассказывают о домашней жизни королевских особ при дворе Георга III (1738–1820) и королевы Шарлотты (1744–1818), при которой она была второй хранительницей гардероба.

73

Марджори (Гамбо) Стрэйчи (1882–1969) — учительница и писательница, младшая из пяти сестер Литтона.

74

Исторический роман Вальтера Скотта о национальном герое Шотландии Робе Рое.

75

Нерадивая горничная миссис Ле Грис.

76

Клиффорд Дайс Шарп (1883–1935) — первый редактор журнала «New Statesman» с 1913 по 1931 г. О встрече см. в книге ЛВ-III.

77

Британский политический и культурный журнал, издаваемый в Лондоне с 1913 года.

78

Статья ЛВ «Дипломатическая служба» вышла 16 января 1915 года.

79

Библиотека, располагавшаяся в районе Мэйфэйр по адресу Маунт-стрит 90 и в основном посвященная художественной литературе.

80

Самая большая в мире платная библиотека, выдающая книги по абонементу. Сэр Лесли Стивен, отец ВВ, сменил Альфреда Теннисона на посту ее президента в 1892 году.

81

Сесил Натан Сидни Вулф (1887–1917) — четвертый из пяти братьев ЛВ. По окончании Тринити-колледжа Кембриджа он стал офицером Королевского гусарского полка в начале войны и был убит в битве при Камбре.

82

Адвокат, имеющий право выступать в высших судах.

83

Мэри Луиза Фишер (1841–1916) — сестра матери ВВ.

84

Герви Фишер (1873–1921) — седьмой из одиннадцати детей Мэри Фишер. Он так никогда и не женился. Личность его социально нежелательной девушки неизвестна.

85

Виверры, или циветы, — род хищных млекопитающих Африки и Азии.

86

Джон Мейнард Кейнс, 1-й барон Кейнс (1883–1946) — английский экономист, основатель кейнсианского направления в экономической теории. Он был членом общества «Апостолов», где завязал знакомство со многими своими будущими друзьями, сформировавшими впоследствии группу интеллектуалов «Блумсбери».

87

Устаревшее название гриппа.

88

Вид городского общественного транспорта, характерный для второй половины XIX века и представляющий собой многоместную повозку на конной тяге. Омнибус являлся предшественником автобуса, поскольку со временем лошадей заменили мотором.

89

Зигфрид — героев германско-скандинавской мифологии и эпоса, герой «Песни о Нибелунгах». Одним из его подвигов была победа над драконом.

90

Вероятно, ВВ имеет в виду оперу «Зигфрид», которую периодически ставили в театре Ковент-Гарден.

91

Адриан Лесли Стивен (1883–1948) — младший брат ВВ, с которым она жила (не очень гармонично) по адресу Фицрой-сквер 29 после замужества Ванессы. В Тринити-колледже Кембриджа (1902–1905) он получил степень в области права и истории, но оставался без профессии или призвания до тех пор, пока пять лет спустя после его женитьбы в 1914 году на Карин Костелло они вместе не стали медиками (см. 18 июня 1919 г.). Он был убежденным пацифистом и активно участвовал в работе организации «Братство против призыва». После введения воинской повинности в 1916 году во время Первой мировой войны Адриан, как и многие другие члены группы «Блумсбери», стал отказником по соображениям совести и вместе с женой был направлен на земельные работы. Позже Адриан и Карин заинтересовались работами Зигмунда Фрейда и стали одними из первых британских психоаналитиков.

92

Фабианское общество, фабианство или фабианский социализм — философско-экономическое течение реформистского и социалистического толка, ныне являющееся аналитическим центром в Лейбористской партии Великобритании. 14 января в своей новой штаб-квартире по адресу Тотилл-стрит 25, Вестминстер, Фабианский исследовательский отдел собрался во главе с Джорджем Бернардом Шоу, чтобы послушать выступление доктора Ф. Лоусона Додда об организации медицинской профессии.

