Диспансер. Полная версия

Виолетта Фомина (2024)

Как много событий пережила за свою еще недолгую жизнь Афродита Альбертовна Фасулаки — молодой и очень симпатичный главный врач психоневрологического диспансера Осло. И любовную трагедию, и романтический бриз, и мистическое приключение, и семейную драму… Как же выдержать такой накал страстей?

Глава 2.

Уже идя по коридору к своему кабинету, Афродита Альбертовна издалека увидела стоящего около двери молодого мужчину с портфелем. «Неужели и ко мне граф — самозванец пожаловал?», — невольно удивилась сама про себя главврач. Но тут же отмела эти глупые мысли.

Мужчина, видимо, целенаправленно явился в диспансер к Фасулаки на прием, потому что, увидев ее, он улыбнулся и, взяв Афродиту за руку, поцеловал тыльную сторону ладони.

— Добрый день, — произнес он приятным баритоном, — я так понимаю, ты и есть тот самый главный врач этого наикрасивейшего здания?

Афродита Альбертовна во все глаза смотрела на посетителя. Мужчина был молодой, возможно, даже немного моложе ее самой, высокий, статный, одет он был в строгую пиджачную пару и небесного цвета рубашку. Впечатление он производил самое лучшее, которое, наверное, может производить человек на незнакомых ему людей.

— Спасибо, — слегка наклонила голову Афродита. Она тоже любила производить впечатление на людей: строгой, непреклонной, категоричной особы, — чем обязана?

Молодой человек открыл портфель, несколько минут искал в нем что — то, и, наконец, извлек документ. Молча отдал его в руки Афродите и застыл в ожидании реакции женщины. Главврач изучила бумаги, в которых подтверждалось ходатайство из России о принятии на работу в город Осло в психоневрологический диспансер врача — психиатра высшей категории Карелина Владлена Марковича.

«Вот ты какой», — невольно подумалось Афродите Альбертовне. Вслух же она, конечно, произнесла другое:

— Владлен Маркович, добро пожаловать в наш диспансер. Пройдем в мой кабинет, я расскажу тебе об особенностях работы.

Главврач и психиатр вошли в кабинет. Они долго обсуждали специфику работы в диспансере, темы плавно перетекали из одной в другую, у коллег даже возникло ощущение, что они знают друг друга всю жизнь, и в итоге Афродита Альбертовна и Владлен Маркович расстались почти друзьями, обговорив время прихода на работу молодого психиатра на следующий день.

После его ухода Фасулаки встала из — за стола и подошла к открытому окну. Весна цвела махровым цветом, воздух стал каким — то особенным… и что — то поднялось в душе Афродиты такое… необычное, непривычное, завораживающее… Уже несколько лет в ней не было таких эмоциональных колебаний. Женщина была в разводе, ее муж не принимал график работы жены, которая целыми днями посвящала себя диспансеру. Детей Афродита не имела, а к тридцати пяти годам и вовсе поняла, что уже поздно. Хотя иногда, редкими свободными вечерами ей, безусловно, хотелось оказаться рядом с человеком, которому можно рассказать обо всем на свете.

Немного поразмышляв на глобальные риторические темы, главврач вернулась на свое рабочее место и попыталась повернуть поток мыслей в рабочее направление.

На следующий день, пасмурный и дождливый, Афродита Альбертовна, как обычно, с утра выпила шарик рыбьего жира, затем осуществила плановый обход по палатам. Дойдя до палаты Фриды, она остановилась. Откуда — то появился тонкий запах шафрана. Главврач огляделась по сторонам, но источника аромата не увидела. Пожав плечами, она вошла в палату. Фрида отходила от прикроватной тумбочки.

— Как настроение? — спросила врач, — приходила ли Камилла Бенедиктовна?

— Да, — с легкой тенью растерянности ответила пациентка, — все хорошо. Граф больше не появлялся, — добавила она.

«Наверное, один из пациентов диспансера встретил в недобрый час обострения наивную женщину», — мысленно успокоила себя Афродита. Выходя из палаты, она обернулась. Фрида стояла возле тумбочки и смотрела вслед Афродите спокойным, серьезным взглядом. Главврачокончательно успокоилась насчет состояния больной, тем более после разговора с ее лечащим врачом Камиллой Бенедиктовной стало ясно, что никакого сумеречного помутнения сознания нет. Состояние пациентки улучшается в геометрической прогрессии.

Дождь закончился. Решив проверить наличие цветов на клумбах придиспансерной территории, Афродита Альбертовна вышла на улицу. Некоторые пациенты тоже вышли за пределы здания прогуляться по свежевымощенным дорожкам теплым майским днем. Среди них была и та женщина, у которой вчера случился приступ агрессии. Она, конечно, была в сопровождении санитара, но шла самостоятельно и улыбалась. Больную зовут Жанетт, она приехала в Осло много лет назад с сестрой, когда ее родители отказались жить вместе с нездоровой дочерью под одной крышей. Сестра же ее переселилась в Норвегию еще раньше, выйдя замуж за местного бизнесмена. Она думала, что у сестры просто шизотипический темперамент, поэтому она вспыльчива, несобранна и довольно странна. Но она ошибалась. У Жанетт развивалась вялотекущая шизофрения, с которой она прожила несколько лет. Далее случился манифест острой формы заболевания, и она порезала и выбросила в мусорные ящики все постельное белье и полотенца, которые имелись в доме. Объяснила она этот поступок сестре просто: чтобы предотвратить убийство мужа сестры, голос «извне» приказал ей совершить это действие.

