Небесная Канцелярия 2

Виктор Юрьевич Кукушкин, 2018

Человек не умеет пользоваться своим организмом, нарушая главное правило: «делай, что нравится – это полезно!» Люди достигли такой степени извращенности, что им стало нравиться, что по всем законам природы не должно нравиться, что вредно! Но – инструкции дают тем, кто пользуется, а не тем, кем пользуются! Утюгу не дают инструкций, их выдают пользователю утюга. Во второй книге главного героя ждет уже не небесный, а земной суд. Представители Канцелярии, чувствуя несправедливость, спешат на помощь. Из-за сбитых настроек вновь плутают во времени, пока не попадают в современную Москву. С посланниками из Канцелярии опять бежит неподконтрольный отлученный от дел. В этот раз после прибытия он вселяется в тело начальника исправительной колонии, где Кирилл отбывает наказание. А тут ещё молодые посланники Канцелярии вышли из-под контроля, исчезнув в районе Неглинной.

Глава первая

1

Где я? Неважно. Успокоил. И стал убивать время. Или уже убил? Почему люди убивают время? Может, потому что времени нравится, когда его убивают?.. — и оборвалось… прозвучало эхо пустоты, унеслось куда-то по пространственному коридору — передача носителя информации, или просто информации без носителя. Потом всё схлопнулось.

Зачем путь в никуда, день, когда ничего не происходит, год без открытий? Где-то что-то потеряно. Должен же быть выход? Нет времени на поиск. Сколько осталось времени? Нужно срочно найти время! И понять.

Наматывание, наматывание мыслей, а голос в стороне что-то шепчет.

Что-то потеряно, какие-то связи. Количество боли меняется в зависимости от количества воспоминаний.

И всё начинается заново. Зависимости уже другие.

Что-то становится понятно, но что-то потеряно, — вот он источник боли!

Люди в белых халатах, возможно, их отражения — зеркала ещё не завешаны. Увидеть бы своё отражение. Нужно! Внешность подскажет, поможет понять. Вспомнить.

— Возможно, это новое рождение? Тогда почему сразу стал мыслить, осознавать своё «я»?

— Тебе лучше этого не знать. Чтоб без неожиданностей. Даже странно — задаёт такие вопросы. Будем пока его использовать втёмную, под наркозом, так безболезненнее.

— Я всё слышу. Для кого безболезненнее?

— Для тебя. Для нас просто удобнее.

— Послушайте! Вы у меня брали разрешение на наркоз? Моим мнением интересовались?.. Эй… Почему человек так мало живет?.. почему… так мало?..

— Мало? Да, мало. Не умеет ценить время, никогда не умел. Вот и отнимают время, чтоб учился ценить.

— Не научился ещё?

— Нет.

— Но есть же те, кто умеет ценить время. Их-то за что?

— Заблуждаешься, у них не отнимают.

— Спасибо за информацию, не знал. Можно принести зеркало? Хочется на себя посмотреть.

— Зеркала запрещены. На всякий случай. У вас зеркала тоже иногда покрывают. Хотя неизвестно, почему здесь запрещены. Не мы запрещали.

— Так хочется посмотреть на себя, хотя б разочек. Я что, умер?

— Говорят же, зеркала запретили на всякий случай. Ты тут ни при чём.

— Вы меня просто жалеете.

— Зачем тебе наша жалость, если ты непонятно кто непонятно где?

— Действительно, зачем? То есть?! что значит непонятно кто?..

— Вопрос решается.

— Почему в такие минуты человек начинает походить на ребенка?

— Возможно, это уже подготовка к новому рождению? У природы всё устроено очень разумно.

— Получается, болезненное восприятие детьми смерти связано с их недавними воспоминаниями?

— Баран да овца, да опять с конца. Не слишком ли много вопросов? Почему наркоз до сих пор не действует?

2

Лифт поднимал его куда-то вверх. Подъём длится довольно долго. Стоя в темноте, Каркушин с волнением слушал гулкую работу скрипучих механизмов. Редкие всполохи света освещали наряжённое ожидание. Наконец, двери лифта открылись, и в глаза ударил яркий неземной свет.

— Стойте пока здесь, пойду доложу, — сказал охранник на выходе. В прошлый раз охранника здесь не было. То, что это был охранник, а не чиновник, Кирилл определил по одежде. Такую здесь носят только черви — длинный плащ с капюшоном, но в этот раз белый, а не черный.

В коридоре по заведённой традиции в глубокой задумчивости — несколько сотрудников со знаками отличия в виде звёздочек, небесных звёзд.

Начальник Канцелярии в грустном ожидании вытирал пыль со скелета доисторического животного. Возле двери в замочную скважину подглядывал секретарь.

— Не будем пока проявлять интерес, — кивнул начальник, — делаем вид, что ничего не происходит.

— Делаем, — согласился секретарь и, приоткрыв дверь, стал наблюдать через щель.

— Заметят, — забеспокоился начальник.

— Не заметят, — заверил секретарь.

Чиновники в коридоре сделали вид, что не заметили, для надёжности даже отвернулись в другую сторону.

— Вселенная, в том числе и малая её часть, наша Галактика — благодатный заброшенный уголок, — вздохнул начальник, рассматривая в лупу зубы скелета. — Именно потому и благодатный, что заброшенный, без вмешательств извне. Во вмешательствах ничего хорошего нет, если только организм, куда вмешиваются не в коме и не в болезни. Тогда есть смысл вмешиваться. На самом деле в любом уголке, в любой частичке Вселенной теплится жизнь. Не нравится — отойди за линию горизонта, найди близких по духу — и обретешь счастье. Не хотят!.. Чего они так долго?