93

Большой, изысканно оформленный кинотеатр, построенный в период расцвета кинематографа.

94

Энни Чарт, кухарка Вулфов в Эшем-хаусе, работала на Уотерлоу, пока они снимали этот дом. Энни и Лили вернулись на работу к Вулфам, когда те переехали в Хогарт-хаус в марте 1915 года.

95

Район на северо-западе Лондона.

96

Сидни Джеймс Вебб (1859–1947) и его жена Беатриса (1858–1943) — социальные реформаторы, столпы Фабианского общества, основатели Лондонской школы экономики и еженедельника «New Statesman».

97

Город в Англии, административный центр графства Восточный Сассекс.

98

Хогарт-хаус был половиной здания, построенного около 1720 года как единая резиденция; другая половина называлась Саффилд-хаус (см. ЛВ-IV).

99

Армейский резерв, или Территориальная армия, — действующий добровольческий резерв британской армии.

100

Имелся в виду лондонский Колизей — наиболее вместительный театр Вест-Энда для проведения оперных и балетных спектаклей.

101

Вероятно, речь идет о семьях актеров, которые господствовали на английской сцене в течение многих десятилетий. Также в 1871 году англо-ирландский писатель Перси Фицджеральд выпустил книгу о некоторых членах этого клана под названием «Кемблы».

102

Альфред Теннисон (1809–1892) — английский писатель, любимый поэт королевы Виктории.

103

Неизвестное художественное произведение, над которым работала ВВ. Возможно, это то же самое, что и «История бедной Эффи» (см. 2 января 1915 г.).

104

Сэр Джеймс Мэтью Барри (1860–1937) — шотландский драматург и романист, автор цикла сказочных произведений о Питере Пэне. Его короткая пьеса «День» представляет собой рассуждение о том, нужно ли объявлять войну. В ней 4 действующих персонажа: Император Германии, канцлер, офицер и Дух Культуры.

105

Пьеса малоизвестного писателя Фреда Роу «Портовый грузчик Билл».

106

Пьеса малоизвестного писателя Лео Тревора.

107

Ревю (от фр. Revue — обозрение) — одна из разновидностей музыкального театра или тип многоактных зрелищных театральных развлечений, в которых сочетаются музыка, танцы и скетчи. В данном случае патриотическое ревю состояло из отрывков морских песен, произведений Эдуарда Элгара (британский композитор) и национальных гимнов в исполнении Артуро Спицци.

108

Эдвард Грей, 1-й виконт Фаллодона (1862–1933) — либеральный государственный деятель и первое лицо британской внешней политики во время Первой мировой войны.

109

Часть выступления труппы восточных артистов «Ko-Ten-Ichi».

110

Альберт Герберт Сидни Вулф (1879–1950) — старший брат ЛВ, биржевой брокер.

111

«Мелодиями» были: Бранденбургский концерт № 4 соль мажор Баха, симфония ре минор Сезара Франка и три части Испанской симфонии Эдуарда Лало.

112

Полковник Джозайя Клемент Веджвуд, 1-й барон Веджвуд (1872–1943) — либеральный и лейбористский политик, ЧП с 1906 по 1942 г. В 1894 году он женился на своей двоюродной сестре Этель Кейт Боуэн (1869–1952), которая родила семь детей и ушла от него в 1913 году. Поскольку для развода в то время требовалась виновная сторона, он согласился взять ответственность на себя и был признан виновным в супружеской измене, уходе от семьи и детей. Это вызвало критику со стороны прессы и духовенства. Еще больше критики прозвучало после того, как развод был оформлен (по окончании войны) и он рассказал, что уход из семьи был формальностью, а супружеская измена — инсценировкой. В мае 1915 года он был тяжело ранен в Галлиполийском сражении и впоследствии награжден орденом «За выдающиеся заслуги».