Так Жанетт оказалась в стационаре. И живет уже достаточно долго. Потому что заболевание ненадолго входит в состояние ремиссии, намного дольше «держит» больную в стадии обострения. Иногда к ней приезжает сестра Антуанетта, но их встречи всегда заканчиваются одинаково: Жанетт начинает требовать немедленно забрать ее домой, ее накрывает волна агрессии, и полюбовно разойтись у сестер не получается: первую в неистовом возбуждении уводят санитары. Но Антуанетта продолжает навещать родственницу и привозить ей гостинцы.

Афродита Альбертовна шла по дорожке к клумбе и смотрела вниз: вдруг трава начинает пробиваться там, где ей быть не положено.

— Доброе утро, Афродита Альбертовна, — услышала она над головой и невольно вздрогнула.

Прямо перед ней стоял Владлен Маркович.

— Здравствуй, — главврач улыбнулась, — не ожидала тебя здесь увидеть с самого утра. Я думала, ты в первую очередь решишь ознакомиться с историями болезни наших пациентов, а не гулять по территории.

Молодой психиатр заметно смутился корректным замечанием главврача.

— Да, ты права. Я собирался это сделать сразу же по приходу на рабочее место. Но увидел тебя в окно. Решил выйти поздороваться.

— Вот мы и поздоровались, — строго произнесла Афродита, — а сейчас я прошу тебя вернуться в ординаторскую и все же прочесть несколько страниц о своих пациентах.

Она резко отвернулась от Владлена Марковича и прошествовала мимо.

Психиатр тоже направился осуществлять рабочую деятельность. В отличие от него, Афродита Альбертовна на самом деле не приняла всерьез свои строгость и категоричность в отношении коллеги. Ей были лестны его порывы. Она прекрасно понимала, что это ничто другое, как прямое проявление знаков внимания. Это было ей немного чуждо. Будучи замужней женщиной, она не была им разбалована. Но в этом Афродита обвиняла всегда только себя. Постоянное отсутствие ее дома злило мужа, он был обижен на нее как раз за отсутствие внимания с ее стороны. Да, теперь — то она понимала уже, что не совсем стоило брать вину на себя целиком. Но все приходит с возрастом, особенно умение сбрасывать розовые очки.

Сопровождаемая философскими мыслями, Афродита Альбертовна вошла в здание диспансера. И снова нос уловил едва различимый запах шафрана. Главврач насторожилась. Откуда может идти этот аромат? Чьи — то духи? Возможно. Но рядом с Афродитой никого нет. Кто — то недавно здесь прошел? Тоже вероятно. Решив не придавать этому особого значения, Фасулаки вошла в кабинет. Не успела она подойти к рабочему столу, как в дверь постучали.

Рафаэль Генрихович заглянул в кабинет.

— Можно войти?, — как всегда, с легкой улыбкой, спросил доктор.

— Да, входи. Что — то произошло? — ответила главврач.

— Произошло, — эхом отозвался психиатр, — в нашем диспансере пошла непонятная галлюциногенная эпидемия. Шучу, конечно. Но происходит действительно нечто странное. Вчера я поздно закончил работу и направился по коридору к выходу. Я долго анализировал историю болезни Жанетт, очень я хочу ее вывести из состояния обострения в ремиссию на длительный период. Извини, я отвлекся. Как я уже сказал, было достаточно поздно. За окном было темно. Я шел по коридору, и вдруг почувствовал резкий цветочный запах. Я решил, что неподалеку находится кто — то из медперсонала, но никого не увидел. Немного удивившись, я продолжил свой путь по диспансерному коридору. Но тут меня окликнули из противоположного конца коридора. Естественно, я обернулся. Не поверите, за моей спиной стоял мужчина, весьма старомодно одетый. Молча на меня посмотрел и сказал, что он есть граф Сен — Жермен. Говорил он как — то глухо, я с трудом разбирал его слова. Но из всего услышанного я понял, что он предлагает мне научиться разбираться в алхимии. Я же не успел дать оценки происходящему, так как он повернулся и буквально растворился в воздухе. Не сочти меня за сумасшедшего, но я видел ту самую галлюцинацию, которую лицезрела Фрида.

Главврач опустила глаза:

— Рафаэль Генрихович, я слегка растеряна. Но не думаю, что ты мог галлюцинировать. По связности и логики твоего повествования я могу сделать вывод, что сознание у тебя более чем ясное. Ты критически относишься к своему видению, даже ко мне пришел. Я же в курсе, насколько ты не любишь меня отвлекать от работы. Значит, этот случай серьезно встревожил тебя.