Из-за угла вынырнул охранник, с трудом затормозив у двери, негромко сообщил в щёлочку:

— Доставили, ждёт. Из лифта пока не выпускаем.

— Собирайте заседание! — оживился начальник.

— Всех гнать на заседание? — уточнил охранник.

— Гоните всех, — через щель приказал начальник.

Невозмутимо стоявшие чиновники Канцелярии после этих слов сами поспешили в зал заседаний.

3

И вновь звонок в зале заседаний.

— Уважаемое Высокое Собрание, извольте видеть: перед вами опять тот же тип собственной персоной, Каркушин, вернулся, можно сказать, волей случая как мы и предполагали.

— Вернулся, скорее всего, не без вашей помощи, — ответил Кирилл, ему было грустно.

По залу прошло недоумение:

— Конечно, не без нашей. Мы ему даже помогли. Спастись. Устроить такую бойню с привлечением силовых структур из разных ведомств. Надолго запомнят!

— Потому и бойня, что из разных ведомств, — улыбнулся начальник.

— Засекретят, — послышалось в зале. — Кому надо, запомнят. Столько внимания к собственной персоне

— Это вы называете «спастись»? — вяло ответил Кирилл. — Никто вас не просил меня забирать, помочь просил, забирать — нет. Проторчал из-за вас во вневременьи, кто знает сколько времени…

— Помолчите, пожалуйста!.. — перебил начальник. — Ворчать он вздумал. Скажи спасибо, что во вневременьи. Многие всю жизнь в безвременьи торчат и ничего. Он так и не поменял своего поведения. Наверное, чтоб человек изменил своё поведение, нужны не просьбы, уговоры или разные там нравоучения, а потрясения, глубокие потрясения! Только так до них может дойти. Тогда может задумаются?

— Не дойдет. Не задумаются, — ответили из зала. — Потрясения на них уже не действуют.

— Не отправлять же его как всех по этапу? — сказал начальник. — Было бы большой глупостью с нашей стороны, памятуя проделанное и такой опыт. За прошлый опыт, когда его возвращали, кстати, не было никаких последствий.

— Может, ещё будут? — предположил советник, лишённый полномочий.

— Когда будут, тогда и думать будем, — добавил новый советник. Их обоих Канцелярия отправляла, чтобы вернуть Каркушина обратно.

— Может, и не будет, — сказал начальник. — В общем, Кирилл Карлович, вы, конечно, наломали дров. Мы, конечно, хотим вам помочь. Человеку всегда почему-то хочется помочь, такое уж человек создание. Даже самый отъявленный преступник не сделает вам ничего плохого, не совершит против вас преступлений если увидит в вас человека!.. К тому же, Кирилл Карлович, вы умеете держать язык за зубами. Не всегда справляетесь с ситуацией, это понятно, организм вам неподконтролен, но язык за зубами держать умеете.

— А кому он подконтролен этот организм? Даже сон, не то что преступник, и тот может вырубить, — вздохнул Кирилл. — О чём вам и через машину и пытался объяснить. Даже разговаривать не стали. Раз уж неподконтролен, может, ну её всякую ответственность? А потом, когда столько энергии… затмевает… Ваши инстинкты действуют иногда вопреки логике.

— Вопреки вашей логике! — перебили из президиума. — С нашей логикой всё в порядке. Молчите лучше про эту вашу энергию. Из любого вещества, имеющего массу, можно извлечь энергию! Вопрос — зачем? В вашей ситуации лучше б её совсем не извлекать.

— Я ж говорил: не даёте инструкций! — возразил Кирилл. — Живем в темноте. Девяносто пять процентов вокруг, вообще, темная материя, жена недавно сказала, она у меня физик.

— Это мы не даём инструкций? Ещё как даём!.. — возмутился Судьбист в конце зала. — Вы их просто не читаете.

— Будем читать!.. — заверил Кирилл. — И где они, эти ваши инструкции?..

— Сеченов, Павлов!.. Бехтерев Владимир, Наталья Бехтерева, — вам ещё имена назвать, сумевших прочитать наши инструкции?.. точнее даже, свои инструкции. Разучились прислушиваться к внутреннему голосу, затыкаете рот интуиции. Обидно такое слушать, особенно от вас. Если б вы знали, уважаемое Собрание, сколько подобных претензий. Иногда думаешь, лучше б совсем не связываться. И вообще, в чём, уважаемое Собрание, претензия? Не выдаем инструкций пользования собой, не ограничиваем свободу пользования собой? Это плохо? И потом, какие могут быть инструкции, если главное правило, на котором строится базовая часть всех инструкций, чаще всего и нарушается?

— Что за правило? Вот здесь можно поподробней, — попросил Кирилл.

— «Делай что нравится — это полезно» — вот главное правило, — проинформировал секретарь.

— Почему нарушается? Очень даже не нарушается! — возразил Кирилл. — Правда, не у всех и не всегда есть такие возможности его не нарушать. Нам бы ещё побольше возможностей!