113

Филипп Эдвард Моррелл (1870–1943) — либеральный политик, ЧП с 1906 по 1918 г. В 1902 году он женился на леди Оттолин Виолет Анне Кавендиш-Бентинк.

114

Леди Оттолин Виолет Анна Моррелл (1873–1938) — сводная сестра 6-го герцога Портлендского, аристократка, сыгравшая важную роль в английской литературной жизни начала XX века, одна из центральных фигур в группе «Блумсбери». Она была известной покровительницей художников и писателей, а также хозяйкой, принимавшей гостей в доме 44 по Бедфорд-сквер (Блумсбери), а с июня 1915 года — в поместье Гарсингтон, которое стало убежищем для многих отказников от военной службы по соображениям совести после вступления в силу закона о воинской повинности в начале 1916 года.

115

Джейн Мария Стрэйчи (1840–1928) — суфражистка и писательница, жена генерал-лейтенанта, сэра Ричарда Стрэйчи (1817–1908). У них было 13 детей, 10 из которых дожили до совершеннолетия, включая Оливера, Литтона и Марджори. В 1928 году ВВ написала эссе-некролог, где подробно описала вклад леди Стрэйчи в женское движение.

116

Коттедж в деревне Локридж графства Уилтшир, арендованный Литтоном Стрэйчи у его кембриджского товарища Эдварда Хилтона Янга (см. 18 марта 1918 г.).

117

В декабре 1911 года Сидни Уотерлоу, разошедшийся, но еще не разведенный со своей первой женой, признался в любви ВВ, на что она ответила мягким отказом.

118

См. ВВ-П-II, № 719.

119

Имеется в виду стихотворение 1914 года «Шрекхорн» с эпиграфом «С мыслями о Лесли Стивене».

120

Эта брошюра, предложенная Сидни Веббом в качестве отчета для комитета Фабианского общества, не была заброшена, а переросла в книгу ЛВ «Международное правительство» (1916), использованную британским правительством в предложениях по созданию Лиги Наций (см. ЛВ-III).

121

Третейский суд — единоличный арбитр или коллегия арбитров, избранные в согласованном порядке сторонами или назначенные Арбитражным учреждением для разрешения спора.

122

Отсылка к книге «История бедной Эффи», которую ВВ упоминала ранее (см. 2 января 1915 г.).

123

Джайлс Литтон Стрэйчи (1880–1932) — писатель, биограф и литературный критик. Друг Тоби Стивена и ЛВ. После смерти брата ВВ (Тоби) в 1906 году он стал ее близким другом, а в 1909 году недолго раздумывал над тем, чтобы жениться на ней.

124

Сэр Лесли Стивен (1832–1904) — английский историк, писатель, литературный критик, кавалер ордена Бани, отец ВВ. Он также был первым издателем «Национального биографического словаря».

125

Вальтер Скотт (1771–1832) — шотландский прозаик, поэт, историк, собиратель древностей и адвокат.

126

Фанни Кембл (1809–1893) — английская актриса и писательница, опубликовавшая пять автобиографических работ в период с 1853 по 1891 г. Неизвестно, какую именно книгу читала ВВ.

127

Шуточно-героическая поэма Александра Поупа (1688–1744) — крупнейшего английского поэта.

128

К тому моменту в ЛПТ уже вышли эссе ВВ о леди Эстер Стэнхоуп (20 января 1910 г.), о герцогине Ньюкасла (1 февраля 1911 г.), а позже (1926) она напишет и о миссис Камерон.

129

Джордж Грот (1794–1871) — английский историк античности и политический деятель, автор знаменитого 12-томного издания «История Греции». ВВ утверждала, что слово «гротеск» пошло именно от миссис Грот.

130

Леди Эстер Стэнхоуп (1776–1839) — британская светская львица, путешественница по Ближнему Востоку, археолог. Она принимала участие в восстании против ливанского правителя и некоторое время управляла рядом повстанческих территорий.