— Да, я сам врач, и понимаю абсурдность произошедшего, но все же… Что это могло бы быть?, — пытливо продолжил психиатр.

Афродита Альбертовна немного подумала и сказала:

— Ты прав, что — то нехорошее, во всяком случае, крайне странное творится у нас под самым носом. Я ведь тоже вчера чувствовала шафрановый аромат около палаты Фриды. Кстати, я также обратила на него внимание, но постаралась дать адекватное оправдание его появлению. Я решила, что по этому же пути недавно прошел кто — то из персонала с таким запахом духов. Мне почему — то кажется, что аромат шафрана и появление загадочного графа Сен — Жермена могут быть связаны. Но…если я вчера его чувствовала, то почему же тогда я не увидела никого постороннего?

— На эти вопросы, к сожалению, пока нет ответов, — вздохнул Рафаэль Генрихович, — извини, что побеспокоил тебя. Но мне кажется, нам стоит быть внимательными.

С этими словами психиатр встал из — за стола и вышел в коридор.

В этот день у Афродиты Альбертовны было еще много работы: новые поступления больных в стационар, обострения аффективного характера у некоторых больных, проверка по пожарной безопасности… Также главврач произвела запрос в Министерство здравоохранения по вопросу установки камер видеонаблюдения в коридор диспансера.

К вечеру, довольно уставшая, женщина начала собираться домой. Она проверила порядок на рабочем столе, в шкафу, и удовлетворенно вздохнула: она была перфекционистом, и ее глаз всегда радовали чистота и аккуратность.

— Ты тоже еще на работе?, — раздался голос от входной в кабинет двери.

Афродита Альбертовна подняла глаза и увидела Владлена Марковича. Он стоял, облокотившись о дверной наличник и улыбался. Доктор был уже готов к выходу из здания: на нем не было халата, а в руке он держал тот самый портфель, с которым он прибыл в первый день в норвежский диспансер. У главврача застучало сердце. То ли от возмущения, то ли от смешанных чувств, пробуждавшихся в ней при виде нового врача учреждения. Уж слишком открыто он проявлял интерес к начальнице. «Да, я хороша, — с удовлетворением думала Афродита Альбертовна, — но это не дает ни малейшего повода намекать мне на то, что у нас могут быть отношения ближе, чем рабочие. Хотя… я могу надумывать себе». Да, ей понравился молодой русский психиатр, в чем женщине совсем уж не хотелось сознаваться даже самой себе.

— Может быть, я могу проводить тебя до дома? Ты далеко живешь?, — продолжал Владлен.

Он и не подозревал, какая внутренняя борьба в данный момент одолевала Афродиту Альбертовну. С одной стороны, она хотела казаться неприступной, железной начальницей, с другой стороны — она безумно хотела прогуляться с молодым человеком и, возможно, выяснить мотивы его стремлений подружиться.

— Проводи, я живу не очень далеко, — ответила как можно хладнокровнее Афродита.

— Как жаль, что так близок твой дом, и так коротка дорога…, — продекламировал строку из русского стихотворения Владлен Маркович, — ты позволишь?

Последний вопрос относился к тому моменту, когда главврач взяла сумочку в руку. Как истинный джентльмен, он взял ее у женщины и пропустил Афродиту вперед из кабинета.

Прогулка к дому состоялась весьма продуктивная. Главврач и психиатр поделились впечатлениями от нового здания диспансера, обсудили кое — какие нюансы написания истории болезни пациентов. Афродита чувствовала, что знает этого молодого человека всю свою жизнь, настолько ей было с ним легко и спокойно. Владлен вел себя очень культурно, не позволял фамильярдностей и перехода на неформальный стиль общения. Он был весьма обходителен и сдержан, как это и полагается порядочному человеку.

Когда они подошли к воротам дома Афродиты, он внезапно спросил:

— Афродита Альбертовна, ты замужем?

— Не кажется ли тебе, что это достаточно личный вопрос? Почему ты спрашиваешь?, — решила изобразить удивление главврач.

— Если ты не желаешь отвечать на этот вопрос, я не настаиваю. Извини, если обидел тебя. Просто я думал познакомиться ближе, раз уж мы вместе работаем. Я вот не женат. И детьми не обзавелся. Странно, конечно, это в наше время, но я не из тех мужчин, которые готовы идти под венец только ради потомства.

— Похвально, — ответила Афродита, — я не замужем. И детей, к сожалению, у меня тоже нет. Ты не поверишь, но причина у нас на это одна и та же.

Владлен внимательно посмотрел на женщину и поблагодарил за ответ. Он взял ее ладонь в свою руку, как это случилось в их самую первую встречу в коридоре диспансера, и поцеловал тыльную сторону. Афродита Альбертовна улыбнулась доктору и, сказав, что пора идти по домам, уже поздно, открыла калитку и вошла во двор.