— Очень странно не нарушается, — возмутился секретарь. — Вам стало нравиться то, что по всем законам природы не должно нравиться! Достигли такой степени извращенности, что стало нравиться то, что вредно! И наоборот, от видимой пользы бегут. Так далеко ушли от себя, что растеряли все установки.

— И всё это покрывала любовь, — вздохнул начальник.

— Чтоб ими управлять, им дали чувство удовольствия. Ешь — получай удовольствие. Продолжаешь род — получай удовольствие. Спорт, необходимость держать себя в форме — удовольствие. Развитие мысли, сознания — радость познаний и открытий. Радуйся, совершенствуйся, созидай что-нибудь в конце концов. Насколько известно, одно время они шли за удовольствиями. Что-то сломалось.

— Любовь слепа, — вздохнул начальник.

— Сломалось, — подтвердил с задних рядов Судьбист. — Вышли из-под контроля, возомнили о себе непонятно что, напридумывали много других удовольствий, наших им стало мало, поверили в свою исключительность, отказались от ограничений, сошли с колеи. Потому и сбои, и разные там психические отклонения. Теперь не факт, если человек получает удовольствие — это хорошо и полезно. Может наоборот, вредно. Строго конфиденциальная информация.

— Понимаю, — кивнул начальник Канцелярии. — Ты ничего не слышал, — добавил он в сторону Каркушина.

Кирилл решительным кивком заверил.

— Вот оно их наказание, — вздохнул начальник.

— Всё имеет обратную сторону, — попытался ответить за всё человечество Кирилл. — Стремление к совершенству тоже может обернуться саморазрушением, иначе не понять, чего избегать, а к чему стремиться. Хотя бы подсказывали.

— Вы ж не слушаете! Даже сейчас ищет оправдание своему поведению. И во всём так, — возмутились чиновники, — вместо того, чтоб провести глубокий анализ и повиниться.

— Так оправдание поведения и есть результат глубокого анализа! — возразил Кирилл. — И вообще, цивилизация уже давно ушла далеко вперед, кое в чём и мы смогли разобраться, не во всём, правда, признаю. Отдали б весь контроль в наши руки.

— Чтооо?! Хватит демагогии!.. Уважаемое Собрание, срочно нужно принимать решение! Что скажете?

— Что тут говорить? Всё ясно. Раздули из мухи слона. Велика честь для мухи! — посыпалось с разных сторон. — Лишить вообще всех удовольствий. Пусть в муках и в поте лица… Дезодоранты пока можно оставить, чтоб меньше воняло.

— Что ещё хочет сообщить Высокое Собрание? — перебил начальник.

— Высокое собрание хотело бы посовещаться, — сказал секретарь.

— Высокое собрание удаляется на совещание! — объявил начальник.

И все, кто был в помещении, все, кроме Каркушина и Судьбиста в конце зала вышли. Судьбист тоже хотел выйти, но как бы случайно задержался и посмотрел на Кирилла.

— Не даём инструкции пользования собой? Нонсенс, — вздохнул Судьбист. — Инструкции дают тем, кто пользуется, а не тем, кем пользуются!

— В смысле? — растерялся Кирилл.

— Поясню на примере. К примеру, есть такой предмет утюг.

— Есть, — согласился Кирилл, — знаю.

— Им пользуются, — пояснил Судьбист. — Зачем ему инструкции?

— Мне тоже не нужны инструкции от утюга, — сообщил Кирилл.

— Понятное дело, — вздохнул Судьбист. — Пойду я.

4

Генерал должностью старше зашёл в кабинет к генералу должностью младше.

— Сиди-сиди, косточки вышел размять. Слышал там, за океаном, Каркушина признали чуть ли не главой русских хакеров, требуют выдачи. На нет и суда нет.

— Кстати, нашелся он.

— Да ну!

— В коме.

— Давно?

— С тех самых пор. Отключать уж хотели, дал команду подождать. Хотел вам доложить.

— Правильно, отключить всегда успеем. Думаю, миф про хакеров надо поддержать. Такие деньги можно сорвать с его мнимой угрозы, никто ж кроме нас не знает, что мнимой.

— Там бюджеты немалые! — согласился генерал должностью младше. — Будем противодействовать, чтоб измотать врага?

— Засекретим, чтоб самим не измотаться. Сколько ещё таких Каркушиных в мутной воде, если подумать. Знал бы он, сколько денег вокруг него крутится.

— Ему лучше не знать.

— Медаль ему, когда всё стихнет.

— Посмертно?..

— Родственников оповестили?

— Только после вас.

5

Ближе к вечеру Аня с мамой вышли на огород дачи. Аня села под яблоней с книгой, София Фёдоровна пошла по грядкам с шлангом поливать огурцы.

— Лето никакое, холодное. Поливай не поливай, огурцы совсем не растут, — вздохнула София Фёдоровна.

— Добрый день, хозяюшки! — в заборе показалось довольное лицо участкового.

— Добрый ли? — вздохнула София Фёдоровна.

— С вас за воду ещё не берут? Ко мне приходили, счётчики подключать надо, — зачем-то сообщил участковый.

— Пугало надо в огороде ставить, горох созревает, птицы склюют. Сможем ли без мужика? — поинтересовалась у Ани София Фёдоровна.

— Могу помочь, у меня и ненужная одёжа есть, — предложил участковый, — казенная. Всё равно моль съест.

— Неси, если казённая, — согласилась София Фёдоровна.