131

Сара Маргарет Фуллер Оссоли (1810–1850) — американская журналистка, писательница, критик, борец за права женщин, яркий представитель американского трансцендентализма. Она вышла замуж за итальянского маркиза и вместе с ним поддерживала Джузеппе Мадзини и революционеров. Маргарет, ее муж и сын погибли при кораблекрушении. Тело Маргарет так и не было найдено.

132

Маргарет Кавендиш (1623–1673) — английская писательница, супруга герцога Ньюкасла из рода Кавендишей. Она писала эксцентричные стихи, прозу, драмы, философские сочинения, эссе. Среди ее сочинений выделяется фантастический роман «Пылающий мир» (1666), героиня которого через Северный полюс попадает в параллельный мир, населенный разумными говорящими животными.

133

Джулия Маргарет Камерон (1815–1879) — двоюродная бабушка ВВ, первопроходец-фотограф викторианской эпохи.

134

Лондонская школа экономики и политических наук, основанная в 1895 году с целью «улучшения общества» Сидни и Беатрисой Вебб (см. 15 января 1915 г.). Один из самых престижных университетов мира.

135

Исторический район Лондона, где расположен Вестминстерский дворец, в котором заседает парламент.

136

Одна из небольших улиц района Вестминстер.

137

Район западного Лондона.

138

Или «Эссе о критике» — одна из первых крупных поэм Александра Поупа.

139

Британская газета, существовавшая с 1865 по 1923 г., была поглощена изданием «Evening Standard».

140

Карин Стивен, урожденная Костелло (1889–1952), — выпускница Ньюнем-колледжа Кембриджа, психолог и психоаналитик. Она вышла замуж за Адриана Стивена в октябре 1914 года. Карин страдала от глухоты и маниакальной депрессии.

141

Британский музей — главный историко-археологический музей Великобритании и один из крупнейших музеев в мире.

142

Гилберт Мюррей (1866–1957) — филолог-классик, переводчик, публицист.

143

Скорее всего, речь идет о книге «Четыре этапа греческой религии» (1913).

144

Сатира в поэтической форме, написанная Александром Поупом его другу Джону Арбетноту, врачу.

145

Сильвия Уитэм (1878–1957), урожденная Мильман, а также ее сестры Ида, Энид и Мод, внучки декана собора Святого Павла, с самого детства были друзьями Стивенов.

146

Генри Харт Мильман (1791–1868) — английский историк и церковник, декан собора Святого Павла с 1849 года и до самой смерти, дед упомянутых женщин.

147

Фабианское общество в тот день проводило встречу для обсуждения «условий мира» в здании Эссекс-холла, недалеко от Стрэнда (центральная улица Лондона).

148

Мэйбл Палмер (1876–1958), также известная как Мэйбл Аткинсон, — суфражистка, журналистка и лектор, активный член Фабианского общества. После замужества она эмигрировала в Южную Африку.

149

Имеется в виду созвучие и схожесть написания фамилии «Webb» (Вебб) и слова «web» (паутина).

150

Сэр Джон Коллингс Сквайр (1884–1958) — писатель и поэт, наиболее известный как редактор лондонского литературного журнала «London Mercury» в послевоенный период, а также рецензент издания «New Statesman», активный член Фабианского общества.

151

Мисс Джин Томас — владелица дома для нервно — и душевнобольных в Кембридж-парке, где ВВ бывала не раз. ВВ знала Джин не только в профессиональном плане, но и как преданную подругу.

152

Добровольческий медицинский отряд — вспомогательная медицинская служба вооруженных сил.

153

Оливер Стрэйчи (1874–1960) — госслужащий, работавший шифровальщиком в Министерстве иностранных дел, брат Литтона.

154

Рэй Стрэйчи (1887–1940) — феминистка, политик, математик, инженер и писательница, неутомимый борец за права женщин, старшая сестра Карин (см. 20 января 1915 г.) и вторая жена Оливера.