— Я чего пришёл-то? — обрадовался участковый. — Нашли вашего зятя и мужа вашего нашли! Требуют опознания. По линии ФСБ бумага пришла.

София Фёдоровна как стояла, так и села в грядку.

— Живой он, живой, — сообщил побледневшим женщинам участковый. — В больнице под наблюдением, потому и не слышно было. Может, и не он вовсе. Ехать надо, смотреть.

София Фёдоровна перенаправила струю из шланга на участкового.

— Я, между прочим, при исполнении, — обиделся тот.

— Будешь выражаться точнее. Чуть инфаркт не хватил.

— Постоянно дергают с этим, с вашим… Самому кондрашку можно схватить. Заставлю одёжу стирать, — проворчал участковый.

— Уже постирана. Ещё?..

6

Консилиум врачей в палате Каркушина топтался на месте.

— И что?.. Аппаратура и та вырабатывает свой ресурс.

— Ни туда ни сюда, ни ухудшения, ни улучшения.

— Сколько можно его хоронить? — речь белых халатов перешла на шёпот.

— Несмотря на то, что уже очередь из пациентов, не он один нуждается в дорогостоящем оборудовании, другого такого оборудования, как понимаете, у нас нет, больной пока останется здесь, в этой палате. Судьба сама указывает, кому пользоваться, кому нет. Алгоритм судьбы нам неизвестен, — заключил главврач.

— Мне вчера приснился сон, мерзкий такой сон, будто мы не врачи вовсе, а могильщики, — отступая в сторону, шепнул один из врачей другому. — И не халаты на нас, а тёмные робы какие-то. Только на лицах марлевые повязки, но они уже выполняли другую функцию — чтоб не узнали. Хоронили этого пациента. Собрались закапывать, нервозная обстановка, все чего-то боятся. А он вдруг вскочил и бросился в сторону. Отбежав, повернулся и захохотал, словно в издёвку. Ещё что-то хамское крикнул. Проснулся в холодном поту.

— Так бороться!.. нетипичный такой случай, — кивнул другой врач.

— Губами пошевелил, — сообщили у кровати больного.

— Может, показалось?

— Утром говорил даже. Одно слово сказал. Медсестра слышала.

— Какое слово?

— Утюг.

— Утюг?! — удивился главврач.

— Утюг, — подтвердил Кирилл.

Врачи онемели.

Зазвенел телефон, главврач взял трубку, выслушал, молча повесил, сказал:

— Идут!.. Два генерала!

— Целых два?!

— Сон в руку!

С генералами по коридору шли Аня и София Фёдоровна.

— Пусть одна зайдет, чтоб не беспокоить, — попросил главврач, указав на женщин.

— Тогда Аня, жена всё-таки, — решила София Фёдоровна.

— Кирилл… Он! Живой! — зайдя в палату, обрадовалась Аня.

— Подождите, — остановил порыв женщины главврач. — Рано ещё.

— С ним всё нормально? — растерялась Аня.

— Нормально! — заверил генерал-лейтенант. — Чего ж тогда мы здесь?

— Где мы только его не разыскивали, даже на Канарах разыскивали, — расслабившись, сообщил другой генерал, генерал-майор.

— Была такая ориентировка, — подтвердил генерал-лейтенант.

— А говорят государство плохо о своих гражданах заботится, — вздохнул врач.

— Как у вас с госфинансированием? — поинтересовался у врачей генерал-лейтенант.

Лица врачей скисли.

— Чтоб заговорил! Вчера! — потребовал генерал. — С деньгами… подбросим чего-нибудь.

— Надо, значит, надо, — пожали плечами врачи. — Он сегодня даже одно слово сказал.

— Что за слово?

— Утюг, — ответил главврач.

— Утюг? — удивился генерал.

— Утюг, — подтвердил Кирилл.

Все посмотрели на Кирилла.

— Это… он сказал? — тихо спросил генерал-лейтенант.

— Больше некому, — подтвердил главврач.

— Чтоб к следующей встрече предложениями заговорил, — приказал генерал.

— Надо, значит, заговорит, — пообещал кто-то из врачей.

7

Чиновники Небесной Канцелярии вошли в комнату для совещаний.

— Опять будем монетку бросать?

— Наступать на те же грабли?

— Давайте уж скорей кончать.

— Давно пора. Покончить одним махом.

— Одним махом не получится.

— Что значит — не получится? — посыпались реплики чиновников.

— Мы сюда зашли просто так, — произнес начальник. — Чтобы он подумал, что его судьба зависит от нас. Может, оценит когда-нибудь?

— А его судьба и так зависит от нас! И всегда зависела, особенно, когда мы рядом, — сказал советник, лишённый полномочий. — Может, хватит с ним сюсюкаться? Вызовем, например, на поединок с червями, и будь что будет!

— Пусть платит по счетам! — поддержали другие чиновники. — Суд должен подчиняться только монетке.

— Заплатит ещё. Кое с чем и мы уже должны считаться, — вздохнул начальник. — Возможно, подобные типы уже возвращались из вневременья и не раз. Объяснять и входить в подробности не стану, советники потом всё объяснят, никаких других решений не будет. Сюда мы зашли, чтоб оставить тайну в совещательной комнате. Так положено. Комната ждёт.

— То есть поединка не будет? — расстроился советник, лишённый полномочий.

— Отправляем обратно и — чего уж там — подаю в отставку! — махнул рукой начальник. — Как говорится, и волки сыты и овцы целы. Не могу быть объективным к судьбе этого человека.

— Не такая уж он и овца, — проворчал кто-то из чиновников, но решение начальника никто оспаривать не стал.

8

Два генерала вышли во двор больницы.

— Про Канары зря ляпнул.

— Виноват, не подумал.

— Видел, едва дал распоряжение, чтоб заговорил и заговорил! Надо будет, по приказу с того света возвращать станут, были бы деньги. Тогда и войны будут не так страшны.

— В нашей стране и без денег могут.

— Кого бы к нему приставить? Записывать всё, что будет говорить.

— Медсестра ж приставлена.

— Думаю, под него еще проект организовать, раз уж ввязались. Семь бед — один ответ. Дроны, говорят, перспективное направление.

— Со скрипом сейчас дают, — вздохнул генерал-майор.

— Когда давали без скрипа? Что делают, чтоб не скрипело? По телику вон, все оказываются скрытыми миллионерами, а на деле скромные служащие, деньги в офшорах.

— Они оказываются скрытыми миллионерами, когда в тюрьму попадают. Не хочу в тюрьму.

— Лучше на пенсию, — согласился генерал-лейтенант.

9

Кирилл в судорожном беспокойстве кружил перед ограждением зала заседаний. В прошлый раз этого ограждения из перил не было, а теперь вот, спустя время, поставили. Прозвенел звонок, в зал в торжественном шествии вошли чиновники Канцелярии.

— Знаете, я могу даже с вами согласиться, в вопросе, что полезно, что нет, в чём-то, — сообщил Кирилл, когда Высокое Собрание стало рассаживаться по местам.

Начальник раздражённо махнул рукой, и Кирилл замолк.

— Волей случая проявление Высших сил… — торжественно провозгласил начальник, но повторно махнул рукой уже для себя: — Чего уж, — вздохнул он и сменил интонацию: — В общем, Кирилл Карлович, мы тебя отпускаем на тех же условиях, что и в прошлый раз. Есть какие-нибудь вопросы, претензии, пожелания?

— Есть, — поспешил ответить Кирилл и задумался: — Пожелание. Неплохо бы пройтись по местам здесь, где я был в прошлый раз.

— Странное пожелание, — удивился начальник. — Интереснее же бывать там, где не был.

— Лишний раз подтверждает их испорченность. — усмехнулись из зала. — Им нравится то, что по всем законам не должно нравиться.

Кирилл повернулся к залу:

— Там, где я был, с кем я был, там осталась часть моей души. Понимаете? Часть прошлого, чувств, воспоминаний. Родное.

— Как они себя любят! Вместо того чтоб открывать что-то новое, — зашептались в зале.

— Я, в общем-то, хотел встретиться только с отлучённым, — признался Кирилл, — другие и так здесь. Обещал, что мы обязательно встретимся, надо держать обещание. Или уже отвели в отстойник, раз здесь нет?

— Пусть встретится, — разрешил начальник. — Кстати, отлучённый уже не отлучённый, работает в Саду садовником, выращивает цветы. Даже в мыслях никогда не было заводить садовника, сам себя предложил. С таким рвением взялся за работу, словно чиновником не был. Ходит в грязи, копается в земле. Чудеса!.. Кстати, в Саду ты ещё у нас не бывал.

Каркушина вывели на задний двор конюшни, к машине Канцелярии.

— В Сад на ней мы раньше не ездили, — сообщили чиновники, — Мы её открыли заново после командировки.

— Всё новое — хорошо забытое старое, — проворчала машина Канцелярии.

— Завелась, — улыбнулись чиновники.

— Убедительная просьба пристегнуть ремни безопасности, иначе вынуждена буду вас катапультировать. Всех! — сообщила машина, после небольшой паузы добавила: — Во время поездки.

— Ну, так во время поездки мы и сами можем катапультироваться, — попытался пошутить кто-то из чиновников, взгляд его уже бегал в поисках ремня безопасности. — Это она из любопытства катапультирует, чтобы посмотреть, далеко ли кто полетит, если ремень не пристёгнут. Катапультировала нескольких, теперь все ездят пристёгнутыми. Хорошо хоть предупреждать стала.

10

— Его организм продолжает цепляться за жизнь каким-то непонятным образом, — сообщил главврач. — И, хотя пациент никак не может прийти в сознание… утюг принесли?..

— Принесли, вот, — на столик рядом с медицинскими инструментами встал утюг.

— Хорошо. Загадочные нейронные связи, — пожал плечами главврач. — И, хотя пациент никак не может прийти в себя и заговорить целыми предложениями, приборы показывают, что он… эээ… неспокоен. Что-то происходит в его сознании и что-то глубокое, процессы заметны и в других местах, особенно под утро. Сестра подтвердит.

Медсестра, покраснев, подтвердила.

11

Секретарь помогал начальнику Небесной Канцелярии разоблачиться от должностных одежд.

— Спасибо, вы были неплохой секретарь, — поблагодарил начальник.

— А вы были неплохой начальник, — ответил секретарь. — Грустно уходить?

— Чуточку грустно, не успел приемника подготовить.

— Простой смертный все карты спутал, — вздохнул секретарь.

— Не такой уж он и простой, раз спутал. Да и смертным назвать трудно, в рубашке родился.

— Под рубашкой-то всё равно плоть.

— То-то и смущает.