155

Мэри (Молли) Маккарти (1882–1953) — писательница, член группы «Блумсбери», жена Дезмонда Маккарти, племянница (по браку) леди Энн Теккерей Ричи (см. 5 марта 1919 г.).

156

Сэр Чарльз Отто Дезмонд Маккарти (1877–1952) — писатель и выдающийся литературный критик своего времени. Друзья ожидали, что он станет великим писателем, но его природным даром были разговоры. Он знал семью Стивен еще до смерти сэра Лесли, а в 1906 году ВВ была на его с Мэри свадьбе.

157

Генри Джеймс (1843–1916) — американский писатель, постоянно живший в Англии почти 40 лет, а за год до смерти принявший британское подданство.

158

Тетя Энни Ричи сдавала свой коттедж в деревне Фрешуотер на острове Уайт (Англия) семье Маккарти, у которых были хронические финансовые трудности.

159

Немецкий броненосный крейсер «Blücher» был затоплен, а «Seydlitz» серьезно поврежден в сражении у Доггер-банки 24 января 1915 года. Британский крейсер «Lion» тоже пострадал.

160

Исторический роман Вальтера Скотта.

161

Лесли Стивен написал биографию Александра Поупа для серии «Английские литераторы», а эссе «Поуп как моралист» было включено в переиздание его книги «Часы в библиотеке».

162

Королевские ботанические сады Кью — комплекс ботанических садов и оранжерей в юго-западной части Лондона между Ричмондом и районом Кью.

163

Урожденная Мари де Джонг (1850–1939) — мать ЛВ.

164

Клара Вулф (1885–1934) — вторая из трех сестер ЛВ.

165

Роман «По морю прочь» был принят Джеральдом Даквортом (сводным братом ВВ) в апреле 1913 года. Публикацию отложили, вероятно, из-за ее предыдущего нервного срыва. Во время описываемых событий роман находился на стадии корректуры и был в итоге опубликован 26 марта 1915 года.

166

Перси Биш Шелли (1792–1822) — английский писатель, поэт и эссеист, муж Мэри Шелли, автора книги «Франкенштейн, или Современный Прометей».

167

Чарльз Фродшем (1810–1871) — выдающийся английский часовщик, основавший фирму «Charles Frodsham & Co. Ltd.», которая остается самой долгоживущей и непрерывно торгующей хронометрами компанией. Их офис находился на Саут-Молтон-стрит в лондонском районе Мэйфэйр.

168

Маккейбы — известные лондонские часовщики в период с 1778 по 1883 г.

169

Первые выпуски «New Statesman» (по инициативе Сидни и Беатрисы Вебб) каждые пять или около того недель сопровождались приложением («Синяя книга»), где перечислялись, обобщались и рассматривались все правительственные публикации. Во время войны частота его появления уменьшалась, и, судя по всему, выпуск от 17 января 1917 года был последним. ЛВ внес большой вклад в эти приложения. Термин «синяя книга» означает альманах или подборку статистики и информации. Он восходит к XV веку, когда большие синие бархатистые книги использовались для ведения учета парламентом Англии.

170

Предположительно, мельница Кидда рядом с церковью Айлворта, построенная в XVIII веке и разрушенная во время Второй мировой войны.

171

ЛВ отправился на встречу с Джанет Кейс, а затем с Маргарет Ллевелин Дэвис и Лилиан Харрис в Кооперативной женской гильдии.

172

Сэр Джордж Генри Сэвидж (1842–1921) — выдающийся английский врач, специализировавшийся на лечении психических болезней. В течение многих лет он был другом семьи Стивен и их медицинским консультантом, особенно по проблемам ВВ.

173

Рассказы ЛВ «Три еврея» и ВВ «Пятно на стене» были выпущены ими в качестве первой самостоятельной публикации летом 1917 года.