Покосившиеся металлические ворота без ограды со звездой наверху. За воротами — фигура садовника, вокруг несколько чиновников. Когда машина Канцелярии притормозила у ворот, чиновники поспешили скрыться. Садовник большими ножницами стал равнять кусты. Кирилл поспешил к своему знакомому. Сопровождающие скромно остались стоять у машины.

— Я на чуть-чуть, — подойдя, улыбнулся Кирилл. — Отправляют обратно.

— Зачастил, — улыбнулся в ответ садовник. — А я вот…

— Уже сообщили, — с пониманием кивнул Кирилл, — повышение в должности?

— Нет тут никакого повышения, должность эту сам себе придумал. Это сейчас кусты стригу, так в основном с цветами.

Садовник казался растерянным, железные ворота стучали створка о створку, мешали сосредоточиться. Кирилл бросил взгляд в сторону ворот и увидел маленького ребёнка, катающегося на одной из створок. Когда шёл мимо, ребенка там не было.

— Никто не знает, откуда они, — кивнув на ребёнка сказал садовник, — откуда-то приходят, находят дорогу. Дети умнее взрослых, взрослые — лишь отражения детских душ, — садовник перевёл взгляд на Кирилла: — Трудно начинать новую жизнь, ещё труднее заново начинать старую, характер по привычке будет держаться прежних ошибок. Вернулся бы другим, начал бы жизнь с чистого листа.

— Во мне ещё много энергии, — отмахнулся Кирилл. — Ты ж тоже не захотел в отстойник.

— Имея за плечами прошлое, трудно начинать заново, — повторил садовник и украдкой посмотрел на ворота.

Чиновников у ворот становилось всё больше, они обступили ребенка, висевшего на прутьях, и при всей своей чиновничьей сдержанности, проявляли нетерпение, даже нервозность. Такую же нервозность проявлял ребенок, пытающийся забраться выше.

— Хочешь яблочко? Без всякой химии, — предложил садовник.

— Химия, она во всем, — улыбнулся Кирилл, но яблоко взял и откусил, поморщился и присмотрелся: — Чер-ви-вое, — и стал терять сознание, падая, увидел убегающего садовника.

Подбегая к воротам, садовник обернулся и словно в опере растянул:

— А черви, они во всём. Здесь их особенно много, на сладеньком-то!..

12

Очнулся Кирилл в аппаратной Судьбистов в смирительной рубашке на стуле, напротив стоял садовник. В отличие от прошлого посещения фантомов на кроватях не было, ретрансляторы стояли потухшие, висела табличка «Профилактика».

— Развяжи! — пытаясь освободиться потребовал Кирилл

— Посиди пока так, — ответил садовник. — Не надо сопротивляться, хуже будет. Все сопротивляются, когда чему-то хорошему пытаются научить. Адам с Евой тоже сопротивлялись. Представляешь, я узнал, где дорога. Не было тогда никакого изгнания, просто, кому-то перестало хватать личного пространства, вот и ушли. Можно сказать, сбежали. Сиди спокойно, ты ж не маленький.

— Думал, друг, оказывается, только прикидывался, — возмутился Кирилл. — Развяжи!

— Развязать пока не получится, оно само, — ответил садовник.

— Что значит «само»?.. — растерялся Каркушин. — Прямо Кастанеда какой-то.

— Может, Канцелярия помимо нашей воли уже сама готовит тебя к депортации, — ответил садовник. — А потом, кто знает, каков ты сейчас там? Согласился б начать жизнь с чистого листа, ничего бы это не было. Небольшие фантомные воспоминания и всё.

— Не терплю насилие, — буркнул Кирилл.

— Говорю ж, само, — отмахнулся садовник. — Прежним так прежним, не будем терять время. Чтоб не чувствовать потом угрызений совести, чтоб тебе помочь, будем учиться направлять твою излишнюю энергию точно в цель, чтоб не занесло потом опять куда-нибудь.

Садовник взял пульт и включил ретранслятор. На экране — лодка, украшенная цветами, среди цветов — Аня. Неожиданно в лодку запрыгнул Кирилл. Кирилл в аппаратной напрягся. Кирилл в лодке, не проявляя эмоций, стал грести веслами. Включились все ретрансляторы и с разных ракурсов, с разной крупностью стали показывать происходящее. На крупном плане Кирилл выглядит растерянным, даже испуганным.

— Обрати внимание на своё лицо, — сказал садовник.

— Просто, жду подвох, — насупился Кирилл. — Раньше жили беззаботно, сейчас кругом одни подставы. Нужно быть готовым ко всему, даже она неожиданно может что-нибудь выкинуть.

— Что ж, посмотрим, что в данной ситуации может она «выкинуть», — улыбнулся садовник.

Едва лодка оказалась рядом с берегом, Аня поспешила спрыгнуть, возмущенно бросив:

— Я здесь словно покойник среди цветов!

— Дальше не стоит смотреть, — поспешно погасил экраны садовник. — Из-за своей энергии ты опять бросишься, сломя голову, мимо цели. Вывод: никогда нельзя сидеть с таким постным лицом, нужно действовать сразу, точно в цель, пока не поздно. Вот вариант в качестве примера.

Экраны снова включились. Кирилл увидел ту же лодку, ту же Аню в лодке среди цветов, в лодку снова сел он, но, прежде чем взяться за весла, он наклонился к Ане, поцеловал её и сказал:

— Ты здесь самый прекрасный цветок!