174

Подземное царство (ад, преисподняя) в древнегреческой мифологии.

175

Второй роман ЛВ «Премудрые девы: история слов, мнений и нескольких эмоций». Законченный годом ранее, он был опубликован лишь в октябре 1914 года из-за возражений издателя Эдварда Арнольда по поводу некоторых отрывков. В целом, книга состоит из несимпатичных героев, прообразами которых стали сами ЛВ и ВВ, их семьи и друзья. Вероятно, именно по этой причине, а также из-за состояния здоровья ВВ до сих пор не читала эту книгу.

176

Этель Сиджвик — малоизвестная писательница, автор романа «Герцог Джонс» (1914).

177

Парковая зона отдыха недалеко от центра Ричмонда.

178

Дом, в котором разные квартиранты арендуют одну или более комнат одновременно.

179

Один из королевских парков Вестминстера, представляющий собой своего рода перемычку между Гайд-парком (к северо-западу) и Сент-Джеймсским парком (к востоку).

180

Немецкие дирижабли, названные цепеллинами в честь изобретателя.

181

Этот момент похож на сцену в начале романа ВВ «Миссис Дэллоуэй».

182

25 февраля 1915 года ЛВ подписал договор аренды (£50 в год) Хогарт-хауса на 5 лет.

183

Небольшой исторический город в графстве Восточный Сассекс.

184

Деревня в Восточном Сассексе.

185

Небольшой городок в Восточном Сассексе.

186

Город в Восточном Сассексе.

187

Улица в лондонском Сити, к востоку от Стрэнда.

188

Кэтрин (Кэ) Лэрд Кокс (1887–1938) — дочь биржевого брокера, фабианка и выпускница Кембриджа, подруга ВВ и член группы «Блумсбери», жена Уильяма Арнольд-Форстера (см. 18 марта 1918 г.).

189

Джеральд Фрэнк Шоув (1887–1947) — экономист, выпускник Кембриджа.

190

Некогда существовавшая гостиница в Лондоне на улице Феттер-лэйн.

191

Франц Йозеф Гайдн (1732–1809) — австрийский композитор, представитель венской классической школы, один из основоположников таких музыкальных жанров, как симфония и струнный квартет.

192

Вольфганг Амадей Моцарт (1756–1791) — выдающийся австрийский композитор.

193

Цикл из шести оркестровых концертов Иоганна Себастьяна Баха.

194

«Неоконченная симфония» си минор (при издании был присвоен № 8) — одно из самых знаменитых произведений австрийского композитора Франца Шуберта.

195

Джордж Бернард Шоу (1856–1950) — выдающийся ирландский драматург и романист, лауреат Нобелевской премии по литературе (1925) и один из наиболее известных ирландских литературных деятелей.

196

Сборник поэзии английского поэта Альфреда Эдварда Хаусмана (1859–1936).

197

Чайные комнаты, находившиеся по адресу Дувр-стрит 45.

198

Вероятно, имеется в виду здание вокзала на одноименной станции метро.

199

Рецензия ЛВ на книгу «В странах солнца. Заметки и воспоминания о путешествии по Востоку» принца Вильгельма Шведского (1884–1965), второго сына короля Густава V, вышла в ЛПТ от 18 февраля 1915 года.

200

Город и унитарная единица графства Хэмпшир в Англии.

201

Универмаг «Debenham & Freebody», некогда находившийся на улице Уигмор-стрит.

202

Универмаг «Marshall & Snelgrove», некогда находившийся на улице Оксфорд-стрит.

203

Мэри Барнс Хатчинсон (1889–1977) — писательница, светская львица, модель и член группы «Блумсбери». Ее мать была первой кузиной Литтона Стрэйчи. В 1910 году Мэри вышла замуж за Сент-Джона Хатчинсона (см. 7 июня 1918 г.). Согласно некоторым сведениям, в течение многих лет она была самым важным человеком в жизни Клайва Белла.