— Обрати внимание на лица, — улыбнулся садовник. — Твое лицо расслаблено, тебе уже больше не о чем беспокоиться, а лицо Ани, наоборот полно предвкушений и живет насыщенной внутренней жизнью. Она ещё долго будет переживать мысль, сказанную тобой, будет жить с этой мыслью, блуждая вместе с ней по лабиринтам воображения, примеривая на неё различные варианты одежд. Можешь гордиться — мысль прекрасна, у твоей спутницы нет повода для неудовольствий. Мысль-завоевательница сделала свое дело! Удачный пример использования сложившейся ситуации.

— Как пахнет цветами, — вздохнул Кирилл на койке больницы.

Аня, расправляя в вазе на тумбочке букет цветов, застыла.

— Как вы это делаете? — посмотрев на мониторы, застывшие в стоп-кадре, спросил Кирилл.

— Мысли материальны, — пожал плечами садовник.

— Все мысли материальны?

— Все. Но не у всех. И не всегда. Я вот тоже, когда был в теле Бориса, так и не смог покатался с дамой своего сердца на лодке, а ведь хотел. Сейчас вон лежат оба в стороне у забора, — садовник зашёл Кириллу за спину. — Но получить ключи к успеху не всё, ими ещё нужно уметь воспользоваться. Как ты воспользуешься ключами, будучи связанным по рукам и ногам?

В ответ Кирилл попытался освободиться от смирительной рубашки, не удержав равновесия, упал, больно ударившись подбородком об пол.

— И в такой ситуации ты хочешь продолжать свою прежнюю жизнь? — сдерживая смех, фыркнул садовник.

— У всех бывают тупиковые ситуации, — сообщил с полу Кирилл.

— Бывают. И что ты намерен в такой ситуации делать?

— Когда человек не может, не совсем получается, когда почти тупик, нужно дать понять другим, что ты в безвыходной ситуации. Люди это заметят и придут на помощь. Развяжи!

— Не пришли?.. нет? Тебе ещё долго придётся ждать помощи, — улыбнулся садовник.

— Тогда сам совершу какой-нибудь поступок, — страдая от боли и собственного бессилия, почти по-детски выкрикнул Кирилл.

— Что ж за поступок ты собираешься совершить, будучи связанным по рукам и ногам? — усмехнулось приблизившееся лицо садовника.

Мониторы тут же отреагировали и засветились, засветившись, потеряли всякий стыд: Кирилл лежал завернутым в пелёнки, лицо его было сосредоточено, он пыжился.

— Ты уже взрослый и не вправе рассчитывать на помощь со стороны других, тем более вести себя подобным образом, — пристыдил садовник, улыбка его сделалась ещё шире. — Человек должен уметь решать свои проблемы сам!

— Нельзя сразу самому научиться решать свои проблемы, если с детства не научили, — возразил Кирилл. — Нас ведь как с детства учили?..

— Как?

— Что большинство проблем будет решать государство. Раньше оно так и делало. Просто, сейчас оно не совсем может решать проблемы, оно пока само… Пока только свои проблемы решает. Нужно чуть-чуть подождать.

— Ага. Пока не сменится одно-два поколения, в том числе и твоё, — согласившись, кивнул садовник. — У тебя осталось… у тебя почти совсем не осталось времени…

13

Темнота хоть и медленно, но отступала. Появились два светлых пятна. Пятна приближались, то прилипая друг к друг, то снова отлипая.

— Кажется, глаз открыл, — обрадовалась медсестра. — Один, видите?

— Вижу! — улыбнулась Аня. — И второй открывал, потом закрыл. Кирилл, Кирилл… ты меня узнаешь?.. Не узнает. Вас он, кажется, узнал, — расстроилась Аня.

— На меня он среагировал, как младенец на мать, сколько времени провели вместе… Можно сказать, родился заново, — ответила медсестра, она почему-то решила оправдывать поведение пациента.

— Пить, — попросил Кирилл.

Аня, отстранив соперницу, сама принесла воды мужу:

— Надо, чтобы ко мне привыкал!..

Кирилл сделал несколько глотков, для большего у него не было сил.

— Наверное, всё-таки меня он увидел первой, — покраснела Аня.

— Конечно же, вас первой! — подтвердила медсестра и тоже почему-то покраснела.

14

Ноги царапали пол, отсчитывали ступени по лестнице вниз, чертили кривые линии, поднимая пыль подвальных коридоров. Каркушина под руки тащили волоком вниз. Уловив в его взгляде появляющийся смысл, чиновник Канцелярии прошипел:

— Имейте терпение.

— Думал, на балкон, как в прошлый раз, — ответил Кирилл.

— Лучше в подвал, чтоб не рисковать, — скривился чиновник.

Тело Кирилла прислонили к косяку двери с табличкой «Посторонним выход воспрещен».

— А кто здесь «посторонний»? — осторожно спросил Кирилл.

— Это каждый решает сам! — отмахнулся чиновник. — Многие считают себя посторонними, но оказывается достаточно открыть дверь — и никакой ты уже не посторонний, и все двери открыты, если в эту войдешь. Не в эту конкретно, а вообще.

— Иногда трудно найти нужную дверь, — подтвердил другой чиновник. — К этой, заметь, мы тебя сами приволокли. Не хочешь встретиться с предками?

— Что?!

— С предками, говорю, не хочешь встретиться?

— Хочу, но не сейчас, — сглотнул Кирилл.

— Понятно, — проворчал чиновник. — Всё стремитесь остаться в памяти не всегда благодарных потомков. Ведь никто из потомков не будет вас знать лично.

— А где начальник? — заволновался Кирилл. — Попрощаться бы.

— Нет больше начальника, отвели в отстойник. Своей должностью пожертвовал ради твоего возвращения, преемника даже не подготовил. Сначала отлучённого, теперешнего садовника, хотел преемником сделать, но там дело принципа. А другого подобрать не успел. Ждут нас нелегкие времена.

— Вон он, садовник, легок на помине!

— Фу, успел, — подбежал садовник. — мотанулся в Сад, яблок набрать в качестве бонуса. Ты уж, Кирилл, прости. К чему злиться, если на пользу? Значит, отправляют?..

Чиновники молча кивнули. Садовник попытался пристроить Каркушину сетку с яблоками, не найдя куда, повесил на грудь.

— Ну, давайте! Сюда что ли, за дверь?

Открыли дверь, Кирилл широко вдохнул, зажмурил глаза, склонил голову и получил толчок в спину. Несколько пинков ногами завершили дело. Тело Кирилла с гулким эхом полетело по пространственному коридору. Кто-то сверху, выше даже двери, вздохнул: «Эх! на миру и смерть красна».

Раздался всплеск, спуск воды в унитазе, звук передаваемых новостей, что-то ещё, и группа чиновников в провале дверного проёма облегченно выдохнула.

— Постучаться забыли. Впрочем, да, это ж с той стороны надо стучаться, несмотря на то что дверь, конечно же, только туда.

— Закрывайте, не надуло б чего.

И дверь с надписью «Посторонним выход воспрещен» поспешно закрыли.

15

В полумраке рука Кирилла опустилась на колено медсестры. Женщина дремала на стуле рядом с кроватью, опрокинув голову с полуоткрытым ртом и невидящим взглядом назад.

— Я замужем, — отводя руку, устало выдохнула сестра. — Ой, ожил! Вспотел, бедненький. Всегда мёрз, а тут вспотел. Давай оботру.

— Муж не ревнует, что ночью здесь, с другим мужчиной? — прошептал Кирилл.

— Вы не мужчина, вы — пациент, а я — сиделка, а не лежалка. Муж объелся груш.

— Как я сюда попал?.. что-то помню… Провал в памяти.

— Докладываю, — вытянула спину медсестра. — Возле вашего дома проходили военные маневры, что-то секретное испытывали. По секрету сообщили. Вас не сразу нашли. Взрывной волной отбросило что ли? Подключили к аппарату искусственного дыхания.

— Сообщить могли всё, что угодно.

— Это легенда, — согласилась медсестра. — В смысле, так оно и было, но вам потом всё точнее расскажут.

— Утюг? — Кирилл заметил утюг среди медицинских приборов.

— Утюг, — подтвердила медсестра.

— Там рядом с ним никаких инструкций?

— Что вас так взволновало?..

— Всегда волнуюсь, от… общения с умным человеком, — вяло улыбнулся Кирилл.

— С чего вы взяли, что я умная? — обрадовалась женщина.

— Яблоко, упавшее на голову Ньютону, тоже было без мозгов, а какая умная мысль родилась, — ответил Кирилл. — Кстати, хотите яблок?

— Откуда у вас яблоки? А да, здесь же была ваша жена, — медсестра взяла яблоко и откусила, и стала терять сознание.

Кирилл сидел на кровати, происходило его второе рождение. Тело медсестры лежало на каталке за занавеской. В палату вошла София Фёдоровна, тёща Кирилла, поставила пакеты с одеждой:

— Вовремя я, переодевайся, — бросила взгляд на каталку: — Чего это с ней? Спит что ли?

— Спит, — ответил Кирилл.

— Нейтрализовал, значит, не будет препятствий чинить, — кивнула София Фёдоровна. — Собирайся, уходим, ты практически здоров. Снимай свою больничную робу.

— Может, полежать ещё для профилактики, под наблюдением, до полной реабилитации? — задумался Кирилл.

— Полная реабилитация будет тебе дома!.. — заверила София Фёдоровна. — В больнице, раз появились признаки выздоровления, надо сразу выписываться, чтоб не нахватать новых букетов болезней.

— Врачи ж и медсёстры не хватают «букетов».

— У них застарелый иммунитет, — отрезала тёща.

Раздался шорох, медсестра за занавеской стала медленно подниматься, спустила ноги, задела металлическую утку, та загремела.

— Что ночью надо делать, чтоб так? — пробубнила София Фёдоровна, Кирилл неопределенно пожал плечами. — Аня говорит, ты во сне кого-то называл «уточка моего сердца». До машины сам дойдёшь или помочь?

— Дойду, — вздохнул Кирилл. — Вот и закончилось мое Великое лежание.

Медсестра рассеянно помахала рукой, словно метрономом, такое ощущение, она ещё была не в себе.

— Надеюсь, твоё Великое сидение тоже ненадолго, — спускаясь по лестнице, бросила тёща.

— То есть?

— Великое сидение в смысле дома. Ты ж сейчас без работы, — уточнила София Фёдоровна и сильно изменилась в лице. — Для твоей же пользы, чтоб быстрее этот период закончился.